Квест

      Звук был похож на выстрел, приглушенный подушкой. По стеклу поползли трещины, расходящиеся от пробитого отверстия в стороны и по кругу, как паутина, и вода, тяжелая и, кажется, до сих пор прибывающая, довершила дело, выдавив стекло. Сэма поволокло вперед вместе с хлынувшей вон, освобожденной водой. Он оказался в соседнем помещении, которое уже не было погружено в красный аварийный свет, а ярко освещалось вертикальными люминесцентными лампами за пластиковыми колпаками, вмурованными в стены, поперек которых тянулись прорези, переходящие на потолок и на пол.       Вода достигла границ комнаты и с грохотом разбилась о бетон. Сэм ударился вместе с ней, а, когда поток по инерции отхлынул назад, протащился около пяти футов и замер, не понимая, куда делась вода, ставшая его существованием. Он закашлялся и с трудом перевернулся набок, но встать не смог — из него будто выкачали все силы. Ноющее израненное тело протестовало против любого движения, даже против моргания — глаза транслировали размытую картинку: бетон, осколки стекла, пазы, сквозь которые с клекотом уходят остатки ржавой воды, сдвинутая повязка на запястье, кровь, собирающаяся в порезе и вытекающая на мокрый пол. Сэм с тихим стоном прижал руку к себе, а затем и вторую, абсолютно такую же, кровоточащую и тяжеленную. Если так дальше пойдет, он загнется. Собственное тело играло против него, и это было, пожалуй, самым большим предательством. Сэм закрыл глаза, чтобы сморгнуть резь, но веки тоже стали неподъемными — быть ему теперь всегда в темноте.       Сзади послышался странный звук: что-то волочилось по бетону, нещадно хрустя битым стеклом, ползло к нему, может быть, желая разодрать на части. Херово получалось: Сэм не мог даже обернуться, чтобы встретить смерть лицом к лицу, достойно, как полагается охотнику, как его учили. А в том, что это была смерть, он почему-то не сомневался.       — Сэ-эм, — надсадно прохрипело что-то и схватило его за плечо, опрокидывая Сэма с бока на спину. — Живой?       — Дин? — Имя с болью вытолкнулось из горла.       — Я, — выдохнул Дин и, похоже, лег рядом — Сэм услышал хруст стекла и короткий вздох облегчения. — Чувак, если меня когда-нибудь еще раз парализует, пристрели сразу, о’кей? Это жуть.       Дин говорил, прерываясь посреди предложения, будто уставал от слов, и дышал тоже как-то ненормально, неуклюже, хрипяще-свистяще: казалось, воздух застревал внутри или цеплялся за что-то. Сэму необходимо было взглянуть на брата, убедиться, что с ним все в порядке, но проклятые веки точно спеклись между собой. Он почувствовал только, что сбившиеся повязки стягивают с его рук, выжимают — вода каплями ударилась о бетон — и возвращают на место, туго стягивая запястья — толку-то от этого.       — Подъем, братишка, — скомандовал Дин, просовывая ладонь ему под шею и приподнимая, — хватит притворяться умирающим. Кто будет разгадывать всю чушь этого ублюдка и вытаскивать наши задницы отсюда? Давай, Сэмми! — Дин подхватил его под подмышки, потянул вверх, но сам качнулся — ноги еще толком не держали — и чуть не рухнул, подмяв под себя брата. — Черт, — ругнулся он, восстановив равновесие, и усадил Сэма у стены. — Ты можешь поднять руки повыше, приятель?       — М-м? — протянул Сэм. Дин покачал головой: хоть он и ударился обо все, что только мог — снова, — пока его тащила вода, он все равно выглядел лучше, чем брат. Наверное. Сэм был чересчур бледным и холодным, даже несмотря на то, что они «плавали» в теплой воде, и чертова кровь не останавливалась. Как Сэм смог столько времени продержаться — непонятно. Видимо, на адреналине. Херня.       — Может, откроешь уже глазки, Спящая Красавица? — шутливо сказал Дин, стараясь скрыть под привычным подтруниванием свое беспокойство и страх, становящиеся все больше от минуты к минуте. — Помочь тебе? — Дин присел рядом и коснулся братова века. Сэм слабо дернулся, вероятно, так выражая свое недовольство.       — Сволочь, — буркнул он, глядя на Дина из-под полузакрытых век.       — Так-то лучше, — улыбнулся тот. — Ну-ка, стервец, сколько пальцев?       — Один. Средний, — прошептал Сэм, словно на громкость голоса требовалась невозможное количество сил, а потом добавил тихо: — Минус одиннадцать.       — Что?       — Минус одиннадцать, — слабо повторил Сэм, — ответ на предыдущую загадку. На случай, если я…       — Даже не думай об этом. Решил помереть в мою смену? Обойдешься, братец.       Сэм приподнял уголки губ, но продолжил говорить.       — Загадки… Слова и математика. Буквы — это числа, и наоборот. Этот чувак помешан на…       Сэм осекся на полуслове. Дин машинально заслонил его собой, но опасности не было. Была музыка — негромкая и приятная, что-то из классического, какое обычно включают в холлах гостиниц или в лифтах богатых домов. Дин неопределенно хмыкнул, узнав в музыке «Щелкунчика». Что на этот раз? Их запытают произведениями мировой художественной культуры?       — Добро пожаловать в комнату отдыха, — спокойно произнес все тот же женский голос. Дин напрягся и мельком взглянул на пустые браслеты застегнутые на запястьях — в прошлый раз болтовня этой бабы не предвестила ничего хорошего. — Здесь вы сможете восстановить силы, сделать выбор и поиграть с животными. Приятного вам дня.       Женщина замолкла, а по центру комнаты из пола выдвинулись два пластиковых куба в фут высотой. Пока они скользили вверх, достаточно быстро и на удивление бесшумно, стеклянные осколки сыпались с них, создавая мерзкий лязг.       — Что это? — растерянно спросил Сэм — брат закрывал ему обзор, все еще защищающее нависая над ним.       — Без понятия, — пожал плечами Дин и выпрямился. — Пойду посмотрю. Не вырубайся.       — Не собирался, — соврал Сэм и медленно повернул голову вслед за братом, чтобы видеть его нечеткую удаляющуюся фигуру, перешагивающую через стекло. — Осторожней.       Кубы были прозрачными. В одном лежал пистолет и полная обойма, а в другом — две бутылки воды, плитка шоколада, упаковка с бинтом и маленький тюбик суперклея. А вот и обещанный выбор, подумал Дин и принялся расстегивать бугельные замки, держащие крышку второго куба. Если не помочь сейчас Сэму, все будет кончено. Без него не будет никакого смысла трепыхаться.       Пока Дин доставал бутылки, куб с пистолетом задвинулся обратно, сровнявшись с полом. Неудивительно, что он их не заметил, пока полз до брата, когда очнулся. Забрав остальное, Дин вернулся к Сэму, который уронил голову на грудь.       — Эй-эй, не спать! — строго сказал Дин и легонько ударил брата по щекам. Тот сморщился и пробурчал невнятно:       — Отв’ли… в пр’дке…       — Ага, — кивнул Дин и открутил крышку с бутылки. Понюхав содержимое — без запаха — и плеснув немного на пол — бетон не зашипел и не задымился, стало быть, не кислота, — Дин сделал глоток. Похоже, реально просто вода (которая могла быть отравлена, и он загнется позже, но его мало это волновало сейчас). — Давай, братишка, будем играть в больничку.       Сэм со стоном разогнул руки, которые прижимал к груди, и они безвольно упали на колени. Дин стянул грязные повязки и промыл порезы на запястьях, вызвав тем самым приглушенное Сэмово шипение.       — Ну-ну, Саманта, без соплей, — сказал Дин, внимательно следя за тем, чтобы брат оставался в сознании. — Напомни-ка, как назывался тот тупой фильм, где ненормальный чувак заклеил девчонке губы? Там еще этот неудачник был, из которого живую куклу сделали. Ну вылитый ты.       — «Дом воск’вых ф’гур», — отозвался Сэм. — Не похож я…       — Да не, — Дин стянул пальцами разрезанную кожу и провел сверху полоску суперклея, запечатывая разрезы, — рожа точь-в-точь.       — П’шел ты…       — Но-но, а то тоже тебе губы заклею, будешь знать, маленький сквернослов Сэмми, — сказал Дин, принимаясь за второе запястье и надеясь, что так хоть ненадолго сможет остановить кровотечение, а там, глядишь, они уже выберутся. Действуя так же, Дин промыл и заклеил остальные порезы на лодыжках, груди и голове, а потом, когда клей схватился, плотно перетянул Сэму запястья чистыми бинтами. — Готово, Сэмми, почти как новенький. А теперь жуй. — Дин отломил кусочек шоколада и засунул брату в рот. Сэм слабо заработал челюстями. — Молодец. Пить хочешь?       — Мне не пять лет, — сказал Сэм, прожевав шоколад и чувствуя новую дольку, упирающуюся в губы.       — Да ладно, как нам сообщили, это комната отдыха, так что наслаждайся сладостями и слушай Бетховена. Эй, ублюдок, девчонок подгонишь? — крикнул Дин куда-то в потолок.       — Это Чайковский. Дай воды.       — Пофиг, — кинул Дин и, приставив горлышко бутылки к братовым губам, осторожно напоил Сэма, который хоть и походил на простыню цветом лица, но говорил более разборчиво и четко, что не могло не радовать. Дин вложил ему в правую руку шоколадку, а в левую — вторую открытую бутылку воды, проверенную тем же способом. — Удержишь? — спросил он и, получив твердый кивок, поднялся. — Хочу дверь осмотреть.       — Дверь? — переспросил Сэм удивленно.       — Прикинь, — улыбнулся Дин, — уже что-то.       — Не придется падать, да?       — Возможно, — уклончиво ответил Дин, наваливаясь плечом на хромированную дверь, напоминавшую увеличенную копию дверец холодильников в морге, — ни черта. Рядом, слева, мигая красным огоньком, располагалась панель управления, скрытая под крышкой из пластика, видимо, чтобы вода из предыдущей комнаты не намочила. Сняв крышку, Дин нахмурился, увидев, что вместо цифрового кода здесь подразумевался буквенный, а значит, число комбинаций возрастало в разы. Он попытался снять панель, но не вышло — ухватиться было не за что: она плотно входила в стену, так же как колпаки светильников. — Очередной пароль. Как же задолбало!       — Подсказки, — тяжело сказал Сэм. Дин оглянулся: брат стоял, уперевшись рукой в стену. — Они где-то здесь.       — Ты бы сел. Рановато еще скакать, Сэмми…       Музыка оборвалась. Свет погас, и кромешная темнота, возникшая внезапно и страшно, на мгновение отключила все чувства. Дин кинулся вперед, к брату, но, не сделав и трех шагов, наткнулся на что-то. Стекло? Твою мать, только не снова!       — Сэм! — крикнул Дин, ударяя кулаком по преграде, но тот соскользнул: стекло быстро опускалось. Когда он сообразил, что происходит, и скользнул вниз, пространства между стеной и полом уже не было. С другой стороны тоже послышался удар и приглушенный голос.       — Дин! Ты там?       — Все нормально, Сэмми. Сейчас я вытащу тебя, — прокричал Дин, не очень представляя, как он собрался сделать то, что пообещал.       Свет зажегся снова, так же неожиданно, как и потух. Дин заслонил глаза рукой, спасаясь от невозможной яркости. Сэм повторил его жест, но медленней.       — Какого?.. — прошептал Дин: брат был отсечен не только от него, но и от комнаты с аквариумом. Сэма заперли на десяти футах пространства между стеклянным стенами, по всей видимости, выдвинувшимися с потолка по пазам в дюйм шириной — стало быть, и стекло такое же. Кулаками тут ничего не добьешься, да тут даже с молотком бы пришлось попотеть. Вот дерьмо!       Сэм прижался к стеклу лбом и, очевидно, вздохнул. Дин увидел, как шевельнулись его губы, но ничего не услышал. Музыка снова грянула, оглушительно громкая, сменив «Щелкунчика» на «Symphony of Destruction» Megadeth. В обычный день Дин обрадовался бы выбору песни, но сейчас братья синхронно присели и заткнули уши. Стекла завибрировали от тяжелых басов и гитарных риффов. А потом появились они.       Крысы.       Сначала одна, за ней вторая, потом десять, больше и больше. Дин отшатнулся, и первой его мыслью стало эгоистичное «спасибо, господи, что я не там». Крыс он ненавидел почти так же, как и летать, с одним лишь отличием, что эти серо-бурые твари с лысыми холодными хвостами внушали ему не страх, а глубокое отвращение, вплоть до тошноты. Дин никогда не был брезгливым, но тут себя пересилить не мог.       Крысы лезли из отдушины, открывшейся в полу, и поток их не прекращался. Они бешено сновали в западне, поначалу даже не очень обращая внимания на Сэма. Некоторые вставали на задние лапы и припадали к стеклу, царапая его крохотными когтями. Но потом стало их слишком много. Настолько, что пол перестал быть виден. Крысы стали карабкаться вверх, используя для этого тела друг друга и Сэма. Он скидывал их с себя, отпинывал ногами, но в конце концов они загнали его в угол в прямом смысле этого слова. Сэм сполз по стене, закрывая руками лицо и голову, и скрылся в мельтешащих тварях.       — Нет! — бешено заорал Дин, перекрикивая вопли Майстенсона. Песня продолжала играть. Дин сбил костяшки, колотя об стекло. — Сэм! Пожалуйста! Сэмми, борись! — Дин разбежался, насколько это было возможно, и ударился плечом в преграду, отделяющую его от брата, погребенного под крысами. Крамольные мысли были задвинуты глубоко. — Сэм!       Рука высунулась из-под те́лец и поискала в воздухе невидимую опору — наткнулась на стену и, ухватившись за паз, выволокла своего хозяина на поверхность. Дин заметил, что на бинтах снова проступила кровь. Он со злобным рыком снова ударился об стекло — но ничего не произошло, как и во все предыдущие разы — слишком крепкое. Сэм еле-еле встал, прислонился к стеклу, огораживая лицо ладонями по бокам, словно шорами и прошептал, а может, и прокричал:       — Сделай что-нибудь, прошу…       Но что Дин мог сделать? Продолжать бесполезно долбиться в стекло, как муха? Что? Как поднять эти чертовы стены?       — Пожалуйста, Дин!..       Гребаная песня не давала сосредоточиться. Припев бесконечно повторялся.

Подобно тому, как Гамельнский Крысолов Вел крыс по улице, Мы танцуем, как марионетки, Качаемся под Симфонию Разрушения.

      Дин подумал, что уж лучше бы крутили сраного «Щелкунчика». В детстве он часто читал Сэму эту глупую сказку, в основном, потому что мелкому нравилась война игрушек и Мышиного Короля.       Стоп. Вот она — подсказка! Под самым носом! Ну он и идиот!       — Сэм! — крикнул Дин. — Ищи крысиного короля. Ты понял? Крысиного короля! [7] Пожалуйста, Сэмми, ты должен. Это разгадка.       У Сэма на лице возникло странное выражение — смятение наполовину с неверием: ты что, правда, возвращаешь меня в этот крысиный ад? меня и так почти сожрали.       — Прошу тебя, Сэмми. Так нужно, — умоляюще проговорил Дин, глядя на брата, облепленного крысами с головы до ног, и не надеясь, что он услышит. Сэм посмотрел на него в ответ — долгий и усталый взгляд — и убрал руки, а потом скользнул вниз. Крысы скрыли его под собой.       Дин не представлял, как в этом месиве можно найти хоть что-то. Дин мог быть только наблюдателем, и это выводило его из себя. Кулаки сжались сами собой, и ободранные костяшки ожгло болью. Он убьет этого ублюдка, чего бы это ему ни стоило, человек он или нет. Убьет. За все, что он сделал с ними. С братом. За Сэма он убьет любого.       Минуты тянулись. Крысы копошились и мельтешили, сверкая крохотными черными глазками. Сэма не было видно.       — Что я наделал, — прошептал Дин, приближаясь к стеклу и упираясь в него ладонями. — Боже…       Сэм появился неожиданно, точно вынырнув из глубины. Исцарапанный и искусанный, он боком пробрался к брату и вжал в стекло то, что держал в руке — крысиного короля, четырех жирных крыс, которые запутались друг за друга собственными хвостами. На брюхе каждой была буква, выведенная белой краской. «Кожа» прочитал Дин и бросился к пульту, рассчитывая, что пароль не только откроет дверь, но и поднимет стены.       Дин набрал «S», «K», «I», но для «N» попросту не хватило места — код состоял из трех букв. Что за черт?       — Не подходит! — крикнул Дин, оглянувшись, но Сэма не было — только крысы, заполнившие ловушку едва ли не наполовину. — Думай! — приказал себе Дин то ли вслух, то ли мысленно. — Ну давай же, Винчестер!       Буквы — это цифры, и наоборот.       Слова брата всплыли у него в голове. Дин быстро подсчитал что-то на пальцах. Ну конечно! Не минус одиннадцать, а минус одиннадцатая. Гребаная «кей» была лишней. Дин сбросил старый пароль и ввел новый, трехзначный — «SIN».       Все мы грешны, да? Ты на это намекаешь, ублюдок? [8]       Майстенсон заткнулся — наступила тишина, звенящая в ушах. Передняя загородка поползла вверх, выпуская крыс. По обе стороны от двери открылись узкие длинные отдушины, в которые мерзкие твари и устремились. Дин шел против потока. Крысы ударялись ему о ноги и царапали ступни.       Сэм лежал на полу, свернувшись эмбрионом и закрывшись руками. Дин боялся, шевелить его, словно брат бы развалился на куски от прикосновения. Кожа была проткнута во многих местах и краснела кровоподтеками.       — Сэмми? — позвал Дин и наконец разрешил себе притронуться. Сэм дернулся и тихо простонал:       — Не трогай. Они еще здесь?       Дин убрал руку и вздохнул.       — Нет, братишка, они ушли. Ты справился.       — А кажется, что здесь. Бегают. По мне.       — Ненавижу их, — сказал Дин и сел рядом, готовый ждать, сколько потребуется. Им некуда спешить.       — Я теперь тоже, — пробурчал Сэм себе в ладони. — Мерзость. Особенно…       — Хвосты, — закончил Дин, и брат кивнул.       Кажется, у них наконец-то появилось нечто общее — родентофобия одна на двоих. __________ [7] Крысиный король — нескольких крыс, сросшихся или связавшихся узлом своими хвостами. [8] Англ. Sin — грех.