Цикл по фэндому "Поле битвы - Земля"

Рассказ ведется от лица Карло Примечания: Крисси – девушка Джонни (в фильме) Карло – второстепенный персонаж фильма, выбранный автором на роль предателя и стрелочника Том и Бенни – тупо выдуманы автором данного безобразия Это он виноват, он! Они оба виноваты, не я! Не я! Они, они – а у меня просто не было другого выбора, не было! Том, ох-х Том… Руки мои в крови, и одежда в крови, и даже волосы, кажется – но это, похоже, мое… моя… Чертов Джонни! Чертов демон – Терл! Он обманул меня, обманул, он… Охх, что за день, поганый, поганый день! И ведь как знал, как знал – с самого утра что-то скребло в груди, у самого сердца, и снилось всю ночь всякое… Я думал – больше не будет тех снов, наполненных вонью горящего людского мяса, дикими воплями умирающих и довольным рычанием демонов, я думал… Охх, все ведь должно было быть не так, не так; Джонни не должно было быть, нет, он должен был умереть, сдохнуть, разорванный когтями демона; я уверен был тогда, что демон – Терл – живьем его сожрет, раздерет зубами горло, лапами своими вырвет его поганое сердце. Ты должен был сдохнуть, сдохнуть, сдохнуть! Это ты – и твой демон – Терл – виноваты! Том, Том, бедный том! Теперь нас всего двое осталось, кто сумел избежать гнева демонов – я да Бенни, бедолага Бенни, что лежит днями в своей хибаре, потому что ноги у него с тех пор не ходят, а половина тела покрылась черно-красной коркой после демонского оружия, изрыгающего пламя; сколько еще протянет он, бедняга Бенни? А Том… Том сам виноват, сам; нечего было смотреть и сжимать губы, нечего было шарахаться – после того, как злой, хлесткий крик перекрыл вдруг все звуки вокруг – и гул демонских машин, и рычание самих демонов. «Предатель!» - и ноги мои подкосились, и душа ушла в пятки, и я забыл все те слова демонского языка, которые вложила мне в голову их распроклятая машина. «Предатель!» -и Том, Том, который после той ночи не смел и слова поперек сказать, и помогал мне во всем, и даже, если нужно было, пускал в ход кулаки, чтоб вразумить соплеменников наших, у кого глупое геройство начинало вдруг играть в известном месте, - этот самый Том шарахнулся от меня, как от взбесившейся собаки, и даже то, что за спиной у него, в двух шагах, оказался один из демонов, его не смутило – словно бы демон с желтыми глазами перестал вдруг быть демоном. Нечего было смотреть, нечего… Он рассказал бы, рассказал бы всем, и уж конечно Крисси… Ох, Крисси, оххх..! Я и пытаться не смел, пока рядом был он, Джонни – да она бы и не глянула в мою сторону, потому что был он, он, чертов идиот, решивший, что может победить демонов… Демона. Терла. Который должен был – когтями, зубами, громадными своими лапищами; который должен был – но не сделал, а вместо этого зачем-то оставил Джонни в живых, обманул, обманул! Зачем, за что? Разве плохую я сослужил ему службу, разве потом, когда самые буйные были сожжены и растоптаны, не продолжал я служить верой и правдой? Ушел демон Терл – пришел демон Зир, но мне-то, предки великие, какая разница?! И ведь как хорошо было, как полюбовно все: я им людей, чтоб долбили скалы в поисках золота; я им – страх и покорность, я им… Если б не я, шастали бы люди по запретным местам, еще и как бы шастали, нашелся бы заводила вроде поганца Джонни; чужаков, опять же, всяких, которым демоны поперек горла, кто по округе вырезал? Зато демоны в нашу деревню ни ногой, и ежели никто в запретное место не лезет, то и не трогают, потому что у каждого, кто наш, у того знак на лбу, демоны постарались. И всем хорошо. Разве о себе я думал, о себе разве? Они ведь истребили бы нас, всех до одного! И Крисси… Как она плакала, как убивалась, узнав что Джонни больше нет! И сколько убил я времени, сколько – чтоб утешить, приручить, прибрать к рукам своим. …Вчера Крисси сказала, что у нас будет ребенок, она уверена на этот раз. И мог я разве позволить, чтобы Том..? Поганый, поганый день! Но мог я разве не пойти, если демон – Зир – приказал мне, разве я мог, разве посмел бы? Да и поначалу все было, как и всегда: демоны рычат, Том молча стоит за спиной, поскрипывая изредка зубами, а Зир лениво хвалит меня за новую находку. Они, демоны, с ума сходят по золоту, а я нашел – не такое, конечно, как в свое время Джонни, но тоже ничего. Похоже было на ожерелье, что девушки плетут из мокрой кожи или из трав, только из золота ихнего. Я уж выучился различать. И камушки еще, блестящие – не иначе как от великих предков осталось. Поначалу все, как обычно было, и Зир прямо глазами засверкал, и потянул уже лапу к золоту-камушкам, и вдруг… Я узнал его, сразу; и Том тоже узнал. Джонни, Джонни – похудевший, измученный какой-то, и волосы эти его пшеничные отросли чуть не до пояса; но пусть меня самого демоны сожрут, если глаза его не горели тем же бешеным огнем, как и раньше. Нож мой – хороший, острый, - он всегда при мне; но потом я разглядел ошейник и цепь, и конец этой цепи был обмотан вокруг лапы демона – Терла – его я тоже узнал по мерзкой ухмылке, по взгляду этому – ни один демон не умеет смотреть с таким презрением и злобой. Цепь удержала Джонни – а он ведь рванулся, ринулся прямиком ко мне… На меня; но демон – Терл – потянул назад, и Джонни упал коленями в жаркую пыль, и волна облегчения затопила меня, и я оглянулся на Тома, и понял, что он… все понял; а потом демон – Терл, рявкнул что-то, и оказалось вдруг, что конец проклятой цепи не пристегнут уже к ошейнику Джонни, а покачивается над самой землей, и чья-то громадная когтистая лапа легко, играючи, забирает нож из мое вспотевшей руки, и что-то твердое бьет мне под дых, и глаза лезут из орбит, и дышать невозможно, потому что Джонни… Я пробовал, хотел схватить его за горло, но ошейник, толстый кусок холодного железа мешал; тогда я начал бить, куда попало, и елозить в пыли всем телом; я все пытался сбросить этого вернувшегося покойника с себя, а в голове все вертелось без начала и конца: «Крисси, Крисси, Крисси». Пока не стало совсем темно и гулко; я понял, что это конец, и успел еще раз подумать «Крисси» - а потом все вернулось назад: и раскаленная, вытоптанная ножищами демонов земля, и жар летнего солнца, и боль в разбитой голове, и рычащий хохот демонов вокруг, и Джонни… Слава предкам великим, цепь снова была на месте, и Джонни не мог уже добраться до меня; я видел его окровавленный, разбитый рот, и волосы, мокрые от пота и спутанные, и самодовольную усмешку демона – Терла, который все наматывал и наматывал длинную цепь на свою ладонь, вынуждая Джонни подойти ближе… ближе… совсем к себе близко. И злое, обиженное какое-то лицо Джонни. А потом – я глазам своим не поверил: демон – Терл – продолжая ухмыляться, положил другую свою лапу прямиком на мокрую и грязную пшеничную макушку. И движение сделал такое… Как будто погладил, вот. И Джонни – Джонни задрал голову, и вперился взглядом; и демон – Терл – тоже вперился, только смотрел, понятное дело, вниз, прямо в злые и недоверчивые глаза Джонни. Это недолго длилось, наверное, полсекунды; не пялься я прямо на них – ни за что бы не заметил. Другие не заметили – ни демоны, ни Том. Эти хохотали и тыкали в меня пальцами, а Том… Нож мне вернули, швырнули прямо под ноги. Как легко вошел он в спину Тома, точно под лопаткой..! Охх, Том, глупый, глупый бедолага Том… Как было можно забыть, что с демонами следует вести себя почтительно? А ты, то ли от жары, то ли еще от чего – задумался, не увернулся вовремя, наступил демону на ногу, а он, как у них заведено… Я хотел, пробовал вступиться – видите, вся голова разбита, и рубаха в крови, и горло… Всякий ведь знает, как демоны любят хватать человеков за горло; р-раз – и ты уже болтаешь ногами в воздухе, разевая рот как пойманная рыба. Бедный, бедный Том! Теперь-то нас двое осталось, которые выжили… А Бенни… Сколько еще протянет этот Бенни; а когда великие предки и его заберут к себе, только я и останусь, который помнит… Я и Крисси, моя милая Крисси; но ей-то теперь не до мыслей о прошлом – ведь у нас ребенок будет, она уверена. …Но все-таки, все-таки… Зачем, для чего демон – Терл – снова появился в этих краях? Неужели решил – меня..! Затолкает в клетку вместе с бесноватым Джонни и будет смотреть на поплевывать лениво. А победителю – новая цепь в подарок. Нет, нет, быть того не может; я ведь верно служу, я ведь полезен, я ведь… Нет, нет, разве же Зир позволит? Я ведь принес сегодня, и еще принесу, дайте срок; развалин в округе много, а золото я уж выучился отличать! Как бы не напугать нынче Крисси мою – печенкой чую, приснится дурачок мой Том, приснится – и будет смотреть всю ночь, сурово сжимая губы… …Это он виноват, он! Они оба виноваты, не я! Не я! Они, они – а у меня просто не было другого выбора. Не было. Правда ведь, Том?