Смятые простыни

Вердин напоминал густой осенний дым. Бергграв хотел поймать его и удержать, но разве можно сделать это с дымом? В тот вечер он ощутил, что столкнулся с ледяной стеной, что его слова о чувствах не вызвали в душе Руслана какой-либо отклик. Вердин не прогнал его, но в его серых глазах застыла сталь, он отчего-то помрачнел, словно Бергграв говорил ему не о светлых проявлениях души, а, например, о ненависти. В ту ночь Эрик не спал. Стоило ему покинуть квартиру Руслана, как он отправился в печальное путешествие по городу. Всё вокруг утопало в черноте летней ночи, редкие фонари рассекали тьму, появляясь, словно проблески надежды. Бергграву было горько. Он винил себя за то, что не сдержался и сообщил Руслану о своих чувствах. Поторопился. Напугал. Оттолкнул от себя. Эрик был безутешен. Спустя два дня он снова дал о себе знать, придя к Вердину. Тот открыл и сдержанно улыбнулся: «Привет». На нём были голубые джинсы, бледно-голубая рубашка и чёрная кожанка. Он явно куда-то собирался. — Я не вовремя? — вежливо спросил Бергграв, стараясь скрыть всю гамму эмоций, которую испытывал при виде этого человека. — Я иду прогуляться. Если хочешь, можешь пойти со мной. Эрик кивнул. Они шли по улице. Солнце припекало волосы и кожу лица, заставляло жмуриться. Бергграв достал сигареты и зажигалку, закурил. Он опять ощущал себя влюблённым подростком, которому хотелось говорить о любви. Это злило. — Руслан, расскажи мне немного о себе. — О себе? Что именно? — убирая руки в карманы куртки, спросил Вердин, глядя в лазурную голубизну неба. — Ну, например, что приносит тебе удовольствие? Какие книги ты читаешь? Как проводишь выходные и отпуск? — Ты меня озадачил… — на лице Руслана появилось какое-то странное выражение. — Да, наверное, о себе говорить не так уж и просто, — сдержав тяжёлый вздох, Бергграв спрятал свободную от сигареты руку в карман брюк. — Я читаю не очень много и не очень часто. Мне нравятся драматические книги с присутствием философской составляющей. Удовольствие мне ничего не приносит. Что же касается отпуска, то… по настроению. Иногда мне нравится море, иногда лес, но я так себе путешественник, — замолчав, Вердин достал сигареты и закурил. Делал он это неспешно и брутально, Эрик невольно залюбовался. — Ты кажешься мне необычным, — помолчав, негромко произнёс Бергграв, сочтя эту фразу не очень отталкивающей. — Да брось, — поморщившись, Руслан с усмешкой посмотрел на своего спутника и выдохнул дым в сторону. — Я серьёзно. Где ты ищешь вдохновение для своей музыки? — Ты не поверишь, но я обожаю кладбища. — За что? — невольно улыбнулся Эрик. — Тишина. Умиротворение. Загадочность мира, который пока нам неведом. Очень успокаивает и даже вдохновляет, — Вердин заметил летнее кафе с зелёной вывеской и движением головы предложил Эрику зайти. Тот, конечно, согласился. Они сели за столик. Руслан долго тушил сигарету в пепельнице, словно и это его успокаивало, а потом взял книжку меню. Некоторое время они молча изучали здешний ассортимент блюд, а потом эту безмолвную идиллию нарушил какой-то патлатый мужик, которого Эрик возненавидел с первой же секунды. — Руся, приветы! — рассмеялся он, подходя к столику и протягивая барду руку. А тот неожиданно изменился, преобразился: лицо просветлело, губы растянулись в улыбке, чёрная печать печали исчезла. Эрик испытал болезненный укол ревности, ведь в его сторону Вердин ни разу так же не посмотрел. — Сколько лет! — Руслан похлопал мужчину по плечу и пожал его руку. Типа, как оказалось, звали Валерием. Он был рок-музыкантом и носил кожаные брюки, кожаный жилет, множество цепей и браслетов, на пальцах блестели кольца с черепами и непонятными иероглифами, а чёрные кудрявые волосы достигали середины спины. «Неужели ему нравятся такие?» — с нарастающей яростью думал Эрик, не вслушиваясь в беспечный трёп старых приятелей и делая очередной глоток светлого пива. — Месяц назад вернулись из Минска, выступили на большом рок-фесте, — выплюнув на землю жвачку, Валера взял свою бутылку пива и сделал глоток. — Тебе бы там понравилось. Много прикольчиков было. Сам-то как? — Пишу музыку, живу… ничего необыкновенного, — плеснув пива в стакан, отозвался Вердин. — Звучит скучно. Тебе срочно надо поучаствовать в каком-нибудь конкурсе или фестивале. Это тебя взбодрит. — Ты слушаешь группу «Саван»? — бросив бесстрастный взгляд на Эрика, спросил Руслан, видимо, вспомнив о его существовании. — Не знаю такой группы, — почти что огрызнулся Бергграв и тут же прикусил себе язык. — Это её солист. Музыка очень качественная, — спокойно заметил Вердин. — Он нам льстит! — рассмеялся Валера. — Но это приятно. Сейчас поеду к Чурскому. Не хочешь со мной? Можем обсудить организацию сборного рок-бард концерта и прочие ништячки. — А поехали, — с готовностью ответил Руслан. — Спасибо за прогулку, Эрик. Ещё свидимся. И они ушли. Бергграв сидел, поджав губы и ничего не слыша. В ушах стоял гул. Он ощущал себя униженным и втоптанным в грязь, хотя Вердин ничего ему не сделал, был вежлив и спокоен. Но внутри всё начинало гнить. Сердце сковывали тиски боли, стоило подумать, что у Руслана с этим ублюдком что-то может быть. Ему казалось, что весь этот ужас происходит не с ним. Он не может испытывать такую боль. Он не может быть столь сильно влюблённым в человека, которого очень плохо знает и которому совершенно плевать на него. Это не-воз-мож-но. Но это происходило. Эрик приехал домой и первым делом выпил два стакана водки. Это немного приглушило боль. Добравшись до дивана в обнимку с бутылкой, он выпил большую часть этого пойла и погрузился в тревожный сон. Его разбудил звонок в дверь. Бергграв, превозмогая бессилие, сел. Бутылка водки упала и закатилась под стул. Эрик поморщился и пошёл открывать. Нежданным гостем оказался Денис. С этим парнем у Эрика была небольшая интрижка, но в другой, прежней жизни, в которой ещё не было этого мрачного волка Вердина. В той жизни он был свободным от боли и счастливым человеком, который мог обольстить любую и любого. — В честь чего пьём? — поинтересовался Бориславский, проходя в квартиру и по-хозяйски осматриваясь. — Не твоё дело, — буркнул Бергграв и потёр покрасневшие глаза. Вернувшись в гостиную, он поднял с пола пустую бутылку и, пройдя на кухню, отправил её в мусорное ведро. Душу полоснуло новой вспышкой боли от шальной мысли: «А если он переспал с этим уродом, пока я дрых?». — Эрик, что с тобой происходит? Расскажи мне, — в голосе Бориславского звучала теплота. Холёный, идеально выбритый тип с загорелой кожей, короткими каштановыми волосами, в аккуратной футболке-поло мятного цвета и тёмно-бордовых джинсах. Тот ещё педант. Глядя на него, Бергграв вдруг подумал, что презирает его: он не знает, что такое любовь, не может знать, это видно по его «сытому» и довольному лицу. Он выбирает лишь то, что ему удобно. Но, возможно, Эрик испытывал не только презрение, но и зависть? Ведь у него этого самого выбора не было. Он не мог взять и разлюбить, убить свои неожиданные чувства. Если бы всё было так просто, в мире не было бы несчастных людей. — Ты зачем пришёл? Чтобы меня пытать своими идиотскими вопросами? — вытащив из холодильника бутылку с кефиром, Бергграв оторвал фольгу и припал губами к горлышку. — Не узнаю тебя… Видимо, случилось действительно что-то серьёзное… — скрестив руки на груди, Денис озадаченно взирал на помятого Эрика, который обычно всегда выглядел ухоженно. — Я прошу тебя убраться! — рявкнул Бергграв, наконец, отрываясь от бутылки. — Насовсем? — голос парня предательски дрогнул. — Да. — Не пожалеешь? — Нет. Денис поджал губы, медленно развернулся и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. Эрик отставил бутылку на холодильник и упёрся ладонями в разделочный стол. «Что теперь делать? Идти к нему? И снова мямлить всякую ерунду? Нет, нельзя… Нельзя так падать. Но и сидеть здесь — не вариант», — Бергграв пытался рассуждать здраво и бесстрастно, но боль становилась только сильнее от понимания, что сегодня они могут не увидеться. Из дум его вырвал телефонный звонок. Звонили с производства — просили срочно приехать. Эрик хотел послать их всех к дьяволу, но пришлось проявить силу воли: принять душ, побриться, облачиться в свежий чёрный костюм и синюю рубашку, и поехать на работу. Весь день Эрик занимался составлением технической документации для нового вида конфет: сливочный крем в молочном шоколаде. Ближе к вечеру он прошёл с проверкой по конфетно-шоколадному цеху и внёс коррективы в техническое задание для младших технологов. Душевные терзания немного притупились, поскольку работа отвлекала мужчину, но это была временная мера. Стоило ему выйти на улицу, как душу снова сковала острая боль. Ему хотелось помчаться к Руслану. Просто увидеть эти серые глаза, услышать хрипловатый голос, узнать, что он жив и здоров… Но Бергграв не хотел ещё сильнее отталкивать Вердина. А ведь тот явно не был впечатлён поведением Эрика, да и им самим. Именно поэтому было решено ехать домой. Без аппетита пожевав покупные жареные куриные крылышки, мужчина с замиранием сердца набрал заветный номер. Вердин ответил достаточно быстро. — Алло? — Руслан, привет. Это Эрик, — Бергграв поразился своему глухому голосу, пропитанному болью и грустью. — Здравствуй. — Мы можем увидеться? — Если хочешь, можешь приехать. Я сейчас дома один. «Один!» — это слово полоснуло по сердцу. Скрипнув зубами, Эрик ответил, что скоро будет и бросил трубку. Второпях одевшись, он поехал к Вердину, купив по пути охапку алых роз и бутылку вина. Видимо, дарить Руслану цветы было дурной задумкой, ибо лицо Вердина исказилось, когда Бергграв протянул ему розы. — Хм, спасибо, — он медленно забрал букет и пошёл ставить его в воду. Эрик сглотнул и проследовал за мужчиной на кухню. Поставив на стол бутылку, он молча, грозно и исподлобья наблюдал за тем, как Вердин водружает трёхлитровую банку с цветами подоконник. — Вазы нет, мне же никто цветов обычно не дарит, — кашлянув в кулак, объяснил Руслан. — Как вчера прошёл вечер с Валерой? — Бергграв старался говорить как можно равнодушнее, но в тоне прозвучала чёртова нотка ревности. — Нормально. Ничего сверх, — лениво отозвался Вердин и сел за стол. Скрестив на груди руки, он вопросительно уставился на Эрика, как бы спрашивая: «И зачем ты пришёл?». Бергграв не выдержал. Рухнув на стул напротив мужчины, он судорожно выдохнул и заговорил: — В общем, надоело прятаться. Думаю, я и так уже упал в твоих глазах, но не принимай моё доброе отношение за слабость. — Я не принимаю, — помолчав, хрипло ответил Вердин. — Я хочу тебе сказать… Я люблю тебя. Да, это любовь. Ты можешь мне поверить: я уже очень большой мальчик. — Жизнь — очень неправильная штука, — отстранённо ответил Руслан. — В смысле? — сцепив в замок взмокшие ладони, спросил Эрик. — Ты любишь меня, а я тебя — нет… Бергграв знал, что Руслан не ответит ему взаимностью, но не думал, что будет ТАК тяжело слышать эти слова. Они убивали быстрее огнестрельного оружия. — Что во мне не так? — выпалил Бергграв, сверкая глазами. — Всё так. Ты красивый, умный, обаятельный. Дело же не в этом. Разве любят за что-то? К тому же, я совсем не тот человек, который умеет любить и находиться в отношениях. Я далёк от подобных вещей, — мрачно ответил Руслан. Белая рубашка, расстёгнутая до живота, серебряный крест на груди, обтягивающие голубые джинсы, босые ступни, которые хотелось гладить до потери сознания… И всё это принадлежало не ему. Всё это было закрытым миром, куда Эрика не желали впускать. — Если у тебя были неудачи в отношениях, это не значит, что так будет со всеми и всегда. Стоит дать шанс самому себе, — твёрдо ответил Бергграв. Но выглядел он, должно быть, жалко, поскольку тонкие губы Вердина тронула по-осеннему робкая улыбка. — Нет, Эрик. Это не тот случай. — Ты в кого-то влюблён? — Нет. Я не умею любить, — отчеканил Руслан. Бергграв сорвался с места и хотел было сделать что-то, сам не зная, что: обнять Вердина и прижать к себе или сжать его плечи и хорошенько встряхнуть, но Руслан вытянул руки, упираясь ладонями в его грудь. Это почему-то отрезвило. Бергграв сглотнул и его кадык нервно дёрнулся. Он коснулся пальцами русых волос… они были мягкими, в них хотелось уткнуться носом и всю жизнь так простоять… но… Не помня самого себя от боли и ужаса, он поехал к одному из бывших любовников. Он был груб. Несколько раз ударив его по лицу, сорвал с несчастного одежду и вжал в кровать, а потом жёстко отымел, вколачивая в матрас. Член встал только из-за того, что Бергграв представлял на месте смазливого Ивана своего Руслана. Он кончил с его именем на губах, а потом молча оделся и уехал. Работать мужчина уже не мог. Взяв больничный, он решил разлагаться: много пил, составлял посуду в раковину, не стирал одежду и не принимал душ. И когда спустя пять дней к нему заявился старый приятель, его взгляду предстала ужасающая картина. — Боже! Что это с тобой?! — закрывая дверь, поражённо спросил Влад. — Ничего, — устало ответил Эрик и постарался выдавить улыбку. — От тебя воняет! — Плевать. Они прошли в гостиную. Везде валялись обёртки от шоколада, орешков и полуфабрикатов. Бутылки стояли на столе и полу. Пахло смрадом. Влад положил руку на плечо сидящего рядом приятеля: — Рассказывай, что стряслось? И Бергграв не выдержал: рассказал о своей безумной любви. Жариков какое-то время задумчиво молчал. Это молчание показалось Эрику вечностью: всегда тяжело говорить о своих чувствах. — Я думаю, что ты поторопился. Спугнул его. Если бы действовал хитро, то… хотя, что уж говорить о том, что было. Ты ещё можешь всё исправить. — Как? Он меня отшил. Прямо и честно, — глядя на выпирающие вены на своих руках, отозвался Бергграв. — Ты был слишком услужлив. Прояви холодность, но не переборщи. Дай ему понять, что ты будешь добиваться его любви, но не стелись, а заставь его тебя уважать. Заработай уважение. — Любовь — это не только уважение… — Именно. И ты должен заработать уважение. Пусть увидит, что ты — достойный человек, и никогда не будешь его верным рабом. Но и не отпустишь. И спустя какое-то время он уже не сможет представить свою жизнь без тебя. Полюбит. Надо прорывать эту ледяную стену, не забывая о достоинстве. — Л-ладно, я попробую, — слова Жарикова вселили в душу небольшую, очень скромную надежду. Но вселили. — Тогда приводи себя в порядок и езжай к нему. Бергграв взволнованно посмотрел на Влада и отправился в ванную. Через тридцать минут он уже выходил вместе с ним из квартиры. Чистый, пахнущий одеколоном, с рыжеватой щетиной, превращающейся в бороду, с зачёсанными назад волосами, облачённый в джинсы и чёрную рубашку, он производил эффект. Эрик волновался, но дал себе слово, что на этот раз не вылетит пулей из квартиры Руслана, а будет следовать советам Влада, который со стороны видел всю эту историю лучше него самого, ослеплённого любовью.