***
Давно Шото не наблюдал, чтобы его отец был кем-то доволен — никогда такого не было на его памяти. Старатель не выражал это словами, не выказывал мимикой, но то, что он позволял ей находиться рядом во время битвы, говорило о многом. Ему определенно нравилась её причуда, и Тодороки об этом слышал всё чаще в те редкие моменты, когда они оставались наедине. Шото и так прекрасно знал, что она сильная — единственное, что он знал с точностью. И отцу не надо об этом напоминать в лишний раз, намекая на нечто большее, чем просто разговор о причуде. Он ведь её совсем не знал, чтобы думать о том, на что намекал отец. Даже их пути при возвращении домой расходились в разные стороны. Не было возможности лучше узнать друг друга, заводя вынужденную беседу, ведь они не могли бы игнорировать общее присутствие. Может, он узнал бы о ней больше, может, она осмелилась бы потревожить заживающие раны, и они бы поняли, что общение за пределами агентства будет продолжаться в пределах класса — а там и не будет пределов вовсе. Всё это было прописано условно, и Тодороки забывал об однокласснице ровно в тот момент, когда она пропадала с поля его зрения. Но так же часто и оказывалась у него перед глазами. Её утонченная сдержанность и природный оптимизм одновременно поддерживали имидж агентства Старателя и оживили его стены. Она была в центре внимания ровно в той же мере, что и Тодороки — сын героя номер два; герой, который и сам был вторым местом. Девушка была далека от цифр, она завоевывала расположение своим желанием помочь и своими способностями. Дело было не в причуде — она знала, как ею пользоваться. Желание помогать окружающим у неё было схоже с самоотверженностью Мидории. Она всегда была на передовой, а Шото служил как будто поддержкой сзади: она действовала прежде, чем он успевал сделать шаг на защиту жертвы. С таким рвением можно было защищать только тех, кто ей дорог. — Это моя работа, — сдержанно принимала она похвалу с неунывающей улыбкой, которая говорила о том, что ей приятно быть полезной. — Тодороки-кун, тебе тоже не стоит стоять в тени, ведь ты тоже помогаешь людям, — обратилась она к Шото. Парень скрестил руки. — Похвала не имеет значения. Главное результат. — Но ведь люди обязаны знать в лицо тех, на кого они могут положиться в трудную минуту. — Думаю, мое лицо для этого не подходит, — девушка сделала вдох, и её радостное выражение лица омрачилось грустью, и Тодороки почувствовал себя в этом виноватым. Она пытается найти хоть тонкую ниточку, которая бы их связывала, но он обрезает всё в зародыше. — Лицо того, кто помогает людям, не может быть неподходящим, — спокойно ответила девушка, подарив ему улыбку, перед тем как развернуться. Парень смотрел ей в спину, вздохнув. То, что он думает о том, что у них не ладится общение, уже говорит в аргумент того, что он бы всё-таки хотел узнать о ней что-то, что скрывается под её силой. То, что придает ей силу.***
Этот случай был похожим на все предыдущие: снова случилась беда, требовалась помощь. Отличало его лишь то, что этот зов не был преднамеренным. Тодороки, увидев человека в опасности, не мог пройти мимо. От него не требовалось геройских способностей: заигравшийся на стройке ребёнок забрел туда, куда не требуется, куда ему не следовало приходить вовсе. Одна из плит обвалилась, и Шото вовремя заметив надвигающуюся на мальчика опасность, успел его оттянуть в самый критический момент. Ребёнок лишь моргнул, обернулся — осознание того, то могло произойти, ужасом отпечаталось во взгляде. Плита рухнула с характерным хлопком. — Всё в порядке, — пытался ободрить мальчика Тодороки. — Ты в безопасности. Где твои родители? Тебя провести домой? — Шото представлял себя на месте перепуганного ребёнка, что бы он хотел услышать в сложившейся ситуации, кого бы хотел увидеть, что бы заставило его чувствовать себя защищенным. Судя по скопившимся слёзам в уголках глаз, его попытка провалилась. — С-спасибо, что спас меня, — всхлипнул мальчик. — Ты ведь герой, да? — Тодороки как раз патрулировал город, его костюм был на нем. Шото кивнул, к его удивлению, лицо мальчика просияло. — Как тебя зовут? — Шото, — коротко ответил Тодороки. Мальчик повторил за ним имя и заулыбался. Его улыбка стала еще шире, а плакать он стал пуще, когда к ним подбежала встревоженная мать, одновременно ругая и крепко обнимая сына. Плакали они оба, Шото же оставался в растерянности. — Меня спас Шото, — указал мальчик пальцем в сторону парня. Тодороки вздрогнул. — Он герой! — Спасибо вам огромное, — раскланялась мать, а Шото оставалось лишь неумело принимать благодарность. Иметь дело с подобной реакцией для него казалось задачей сложнее, чем сам процесс спасения. — Это моя работа, — ответил Тодороки, прежде чем помахать в ответ рукой на прощание. Шото обернулся. — Ты ведь в этом замешана? Плита была кирпичной, а кирпич — та же земля, ты вполне могла замедлить процесс её падения. Раздался раздосадованный вздох, словно девушка ожидала ускользнуть незамеченной. Это могло сработать, ведь её зона патруля была в другом районе, но, видимо, она закончила работу раньше. — Я случайно стала свидетелем спасения ребёнка героем, — сложила она вместе перед собой руки, сцепив ладони. Она старалась держать спокойный тон голоса, но в интонацию вмешивалось необъяснимое озорство, словно говорящее в противовес сказанному. Тодороки вздохнул. — Если ты настаиваешь на этой версии, то пусть будет так. — Это единственно правдивая версия, — со смехом подчеркнула девушка. — Вам стоит уметь принимать лавры, герой Шото, — поддела его одноклассница, на что Тодороки отвернул голову.***
Возможность пообщаться за рамками работы была связана с самой работой — с её стороны; для Шото же всё сомкнулось на семейных проблемах. И он повторно столкнулся с ней, благодаря родителям: сначала агентство Старателя, теперь же больничные коридоры, где находилась мать. Они переглянулись, оба не в силах сдержать удивление. Тодороки быстро принял спокойное выражение лица, а девушка привычно улыбнулась. — Ты проведывал свою маму? — она была на удивление осведомленной, хотя они никогда этого не обсуждали. — Да, — Тодороки не нравилось, что он всегда отвечал односвязно на любой её вопрос, на любую реплику, словно пытался оттолкнуть и держать от себя подальше. У него это неосознанно получалось, так он привык. — А ты? — неумелая попытка завязать диалог. — Я проведывала человека, которому помогла во время одного из своего патрулей. Он подвернул ногу. Из-за меня, — провела за ухом по волосам девушка. — Из-за тебя? — вскинул брови Тодороки. С трудом ему представлялось, как одноклассница наносит вред. — Это было случайно, — начала девушки, чуть вытянув губы. — В твоем взгляде читается, что ты думаешь, что я сделала это специально. — Я так не думаю. — Но подумал, — рассмеялась девушка, приставив ладонь к губам. Даже смеялась она сдержанно и манерно. — Ладно, подумал, — хмыкнул Тодороки, решив сдаться. Ведь она пыталась завязать беседу, как и он пытался вновь всё не испортить. — Впрочем, что это мы говорим посреди коридора? — спохватилась девушка, смотря по сторонам и скромно улыбаясь мимо проходящим людям, словно извиняясь перед каждым за неподобающее поведение. — Можем поговорить в другом месте. Или… ты занят, Тодороки-кун? Она заинтересовано на него смотрела, и Шото почувствовал себя точно так же, как когда их взгляды пересеклись впервые. — Нет, не занят, — он чувствовал, что не может соврать под её бдительным взглядом. Он и не хотел говорить неправду. — Замечательно, — ответила она, не сумев сдержать облегчение. Они были на детской площадке, и Тодороки чувствовал себя странно: окруженные детьми, которые смотрели на них во все глаза, заметив «взрослых». Шото заметил, что однокласснице тоже неловко, но она всё время посматривала на Тодороки, и тогда он понял: она переживает за его реакцию. — Мы можем уйти в другое место, — услужливо предложила она. — Это место было самым близким, я думала, что тут будет тихо в такое время. — Нет, всё в порядке, — отказался парень, замечая, как дети поглядывают на них. — Тогда присядем на лавочку, не будем отбирать у ребятни их законные места, — махнула она рукой в сторону качелей. Девушка сузила глаза: — Или ты хотел покататься, Тодороки-кун? — Не говори глупостей, — закинул за затылок ладонь парень, одноклассница улыбнулась краешком губ. Она указала ладонью на место, и всё ждала, пока Тодороки его займет. Только убедившись, что он сбегать не собирается, она сама присела рядом, расправив спортивное платье. Заводила темы девушка, Шото же старался подхватывать. Общение давалось ему сложнее, чем тренировки в академии, это определенно. Одноклассница плавно держала грань того, что может спросить, а что лучше оставить несказанным и умело водила разговор то переходя на себя, то концентрируясь на Тодороки. — Кстати, ты так до конца и не определилась с геройским именем? — спросил Шото, вспомнив их урок с учительницей Полночь. Тогда Тодороки не блеснул оригинальностью, а девушка тоже неловко провела пальчиком возле щеки, бодро заявив, что вариант черновой и может подлежать корректировке. — Я всё думала, и не могу остановиться на одном варианте, — вздохнула одноклассница, прислонив ладонь к щеке. — В детстве мне нравилась древнегреческая мифология, и я называла себя Гея в честь богини земли, но, пожалуй, это имя никому ни о чем не скажет, — покачала головой девушка. — Возможно, так и есть. Но разве не лучше назваться именем, которое тебе самой нравится? — Ммм, не то что бы оно мне нравилось… — протянула девушка, и Шото впервые видел её такой растерянной. Обычно она вела разговор, а теперь в роли лидера почувствовал себя Тодороки. Он терпеливо ожидал её четкого ответа, и в этот момент внимательно смотрел на лицо одноклассницы. Она заметила на себе взгляд Шото: — Тодороки-кун, ты хочешь меня смутить? Так внимательно меня рассматриваешь, девичья логика может сделать лишь один вывод. — Пожалуй, эта логика будет неправильным ответом, — отвел взгляд парень. Её попытки подшутить над ним были той стороной, с которой он еще с трудом справлялся. — Точно! — всплеснула она ладонями, от чего раздался тихий хлопок. — А какое имя ты бы подобрал мне? — Я не тот человек, который может что-то придумать. В конце концов, мое геройское имя Шото. — Твоя правда. Самокритичность — хорошее качество, — хихикнула девушка. Тодороки после вздоха, попытался ответить ей излюбленным выражением одноклассницы — улыбкой. Получилось слегка приподнять уголки губ. Её порадовало и это. — О! Шото! — раздался восторженный детский голос, и маленькие ноги перешли на бег. Тодороки узнал спасенного мальчика, который с энтузиазмом махал ему рукой. Шото оторопел и не выказал ответной реакции, но, ощутив ненавязчивое прикосновение, он повернул голову и заметил, как девушка едва заметно махнула рукой и кивнула в сторону мальчика. Тодороки помахал ему рукой в ответ. — Кого ты спас сегодня? — восхищенно спрашивал мальчик, чуть ли не выпрыгивая из ботинок. Остальные дети на площадке тоже начали проявлять интерес и подобрались ближе к Шото и его однокласснице. — Сегодня никого, — вынужден был разочаровать Тодороки. — Это не совсем правда, — вмешалась девушка. — Сегодня Шото предотвратил пожар. — Загорелось всего пара листков… — начал Тодороки, но его перебила одноклассница. — Вот так взмахнул рукой, — провела собственной рукой девушка, покрутив кистью, — и выпустил лёд, что погасил пламя. — Ты управляешь льдом? — глаза мальчика загорелись, а кулачки сжались. — И не только, — словно хвастаясь собственными достижениями, продолжала девушка. — Он владеет огнем. Шото крутой герой, правда? — Да! — подтвердил мальчик, интенсивно кивая. — Эй, не стоит меня рекламировать, — обратился к однокласснице Тодороки, которая лишь подмигнула и прислонила указательный палец к губам, глазами указывая на радостного мальчугана. — Я еще не знаю своей причуды, — сказал мальчик, теребя волосы на затылке, — но я хочу, чтобы она была такая же крутая, как у Шото. И хочу стать героем и спасать других так же, как ты спас меня. — Тогда еще увидимся в будущем, — слова спасенного ребёнка и то, с каким пылом он говорил, заставили его вернуться в собственное детство и вспомнить причину, почему он решил стать героем. Вспомнить того, кем восхищался, и с кем когда-то сможет стоять на равных. Было странно осознавать, что для кого-то он стал примером. Это чувство было новым, непривычным, но хотелось ловить его вновь и вновь. Тодороки улыбнулся. — Видишь, героев должны знать в лицо, — произнесла девушка, когда они махали мальчику вновь — на прощание. — Только в следующий раз я могу быть не так добра и не припишу всю славу тебе. — И по имени, — напомнил ей Шото, отдавая ей долг за попытки девушки над ним подшутить. — И ты всё-таки была в этом замешана, да? — Упс, — спрятала она рот за ладонью, а глаза её играли хитрецой. — Кто знает? Прямого ответа я не давала. — Косвенная улика тоже улика. — Но не прямая, — настаивала одноклассница. — Пусть для тебя это останется тайной. Ведь загадки красят девушек, ты об этом знал? — Пусть будет по-твоему, — сдался Шото. В словесном бою она была так же сильна, как и в обычном. Тодороки вновь улыбнулся, в это раз незаметно от неё, когда она прислонила ладонь ко лбу, наслаждаясь лучами заходящего солнца. Шото взглянул за горизонт, они молча наблюдали за закатом. Сегодняшний день поменял свою краску — точно так же изменилась палитра и их отношений, пусть даже оттенок был блеклым, но он появился. Она принесла в его жизнь что-то новое. Он не мог оставить этот долг без внимания, ему требовалось отплатить. Во время разборок с Пятном у него не было возможности: она оказалась подле Старателя, а Шото в первых рядах событий, и последующая её неназойливая забота лишь усугубила ситуацию. Сейчас он видел в ней намного больше, чем силу, и знал, что когда-то даже таким сильным людям, выступающим в роли поддержки, самим понадобится плечо. Если Тодороки будет сильным достаточно, то он всегда придет ей на помощь. Ведь героев должны знать в лицо.