Падение Константинополя

Март 2012. Месторасположение: Дубовая усадьба, Оксфордшир. Грег спал, сладко посапывая и обнимая одеяло. Майкрофт поцеловал его в висок, надел халат и спустился вниз, намереваясь приготовить завтрак. Каменный пол холодил ступни, и он пожалел, что не надел тапки. Серое небо за окном обещало дождь. Какое-то время он наблюдал за дроздом, который выискивал червяков на газоне. Поджарив бекон, Майкрофт сделал яичницу и тосты, и как раз выключал плиту, когда к его спине прижался Грег, целуя в шею. — Соскучился, — прошептал он Майкрофту на ухо, устроив свои ладони на его бёдрах. Майкрофт промычал что-то, прислоняясь к Грегу и откидывая голову ему на плечо. — Не смог снова заснуть. — Ты в порядке? Майкрофт кивнул и, развернувшись в объятии, прижался губами к щеке Грега. — Поставишь чайник? Он проспал часов до пяти, а потом вполне естественно проснулся. Но лёжа в спальне, не мог перестать думать, и бесконечно беспокоился о Шерлоке, о том, где он сейчас, о том, как без него справляется Антея. В итоге ему пришлось встать, хотя бы ради сохранения здравого рассудка. Грег улыбнулся и поцеловал его, прежде чем заняться приготовлением кофе, оставив Майкрофта раскладывать еду по тарелкам. На кухню он явился, надев линялую белую футболку, компанию которой составляли трусы цвета морской волны, чёрные носки и щетина, поблёскивающая на подбородке. — Какие-нибудь планы на сегодня? — спросил Грег, устраивая свои ступни на ступнях Майкрофта под столом. — Нет, ничего определённого. Есть что-то, чем ты бы хотел заняться? — Буду счастлив просто отдохнуть, если честно. И так началось их утро, на диване. Майкрофт читал, Грег смотрел кино. Лениво и просто. Шторы были задёрнуты, чтобы не мешала унылая погода за окном. Днём Майкрофт пошёл в их спальню за зарядным устройством для телефона Грега, но остановился у двери своей детской спальни. Нахмурился и открыл дверь, оглядывая помещение. Он не был уверен, что ему нравилось то, что комната стояла нетронутой с тех пор, как он покинул её в возрасте четырнадцати лет. От неё веяло музеем, и казалось, словно он как-то переместился назад во времени и оказался в собственном детстве со всеми сопутствующими переживаниями. Со стремлением узнать и суметь всё на свете. С чувством одиночества и пустоты из-за того, что он не похож ни на одного из своих братьев. Сев на край односпальной кровати, он открыл верхний ящик тумбочки. Ящик был пуст, за исключением жестянки из-под конфет, полной обёрток. Он закрыл жестянку и убрал её в ящик, и хотел уже его закрыть, когда заметил записку, спрятанную под облицовкой. Он вытащил и развернул её. «Майкрофту, - было нацарапано шерлоковыми детскими каракулями. — Мне очень жаль, что я выбросил твою книгу в пруд. Вот мячик. Я хранил его для Редбёрда, но отдаю тебе. Но ты по-прежнему ГЛУПЫЙ. Шерлок. (Пожалуйста, отдай мяч Редбёрду, когда тебе надоест. Его прошлый мяч упал в озеро)» Майкрофт ошарашено усмехнулся, так и не вспомнив случай, по поводу которого была написана записка. Но это было настолько в духе Шерлока, то, о чём шла речь в записке. И, возможно, он написал её только потому, что его заставила мама. Майкрофт положил записку на кровать и открыл следующий ящик. Там были две книги, две из его самых любимых книг. Должно быть, когда семья переезжала в Глостершир, он верил, что вернётся в «Дубовую усадьбу», раз оставил книги здесь. Он открыл первую страницу. В уголке было написано его имя, а в книге была фотография Редбёрда, использовавшаяся в качестве закладки. В нижнем ящике он нашёл множество блокнотов. В один из них он записывал названия любимых динозавров — были заполнены всего пять страниц, остальные оставались пустыми. В других блокнотах была математика, естествознание, французский — он занимался с матерью. От двери донеслось покашливание Грега, и Майкрофт с удивлением посмотрел на него. — Извини. — Он расфокусированным взглядом обвёл вещи, разложенные на постели вокруг. — Я отвлёкся. — Ничего. Я только не знал, стоит ли к тебе присоединиться, или это личное. — Стоит, — ответил Майкрофт, освобождая на кровати место для Грега. Он передал ему записку Шерлока, и Грег рассмеялся, обнимая его. — Сколько ему было? — Семь. Или меньше. Я вообще не помню этих событий. — А это кто? — спросил Грег, беря в руки фотографию. — Собака Шерлока. Редбёрд. — Потому что он хотел стать пиратом, да? — Да, — кивнул Майкрофт. — Изначально пса звали Черчилль, но он быстро начал отзываться на Редбёрда. — У тебя здесь нет семейных фотографий. Куча рисунков и фотографий на стенах и ни одной семейной. — На лестничной площадке висит мой пра-прадедушка. Но да, ты прав. Думаю, большую часть мои родители забрали в новый дом. — Майкрофт нахмурился, пытаясь вспомнить, были ли у них когда-нибудь семейные снимки на стенах. — Ты уверен, что ты в порядке? Майкрофт за секунду задумался, но потом всё же кивнул, расслабляясь в объятиях Грега. — У нас с родителями сейчас натянутые отношения. Они винят меня в случившемся с Шерлоком, и я в ответе за это, и… — Нет, боже, нет, — оборвал его Грег и поцеловал в висок. — Твоей вины в этом не было. У них горе, да, но они понимают, что ты не виноват. Им не стоило говорить тебе такие вещи, это нечестно. — А кто виноват, если не я? Это мой провал, Грег. Я не смог сдержать обещание. — Нет, Майкрофт. Просто нет. Майкрофт кивнул, снова взял в руки записку и разгладил заломы. — Думаю, мне нужно на какое-то время выбраться из этого дома. — Хочешь, чтобы я пошёл с тобой? Майкрофт снова кивнул и рассовал блокноты обратно по ящикам. Пару секунд посмотрел на записку, потом убрал и её тоже. Они с Грегом гуляли, тесно прижавшись друг к другу под его зонтом, брели сквозь морось по саду, придерживаясь тропинок. Они остановились у беседки — та укрыла их от дождя. Положив зонт на лавочку, Майкрофт взял лицо Грега в ладони и целовал его, вкладывая в поцелуи всё, что хотел и мог отдать. Морось понемногу пробиралась в беседку. Они целовались, и Майкрофт искал в этом поцелуе опору, стабильность. — Майкрофт, — выдохнул Грег ему в губы, не отпуская от себя. — Посмотри на меня. Майкрофт поймал взгляд его тёмных глаз, и в этот момент почувствовал, что твёрдо стоит на земле. — Майкрофт, в десяти словах или короче… — Меньше. Грег рассмеялся и поцеловал его в нос. — Меньше. В десяти словах или меньше, скажи, что я могу сделать для тебя прямо сейчас? Майкрофт окинул взглядом беседку, лужи под ногами, шуршащие под каплями дождя листья. С большой вероятностью они оба простынут, если не согреются прямо сейчас. — Ужин? — предложил он. — Договорились. Грег взял его за руку, Майкрофт подобрал со скамейки зонт, раскрыл над их головами, и они пошли обратно. Дома они направились в ванную, чтобы высушиться, и Майкрофт был в середине ряда рубашечных пуговиц, когда обнаружил себя в объятиях Грега. Рассмеялся, обнял его в ответ, а Грег начал покрывать его щёки поцелуями. — Я в порядке, — заверил Майкрофт, поглаживая поясницу Грега через рубашку. — Да, я знаю. — Грег на секунду обнял его крепче. — Просто хотел напомнить тебе, что ты не один. Я всегда рядом, если понадоблюсь. — Я знаю. — Майкрофт коротко и благодарно поцеловал его, и они спустились вниз. На обед было ризотто с тыквой и пармезаном. За то время, что они были вместе, они ни разу друг другу не мешали. Не то чтобы он всерьёз этого боялся и скрывал свой страх, нет. Но в какой-то момент он осознал, что такое было бы возможно. Но, казалось, они понимают друг друга на уровне инстинктов, когда следует обнять и не отпускать, а когда — сохранять тишину и не лезть под руку. Грег ушёл на пробежку, оставив духовку на Майкрофта, который наводил порядок, раскладывая вещи по местам. Через некоторое время Майкрофт обнаружил себя в музыкальной комнате и, вопреки здравому смыслу, сел за ноутбук и занялся поиском нот для «Аллилуйи» в версии Джеффа Бакли. Работающего принтера не нашлось, и Майкрофт переписывал ноты вручную. Он сел за пианино и поднял пыльную крышку. Пробежался кончиками пальцев по прохладным клавишам, проверяя растяжку и вспоминая постановку рук. Он глубоко вдохнул, успокаиваясь перед тем, как взять первые несколько нот. Эти звуки показались ему какими-то слабыми, паузы между нотами были неровными и неуверенными. — Чёрт, — прошипел он себе под нос, пропустив две строки и ошибившись в той, которую вместо них сыграл. Но упрямство было его вторым именем, и он повторял мелодию, уже начиная запоминать её. Тем не менее, у него не получалось заставить голову и руки работать синхронно. — Чёрт, — снова выдохнул он, нахмурившись. — Эй! — раздался у него за спиной голос Грега, который подошёл к пианино. — Что ты играешь? — Ничего, что бы у меня получалось, — ответил Майкрофт, разворачиваясь на стуле. И потерял дар речи, глядя на обтягивающую белую футболку Грега, на его раскрасневшееся лицо, мокрые от пота брови и шорты, подчёркивающие мускулистые бёдра. — Хорошо пробежался? — спросил Майкрофт, обнаружив, что во рту у него пересохло. — Вполне. Погонялся за паутиной. — Улыбнувшись, Грег подошёл к Майкрофту и наклонился, чтобы поцеловать его в лоб. — Мне нужно в душ. — Точно нужно? Улыбка Грега стала ещё шире, а потом он всё-таки рассмеялся. — Что? Тебе нравится? — Если бы ты видел себя моими глазами… Грег снова рассмеялся, обхватывая лицо Майкрофта ладонями. Одним движением он опустился перед ним на колени. Майкрофт откинул голову назад и глубоко вдохнул. — Боже мой, — выдохнул он, ловя взгляд Грега, в котором плясало веселье. Ладони Грега пробежались по бёдрам Майкрофта вверх, и вернулись обратно по внутренней их стороне, разводя его ноги в стороны. — Надеюсь, ты не возражаешь против осквернения этой комнаты? Майкрофт сглотнул. Разум покинул его, как только тело отреагировало на первые прикосновения Грега. — Нет, нет, нет, я определённо не возражаю. Грег по очереди поцеловал колени Майкрофта, а потом расстегнул его брюки, поглаживая через ткань быстро наливающийся член. Майкрофт облизнул губы и погладил щёку Грега большим пальцем. Он приподнялся, чтобы Грег смог стянуть с него штаны вместе с бельём. — Если бы я знал, к чему это приведёт, может быть, я бы не бросил заниматься музыкой, — прошептал Майкрофт, пока Грег выцеловывал по его бедру дорожку наверх. — И это я ещё не слышал, как ты играешь, — хриплым голосом произнёс Грег. — Представь, что я сделаю с тобой, когда услышу. — В данный момент я не способен… что бы то ни было представлять. Грег рассмеялся и лизнул его член по всей длине, одновременно устраиваясь поближе, чтобы находиться между разведённых ног Майкрофта. Тот дрожал, зарываясь пальцами в чуть влажные волосы Грега, а Грег целовал его член, иногда касаясь языком. Майкрофт сделал глубокий вдох, стараясь держать себя в руках. Грег прошёлся языком по головке и довольно застонал — больше всего на свете он любил вкус отчаянного возбуждения Майкрофта. Когда его член, наконец, обхватили тёплые губы, Майкрофт вцепился в плечо Грега и на какое-то время перестал дышать от удовольствия и открывшегося ему зрелища. Грег издал ещё одни низкий, довольный стон и обхватил член Майкрофта ладонью, продолжая посасывать головку. Они встретились взглядами, и Майкрофт закусил губу. Его бёдра подрагивали от напряжения, от попыток не толкаться навстречу. Он восхищённо смотрел на то, как Грег поднял голову и лизнул его член, сначала широко, потом только самым кончиком языка. Майкрофта трясло, но он лишь крепче сжимал пальцами плечо Грега. — Чёрт возьми, ты прекрасен, — выдохнул Грег, не отстраняясь. — Я… я… — Тссс, — зашипел Грег. Майкрофт молча кивнул, удивляясь, как ему повезло иметь такого человека в своей жизни. И не только из-за орального секса, хотя Грег определённо возвёл его в ранг искусства. Грег снова взял его в рот, и мысли тут же испарились. Майкрофт не смог удержаться, и двинул бёдрами, загоняя член глубже, и Грег застонал в ответ. Это был ошеломительный поток ощущений: жар рта, мерные движения руки, мягкие поглаживания языка. Майкрофт похлопал Грега по плечу, которое до этого сжимал, чтобы дать понять, что уже близок к финалу, и Грег ускорился. Мир взорвался у него под веками. Вернувшись в реальность, Майкрофт увидел, что Грег отстранился и самодовольно облизывается. — Наблюдать за тобой стало моим любимым времяпрепровождением, — улыбнулся Грег, вставая и целуя Майкрофта в макушку. — Взаимно. — Позже, — прошептал Грег ему в губы. — Я липкий и вонючий. Сыграешь для меня, когда я вернусь? — Конечно, — кивнул Майкрофт. Он улыбнулся, глядя вслед покидающему комнату Грегу, потом надел брюки и повернулся к пианино. Когда Грег присоединился к нему, в голове Майкрофта в цельную картинку сложилась от силы четверть песни, но мотив повторялся, так что, споткнувшись, он мог начать с ближайшего знакомого куска. — Продолжай, — попросил Грег, когда Майкрофт замер, положив пальцы на клавиши. Грег, стоявший у пианино, был теперь одет в плотно сидящие хлопковые пижамные штаны и майку, подчёркивающую плечи. Концентрации Майкрофта этот вид явно не способствовал. — Это будет ужасно, — предупредил Майкрофт. — Сыграй хотя бы строчку. Майкрофт кивнул и сделал глубокий вдох. На второй строчке Грег поражённо выдохнул, узнав песню. Майкрофт очень хотел поднять на него взгляд, увидеть выражение его лица, но не мог отвлечься от клавиш под пальцами дальше, чем на лист с записанными нотами. Он надеялся пробраться хотя бы сквозь первую часть. Сбился, но натянув на лицо равнодушное выражение, тут же подхватил мотив, не потеряв ритма. И может быть, я помню всё. Твой флаг на башню вознесён, Но разве то, что прежде было, всуе? Одна любовь на вкус и цвет, Но ты в ней слышишь звон побед, А я — лишь шелест мёртвых «Аллилуйя». Эмоции и воспоминания нахлынули на Майкрофта, годы невозможности быть с Грегом и тоска по их близости. Не в состоянии уследить за мелодией, он сыграл несколько аккордов из самого начала и остановился, позволяя музыке затихнуть. А потом поднял взгляд на Грега. И увидел, несмотря на улыбку, ту же задумчивость в его глазах. Майкрофт протянул руку, Грег взял её и сел рядом. Какое-то время они молчали и смотрели на пианино. Первым заговорил Грег. — Как будто годы прошли с тех пор. — Прошли. Почти шесть лет. — Да я, в общем, не забывал. Просто у меня в голове всё перепуталось. Я был тогда довольно пьян. Майкрофт улыбнулся и кивнул. — Я купил диск на следующий же день. И слушал снова и снова. — Почему? Майкрофт сжал его руку и просто ответил: — Я любил тебя. Грег потянулся к нему и поцеловал. — Не знаю, что сказать. — Не говори ничего. — Майкрофт взял его руку и коснулся пальцем Грега одной из клавиш. Потом размял пальцы, сыграл начало «Лондон горит»[1], и кивнул Грегу на пианино: — Теперь ты. Грег сосредоточенно нажал на клавишу, и понял, что звук попадает в тональность сирены пожарной машины. Закатил глаза, рассмеялся, и они повторили. — До Моцарта нам далеко, — смеясь, заключил Грег. — Далеко, — согласился Майкрофт, прислоняясь к нему. — Я занимался здесь, когда был маленьким. Дед со стороны матери был у нас всего несколько раз. Он замечательно пел, и он пел под мой, хм, ниже среднего аккомпанемент. — Тот дед, чьё кольцо ты носишь? — Да. Я чувствую, что связан с ним, потому что он был геем. Ну, возможно, бисексуалом, у него же есть ребёнок от бабушки. — Как это, кстати, получилось? — Они встречались. Он ушёл на войну, оставив её беременной, а когда вернулся, обнаружил, что она влюблена в другого мужчину. Как, в общем, и он. Грег рассмеялся и встал, беря Майкрофта за руку. — Гениально. — Они скрывали свои отношения, разумеется. Даже когда я оставался у них, спали в разных комнатах. На самом деле, мы никогда это не обсуждали в семье, по крайней мере, до его смерти. Грег сжал его ладонь. — Думаю, он был замечательным. Майкрофт кивнул, встал и пошёл на кухню вслед за Грегом. Они приготовили ужин, а потом заснули на диване под кино. В последующие дни Майкрофт не мог остановиться и постоянно перечитывал детскую записку Шерлока. Он так и не смог вспомнить ситуацию, о которой шла речь, и это заставляло его вспоминать. Думать о том, чем бы занимался Шерлок, будь он в безопасности. Больше всего Майкрофт хотел устроиться в объятиях Грега и рассказать ему всю правду. Эта тайна грызла его изнутри. Грег был человеком, с которым он хотел провести всю оставшуюся жизнь, но не мог поделиться секретом. Огромным секретом. Секретом, который изменит всё, когда Грег узнает. Они лежали в ванной, Майкрофт прижался спиной к груди Грегу, и тот обнимал его. — Скажи, если я ошибаюсь, — начал Грег, касаясь губами его шеи. — Но это ведь оно, да? Хочу сказать, что вовсе не удивляюсь, куда всё идёт. Для меня это… Майкрофт, это… — На всю жизнь. — Да. Майкрофт кивнул. До конца их с Грегом неопределённых жизней. Построенных на лжи, тайне, непростительной правде. Столько секретов всё ещё преследовали хозяев этого дома. А Грег любил его и хотел быть с ним, но не знал о нём некоторых, — самых страшных, — вещей. И не знал самый тяжёлый секрет Майкрофта на данный момент — не знал о Шерлоке. Грег не знал о людях, которых он убил или приказал убить, включая собственного брата. Не знал, что Майкрофт не сожалел ни об одном из этих решений. Не знал, что ради его безопасности Майкрофт без раздумий убьёт. Не знал, что Майкрофт сделал ради безопасности Шерлока. — Грег, я скрываю от тебя страшную тайну, — тихо признался он, глядя на собственные ноги. — И не могу тебе её раскрыть. — Почему? — нахмурился Грег. — Слишком много жизней на кону. Но то, что я не могу тебе открыться, разбивает мне сердце. — Майкрофт повернул голову, чтобы взглянуть на него. — Мне очень жаль, что я не могу тебе ничего сказать. — Всё в порядке, — ответил Грег. — Я знаю, каково это. Но он не знал, не мог знать правду. Вообще ничего не знал. И всё это было одной огромной ошибкой, и Майкрофт был полным идиотом, если считал, что это может продолжаться вечно, потому что оно не могло, между ними была эта ложь. — Эй, — прошептал Грег, дотрагиваясь мокрыми пальцами до щеки Майкрофта. — Эй, успокойся. Что бы там ни было, всё будет хорошо. — Не знаю, будет ли. — Что я могу сделать? — спросил Грег. — Просто скажи. Майкрофт выдохнул и снова прислонился к Грегу, позволяя себя обнять. Ему было больно от осознания, что это всё закончится. Но оно и не могло длиться вечно, да? — Иногда я думаю, что ты выглядишь так, словно держишь весь мир на своих плечах, — тихо произнёс Грег и поцеловал его затылок. — А потом вспоминаю, что ты порой действительно держишь. Он хотел поделиться с Грегом, рассказать всё и просто почувствовать его поддержку, но как раз этого он сделать не мог. — Что творится у тебя в голове, эй? — Слишком многое, — тихо ответил Майкрофт. — Сражение? — Майкрофт кивнул. — Закрой глаза. Помнишь музей естествознания? Большого динозавра? — Диппи. — Как мы пошли смотреть на того… — Археоптерикса. — И ты поцеловал меня в том зале, помнишь? И сказал потом, что все наши воспоминания ты хранишь в той комнате. — И сейчас храню. — Почему бы тебе не достать одно? Это так работает? Можешь просто открыть ящик и вспомнить что-то? — Да. — Выбери счастливое. Майкрофт сглотнул, перебирая воспоминания. Те, к которым он часто обращался, когда уставал, когда мысли о Греге были единственным, что могло сделать его день лучше, и не важно, что они причиняли боль. — Ты закинул ноги на мой стол. — Неоднократно это делал, — фыркнул Грег. — Я подумал: «Ну, он хотя бы снял ботинки». — Майкрофт почти улыбнулся. — А потом я подумал, что будь это кто угодно другой, я бы велел ему немедленно прекратить. И понял, что попал, потому что даже не попытался. Ты улыбался, как будто проверял, как далеко можешь зайти. И у тебя была дыра на носке. Грег? — Да? — Я бы очень хотел, чтобы ты… чтобы это было жёстко и быстро. Мне нужно выключить это. — Действительно? — Секс с тобой выключает шум в голове, а сейчас она пытается взорваться. Ты нужен мне. — Я у тебя есть, — прошептал Грег ему в ухо. — Но сначала хочу убедиться, что правильно тебя понял. — Можешь выбрать любую позу, можешь связать мне руки, и я не возражаю против следов. Мне понравится, если после ты ляжешь со мной рядом. — Принято, — и уже другим, более низким голосом: — выбирайся из ванной. Майкрофт выбрался, держась за край, и стоял под взглядом Грега, чувствуя, как с него стекает вода. — Ты прекрасен, — прошептал Грег, и Майкрофт знал, что тот действительно так считает, даже если сам не был с ним согласен. Он не пытался прикрыть наготу — тело было единственным, в чём он мог быть с Грегом действительно откровенным. В голове проносилось множество мыслей, на языке вертелось множество слов. — Вытирайся, — скомандовал Грег, Майкрофт отвернулся и протянул руку за полотенцем. Он слышал, как Грег выбирается из воды, как вытирается, как подходит ближе. Когда тот поцеловал его, в каждом касании их губ была любовь. Грег прижимался к нему своим вставшим членом, пока они шли в спальню, не отпуская друг друга. Его губы были весомым напоминанием о том, что он рядом, и пусть он не знал секретов прошлого Майкрофта, на данный момент это было не столь важно. Майкрофт лёг на живот, как Грег велел ему. Страхи отпускали, он мог думать только о том, что происходило между ними двумя. Только о пальцах Грега внутри себя. Об этой интимности, связанности, абсолютной уверенности в том, что Грег принадлежит ему, а он принадлежит Грегу. И весь мир может сгореть и рассыпаться пеплом, но они есть друг у друга. Грег был его якорем. Единственным, кто мог спасти его от самого себя. Это было опасно, пугающе и совершенно необходимо. Необходимость в другом существе, в другом человеке, и его необходимость в тебе. Он никогда не говорили о том, как нуждаются друг в друге, и, тем не менее, это было всегда, как голод и жажда. И, возможно, так же всегда будет. Может быть, да, может, что они будут хотеть друг друга всегда. Но между ними были все эти тайны, и это было больно. Грег давил ладонью на его поясницу, не позволяя лишний раз двигаться. Майкрофт хотел всё, что тот мог ему дать. Он чувствовал прикосновения кожи к коже, и уже одно это приносило удовольствие. — Я чист. — Голос Майкрофта дрожал, дыхание сбилось. — Если ты хочешь, конечно. Если нет, я не настаиваю. Просто предлагаю. — Хочешь… хочешь без защиты? — Если ты… Я просто… — Да, — выдохнул Грег. — Боже, да, Майкрофт. Грег поцеловал его шею. — Встань на колени, давай. Майкрофт встал, опираясь на колени и ладони, но его движения были рассеяны, его трясло, от этого чувства открытости с лица не сходил румянец. — Держись за изголовье, давай, вот так. Член Грега прижался к его входу. Для Майкрофта это был первый раз с таким уровнем доверия. Грег обладал его душой, его сердцем, каждой клеточкой его тела. Грег толкнулся в него, и Майкрофт увидел звёзды. Он ощущал себя наполненным, его кожа горела, а зрение смазывалось по краям. Только он и Грег, других людей на свете не существовало. Грег был осторожен, Грег хорошо его подготовил, и всё же каждый толчок отзывался смесью боли и удовольствия. Это опьяняло, сбивало дыхание. Майкрофт понял, что тихо просит: «Пожалуйста», и Грег услышал его и вставил на всю длину. Это было то, чего Майкрофт хотел: потеряться в его объятиях и в удовольствии, которое только он мог подарить. Рука Грега легла на его член, и с губ Майкрофта сорвался стон, как с губ Грега срывались поцелуи. Он держался, держался, даже чувствуя приближение оргазма, потому что боялся, что, когда это закончится, его разум будет снова открыт страхам. Но Грег подводил его к краю каждым толчком, каждым движением руки. И Майкрофт отпустил себя, кончая на руку Грега и почти падая на кровать. Оргазм буквально вырвался из него. Грег кончил в него. Впервые Грег кончил в него, и теперь шептал: — Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. — И действительно любил. Майкрофт открыл глаза и посмотрел на побелевшие костяшки собственных пальцев, всё ещё сжимающие изголовье кровати. Зрение начинало фокусироваться. Сердце сжалось. — Я с тобой, — пообещал Грег, целуя его щёки и подбородок. Грег уснул, а Майкрофт свернулся рядом. Он спрятал лицо в ладонях, его трясло, но выдавить из себя эмоции он не мог. Дни пройдут. Пройдут недели, затем месяцы. А он будет держать Грега в неведении, потому что слишком слаб, чтобы признаться. Потому что его мужчина уйдёт, когда узнает правду. А он не мог вынести даже мысли об этом.