Смятые простыни

Когда Руслан открыл дверь, Эрик ощутил резкую боль, пронзившую сердце. По спине пробежали мурашки, оставляя после себя до ужаса странное ощущение. Сглотнув, Бергграв провёл языком по вмиг пересохшим губам. Он растерялся, забыв о плане, которому хотел следовать. — Проходи, — тихо произнёс Вердин, явно замечая нездоровое состояние своего знакомого. Они прошли в гостиную. Руслан, казалось, был погружён в собственные мысли, его лицо практически ничего не выражало, но Эрик был готов бесконечно покрывать его поцелуями, потому что оно являлось самым прекрасным на свете. — Что-то случилось? — кашлянув в кулак, почти что скучающе поинтересовался Руслан и опустился в кресло. — Я хочу, чтобы ты знал, что я… я добьюсь твоей взаимности, — твёрдо отозвался Бергграв и посмотрел в серые глаза Вердина. Тот, казалось, сдержал вздох. Разведя руками, он не нашёлся, что ответить. Конечно, Эрик понимал некую нелепость своих слов и своего положения, но что ему оставалось? Он действительно хотел растопить ледяное сердце этого мужчины. — Почему ты молчишь? — Мне кажется, что бы я сейчас ни сказал, всё будет выглядеть как некое хвастовство и набивание себе цены, — глухо отозвался Вердин и встал. Подойдя к столу, он достал из выдвижного ящика фотоаппарат и плёнку. — Ты собрался что-то фотографировать? — Да, я хочу съездить в одно место и пощёлкать. — Я могу составить тебе компанию? — Можешь, — ухмыльнулся Вердин. Через несколько минут они уже ехали на такси в сторону вокзала, откуда уходят пригородные электрички. Руслан задумчиво смотрел в окно и находился в каких-то глубоких размышлениях. Эрик исподволь наблюдал за ним, ощущая нестерпимое желание прикоснуться к его руке, ноге, щеке… Ему было всё равно, куда они едут. Когда мужчины усаживались в полупустой вагон электрички, солнце спряталось за бархатное облако. На чересчур серьёзное лицо Руслана попали блеклые солнечные лучи, от чего он слегка прищурился, а Эрик ощутил небывалый прилив нежности. Середина августа принесла с собой какую-то осеннюю прохладу. Небо то и дело вздыхало, становясь не по-летнему блеклым. Прекрасные лесные и деревенские пейзажи, мелькающие за окнами электрички, напоминали о том, что до конца лета ещё две недели: всё было зелёным и сочным, но потихоньку готовящимся к долгим осенним вечерам, когда то и дело накрапывает дождь, а в воздухе царит горький аромат догорающих костров, в которых бесчувственно сжигают пожелтевшие листья. — Куда мы едем? — тихо спросил Эрик. — В место, где я провёл детство. — О… Вердин посмотрел на оконное стекло, к которому прилип одинокий жёлто-зелёный лист. На лице мужчины отразилось какое-то скорбное чувство, словно он сам был таким же листом. Бергграв не знал, что сказать. Ему не хотелось давить и насильно получать информацию. Будет куда лучше, если Руслан сам расскажет ему о себе. Они приехали в небольшой дачный посёлок. Место это было тихое и уединённое. Сойдя с электрички, нужно было идти пешком не менее тридцати минут. Никаких звуков, кроме шелеста листьев на деревьях, в посёлке не было слышно. Дома скрывали разноцветные железные заборы, в воздухе стоял запах сырой земли и жимолости, домики были погружены в полумрак пасмурного дня. Руслан привёл Эрика к тёмно-розовому дому, оконные стёкла которого были испещрены трещинами, а сад давно зарос. — Я вырос в этом доме, — как бы между прочим заметил Вердин и ловко перелез через забор. Изогнув бровь и воровато оглядевшись, Бергграв последовал его примеру. Они приблизились к дому. Руслан поднялся на скрипучее крыльцо, кулаком выбил замок и отворил дверь. В доме пахло сыростью и старостью. На столе лежали газеты, покрытые толстым слоем пыли, железная кружка и пузатый чайник уже несколько лет ждали того, кто достал их для чаепития, но так и не воспользовался ими. Грустно. Эрик всегда ощущал печаль в подобных местах. Мебель была на своих местах, на диване лежала куртка, покрытая слоем пыли и чем-то чёрным. Казалось, человек просто вышел из дома на несколько минут, но почему-то так и не вернулся… Вердин прошёлся по дому. Половицы скрипели, как бы кряхтя: «Здравствуй!». Руслан грустно улыбнулся, замирая посреди второй комнаты. В ней стояла небольшая кровать на которой, судя по всему, когда-то спал подросток. Поднося фотоаппарат к лицу, Вердин посмотрел в объектив и начал фотографировать. Эрик прошёл на кухню и задумчиво провёл ладонью по пузатенькому чайнику. Он не понимал, почему Руслан и его семья всё здесь бросили. Ему бы очень хотелось это узнать, но мужчина понимал, что делать этого нельзя. План превыше всего. Осмотревшись, Эрик увидел потемневшее зеркало. Подойдя к нему, он провёл по гладкой поверхности ладонью, смахивая серебристую пыль. Появившийся в дверном проёме Руслан замер. В его серых глазах мелькнуло какое-то острое чувство. Бергграв невольно воспрял духом: ему очень нравилось, когда флёр меланхолии этого мужчины таял, уступая место настоящим, ярким и «живым» эмоциям. — Пожалуйста, не трогай здесь ничего, — не столько попросил, сколько приказал Руслан. И снова надменное выражение лица… Бергграв усмехнулся и медленно подошёл к буфету. Взглянув на Вердина, провёл ладонью по деревянной поверхности, убирая слой пыли и тем самым оголяя красивую старинную резьбу. На лице Руслана отразилось удивление. Должно быть, он был уверен, что по уши влюблённый в него тип будет исполнять каждую его просьбу, точнее, каждый приказ. Эрик продолжал оглаживать буфет, собирая длинными пальцами пыль и маниакально улыбаться, глядя на растерявшегося Руслана. Вердин тяжело задышал, раздувая ноздри. — Разве в доме не нужно наводить порядок, м? — лукаво улыбнулся Эрик, всем своим видом провоцируя мужчину. — Да пошёл ты! — выпалил Вердин и, словно пугаясь собственной несдержанности, выскочил из дома, громко хлопая дверью. Бергграв, точно хищник, заприметивший добычу, последовал за ним. Он ощущал ликование, ведь у него получилось вывести из себя этот осколок льда! Руслан вёл себя всё более странно: оглядываясь на преследователя, он вдруг перешёл на бег, теряясь в зарослях деревьев. Эрик тоже побежал. Он настиг Вердина спустя несколько минут. Волосы того трепал ветер, расстёгнутая косуха надувалась, словно паруса… Эрик догнал мужчину и грубо развернул к себе. Они просто смотрели друг на друга, рвано дыша от недавнего бега. Наконец, Руслан не выдержал, и заговорил. Его голос срывался: — Ошибкой было брать тебя с собой! Это моё личное… Это мои воспитания, моё прошлое! А ты… ты трогал это руками, ты прикоснулся к сокровенному, чёрт побери! И это моя вина! Только моя… — Трогал, — кивнув, по-змеиному улыбнулся Бергграв. — И мои руки всё ещё хранят эту чудесную серебристую пыльцу. — Ты даже не понимаешь, что ты натворил! — хрипло выкрикнул Вердин, в его тоне чувствовалась некая беспомощность. — Чёрт, как же ты хорош! — блеснув глазами, на выходе произнёс Эрик. Положив ладони на щёки мужчины, он с жаром прижался губами к его губам. Раскалённое дыхание Руслана опалило его лицо. Бергграв переместил руки на талию возлюбленного и увлёк его за собой с ближайшие кусты. Место здесь было безлюдное, в нескольких метрах от них проходила железная дорога. Вердин явно путался в собственных чувствах, хватаясь за плечи Эрика и пытаясь разорвать поцелуй, но тот был настойчив. Процесс был запущен. Он уже прикоснулся к его сокровенному. И это была победа. Повалив мужчину на землю, Бергграв ощутил себя маньяком-насильником, но что-то в этой злой сексуальной игре манило и сводило с ума… Эрик укусил нижнюю губу Руслана и, услышав стон, принялся вылизывать её, проглатывая выступившую капельку крови. Если бы Вердин хотел, он бы затеял драку. Несмотря на острое желание, Бергграв понимал это очень хорошо. Но тот лишь предпринимал слабые попытки оттолкнуть обезумевшего, стало быть, в глубине души ему всё это нравилось… Теперь. После того, как Эрик побывал в доме его детства и посмел прикоснуться к вещам, хранившим воспоминания о его детстве. Рванув в стороны ткань рубашки своей «жертвы», Эрик услышал, как её пуговицы рассыпаются на земле. Положив ладони на соски мужчины, Бергграв до боли сжал их, заставляя Вердина грязно выругаться и опасно блеснуть великолепными серыми глазами цвета пасмурного летнего неба. Не церемонясь, Эрик рванул вниз и джинсы Руслана вместе с трусами (сперва, правда, пришлось немного повозиться с ширинкой). Грубо согнув ноги Вердина в коленях, он, сопя, поспешил стянуть вниз собственные брюки и трусы. Член уже давно рвался в бой, выделяя большое количество смазки. — Тебе ведь хочется этого… Чёрт возьми, да! — прохрипел Эрик, глядя на удлинённые волосы Руслана, разметавшегося по земле. В них попали маленькие кусочки жёлтых листьев. Услышав это, Вердин вспыхнул и попытался подняться, но Бергграв моментально навалился на мужчину, придавливая его всем своим весом. Хрипло дыша, он обхватил свой член и ткнулся толстой головкой в невероятно узкий анус. Вердин широко распахнул глаза. Флёр развратной игры покинул его. Он был словно мальчишка, который проверил самого себя, мол, как далеко я смогу зайти? И вот теперь в его заднице был член, он лежал в кустах, насилуемый Берггравом. Руслан бы никогда не поверил, что с ним может случиться подобное. Поднял бы шутника на смех и дал бы по роже. В какой же момент он потерял самообладание? — Больно… — прохрипел Руслан, сжимая зубы. Член проникал всё глубже… Без подготовки… — А мне не больно было? — страстно прошептал Эрик и одним движением вогнал плоть до конца. Руслан заорал, отчаянно краснея от боли в заднице. Бергграв шумно сглотнул. Внутри было невероятно узко и горячо. Очень хорошо! Идеально. И не менее идеальным было лицо Вердина, его шалый взгляд, приоткрытые тонкие губы… Больше не было той меланхоличной глыбы льда, которая контролирует каждый свой шаг. Вот они, истинные эмоции… — Ты идеален, — с придыханием произнёс Эрик и начал резко двигать бёдрами, не щадя чувств партнёра. Он трахал его с оттягом, с наслаждением, безумно глядя в любимое лицо и с жадностью впитывая каждую его эмоцию. Руслан кусал губы, хрипел, мотал головой. Его израненная дырочка быстро сжимала-разжимала в себе орган, прося о пощаде. Бергграв наклонился к груди мужчины, провёл языком по серебряному православному кресту, облизал один сосок, затем второй, начал нежно целовать кожу груди, что очень контрастировало с грубым трахом, сопровождаемым шлёпанием увесистых яичек об ягодицы. В какой-то момент адская боль сменилась наслаждением. Наверное, это был второй этап «оттаивания» Руслана, который он пока не осознавал. Его изнасиловали, подчиняя себе, и подарили невероятный кайф, который казался ещё острее и волшебнее, поскольку пришёл на смену мучениям. В отдалении послышался грохот приближающегося поезда. Казалось, он возникал прямо из-под земли. Странно, но этот звук сделал ощущения обоих мужчин острее. Грохот смешивался с тревожным гудением, и вот мимо них помчался пассажирский поезд. Забыв, как дышать, Бергграв вплотную прижался к мужчине и стал делать короткие и глубокие толчки, сильно зажмурившись, ощущая скорый оргазм. Через несколько мгновений он заорал, словно раненый лев, и начал обильно кончать в анус Вердина. Почувствовав в себе капли свежей спермы, Руслан заёрзал на земле и, ударяя по ней кулаком, словил сильный оргазм, выстреливая семенем себе на живот. Поезд промчался, пропадая вдали. Его гул становился всё тише и тише… Эрик не мог закрыть рот, дыша, как пёс. Вытащив член из Руслана, он с трудом сполз с него и развалился на спине, глядя в высокое небо. — Что мы сделали? — еле шевеля языком, спросил Руслан, шалым взглядом наблюдая за взбитыми сливками облаков, спешащих в какие-то далёкие края. — Я тебя трахнул. Брутального мужика изнасиловали в кустах, — спрятав член в бельё, с чувством ответил Эрик. Вердин как-то странно ухмыльнулся, но ничего не сказал. В конце концов, это была правда. С трудом встав на ноги, он натянул трусы и джинсы, которые всё это время болтались на щиколотках. Задница болела так, что сидеть в электричке явно не получится… Они молча добрались до станции и сели в ближайший пригородный поезд. Всю дорогу до Москвы Руслан стоял, глядя в окно. Эрик не сводил с него поблёскивающего взгляда, едва заметно ухмыляясь. Почему-то теперь он не ощущал себя ненужным, загнанным в угол и уничтоженным. Ему казалось, у него есть козыри, есть власть над этим человеком. И, как ни странно, помог ему случай. Как же славно, что Вердин пригласил его собой в дом детства. Мужчины уже подходили к высотке, где жил Руслан, когда им преградил путь всё тот же патлатый Валерий. Эрик ощутил прилив сильнейшей ярости, вызванной, разумеется, ревностью. Уж теперь-то Вердин только его. — Привет, Русь, — не глядя на Бергграва, улыбнулся рокер. — Сегодня собираемся у Лисьева, давай со мной? — Я даже не знаю… Сейчас?.. — потерев висок, рассеянно пробормотал Вердин, ещё не отойдя от произошедшего. — Ну да… Да чего ты, ну? Весело будет. — Он не хочет, — сухо заявил Эрик. — А ты его адвокат, что ли? — изогнув бровь, Валерий тупо уставился на мужчину. — Я его любовник. Пошёл вон. — Чего? Да я тебе… — опешивший от такой наглости мужчина уже замахнулся на Бергграва, но тот резко ударил его в живот и, повалил на землю, принялся с чувством отпинывать. Валерий стонал и старался сгруппироваться, чтобы хоть как-то защититься от града ударов. — Всё, хватит! — выкрикнул Руслан и, схватив Эрика за руку, потащил его в подъезд. Они вошли в квартиру Вердина, которая теперь показалась Бергграву такой знакомой, словно он жил здесь уже несколько месяцев. Ничего не говоря, Руслан выпустил ладонь мужчины и скрылся в уборной. Он лежал в ванне, наполненной тёплой водой, и изучал голубой настенный кафель. Вошедший Эрик вопросительно взглянул на мужчину и присел на бортик: — Ты в порядке? — Да, — с трудом ответил Руслан и посмотрел в глаза Бергграва. — У тебя что-то было с этим хером? — поджимая губы, спросил Эрик, чувствуя, что в случае положительного ответа просто утопит Вердина. Ну ладно, попытается. — А? Нет. Мы просто знакомые, — рассеянно ответил тот и сморгнул. Бергграв выдохнул и едва заметно улыбнулся, любуясь красавцем, парящимся в ванной: русые волосы прилипли ко лбу, вода то облизывала крест, то скатывалась к животу, стоило Руслану пошевелиться. — Что случилось в этом доме? Почему ты запретил мне что-то там трогать? — сжав в кулаке цепочку, висящую на груди Вердина, мужчина потянул её на себя, заставляя собеседника податься к нему, и чувственно поцеловал желанные губы. — Моя мать убила моего отца. Там, — едва заметно ответив на поцелуй, прошелестел Руслан. Эрик нехотя отпустил цепочку и позволил мужчине опуститься обратно в воду. — Она была психически больной? Или самозащита? — Да нет, никакой самозащиты. Отец был очень тихим и мирным человеком. А она — абсолютно вменяема, как выяснилось на следствии. Мне было восемь. Мать проснулась, прокралась в комнату, где тогда спал отец, я видел её силуэт, облачённый в длинную белую сорочку, но тут же провалился в сон. Когда я снова проснулся, то увидел мать, с чемоданом выходящую из дома. Я позвал её, но она как-то странно на меня посмотрела, ухмыльнулась и вышла. Заперла дом на ключ и ушла. Тогда у нас на окнах стояли решётки, поэтому я не смог выбраться. Я прошёл в комнату, где спал отец и увидел, что на его пижаме большое количество красных пятен, постель тоже залита кровью. Это было так страшно, что я обмочил штаны. Следующие три дня прошли, как в тумане, но их я провёл один на один с трупом отца. Потом соседка постучала в дверь, ей что-то понадобилось от матери, я ей всё и рассказал, — замолчав, Вердин нервно сглотнул, и его кадык дёрнулся. — Это ужасно… — прошептал Бергграв, покачав головой. — С тех пор я никогда не был внутри этого дома. Приезжал, смотрел издалека, но не заходил внутрь, всё решался. Я взял тебя с собой, потому что элементарно боялся идти один. Это было настолько личное… А я вмешал тебя в эту историю, и в моей душе что-то переменилось, — Вердин набрал в ладони воду и ополоснул ею лицо. — Я это почувствовал. И я рад. Ты обжигал меня своим холодом, никогда не встречал таких людей. — Ты тоже нашёл, чем меня удивить, — хмыкнув, тихо произнёс Руслан. «Странно, как иногда одно событие меняет целую жизнь… Несколько жизней», — подумал Эрик, касаясь пальцами влажных волос Вердина. А вслух произнёс: — Я старался. Кофе?