Мальчишке казалось, что его «лапают».
Таким образом Изуку всё чаще приходил к мысли, что стоит попытаться оттянуть свою поправку. Будучи смышлёным малым, он убедил себя: стоит придти в норму рукам или челюсти, как следователь подселится в его палату на пмж. Или, того хуже, переведут в какой-нибудь бункер специального назначения, от куда выцыганить подростка малой кровью не выйдет.Если, конечно, Томура вообще собирался его спасать.
Мидория в Шигараки не сомневался, нет. В ком угодно кроме него. Это «Все за одного» источал ауру манипулятора и последнего ублюдка с больной фантазией. Это Курогири некий серый кардинал считающий себя большим, чем представляет на самом деле. Это Гиран приводит озлобленных школьников на порог злодейской организации, заливает мёд им в уши и запускает в голову колонию муравьёв — подозрений к существующему устрою.В Томуре сомневаться не хочется.
Изуку был прекрасным с точки зрения долгоиграющих тактик элементом— мог временно менять выписанную на лист способность. Чем сильнее жертва — тем больше прилагалось усилий, чем весомей квирк — тем выше отдача контролю. Палка о двух концах, где против Всемогущего Изуку оставался бессильным ребёнком. Шигараки наверняка не обрадовался сложившейся ситуации. Он дал карт бланш не предполагающий попадание в руки врагу и лишение квирка.Томура не заслуживает сомнений.
Но всё это — в прошедшем времени, потому что инъекций для поддержания способности в больницу отродясь не завозили. Радовало лишь то, что ломка происходила в коматозном состоянии под покрывалом снотворных и обезболивающих. Если здесь уместно слово однокоренное «радости». Возможно Томура хотел избавиться от Пятна любой ценой. Тогда все личные думы должны отступить на второй план; Изуку просто стоит отдаться свободному падению потому, что Шигараки точно знает как лучше и умеет ловить.Если Томура не просто его использовал.
— Знаешь, — говорит всё та же рыженькая медсестра, когда воздух в палате буквально спёрт от молчания. Изуку заинтересованно переводит взгляд на девушку изгоняющей своей глупостью бывалых следователей. — Смотрю на тебя и думаю: «Хей, я бы тоже пару раз пырнула ножом эту кудрявую овечку». И кроме шуток — звучит это с нездоровым энтузиазмом, нутро как-то само пытается воззвать ко всем утраченным за жизнь способностям. Медсестра слегка смущенно (нет) улыбается и Изуку видит, как меняется её лицо, когда она оборачивается к окну в коридор. С совершенно рабочим, будничным видом, жалюзи опускаются вниз, что на памяти Мидории случается впервые. И либо Изуку стал настоящим парано́иком, либо эта блажная вкалывает что-то ему в вену.