Будут ли демоны счастливы?

      — Вы уверены в своем решении? — строго спросил высокий мужчина, сидящий по другую сторону стола. Сглотнув, Беверли в тысячный раз повторил себе, что ни в чем не уверен, но вслух четко сказал:       — Да.       Ледяные глаза следователя, в который раз с ног до головы осмотрели Беверли и остановились на бледном, решительном лице. Полицейский выглядел отстраненно и строго, но в душе он метался. Сейчас маленький, ничем не примечательный юноша просил его совершить практически невозможное — просунуть его в специализированную тюрьму для особо опасных преступников. В собой парень принес пухлую папку с какой-то макулатурой, но, ошарашенный резким заявлением, следователь еще не открывал ее.       — Что ж… Вы же понимаете, что это практически невозможно? — вместо ответа парень красноречиво кивнул головой на папку перед следователем. Хмыкнув, мужчина небрежно открыл ее, начиная вчитываться в машинописные строки, перечеркнутые многочисленными печатями всевозможных учреждений.       Справка из ведущей клиники города, подтверждение психиатра, письменное согласие начальника тюрьмы и подтверждение в отсутствии претензий… У бывалого полицейского Остина Пирса, на счету которого было ни одно громкое дело, от удивления выпала изо рта медленно тлеющая сигарета. Кажется, малыш серьезно вцепился в идею оказаться в тюрьме законным способом. Но в чем же причина?       Пролистав результаты всевозможных медицинских исследований Пирс нашел то самое, что ему нужно — письменный документ, рассказывающий о мотивах молодого человека. Быстро пробежав глазами по ровным строкам, Пирс вскочил со своего места, громко хлопнув по столу ладонями.        — Соулмейт? Джеймса Клиффорда?! Где вы были раньше! Почему не явились в полицию сразу же, как узнали?!       — Боялся, — тихо и спокойно ответил юноша, смотря в глаза следователю. У Беверли тряслись коленки и голос все рвался сорваться в невнятный хрип, но слишком уж велики были ставки на этот разговор. — Когда понял это, сам не знал, что делать. Мы общались еще до того, как его поймали, поэтому я… Не знал, как себя вести. Но потом, когда он, сбежав, пришел ко мне домой и когда я уговорил его вернуться…       — Так это были вы?! — запустив руку в не по годам густые волосы, Пирс шумно выдохнул сквозь сомкнутые зубы. — Мистер, да мы без всех этих бумажек можем сейчас же упечь вас на три года, за сокрытие опасного преступника. О чем вы только думали!       — Я понимаю, — кивнул головой Беверли. — Там где-то есть чек за уплату штрафа. Я сожалею о случившимся, но именно этот случай позволил мне понять, что я должен помочь. Я могу влиять на него и глупо было бы этим не воспользоваться.       Пирс опустился обратно, сцепив руки и внимательно смотря на спокойно сидящего перед ним юношу. Совсем молодой еще, быть может только закончил колледж…       — Вы действительно хотите посветить большую часть своей жизни преступнику? Опасному маньяку, на руках которого кровь нескольких десятков людей?       — Ну, у меня все равно нет выбора. Он мой истинный. Ему будет плохо без меня.       — Сейчас есть много препаратов, под которыми он ничего не почувствует. Подумайте еще раз…       — А как же я? — перебил следователя Беверли. — Не думайте, что я делаю это ради следствия или Клиффорда. В первую очередь меня заботит собственное благополучие, ведь мне… Мне тоже плохо без него…       Широко открыв глаза Пирс смотрел на мальчишку перед ним. После последней фразы Беверли смутился, опустил глаза и неловко замялся. Этого Пирсу только не хватало…       — Мы… Мы рассмотрим ваше прошение. Это не тот вопрос, ответ на который я смогу дать немедленно. Мы свяжемся с вами, мистер… — Пирс всмотрелся в документы. — Блер.       — Хорошо, — парень поднялся, и снова безразлично и смело попросил. — Только, пожалуйста, прошу не тянуть с этим. В исследованиях все написано — мне становится хуже от долгой разлуки с соулмейтом.

***

      Не веря своим глазам, Пирс наблюдал, как явно нервничающего парня оформляют на пропускном пункте как «временного заключенного». Для следователя до сих пор было дико и странно решение начальства пустить Блера к Клиффорду. Ведь это… Это… Это как пустить пушистую овечку в клетку к голодному льву. Первое время, пока он будет сыт, овечка будет жива и невредима, но потом, стоит хищнику почувствовать голод…       — Ваш персональный номер 1313, — начальник тюрьмы, принимающий Блера, передал ему браслет с номером и идентификационным кодом. Гастман, с которым по долгу службы Пирс был знаком очень давно, тоже заметно нервничал, обескураженный внезапным приказом начальства. — О распорядке дня заключенных я расскажу вам позже. Подпишите пока здесь и тут, — передав мальчишке документы, Гастман растерянно посмотрел на Пирса.        — Не тюрьма, а отель, — пробормотал он и сам неловко улыбнулся шутке. — Хорошо, молодой человек, а теперь пройдемте за мной.       — До свидания, — Блер, замерев, протянул узкую ладонь Пирсу, смотря на него снизу-вверх. Следователь нерешительно пожал руку новоявленному заключенному и небрежно бросил:       — Мы с вами увидимся в скором времени.       Беверли улыбнулся и, повернулся к грузному начальнику тюрьмы. Сейчас парень чувствовал легкость и радость, хоть он и знатно перенервничал по дороге. Может так шутит близость с соулмейтом, но Беверли больше не боялся и не сомневался в своем решении. Он поступил правильно, больше, чем правильно. Он выбрал близость с таким странным человеком скучной жизни, он решился, он рискнул. И этот риск оправдается, обязательно оправдается! Беверли со сладким предвкушением вспоминал то спокойное чувство, когда Клиффорд был рядом и так мечтал окунуться в него снова…       Погрузившийся в свои мечты, Бевери не сразу заметил, что пусть по светлым, пустым коридорам закончился и начальник стоит около высокой решетки, звеня пухлой связкой ключей. Выбрав один ключ и отперев дверь, он пропустил Беверли и тут же запер створку. Они зашли непосредственно в помещения заключенных.       — Тебя мы поселим в блоках охраны, чтобы гарантировать безопасность. Днем сможешь общаться с преступникам,и а ночью, будешь огражден от них прочной решеткой. Не волнуйся, камера Клиффорда всего через стену от твоей комнаты. В этом блоке сидят особо опасные преступники, так что камеры в основном одиночные. Подъем в семь утра. Завтрак. Обязательные работы в производственных цехах заведения до двенадцати дня. Позже тебе покажут, что и как. В час обед. Потом прогулка на улице до четырех. Снова работы. Ужин в восемь. Отбой в десять. Это, конечно, примерное расписания, но суть, я думаю, ты уловил. Мы приучаем заключенных к труду, так что для каждого есть определенная норма выработки. Тебе соблюдать эту норму не обязательно, но, чтобы влиться в коллектив, можешь попробовать. Так же, — отперев очередную решетку, начальник впустил Беверли в просторную комнату. Тут стояли несколько грубо вытесанных столов, дешевые диваны, а на стене, под самым потолком, висел телевизор. — Мы приучаем заключенных к социализации, так что в течении дня есть несколько часов общения между ними. В обычных блоках личного времени больше, но тут особо опасные, так что…       Беверли осмотрел скромную обстановку, отметив, что было необычно чисто. Ему-то казалось, что в тюремных помещениях придется лавировать между плевками и лужами мочи, но выглядело все вполне комфортно. Беверли тут даже нравилось.       — Пошли, нам сюда, — показал начальник на коридор, ведущий из комнаты и на этот раз не загороженный решеткой. Беверли пошел за не прекращающим рассказывать мужчиной. — Так же, наравне с работой, у нас есть специальные программы обучения разным профессиям, так что, если захочешь попробовать что-то — скажи. Не дело это, упускать столько времени, хоть образование получишь… — начальник кашлянул и быстро сменил тему. — Так вот, сейчас у заключенных свободное время. Обычно они этот отрезок времени проводят в не закрытых камерах, часто в «гостях» друг у друга. Клиффорду я сказал ждать нас в столовой.       — Понятно, — пробормотал Беверли, понимая, что молчать уже неловко. Он хотел уже закончить эту экскурсию и пойти в столовую где, наверняка волнуясь, ждет он…       Внезапно из-за ближайшего поворота вынырнул высокий мужчина в форме заключенного. Увидев начальника, он хотел скрыть там же, откуда пришел, но полицейский остановил его резким окриком.       — Ну и куда ты опять намылился?! Сколько раз тебе повторить, что б в комнате сидел! Снова под замок хочешь? — хоть начальник и кричал, Беверли он показался скорее усталым, чем злым.        — Ох, мистер Пирс, как давно мы с вами не виделись, — улыбнувшись, парень замер на месте, через секунду согнув голову в шутливом поклоне. — Как вы поживаете? Как семья, как служба?       — Хватит паясничать, Миловски. Тебе не раз было сказано, чтобы в камере сидел в положенное время. Быстро смылся.       Заключенный в светло-синей тюремной робе снова растянул губы в улыбке и, безразличным взглядом скользнув по Беверли, прошмыгнул мимо, скрывшись за поворотом.       — Как у вас тут… вольно, — нерешительно сказал удивленный такой свободой перемещения для заключенных Беверли. — Даже и не подумаешь сразу, что это блок для особо опасных преступников.       — Так может показаться на первый взгляд, — тут же начал Пирс, и Беверли внутренне содрогнулся от непохожести грубого тона, которым обращался начальник с заключенным, и мягкой поощрительности в голосе теперь. — Это раньше нормой считалось посадить преступников в каменный мешок и оставить гнить там на десятилетия, сейчас же все по-другому, гуманность, человеколюбие. Теперь программа для заключенных направленна на то, чтобы после отсидки они стали полноценными гражданами. Поэтому многие странные на первый взгляд вещи тут направленны в первую очередь на социализацию. Просмотры фильмов, библиотека, совместные ужины. И несколько промежутков такого вот «свободного» времени в течении дня. Они могут перемещаться по огороженной территории внутри своего блока, в основном между камерами, — кинув на Беверли осторожный взгляд, Пирс вдруг резко хлопнул его по плечу, так, что парень дернулся вперед на пару шагов. — Не переживай ты так, все безопасно. Во время «свободных» часов наблюдение за заключенными усиливается и, если возникает внештатная ситуация, драка, например, смотрители тут же устраняют ее. И лишают парней двух-трех дней «свободных» часов, чего они очень не любят. Так что ведут себя, в основном, тихо.       — Скажите, — начал тихо Беверли, потирая плечо. — А камеры тоже просматриваются?       — Да, абсолютно все, — радостно известил Пирс и распахнул перед замершим Беверли светло-серую, как и все здесь, низкую дверь.       Аскетичные столы, жесткие лавки, яркие лампы и провал окна выдачи — все вдруг пропало из поля зрения Беверли, стоило его любопытному взгляду зацепиться за одиноко сидящую за ближним ко входу столиком фигуру. Роба совершенно не шла ему, хоть и подчеркивала сильные руки и крепкое телосложение. Волосы, которые в прошлые их встречи всегда были аккуратно расчесаны и забраны назад, сейчас белесыми прядками свисали на лоб и уши. И руки, обычно такие мягкие и ухоженные, сейчас были грубо сцеплены, отражаясь на матово-белой столешнице.       Беверли сам не заметил, как выпустил небольшую сумку с вещами из рук, как быстро подошел к столу и как сел точно напротив своей пары, заглядывая ему в глаза. Клиффорд, который до этого сурово хмурил брови, ласково улыбнулся, совсем как тогда, в те далекие времена, когда Беверли не знал его настоящего. Мрачное лицо сразу ожило, в глазах заплясали игривые отблески и пальцы, словно не подчиняясь своему хозяину, нетерпеливо дернусь в сторону устало опущенных на стол рук Беверли.        — Привет, куколка, — хрипло сказал Клиффорд, справившись все-таки со своими конечностями и снова сложив ладони перед собой.       — Привет, — ответил Беверли, завороженно глядя в чужое лицо. Опомнился он только через несколько секунд. — И не называй меня так.       — Хорошо, пока не стану, — ухмыльнулся мужчина напротив, так же не отводя взгляда от хрупкого и встревоженного парня напротив.       Беверли не понимал, что с ним происходит. Все его сомнения, все страхи и вся неуверенность в том, что происходит, разом затихли, стоило всмотреться в это правильное лицо с тонкими бровями и хитрым прищуром глаз. О чем он думал, идя сюда? Что хотел сказать? Спросить?..       Все в момент вылетело из головы, оставив там только вязкое, решительное спокойствие и покой. Беверли казалось, что он вообще перестал думать. Да и важно ли бы то, способность мыслить, если напротив наконец-то то самое лицо, тот самый голос и те самые, настоящие ощущения?       «Что же я делаю?..»