Мне холодно от мысли как безмятежен дремлющий мир в своем замедленном падении… Ты нереально близко и я вдыхаю тебя как эфир, с мечтой о полном погружении
Цепь предопределённости рвётся заставляя события нестись в скачь. Солнечный Сокол сжигает сдерживающие его нити, рассекает сияющими крыльями, без сожалений переступая через очередное препятствие. Мелкие и крупные монстры бывшие некогда людьми, крупные назвавшие себя апостолами — всех ожидает одна и таже участь. Весь путь к победе — гонка со временем, ведь чем дольше он возиться, тем больше времени даёт своим врагам на то, чтобы убедить Шарлотту в том, что он не достоин её. Убедить разорвать связывающую их сердца тонкую нить связи. Сокол спешит сминая предопределённость как бумажный лист, сжигает в солнечном пламени стремясь успеть, достигнуть желанной цели, но как бы не торопился, как бы не рвался, есть вещи которые не ускорить даже ему. Гриффит собирает себя по частям, по мелким обрывкам, заново проживая близкую к бесконечности жизнь. Все мысли и действия предстают перед ним в своей ужасающей пустоте и бессмысленности. Ведь тогда, когда мир был столь юным, чем сильнее он жаждал достигнуть своей цели искажая ради этого замысел Эру, тем больше искажений рождалось в нём самом и самой его цели. Он всё сильней и сильней запутывался в собственных мыслях и решениях, как птица в силках, и не оказалось никого достаточно мудрого чтобы показать ему это, вразумить, позволить разорвать силки и созданный ими порочный круг. Но даже то, что он узрел всё это, осознал, сейчас меняет не так уж много — он идёт к своей цели, переступая через препятствия оставляя от помех пепел и прах. Тот путь, что он прокладывает сейчас не сравниться с тем, что он прокладывал раньше мечтая властвовать в Арде. Гриффит не смеет надеяться на то, что Шарлотта узнав о том, какие поступки он совершал и чем жил, все эти мириады лет одиночества, сумеет найти в себе хоть каплю милосердия и сострадания по отношению к нему и позволит остаться рядом. Единственное что даёт силы действовать и идти дальше вера, что Шарлотта сдержит данное ему слово и он сумеет заслужить прощение за свершенные злодеяния, ведь её сердце на его ладони и он не собирается его отпускать. Ничего не задевает внутри даже тогда, когда он переступает через искаженное тело Ястреба, поверженное и сломленное отражение. И все-таки это его отражение, а потому даже на грани развоплощения Ястреб цепляется за ногу победителя, хрипит: — Почему…? — Сокол заглядывая в мутнеющие глаза искаженного, слышит множество терзающих Ястреба «почему». Почему он человек отказавшийся от силы бехелитов так силён? Почему все попытки остановить его не принесли никакого результата? Почему он так верен двойнику знакомой ему принцессы Шарлотты? Слабый и искаженный Ястреб, отражение солнечного Сокола разгоняющего своим светом в глубинах астрала миазмы Идеи Зла, созданной предопределённостью сложного ритуала, проведённого жадными людишками над сердцем величайшего из Айнур… Сокол касается головы Ястреба давая узреть лелеемый в душе образ Её Высочества, Неугасимое Пламя запертое в смертной оболочке. Ястреб жадно впитывает драгоценные воспоминания Сокола, разделяет с ним его воспоминания и чувства, сбрасывая с себя искажения словно шелуху… чтобы обратиться пеплом во вспышке солнечного Пламени. Айнур вздыхает полной грудью усваивая новый пласт воспоминаний, скрипит зубами, в бессилии сжимая руки в кулаки сдерживает рвущийся на волю крик. Мрак отчаянья и ненависти захлёстывает с головой. Не простит… Такое не прощают. Горькая усмешка кривит губы Гриффита, но тьма отступает шарахаясь в стороны от солнечного Пламени, обращающего в прах древние проклятья, будто это сухая осенняя листва. Впереди схватка с подчинённым Идей Зла собственным сердцем. Схватка, которую он может не пережить, но… …Восхищенный взгляд принцессы скользит по чудесам чужого мира, но затем хрупкие пальчики касаются его руки, а взгляды встречаются. — Видишь, возможно сделать Мидланд лучше, дать лучшее будущее каждому из его подданных, изменить мир, — вдохновлёно вещает Шарлотта, сияя изнутри неземным светом, отводит взгляд, её щеки опаляет смущенным румянцем, в глазах поселяется голодный блеск. — Ой, сладкая вата. «Это безумие», — в который раз думает глава банды Сокола завидуя местному разноцветному лакомству… Айнур вороша воспоминания о своих победах и поражениях не может вспомнить, чтобы его жизнь была наполнена… жизнью. Не помнит, чтобы мир вокруг воспринимался таким ярким, глубоким, наполненным тайным смыслом и радостью, как рядом с Её Высочеством. Столько ярких, незнакомых и переполненных солнечной силой чувств теснятся в душе, что глядя в глаза своей возможной гибели, ему хочется петь вспоминая о ней. Даже, если не осталось надежды. ***Ты не можешь мне запретить… Струится звездный шлейф бесследно тающих мгновений Ты не можешь мне запретить еще короткий вдох, - и может быть - последний…
Флинн Карсон, как Библиотекарь уже давно перестал удивляться таким вещам как путешествия во времени, богам, демонам, персонажам выпрыгивающим из книг и желающим захватить землю, артефактам разной степени божественности, воплощенный разум Библиотеки… Но жизнь всегда находит чем его удивить! — Мммм… То есть я правильно понял, что миры о которых пишут разнообразные писатели существуют и в них при желании можно отправится? — уточняет Флинн у сэра Галахада развернувшего что-то вроде настоящего крестового похода для поиска исчезнувшего из-под носа потомка Артура. Он даже лидера Змеиного Братства оказавшегося Ланселотом дю Лак сумел взять в оборот и наставить на путь истинный. — Именно в один из подобных миров Мэб отправила Её Высочество, как нам удалось узнать, этим миром стала так называемая Арда мистера Толкина, — кивает Галахад, Флинн скашивает взгляд на лидера присмиревшего Змеиного Братства, его ошалелый и слегка пришибленный вид вызывает много вопросов, но еще вернее отбивает желание спорить с Галахадом. — Ясно и что от меня требуется? — с преувеличенным энтузиазмом спрашивает библиотекарь. — Найти упоминание в книгах о придуманных мирах упоминания Её Высочества и Её Королевства, а так же сэра Гриффита. — С радостью помогу в этом деле! — опрометчиво соглашается Библиотекарь, давая задание как-то само собой оставшейся в качестве стажеров троице и отправляясь на более интересное приключение с артефактами, древними загадками и прочими атрибутами работы главного Библиотекаря. Троица стажеров справляется с заданием довольно быстро, Флинн успевает только парочку раз спасти мир, но то что они находят… Листая черно-белый комикс с редкими цветными иллюстрациями и понимая, что многие из описываемых событий были иными, а не которые вообще имели все шансы никогда не произойти, Библиотекарь судорожно пытается совместить тех людей с которыми столкнулся с образами из нарисованной японцем истории. — Принцесса Шарлотта, которую мы знаем, разительно отличается от книжного образа, прямой потомок и наследница Короля Артура. Ей суждено стать великой королевой, чье имя будут помнить многие тысячелетия после её смерти и истории о которой будут вдохновлять на подвиги многие поколения потомков, — уверенно говорит Кассандра, сжав кулаки и прижав их к груди. — Она сумела пройти сквозь пространство и время ради того, чтобы узнать как создать Библиотеку в своём мире и отвоевать для него лучшее будущее. Её Высочество… — Остынь, тут даже такой скептик как я верю в то, что у неё есть все шансы осуществить свою мечту, — закатывает глаза Иезекииль, с привычным легкомыслием продолжая играть на телефоне. — А если все его чувства лишь умелая игра? — взволнованно спрашивает Кассандра, её глаза полны не пролитых слёз и волнения. — Если принцесса Шарлотта лишь пешка в его борьбе за трон? — Ты только вспомни выражения лица того жуткого типа, когда она его по достопримечательностям таскала. Если кто из этой парочки и влюблён по уши то это Гриффит, — не отрываясь от телефона возражает вор. — Ага, это точно, она что-то щебечет, восхищается и спрашивает держа его за руку, а он того и гляди в обморок от счастья хлопнется, — хмыкает Джейкоб, складывая руки на груди и облокачиваясь об стеллаж. — Влип парень по уши. Легче поверить, что он сам себе горло перегрызёт чем пожертвует Её Высочеством. — Думаю, сэр Галахад не допустит, чтобы кто-то подобный сэру Гриффиту находился поблизости от принцессы, — упрямо встряхнув волосами возражает Кассандра. — Уверенна, что он несмотря ни на какие чувства легко пожертвует Шарлоттой ради достижения своих целей. Флинн с любопытством наблюдает за разгорающимся спором и не спешит озвучивать своё мнение. Но всё-таки что-то его в окружающем цепляет своей неправильностью, и найдя причину мгновенно озвучивает её. — А где Ив? — В Японии, допрашивает Кэнтаро Миура о мире и персонажах, — отвечает ковбой. ***Разбит аквариум и золотые рыбки лежат внизу среди осколков Дрожат созвездия из ртутных шариков И нам осталось ждать совсем недолго
Средиземье, прекраснейшая Арда, кажется мне безликой и пыльной, как и проведённые среди всех перворождённых дни наполненных страшными предупреждениями и рассказами о былых трагедиях. Окружающая обстановка "мудрых и великих" давит заставляя задыхаться от нехватки свежего воздуха, ведь каждый день несмотря на смену событий кажется братом близнецом другого дня. Вечный день сурка с вечными эльфами. — Вы утверждаете, что верный рыцарь Мидланда, сэр Гриффит… Мо́ргот Бау́глир? — сохраняя достоинство спрашиваю я эльфа, после переполоха, произошедшего сразу как меня коснулся знакомый взгляд. Эти безумные скачки, сбор различных рас в одном месте, шепотки за спиной… нужно было бы быть слепо-глухонемой дурой, чтобы не понять что происходит. — Вы не удивлены, — ставит мне в вину эльф, которого их общей массы мне помогает выделить только одежда. Эти нелюди удивительным образом сливаются для меня в одну серую массу. Нечеловеческая идеальность делает их для меня одинаковыми, почти как близнецы, проигрывая в харизме книжным персонажам и экранным аналогам. — После всех тех слов, что были сказаны вами о моих землях и людях живущих на них, что может быть необычного в том, что я не удивлена, что и вернейшего их защитника вы назвали подобным образом? — мой голос звенит отражаясь от стен, и глохнет в переплетениях листвы, прекрасная и величественная архитектура города вызывает восхищения, но она слишком холодная и далёкая, что восхищение после сменяется необъяснимой пустотой и разочарованием. — Чему мне удивляться, если и капли раскаянья и сожалений не прозвучало в словах о том, что ваши боги пожертвовали судьбой моего мира ради своих интересов, а вы сыпя проклятья и исходя злобой обрекали нас на всё более незавидную участь? Как вы смеете ожидать от меня понимания, сочувствия и требовать поддержки своих действий? — Вы не понимаете, он зло… — Довольно! Это вы не делаете себе труда понять меня. Не слышите как лицемерно и мерзко звучат ваши слова о абсолютном зле. Я верю в сэра Гриффита и… — Шарлотта… — моё имя словно произносит само пространство Арды, выдыхает его с щемящей нежностью и любовью, отзывается во всех его уголках, приводя в движение незримые механизмы. Меня обхватывают руки сотканные из солнечного Пламени, скрывают от чужого взора соколиные крылья, миг единения и фигура из солнечного Пламени рассыпается мелкими звездами медовых цветов, нежнейший свежий аромат распространяясь по помещению вводит всех в ступор. Присмотревшись к безумным взглядам понимаю что не в ступор, а в парализацию. Я только пару раз хлопнуть ресницами успеваю, как в воздушном пространстве появляется десант из черных рыцарей в зловещих плащах и на вивернах, аккуратно пакуют меня в бархатный пурпурный плащ и выкрадывают. И я даже знаю кто эти десантники по жизни. «Летай назгулами наших авиалиний… " — возникает в голове идиотская мысль вызывая у меня улыбку и желание расхохотаться. — Гриффит… — не зная злиться мне на подобную выходку или радоваться тактическому гению своего рыцаря, который кого угодно достанет и если надо угробит. Прикрываю глаза, вспоминая подробности короткого мига единения, прикосновения сотканной из солнечного Пламени фигуры и тоской понимаю, что эльфы были правы на счет личности Гриффита. Мелькор, что означает «тот что кто восстаёт в могуществе». Дополнительных имён и прозвищ множество: Белегурт — «Великая Смерть», Моринготто — «Чёрный Враг Мира», Бауглир- «Душитель», Враг Валар, Враг, Исказитель, Даритель Даров. А титулы? Властелин Тьмы, Великий Единый, Король Мира, Древнейший Король, Владыка судеб Арды, Властелин Всего и Дарующий Свободу… Это безумие довериться кому-то носящему подобные имена и титулы, довериться кому-то принёсшему столько горя и зла. Но и меня с перерождением и стоящей за спиной вереницей предков нежной фиалкой не назовёшь и я уже доверилась сэру Гриффиту, и отступать от своего слова желания нет. Сладкая дрёма неожиданно наваливается на меня отправляя в глубокий сон, и мне сниться будто я отдыхаю смежив веки на цветочной поляне, а сэр Гриффит осторожно перебирает пальцами пряди моих волос напевая песню без слов. Но почему во сне так темно? ***Ты не можешь мне запретить… За окнами – метель, летят бесценные мгновения Ты не можешь мне запретить короткий миг любви, - он может быть последним…
Бытие бестелесным духом, слабой и жалкой тенью себя прежнего не могло принести счастья и успокоения, кому-то подобному Саурону, только злость и душащую ненависть к тем кто низверг его. Память раз за разом возвращала Саурона к тому с чего всё начиналось заставляя раз за разом задаваться вопросом, как изначальные помысли и идеи смогли привести его к сегодняшнему положению. Он не видел ошибок в своих действиях, не понимал причин поражений и чужих побед. И это непонимание злило древнего майар еще больше, лишая жизнь упорядоченности и благостной выверенности. Любовь к порядку и согласованию всегда была частью Саурона, сколько он себя помнил, это единственное что не изменилось в нём с тех пор как осознал себя и по сей день. Как один из Майар, Саурон был сотворён Илуватором перед Музыкой Айнур. Из любви к порядку и согласованности Саурон и во время Музыки не привносил диссонанса, лишь стремился уловить её благостную выверенность и совершенство, глубже понять замысел Эру. Саурон даже не был одним из духов, которые немедленно начали подстраивать свою музыку под Мелькора. В начале времён он был среди тех Айнур, что вступили в Эа. В Арде Саурон стал одним из майар Аулэ Владыки Земной Тверди и был известен как Майрон. В результате, Саурон приобрёл великие знания физической субстанции мира, а также ковки и всех прочих видов мастерства, став великим мастером в свите Аулэ. Он навсегда сохранил научные знания, полученное от него, вот только то, что Аулэ, величайший искусник из Валар, за исключением лишь Мелькора смущало Майрона. Хотя Саурон и уступал в силе Валар, он был гораздо сильнее, чем многие из подобных ему; того же чина, что Гэндальф и Саруман, но гораздо более высокого ранга. И Майрон остро чувствовал... недосказанность в воплощенной Музыке, острую, болезненную нехватку чего-то важного, и именно эти чувства подтолкнули его последовать за Мелькором. Потому, что другие Валар не собирались ничего менять, лишь следовать замыслу Эру. Саурон пытался верить что они правы! Что иного пути нет! Что всё согласовано и правильно в том, что задумал Эру... Он верил в это! Верил! Так долго как только мог! Эру создал Мелькора и их всех, каждого из них. Наделил знаниями, силой и мудростью, дал жизнь и... когда Мелькор поступил по своему во время Музыки... он сказал: "Могучи Айнур, а Мелькор – могущественнейший из них, но дабы знал он, и все Айнур, что я – Илуватар, то, о чем вы пели, я покажу вам как есть, чтобы видели вы, что содеяли. А ты, Мелькор, увидишь, что невозможно сыграть тему, которая не брала бы начала во мне, и никто не властен менять музыку вопреки мне. Ибо тот, кто попытается сделать это, окажется моим же орудием в созидании сущностей еще более удивительных, о каких он сам и не мыслил"... Орудие... Горько быть орудием для того, кто даровал тебе жизнь. Горько и сладко. Ведь создание чего-то более удивительного, за гранью мыслей и мечтаний, что может быть более притягательней для искусника? Что странного в том, что Майрон последовал за Мелькором, а не остался верен Ауле? Смог ли он когда либо создать что-то хоть отдалённо подобное Единому Кольцу? И всё-таки не видя ошибок в своих решениях, Саурон осознаёт что что-то он упускает, не видит. Из круговорота тщетных поисков и мыслей в один и многих дней его слабости по Арде прокатываются отголоски присутствия Мелькора, его пристального внимания. Оно отрезвляет, порождая кипучую жажду деятельности перекрывающей злобу на собственное бессилие, но когда Саурон получает достаточно информации через шпионов то причина всего произошедшего его изрядно озадачивает - женщина. Женщина. Искреннее, чистое и ничем не замутнённое удивление поглощает сущность Майар. Саурон искренне думал, что после всех перипетий с Вардой айнур никогда не свяжется больше ни с одной из них. Никогда, даже если его лишить всякой памяти - не свяжется. "Связался..." - констатирует Саурон с давно не посещавшим его благостным чувством наблюдая за тем как Арда меняется (в который раз) в угоду желаниям Мелькора, только в этот раз ни у кого из Валар не получается хоть что-то противопоставить его воле и помешать воплощению замысла. Прямо в жерле Роковой Горы рождается прочная, мощная связь с иным, более молодым миром в который в срочном порядке отправляются все оставшиеся верными Мелькору создания и сущности, под горячую руку попадает и он, Саурон, при этом судорожно пытаясь успеть за всеми манипуляциями величайшего из Айнур, вот только отчаянно не успевает, а что успевает отследить, то больше половины не получается осознать и хоть как-то осмыслить. Более-менее придя в себя и окинув взглядом изменившийся Мордор, как и своё воплощение в Арде, Саурон позорно зажмуривается, что естественно ни коем образом ему не помогает. "Орки теперь никогда не станут прежними..." - сохраняя присутствие духа констатирует Саурон. По крайней мере он пытается верить в то, что у него получается его сохранить... пока четкие и точные приказы Мелькора не отпечатываются в сознании Саурона.Безвольные, больные, поникшие цветы гибнут на оледеневшем окне Предчувствуя паденье еще одной звезды, я прикасаюсь к тебе во сне И ты не можешь мне запретить, когда над спящим миром бушуют вихри разрушений Ты не можешь мне запретить Ведь каждый миг любви, - он может быть последним…*
___________________________ Fleur - Ты не можешь мне запретить