***
— Гений, подъем! — тело уставшего после вчерашней тренировки Тэхёна слегка ломило. Распахнув веки, он увидел лучезарно улыбающегося Хосока, бегающего по комнате отеля в поисках снаряжения и кричащего вдохновляющие: "Мы всё сможем!" и "Какой чудесный день для побед!" Хоуп, такое прозвище ему дали в команде за надежду на лучшее, не всегда был таким резвящимся и оптимистичным. Только Тэхён знал о том, что Хосок вовсе не дурачок и не озаряющее своим внутренним сиянием солнце. Хотя, если брать в расчёт не картинки из детских сказок, а настоящее светило, то эта звезда и не окажется такой благоприятной, какой её преподносили в школе маленьким ребятишкам. Если говорить о настоящем Солнце, то Хосок действительно оно. Пугающее, передающее смертельное для других излучение. — Который час? — Тэхён встал с кровати в поисках телефона. Десяток пропущенных от тренера. — Чёрт. — Ты спал до двух часов дня. Тренер Бан недоволен тем, что ты сбиваешь себе режим. — Переутомился, — покрутил туловищем Ким, разминая затёкшие мышцы и хрустя суставами. — И как ты будешь раскатывать смазливое личико этого японского мальчишки с такой-то усталостью? — Хосок сделал недовольное выражение лица, вспоминая черты бывшего лидера их сборной и нынешнего предателя команды. — Также, как это и делал раньше: соберусь, отстреляю на ноль, быстро пройду дистанцию. Алгоритм всё тот же. На самом деле, раскатывать он никого не собирался. Более того, он взял свой смартфон и открыл мессенджер в пустой надежде исправиться и в очередном стремлении найти путь к отдаляющемуся примирению. От ночных мыслей о сокрушительной победе не осталось и следа. Остался лишь отпечатанный в памяти гнев Чимина, раздражённо хлопающего дверью раздевалки.***
Пак, попивая стоящий на кафельном полу горячий шоколад, рассматривал свою экипировку и обмундирование. Оценивал, в каком состоянии его форма, смазывал лыжи и проверял, туго ли запираются патроны. Полнейшая собранность. Воздух был пропитан боевым духом и стойким настроем. Всё бы хорошо, да вот вибрация на телефоне оповестила о новом сообщении, отправителя которого Чимин хотел сровнять с заснеженной корейской землёй. taetae: я верю в тебя, ты действительно долго к этому шёл, удачи Он несколько раз стирал и по новой набирал пропитанное злобой "катись к чёрту", но всё же так и не осмелился его отправить. Что-то останавливало. Возможно, он считал, что такие люди, как Тэхён, не достойны вообще никаких ответных сообщений и каких-либо реакций, а может, где-то глубоко-глубоко в душе считал, что Ким всё же не относится к "таким" людям. Нет, последний вариант он выбросил сразу же. — Чимин, ты готов? Пора выдвигаться, — услышал Пак на уже привычном ему японском, но от ещё непривычных членов его новой команды. — Да, минуту, — "японец", резко вернувшийся в реальность, внезапно вспомнил о всём том, что сделал для него Тэхён, и теперь без капли сомнений отправил неутешительный ответ: jimin: не знаю, откуда у тебя этот номер, но советую тебе больше не писать сюда, никогда***
Гул трибун сопровождался ярким обилием флагов всех стран, болельщики были раскрашены под стать им, многие собирались в патриотичные кучки, шумели, галдели. Комментаторы носились по всей территории Альпенсии, пытаясь выхватить каждого спортсмена и взять коротенькое интервью. Многие отказывались, но лидеры, из-за положенного им статуса, не могли позволить себе подобную роскошь. Репутация была превыше всего. Даже вечно отказывающийся от любых вопросов Чимин не смог пройти незаметно сквозь поток людей с блокнотами, микрофонами и записывающими устройствами. — Пак Чимин, как Ваш настрой? Какие ощущения по поводу предстоящей гонки? Готовы ли Вы к ней? — Будьте уверены, что на церемонии награждения будет играть японский гимн. Пак не был многословен, однако испепеляющий всё живое взгляд говорил о желании рвать всех и вся. Прессе не требовалось много времени, чтобы понять, что парень настроен более чем серьёзно и лишних вопросов ему лучше не задавать. Именно поэтому они нашли себе цель более дружелюбную. — Ким Тэхён, даёт ли Вам преимущество родная страна и большое количество поддержки со стороны земляков? — Я бы солгал, если бы ответил, что нет. — Ваш главный соперник заранее сообщил о своей победе. Неужели дадите ему возможность взять золото? — Ну, лёгкая победа ему точно не достанется, — Тэхён улыбнулся и попытался как можно скорее увильнуть от череды сыплющихся колких вопросов. Всё это сбивало и не давало спортсмену настроиться на гонку. Журналисты со своими интервью, толпы фанаток, пытающихся взять автографы, орущий тренер, возбуждённые товарищи по команде и, конечно же, грозный взгляд Пак Чимина, с которым он не раз сталкивался за последние полчаса. Последнее тревожило сильнее всего. Тэхён мог абстрагироваться от любого здесь присутствующего, кроме одного единственного.Соберись.
***
— Итак, гонка уже вот-вот начнётся. Первым стартует наш корейский спортсмен — Чон Хосок. Чон впервые принимает участие в олимпийских играх, и тренеры делают на него неплохую ставку. — В этом году Хосок действительно зарекомендовал себя, как хороший стрелок. Его процент на стрельбище равен 98%, он почти никогда не мажет. Если тренера поработают над его скоростью, то, возможно, он станет будущей звездой биатлона.***
Триумф. Именно то, ради чего Хосок начал свою карьеру. Ради славы, успеха и победы. Ему хотелось размазывать своих противников об свои же достижения, хотелось стрелять точно и бить мировые рекорды, хотелось быть первым. Везде и во всём. И именно поэтому Чон так ненавидел смотреть на чужие тренировки, на то, как кто-то точно также попадает пять из пяти и на тех, кто бежал быстрее. Он ненавидел выскочку Чимина, ненавидел своего самого близкого друга Тэхёна. Зависть заставляет ненавидеть даже самых родных, она убивает в людях всё то светлое и чистое. Интересно, сколько же тогда света осталось в самом Хосоке? Может быть столько же, сколько и в этом всепоглощающем ночном небе — то есть нисколько? Ему приходилось скрываться за маской клоуна и дурачка, потому что ему попросту не хотелось, чтобы окружающие узнали о его настоящей сущности и характере. Солнечное настроение — это лишь инструмент убедить общественность в своей идеальности и простоте. — Хосок, — до старта оставалось всего несколько минут и, признаться, Чону не хотелось вести каких-либо лишних разговоров. — В чём дело, Тэ? — Хосок старался говорить через улыбку, как он это делает всегда. Через наигранную и ненастоящую улыбку. Настолько фальшивую, что ещё немного и лицо было бы готово разойтись надвое. — Ты вчера пожелал мне удачи и я хочу сказать тебе спасибо. Спасибо за то, что у меня есть такой друг, как ты. Такой верный и искренний! Удачи! — Тэхён подошёл и крепко его обнял. До хруста в груди, до боли в спине. Так сильно, что расцепить их смог лишь отрезвляющий крик Бан Шихёка, оповещающий о том, что Хо пора начинать гонку и отправляться на старт. Хосок слишком сблизился с этим мальчишкой и ему это не нравилось. Не нравилось то, что он завязал себя узами дружбы с главным соперником, с тем, кто был главной преградой для того долгожданного триумфа. Но иначе он не мог, ведь желаннее золотых наград были те доверительные связи, которые они создали с Тэхёном за последние два года. Он ценил эту дружбу и пытался её поддерживать. Пускай и через боль, пускай и через туманную и склизкую зависть. Возможно, эти отношения он ценил куда сильнее тех пьедесталов и наград и, возможно, главной целью были вовсе не кубки и медали, а чьё-то признание. Чьё-то доверие и любовь. И вовсе оно не чьё-то, на самом деле. — Чон Хосок, тридцать секунд! Чон ещё раз обернулся на младшего и теперь, будучи уверенным в его поддержке, устремил свой взгляд вперёд. Заснеженная, ещё не раскатанная трасса. Родная земля. Родной воздух. Он проникал внутривенно, заряжал энергией лучше любого стимулятора. Хосоку было хорошо. Впервые за последнее время он смело вырывался навстречу этому холодному и пьянящему ветру с леденящим спокойствием и одновременно с этим с горящим в глазах азартом. Да, возможно он не победит сегодня и, скорее всего, точно не победит, но одно Чон Хосок знал наверняка: он выложится на полную. Он сделает всё, чтобы заявить о себе, как о стабильном бойце и как о спортсмене, готовом оказать немалую конкуренцию. Хосок докажет Тэхёну, что именно он достоин быть ему соперником и в то же время что только он способен стать ему самым близким человеком. Не Чимин.***
— И спринтерскую гонку открывает Чон Хосок! Кажется, он в отличном расположении духа. — Нельзя поспорить, ведь большая честь открывать первый олимпийский заезд, так ещё и на собственной же территории. — Да, местные очень его поддерживают. Публика настолько тепло относится к Хосоку, что их крики доносятся даже до нашей комментаторской кабинки. — Думаю, зрители будут кричать ещё громче, когда очередь дойдёт до главного корейского претендента на золото. Ким Тэхён, к слову, будет стартовать сорок восьмым. — Иронично то, что перед ним будет бежать его главный соперник из Японии, и этот спринт может превратиться для них в особое психологическое сражение.***
Спортсмены стартовали один за другим, очередь близилась к Тэхёну. Перед ним успели начать свою гонку ещё двое товарищей по команде, Намджун и Сокджин, но те, к сожалению, уже допустили по паре промахов на лёжке. В отличии от Хосока. Ким следил за его гонкой с большого телеэкрана: точная, быстрая стрельба. Он работал не с винтовкой — в его руках лежал прирученный зверь. Вместо пуль он стрелял хладнокровием, вместо сердца использовал только мозг и идеальное зрение. Совершенно другой Хоуп, не такой, как в жизни. Страшно представить, кем для него могли стать мишени. Вернее, страшно было бы оказаться той самой мишенью. Такого, думал Ким, и врагу пожелать не захочется. Не только Тэхён следил за происходящем на трассе. Японский биатлонист, кажется, тоже не мог сосредоточится на разминке и то и дело поглядывал на экран, нервно цокая. Да, результаты были ошеломляющими, все поголовно выкладывались на полную, переступая через границу своего личного "невозможно". А Чимину стало на момент страшно. Страшно провалиться, страшно опозориться перед чужой страной, перед новой командой, перед тренером, перед тем, кто, наверняка, ещё хранил к нему какие-то чувства. Он боялся с треском провалиться, треснуть, как едва успевший замёрзнуть лёд. Если провалится — утонет. В пучине недовольств по отношению к себе, в глубоком водоёме глупых и нет заскоков, нелепых мыслей и переживаний. Если упадёт — то разобьётся. О свои же неудачи. О неоправданные ожидания. О провалившиеся надежды. Столько сил было вложено, столько километров прокатано, сколько выстрелов сделано. Всё это не может быть зря. В спорте ничего не бывает случайно — это то, во что он верил сердцем. Однако разум прекрасно напоминал чувствам о тонне несправедливостей и о том, что заставляло Чимина страдать последние два года. О лжи, предательстве и боли. Бесконечной моральной боли, которая не сравнится ни с какой физической. Той боли, которую терпеть уже не было никаких сил. Той, которую приходилось вырывать с корнем вместе со всем хорошим и светлым. Страшно осознавать, что боль забрала у Чимина его самого. Поэтому Чимин подавил в себе страх. Его место заняла коварная и высокомерная злоба. — 45-50 номера, на старт! Тэхён ощущал напряжение, исходящее от Пака. Он чувствовал волнение, которое тот так старательно пытался скрыть. Ким как никто другой знал, как именно переживает этот человек: он по-детски кусает ногти, и если те в перчатках, то всё равно тянет руки ко рту. Понимая, что грызть их невозможно, ещё более нервно разгибает локти. Чимин часто моргает, смотрит в пол, глубоко дышит. И самое ужасное, что всё это передаётся стоящему сзади Тэхёну. Эти чёртовые импульсы и волны страха готовы сжечь тело даже при минусовой температуре. Чимин — это печка, которая с каждой секундой нагревается на несколько десятков градусов и готова взорваться с минуты на минуту. Раньше Чимину хватало объятий, чтобы успокоиться и прийти в себя. Но "раньше" — это не "сейчас". Много чего было раньше и много чего было лучше. Лучше было, когда их лыжи скользили параллельно, а не крест-накрест, когда форма была одного цвета, а не разного, когда жили они вместе, а не порознь. Объятия тогда помогали. Сейчас же Чимин злобно сбросил чужую ладонь со своего плеча. Вместе с этим он сбросил и свой страх. — Не прикасайся ко мне. Ты мне противен. "Но ведь это не так", — хотел было добавить Тэхён, но вместо этого просто убрал руку и сделал шаг назад. И речь идёт не только о материальном шаге и расстоянии. С каждым ответом и пылко брошенной фразой они отдалялись друг от друга с геометрической прогрессией. Казалось, что пропасть между ними уже невозможно заполнить, что мосты сожжены и никогда не будут построены вновь. Тэхён тянулся, пытался воссоздать и восстановить утерянное и безжалостно разрушенное, но тщетно и безнадёжно. — Пак Чимин, 10 секунд. Если постараться подобрать необходимый эпитет к стартовой скорости Чимина, то Тэхён выбрал бы "сумасшедшая" или даже "эпичная". Лыжи со всей дури продавливали снежную поверхность и готовы были прожечь её невероятной силой трения. Напористо и невообразимо быстро. Отвлёкшись на этот старт, Ким чуть было не пропустил свой: тридцати секундный интервал между биатлонистами — это слишком мало для того, чтобы сосредоточится на самом себе, особенно, если перед тобой стартует спортсмен такого высокого класса. Но, несмотря на глупую несобранность, долгие тренировки довели все движения мышц до автоматизма — Тэхён смог достаточно хорошо разогнаться на старте. И это не удивительно: почти каждый спортсмен ловит мандраж перед самим началом, однако, сделав только одно движение, отточенное часами тренировок, это чувство испаряется. Всё становится по привычке просто и легко, страх и волнение полностью улетучиваются. До какого-то определённого момента.***
— Пак Чимин подходит к первому стрельбищу со вторым результатом. Ходом японский биатлонист проигрывает только Ким Тэхёну, который опережает его на первой контрольной отсечке на целых десять секунд. — Вот это скорость! — Кажется, все зрители затаили дыхание, наблюдая за этими двумя. — И не только зрители, ха-ха. — Тебе тоже не по себе, Сынри-щи? — Я взволнован до предела! — Тогда тебе стоит обратить внимание на стрельбище. Пак Чимин делает первый выстрел.***
Вдох. Выдох. Вдох. Дыхание ровное. Прицел направлен на первую мишень. Никаких мыслей о прошлом и будущем. Существует только он: Пак Чимин и его винтовка. Та мишень и нынешнее мгновение. Никаких потом и никаких вчера. Никаких промахов тогда и никаких поражений завтра. Только он. Только эта чёртова винтовка. Есть! Вторая и третья мишень закрываются также легко и будто бы самостоятельно. Чимин поймал момент. Будто по инерции последующие мишени сменили свой цвет с чёрного на белый. Осталось ещё две. Собраться ещё на два "сейчас" и выгнать из себя ещё несколько сотен "вчера".Как жаль.
Одно сегодняшнее утро проникло в сознание и сиреной оповестило все мозговые центры о аварийной тревоге под названием "Ким Тэхён". Эта ходячая "проблема" только что подкатила к огневому рубежу.Удачи. Я верю в тебя.Ты действительно долго к этому шёл.Ким Т.
Промах.
***
— Невозможно! Пак Чимин допускает осечку на первом рубеже! — Я не помню, когда он совершал такие ошибки в последний раз. Я следил за его тренировками здесь, в Альпенсии, и буду предельно честен с Вами — этот парень не мазал ни разу. Не уж то волнение так разыгралось, Дэсон-щи? — Волнение — это антоним к такому спортсмену, как Пак Чимин. Почти что несовместимое понятие. — Стойте! Взгляните! Тем временем Ким Тэхён закрывает пять из пяти! Не слишком быстро, но хладнокровно и чётко в центр. И теперь он занимает вторую строчку после младшего Фуркада. — А на какой позиции Пак?***
Чимин никогда бы не подумал, что в такой ответственный момент его отвлечёт мысль об утреннем сообщении в WhatsApp. В голове творилась полная каша и он не знал, что он вообще делает на этой трассе. Сердце просило остановиться, не позориться и просто уйти. Стыд за собственную неудачу сковывал мышцы, мысли о Тэхёне сковывали разум. Благо, доведённые до автоматизма движения не позволяли Чимину просто так сдаться. Отрезвляющим фактором стал голос тренера, который будто бы пробудил Чимина из глубокого и депрессивного состояния неведомой ему прострации. Он бежал за лыжником, кричал что-то на японском и, честно, Пак не сразу понял, что он пытался донести. Гул фанатов бил по ушам также сильно, как неприятные воспоминания двухлетней давности били по внутренним стенкам черепной коробки. — Соберись, кореец! Ты ещё сможешь наверстать своё и доказать всем, что ты из себя представляешь! Не сбавляй темп на подъёме и не спеши на стойке. На финале разгонишься, — кричал Паку его японский наставник. Сражаться. Ему необходимо сражаться за собственную честь и благородное имя. Да, его опозорили, втоптали в грязь, но Чимин не утонул. Не погряз в болоте из слабости и самобичевания. Не поддался на провокации СМИ, а начал усердно выплывать из сложившихся обстоятельств. — Ты сильный! «Ты справишься!» — сказал он себе и начал набирать скорость.***
— Кажется, Пак Чимина всё же не стоит недооценивать. Он быстро нагнал свой штрафной круг и теперь идёт почти вровень с Кимом. — Финальный рубеж для этой пары. У обоих есть шансы на подиум и на золото, в частности. Сможет ли кто-то из них обойти француза? — Думаю, им это под силу. Что ж, последняя стрельба для этих двоих. Смотрим...***
Вдох. Выдох. Вдох. Их дыхания шли в унисон друг другу. Синхронное первое попадание. Но никто не знал, что этими людьми двигали абсолютно полярные эмоции и ощущения. Чимин был зол, а Тэхёна переполнял страх. Он чудом закрыл все мишени на первом рубеже, но случится ли подобное чудо сейчас? Соберётся ли он также во второй раз? Тэхён не был уверен так, как Пак, не был стабилен так, как Чон. Мягко говоря, он вообще казался весьма неуравновешенным. И Чимин это знал. Четыре последовательных искромётных выстрела.Четыре успешных выстрела.
Пак идеально закончил свою стрельбу и направился к финишу. Тэхён же стоял с четырьмя незакрытыми мишенями. Четыре последовательных искромётных выстрела.Четыре провальных промаха.
Зло и страх — два отрицательных состояния, которые губят человека и уничтожают его изнутри. Разница лишь в том, что злость придаёт уверенности и, в некоторых случаях, помогает добиваться невероятных высот. Страх же абсолютно бесполезен. Так считал Чимин. К страху прицепляется лень, к лени ненависть к самому себе. А злость медленно пожирает все эмоции. Но, медленно — это не сейчас. Пак был готов на такие жертвы. Он знал, на что идёт, отдавая себя самого в руки озлобленной и желанной мести. Он знал, что только злоба приведёт его на пьедестал. Доверие, надежда, дружба, любовь — всё это мешает. Они ничем не лучше страха — они просто тормозят успех. Именно поэтому Чимин занял почётное второе место в олимпийском спринте. И если бы не фальшивая любовь и утреннее сообщение от объекта этой самой любви, на его шее красовалось бы и золото. Кто же знал, что светлые чувства ещё готовы будоражить и предавать. Ха, он думал, что не даст слабину, но оплошал. Поддался приятным воспоминаниям и угодил в ловушку оптимистичного прошлого. Как наивно. Как же по-детски. Какое же унизительное серебро. Интересно, какого было Тэхёну на его девятом месте? Какого это, не попасть даже на цветочную церемонию? А быть позором страны и смотреть на улыбающегося бронзового медалиста Хосока? Какого это, любить того, кто никогда уже тебя не полюбит? Какого это, любить Пак Чимина? Невыносимо.Больно.
Страшно.