Квест

      Комната была белоснежной и гладкой, будто вырезанной из камня. Сэм с трудом разглядел стыки между полом и стенами, между стенами и потолком, хоть свет и был ярким. Пространство сливалось, не давая подсказок, что здесь их ждало, и Сэм подумал, что так, наверное, могла бы выглядеть приемная Бога.              Что мне с тобой делать, Сэмюэль?              Сэм зажмурился и болезненно выдохнул, когда неуклюже оперся на руки, чтобы встать. Липкая красноватая сукровица мазнула по полу, нарушая чистоту этого места. Скальпель звякнул, выпав из кармана, и остался лежать рядом. Сэм не стал его поднимать: пальцы плохо сгибались, и, возможно, теперь никогда уже не будут сгибаться нормально. Херня.              Сэм на коленях скользнул к Дину, молчащему и тяжело дышащему. Братовы глаза лихорадочно блестели и расфокусированно смотрели мимо Сэма, даже когда он заговорил.              — Дин?              Ответа не последовало. Сэм выругался, но старался сохранить хоть подобие спокойствия. Он переполз Дину за спину — тот лежал на боку, и кое-где был рассыпан песок, притащенный из предыдущей комнаты. От Сэмовых движений тоже возникали песчаные дорожки, но они быстро исчезали, стираемые штанинами джинсов.              Сэм удивился, не обнаружив кровавых пятен на бинтах, защищающих израненную спину брата. Если швы и сорвало, то бинты были достаточно плотными и толстыми, чтобы сдержать кровотечение. Сэм приложил пальцы к Диновой шее: пульс бился слишком часто, а кожа была горячей. Если Дин впадет в шок, он не сможет ему помочь. Да он даже сейчас не мог ничем помочь, потому что они были заперты неизвестно где без надежды на помощь.              — Дьявол! — крикнул Сэм, и его голос многократно отразился от стен, как горное эхо.              — Эй! Кто здесь? Помогите! Пожалуйста, умоляю вас!              Сэм закрыл собой брата и испуганно оглянулся. Комната оставалась все такой же белоснежной. Ему что, почудилось?              — Эй! Я здесь! Боже Всемогущий, не дай мне умереть…              Просьбы о помощи доносились, казалось, отовсюду. Стены множили эхо. Слова молитвы, которой Сэм не знал, но которую стал читать голос — женский — больно врезались в уши, хотя наверняка произносились тихо. Что, черт возьми, происходит?              Сэм, настороженно прислушиваясь, как мог быстро добрался до выпавшего скальпеля — хоть какое-то оружие — схватил его более-менее целой рукой и замер: молитва смолкла. Дин с хрипом втянул воздух и закашлялся — маленькие красные брызги испещрили пол перед ним. У Сэма перехватило дыхание: нет, нет, нет. У Дина было много ранений, которые уже почти угробили его, но чтобы внутренние? Черт! Сэм подтянул брата к себе, усаживая. Рука Дина скользнула по полу — выпуклый полый браслет на левом запястье ударился, как ударяется пластик о камень. Сэм недоуменно глянул на него и только потом вспомнил об инъекции, от которой брата парализовало. Наверное, это были побочные эффекты.              — Дин, — шепотом позвал Сэм. Осознание, что здесь есть кто-то, кроме них и маньяка, почему-то пугало больше. Мольбы о помощи могли нести новую угрозу, с которой они точно не справятся. Им нужен тайм-аут.              — М-м, — промычал Дин в ответ и закашлялся снова, но коротко и без крови. — Свали.              Сэм понял, что держит слишком крепко, и немного ослабил хватку, но не настолько, чтоб Дин мог выскользнуть и свалиться, а то, что Дин мог свалиться, не было загадкой. Сэм сомневался, что брат в состоянии продолжить эту гонку, а один он не пойдет: вдвоем или никак.              — Руки? — спросил Дин внезапно и тихо, но этого хватило, чтобы эхо очнулось.              Руки-руки-руки разнеслось по комнате.Дин дернулся, доставляя себе боль, Сэм вздрогнул тоже, потому что женщина запричитала снова.              — Эй! На помощь! Я здесь! Кто-нибудь.              — Кто это? — Дин попытался встать, но Сэм удержал его, но брат всегда был упрям, и Сэм выпустил его из объятий, ожидая, что Дину просто не хватит сил сдвинуться с места. Но Дин встал и пошел, медленно, шатаясь, будто пьяный. — Кто это? — повторил он, оглянувшись.              У Сэма екнуло сердце. Дин, израненный, перемотанный бинтами, стоял посреди белоснежной комнаты, выделяясь на ее фоне, как шрам на нежной коже. Сколько шрамов останется у самого Дина, Сэм боялся считать.              — Я не знаю, — сказал Сэм, поднимаясь следом. — Кто-то за этими стенами.              Казалось, Дин не понял. Он дошел до ближайшей стены и оперся на нее ладонью. От прикосновения цвет стены расползся в сторону, и она стала прозрачной, наверное, под самой Диновой ладонью и дюймовой кромкой по ее очертанию. На другой стороне было темно.              — Реагирует на тепло. — Сэм дотронулся тоже: неровный отпечаток ладони, сжимающей скальпель, нарушил белизну, но сам скальпель следа не оставил — слишком холодный, что ли? Сэм прижался щекой, стараясь рассмотреть, что за преградой, но увидел только второе стекло. — Блин, это газ.              Дин слабо приподнял брови. Он выглядел хуже. Сэм вздохнул.              — Между двумя стеклами какой-то газ или дым, я не знаю. — Он провел рукой по волосам и сморщился. Я не знаю — не знаю — знаю заговорило по комнате. Эхо работало непонятно и только раздражало нервы.              Дин постоял еще мгновение, так и не убрав руки, и двинулся в угол комнаты. Ступни оставляли смазанные следы на полу.              — Куда ты? — крикнул Сэм, но эхо ничего не размножило.              — Иди тоже, — сказал Дин, неопределенно кивнув, — попробуем коснуться всех стен разом. Если ответ четыре…              Сэм вспомнил предыдущую загадку.              

… взяв половину крови, влил в чаши, а другою половиною окропил жертвенник… Исход 24: 6

             Ответ для пароля двери действительно был четыре, и, видимо, в Диновой голове все сложилось в странную логику. Сэм встал в противоположном углу и приложил ладони к стенам, повторяя за братом. Он подумал, что сейчас они похожи на изнанку распятья. Целую секунду ничего не происходило, а потом погас свет. Женщина стала молиться нестерпимо громко, и через ее слова ничего нельзя было расслышать.              Когда лампы вспыхнули вновь, Сэм сжался в углу, прикрывая голову руками. Скальпель, который он не выпустил, блестел, отражая чистый мягкий свет. Женщина молчала, прервавшись на полуслове, будто ей заткнули рот. Дин позвал его по имени, и голос его звучал сдавленно, но в нем слышалась радость. Сэм отстранил руки — вроде бы на него ничего не собиралось падать — и взглянул: точно по центру комнаты появилась чаша или правильней мерная колба, диаметром примерно две третьих фута. Она стояла на постаменте, который, наверное, выдвинулся из пола. Дин как раз изучал его, сидя рядом: движения были медленные, и пальцы подрагивали.              — Сработало, — констатировал он, когда Сэм подошел. — Зазоров нет.              — Здесь записка, — сказал Сэм, и Дин кивнул:валяй, читай на здоровье, я уже сыт по горло.              Сэм аккуратно снял карточку с подставки — кто вообще мастерит подставку для куска картона? — и пробежал глазами по написанному.              

… пусть они омывают руки свои … водою, чтобы им не умереть…

             Сэм мельком глянул на свою обожженную руку и, не думая, засунул ее в колбу. Дин не успел ни возразить, ни остановить его. Жидкость в колбе оказалась ледяной, и у Сэма мгновенно свело пальцы, а потом и вся рука онемела, но боль ушла, и кожа, казалось, покрылась тонкой пленкой, как перчаткой.              Стенки колбы задрожали и с пневматическим шипением стали задвигаться вниз. Остатки жидкости, лишенные цилиндрической формы, растеклись по постаменту и застыли жесткими подтеками. Дин отодвинулся. Сэм прижал увечную руку к себе.              — Это было чертовски глупо… — начал Дин, но движение продолжилось. Слева от них, скользя по стене, выдвинулся еще один постамент, на котором так же стояли две мерные колбы поменьше. На каждой жирной темно-красной полосой отмечался уровень примерно в полпинты [13]. Белесый газ, зажатый между стеклами в стене за постаментом, расступился, и братья увидели заплаканную женщину, привязанную к стулу. Губы ее двигались, но слов не было слышно, как будто звук выключили. Женщина заметила их, и рот ее искривился. Она подалась вперед – металлические ленты, как те, которыми Сэм был скован в первой комнате, впились в тело. Женщина закричала, и звук включился, оглушая. Братья синхронно заткнули уши. Эхо размножило крик, и Сэм босыми ступнями почувствовал, как дрожит пол.              Свет в их комнате сменился на аварийно-красный. Крышка постамента, на котором стояла большая колба, отъехала в сторону. Дин наконец поднялся, будто только этого и ждал. Сэм придержал его за локоть. Дин повторил Сэмов трюк, засунув руку в образовавшееся углубление, и достал пистолет. Обойма была не полной — он понял по весу. Но сколько бы там ни было, все причитается им. Щедрые подарки. Перед смертью не надышишься, да?              Роботический женский голос произнес:              — Режим уничтожения приведен в готовность.              Братья переглянулись и встали спина к спине. Ничего не случилось. Женщина дергалась на стуле и причитала:              — Помогите! Помогите! Помогите!              — Нужно что-то сделать, — сказал Сэм, но прозвучало почему-то как вопрос.              — Там дверь, — ответил Дин невпопад. — И на ней нет замка.              Сэм присмотрелся: за женщиной в левом углу комнаты виднелся черный прямоугольник двери и никакой светящейся панели рядом.              — Она может быть заперта. Мы не знаем.              — Да, — согласился Дин, — не узнаем, пока не выйдем отсюда. Пойду гляну, что с колбами.              — Нет, стой тут, — сказал Сэм, и «Вообще тебе надо лежать», — подумал он, но промолчал. То, что Дин на ногах, — это чистая упертость или несгибаемое желание жить. В Дине и того, и другого было достаточно.              Дойдя до колб, Сэм нашел привычную карточку и помахал ею брату.              — Читай, — вздохнул Дин. Его колотило так, что он рухнул бы, если бы Сэм не смотрел на него. Когда это закончится, его упекут в больничку на год, и он первый раз в жизни был не против.               — Спасай взятых на смерть, — крикнул Сэм, –ибо смерть входит в наши окна. Это жертва Господу.              — Цифры есть? — спросил Дин, медленно валясь вперед, но вовремя схватился за постамент. Пистолет чиркнул по камню.              — Нет, ничего такого. — Сэм оставил карточку рядом с колбами. Красная полоса на стекле перечеркивала отметки. Сэм достал скальпель, засунутый в задний карман, и положил на постамент. Он знал, что нужно сделать, потому что даны чересчур четкие инструкции, но медлил, ведь в них не было никакого смысла. В них была только смерть.              Роботический голос вновь заговорил:              — Начало уничтожения через три, две, одну.              Сэм не ожидал такого — у него хрустнула шея, так резко он вздернул голову. Свет стал нормальным. На стене за Дином появились огромные часы: секунды бежали в обратную сторону. Незаметные клапаны в стыках стен открылись, и белесый дым начал просачиваться в комнату, но не в их, а в комнату женщины. Она забилась на стуле, ранясь, но не крича, что в принципе казалось странным, но разбираться еще и в этом не было времени.              — Газ ядовит, — крикнул Дин, и Сэм понял, что означает «смерть входит в наши окна».              Стены медленно чернели: газ белыми клочками стелился по полу, и женщина безмолвно кашляла, заливаясь слезами. Братья ничего не слышали — кто-то опять отрубил звук.              — Сэм! — снова крикнул Дин, выводя его из ступора. Гигантские часы считали мгновения чужой жизни. — Я могу прострелить стекло!              — Не поможет, — тихо сказал Сэм, — мы должны умереть.              — Что?              Сэм вздохнул, поднял руку над колбой и взял скальпель.              — Взяв половину крови, влил в чаши, — тихо проговорил он. — Это инструкция, Дин.              — Другою половиною окропил жертвенник. – Дин смотрел прямо перед собой на постамент: чем тебе не жертвенник? — Какой в этом смысл?              — Это жертва Господу, — слабо улыбнулся Сэм. — Не знаю, Дин, но я уверен, кольца расщелкнутся, как только прольется кровь. Еще ни разу нас не обманывали.              — Спасать людей, да?              Сэм кивнул, сжал кулак и глубоко разрезал кожу от запястья до локтя. Кровь полилась в колбу, темно-красная, густая. Если наберется до мерной отметки, Сэм абсолютно точно умрет. Дин метнулся было к нему, но остановил себя. Перетруженное сердце бешено колотилось. Так не должно было закончиться, но закончится. Дина этому учили: ставить чужих выше себя, спасать их ценой всего. И Сэма учили тоже, хоть он и думал, что брат был скроен из другого теста. Отец, наверное, гордился бы ими.              Дин посмотрел на женщину, ради которой они умирают. Женщина замерла и, казалось, даже приподнялась на стуле, впиваясь грудью в острые обручи. Лицо ее было красно, но губы улыбались. Это была смутная улыбка, похожая на предвкушение или, может быть, на свободу. Дин приставил пистолет к виску, не закрыл глаз и выстрелил.        _________ [13] Полпинты — примерно 230 миллилитров.