Жизнь — это то, что с тобой происходит, пока ты строишь планы. Джон Леннон
— Хах… Думаешь, я не запомнила все твои трюки за года совместного проживания? Реборн опасно щурится, усмехается, скрывая недоумение за насмешкой и резким движением старается вырвать руку из захвата, схватив пистолет… но девушка рядом, словно предугадывая все его действия, делает резкий шаг назад, с интересом крутя его оружие в руках. А после легко подкидывает пушку, заставляя моментально кинувшегося к ней Реборна замереть… Металл просто расщепился, растворился в воздухе, оставляя после себя блики. Внимательный взгляд киллера проходит по слегка освещенной комнате, по оставленной черной рубашке на краю одного из кресел, по знакомой шляпе, точная копия которой была сейчас на нем, а после снова переводит его на внимательно следящую за ним… женщину. Колкий взгляд, тонкие пальцы с едва различимыми мозолями на ладонях, приподнятый подбородок… На мгновение ему кажется, что его изучают, подобно диковинной зверушке, но он встряхивается, встречая ее взгляд столь холодно и безразлично, что особа напротив отвечает смехом. Реборн скользнул взглядом дальше, едва примечая в темноту темную и одиноко стоящую на полке игрушку — то ли медведя, то ли кролика, но не придает этому значения. — А я и забыла, какой ты был десяток лет назад… Хотя, вредность твоя никуда и не делась, Роберто, — имя, произнесенное с затаенной теплой ноткой заставляет его сжать губы, все же продолжив начатый маневр — сократить расстояние между ними и прижать совершенно не сопротивляющуюся даму к стене, видя, с каким азартом она прищурилась, просто облокачиваясь на стену. И ей совершенно плевать, с какой силой он сжал ее руки, как навис сверху, лишенный оружия! — Имя. Откуда? — коротко, лаконично, а в глазах — жаркое пламя, опасное и безумно горячее. — Сам же и поведал мне его когда-то… только когда это было? Да и… я бы поуважительнее отнеслась к людям из будущего, мало ли какие последствия, — короткое хмыканье, Реборн продолжает буравить внимательным взглядом лицо незнакомки, хмурясь. Аккуратные брови, усталый взгляд, такие же едва различимые морщинки возле глаз — все казалось каким-то далеким и почему-то что-то навевало, но это было будто наваждение вовсе. Пожалуй, семейку Бовино Реборн теперь не особо жалует, идиоты, что даже не могут справиться со своим же изобретением. — Сначала поинтересуюсь уж, к кому стоит относиться поуважительнее… а после и подумаю. — Тогда ускорю твои мыслительные процессы, раз сам не можешь сопоставить простые истины, — в ее голосе звучит отдаленно знакомые нотки, но он не придает этому значение, все же разжимая руки, скрывая раздражение. — Только есть у меня одна просьба, которая напрямую касается и тебя, дорогой. И если не хочешь остаться на привязи у Советника и старика Девятого, то ты запомнишь мои слова. В голове у Реборна стреляет осознание — женщина напротив колко улыбается, тянется к нему, прихватывая ворот рубашки и склоняет к себе, жаром обдавая кожу шеи, когда шепот срывается с губ. Упоминает коротко и проклятие, и пустышки, что были столь нестабильны сейчас — упоминает все важное и больное, заставляя мужчину замереть на месте, чувствуя холод метала на коже шеи — скосил взгляд, примечая гравировку Вонголы и жесткие изгибы кольца, что выглядел сильно уж массивно на её пальце — в голове постепенно складывался пазл. Пять минут подошли к концу, возвращая потерявшего спокойствие Реборна обратно в зал, полный удивленных людей — и под ошарашенные взгляды ученых и советника с главой, поправил слегка расслабленный галстук, возвращая себе идеальную осанку. Оружие свое он так и не вернул назад, к слову.***
Жизнь — довольно смешанное месиво из сюрреализма и ташизма, одно сплошное пятно, только приглядишься — разделяется на кучку и еще больше мелких пятен, совершенно не имеющих никакого смысла. А почему же сюрреализм? Все просто, что-то определенно странное происходит, но все спокойненько кивают головой, мол, все в норме, все так и должно быть, — это же гениально! — а на деле никто ни черта не понимает. В голове была полнейшая пустота, мысли текли как-то вяло и совершенно неразборчиво, сама же я на автомате в нужный момент приоткрывала рот, когда меня осматривали, прикрывала глаза, чувствуя, как рука немного немеет от иглы, что проникла под кожу, забирая кровь. Так же на автомате что-то кивала врачам, принимала таблетки, спокойно и мирно принимала пищу, вызывая у медсестер сочувствующий взгляд. Усмехаюсь. Как же все просто, до безумного просто, господа! Хочешь выжить в этом мире, родившись уже заклейменным? Стань монстром, пугающим своим присутствием всех до единого, воспринимай всех и каждого, как человека, хотевшего отнять жизнь и борись. Борись, борись, борись! Иначе все будет бессмысленно! Ребенок все же умер у меня на руках. Мир внезапно окрасился теми самыми темными пятнами, заставляя меня с отчаянной горечью наблюдать, как окружающее пространство в моей голове теряет краски, приобретая такие привычные пятьдесят оттенков серого. Этот чертов мальчишка в один момент вздрогнул, выгнулся, рванный выдох сорвался с его губ и это был последний воздух, который попал в его тело в этой маленькой, хрупкой и такой, черт возьми, значимой и великой судьбе. «Лучше бы меня вот так, » — проскальзывает мысль, взгляд в который раз очерчивает пустую светлую стену, такие милые часы, висящие на стене в виде бабочки, по рисункам каких-то отдаленных мультяшных героев, которые заставляли лишь нахмуриться от этих глупых улыбок. «Почему, почему, почему?!» Злость поднималась из самой глубины души, выплескиваясь на все. И на мафию, и на Вонголу, чертову Вонголу, которая не может нормально навести порядки, на людей, столь беспомощных, столь бесполезных, на саму себя, точно такую же бесполезную. Где-то сквозь ворох несчастных мыслей проскочила одна рациональная — это столь бесполезно обвинять и Вонголу, и людей, но это отнюдь не имело значения сейчас. Хотелось одного — уткнуться куда-то и разрыдаться, чтобы на мгновение, но стало легче.***
— Пап, можешь… попросить сока? — Емицу вздрагивает, спешно оборачивается к дочери, почувствовав аккуратную и маленькую бледную ручку, что касалась его одежды, немного сжимая. Быстро кивает, медленно убирая руку малышки, после сам вскакивает из удобного кресла, передвигаясь ближе к ближайшему персоналу — даже не сдерживая строгости и некой жестокости, что обычно редко просвечивалась где-то, помимо собраний. Он был виноват, безумно виноват и смущен, сокрушаясь на себя каждый раз при взгляде на ребенка, который был столь бледен, с чуть ли не полностью синими руками — сказывались вечные анализы, капельница и витамины, что первое время могли поступать в организм только так. Он так просто думал, что сможет огородить свою маленькую семью в этом маленьком, никому ненужном городе, думал, что так редко появляясь, он смог не вызывать даже малейших подозрений, но зря! Как только до него смогла дозвониться Нана, его любимая и самая сильная, он еле разобрал слов из-за тихих всхлипов и неразборчивых слов. Сначала, услышав, что малышки Тсуны нет дома уже день и ее не могут найти — он отшутился, предположив, что она могла остаться у подруги, проспать после ночных просмотров или чтения, или, может, устроив день отдыха — как она любила частенько из своих маленьких писем. У нее же были «самые-самые лучшие!» друзья — не стоило волноваться… А после и сам усмехнулся — идеально, конечно, у него выходит, просто идеально. Вечно пунктуальная Тсуна, что сама не могла уйти или сделать что-то без уведомления, просто пожимая плечами после — «Чтобы не волновались лишний раз, пап, мало ли что?». — Не волнуйтесь так сильно, синьор Емицу, Дон Тимотео сообщил, что в Милане уже готова палата и оповещен главврач, — произносит спокойный голос девушки, что протянула отдельно трубочку и стеклянную бутылочку с вишневым соком. Рваный кивок — и он забирает протянутые вещи, на мгновение прикрыв глаза. Ей становилось только хуже — врачи в городских клиниках не могли правильно сделать все, постоянно совершали ошибки и совершенно не вызывали доверия, а в Милане… Есть свои знающие специалисты, да и всегда под присмотром. Как выяснилось на практике — опасность была и вдали от него и мафии, даже мелкие семьи, не входящие в альянс, легко могли даже без четкой информации причинить вред. Осталось только выяснить детали… и наказать. Как принято — тронул что-то, принадлежащее Вонголе — пострадает вся семья. — Поспишь еще, милая? — мягкий голос, слегка грустный взгляд — Тсуна коротко мотает головой, отворачиваясь в сторону окна, сжимая тонкими пальчиками мягкий свитер, снова слегка замерзая. Мужчина сужает глаза, невольно дернувшись от хрустнувшего звука, опуская взгляд на стеклянную бутыль, зажатую в руке. Они точно поплатятся за это, мерзкие ублюдки.***
Я постепенно шла на поправку, о чем меня весело оповещала Система чуть ли не каждый день, показывая прогресс выздоровления, специально заостряя внимание на том, что Система не всемогуща — отверстие от пули, ладно, залатаем, а вот последствия подобного — сама уж справляйся, героиня, или лучше думай головой. Помимо этого Система и не забывала присвоить статус «Оплошавший герой», убирающий очки удачи и напоминать про задание, полученное в последний раз. Смотреть на него мне было тошно и противно, но… не могла ничего сделать, как и отказаться от него теперь. Да и внутри что-то протяжно отзывалось на это — надо. Надо докопаться до правды раньше, нужно… а еще нужно стать сильнее, мощнее… и умнее. Точнее, даже не умнее — стараться научиться думать правильно, пытаться стать чертовым стратегом, подобие серого кардинала — просчитать каждую мелочь и вероятности других событий. Спустя месяц упорной работы медиков — не только над мои бренным телом, но и над эмоциями, — хоть убей, но знаю, что пока я отключалась — ко мне наведывались местные туманники, заставляющие меня по пробуждению передергиваться и страдать от паники, что накатывала волнами. И, видимо, мне еще придется справляться с паникой перед Пламенем Тумана — иначе Мукуро станет довольно сильной… проблемой. Как и Деймон, знать бы еще, что там происходило, в столь далеком будущем. Не знаю уж, что они творили, но Система по привычному пробуждению не показывала никаких негативных последствий, разве что сама я заметила более менее радостный и спокойный настрой, а «темные» эмоции постепенно угасали. Возможно, они пытались стереть или подкорректировать некоторые воспоминания, но вот проблема — уже тут Система встала на мою ментальную защиту, сохраняя память и мою личность нетронутой. Единственное, пожалуй, что меня волновало больше всего — это равнодушное размышление о мести и продуманные шаги, уже смело идущие на темную дорожку мира сего. Как, опять, мы поняли на практике — не хочешь сама? Не волнуйся, мир так просто не отпускает своих игрушек. Всунем в такую жопу, что сама захочешь смиренно пойти туда, куда надо. Честно, когда отец примчался в больницу — было, на удивление, очень хорошо. Особенно мне нравилось его трепетное отношение и волнение, что исходило из каждого движения — мой мир и взгляд на него становился все более мягким, теплым и понимающим, мне было просто… спокойно в его теплых руках. Да, знаю, не самые чистые и надежные, но… это отец. И вот эти чувства — они подкупали. Подкупали, изменяли и успокаивали. Иногда я все же погружалась в мысли — спустя несколько лет многое поменялось, хоть и не столь заметно и радикально, как могло. Постепенно, плавно приходило осознание и приятие того, что мир — не шаблон, который идет по типичному сценарию, а недавние события… только убедили в этом. Я уже не столь категорично рассматривала персонажей… что оказались живыми людьми, которые могли меняться, расти и становиться другими, это все было дико, но после заставило расслабиться. Даже вспомнить мое первое впечатление от двух Сасагав — опасение, раздражение и подозрение, а на деле… это просто обычные дети. Прям… совсем обычные. Единственное, что не вписывалось в этот обычный мирок — я, с вечными приключениями и страданиями, придуманными и после настоящими. — Но… Но приемные часы ведь уже закончены, мы не можем.! — Заткнись, Дино. Помни, что у тебя тренировка после маленькой прогулки. Отрываю взгляд от окна, недоумевающе приподнимая брови, чтобы в следующий момент в еще большем шоке уставившись на открытую дверь, что чуть было не врезалась в стену. Слегка раздраженный киллер слегка повернул голову в сторону светловолосого парня, прищурившись и заставив его ойкнуть, прижавшись к стенке в коридоре. Хах… а что-то остается неизменным, верно? Например, огромная любовь Реборна к его ученикам. — Эм… Рада вас видеть, Реборн-сан. Вы решили навестить меня? — и так плавненько приподнимаюсь, облокачиваясь на подушечки, чтобы не выглядеть слишком уж ущербно. Отвечаю легкой улыбкой на равнодушный взгляд мужчины, что аккуратно и тихо прикрыл за собой дверь, привычно усмехаясь. — Как я и говорил, с тобой одни проблемы. Хотя не больше, чем от неумехи-Дино, — произносит он, примечая недалеко от койки два удобных кресла со столиком, проходя к ним и опускаясь, эффектно оперевшись на подлокотник локтем. А после аккуратно приподнял черный картонный пакет с какой замысловатой эмблемой, поставив его на столик и привлекая мое внимание к этому несчастному куску картона. — Твой… отец всполошил всех. — Правда? — тихонечко так переспрашиваю, с интересом смотря на мужчину. Все же он удивительно привлекательный и даже завораживающий чем-то опасным, обманчиво красивым и спокойным, но внутри снова зашевелилось сомнение. Опасный, действительно устрашающий. Но поразмышляв на этой же койке — у меня был целый месяц наедине со своими мыслями, — я приняла сугубо объективное решение. Заводи дружелюбные отношения с теми, кто сможет спасти твою тушку в случае чего. А вот этот вот человек напротив — просто идеальный партнер в мафии, который, как я могу знать, будет сопровождать моего брата через пару тройку лет. Человеческий фактор есть даже у матерых киллеров и убийц — они не становятся бесчувственными роботами, скорее сумасшедшими. Поэтому мой смелый вердикт и план — налаживаем отношения, пока это возможно! А тут Милан, Италия, чуть ли не кладезь полезных знакомств, работающий на Вонголу — но вот проблема, я все еще ребенок, который находится под присмотром двадцать четыре на семь и совершенно не могу даже пойти умыться сама. — Стал бы я изощряться на такую банальную ложь? — спрашивает, очень плавным движением приподнимая бровь, отчего я усмехаюсь, качнув головой. Емицу был импульсивным, сильным и имел влияние, раз действительно всех всполошил. — Я не сомневаюсь в вашей честности, — отвечаю, видя, как задумчиво он осматривает комнату, незаметно выдыхая свободно. Хоть решение было обдумано уже раз сто, но спокойно сидеть и смеяться, улыбаться в присутствии Аркобалено — сложно. — Вы пришли с другом? — не улыбаться столь иронично, не улыбаться! — Учеником, — поправляет, коснувшись рукой шляпы. И молчит, совершенно не уточняя ничего. А так медленно кошусь на пакет — уж слишком меня интересует, что в нем, но я же вежливая и учтивая девочка, даже если мне, то нужно держать себя непринужденно. Хах… — Вы преподаете что-то? — уточняю, наивно и беззаботно улыбнувшись, чтобы точно не показать своего волнения. Не могла же я действительно чем-то заинтересовать или вызвать симпатию у него? Или, может, его направил старик Тимотео? Узнать что-то, спросить? Проведать? В голове миллион вопросов, а ответов полный ноль. — Учу хоть чему-то, чтобы вправить мозги на нужное место. А если он действительно пришел, чтобы выведать что-то, то у него поучается максимально плохо. Или это тактика такая? Мне даже становится жалко Дино, а после я слегка отвожу взгляд, нервно улыбнувшись. Бедный, бедный братишка, что будет проходить подобные тренировки…***
Ваш уровень энергии и здоровья был восполнен. Поздравляем, Игрок! Ваше тело постепенно идет на поправку! Уровень прогресса реабилитации — 85%
Мне действительно повезло оказаться в этой больнице — даже сама атмосфера наталкивала на выздоровление, о чем мне в первые дни сообщила система — аура у этого места была оздоровительной. Улыбка не сходила с моего лица с самого вечера, а отец, который пришел навестить меня, словно воспрял духом, увидев потянувшуюся меня в объятия. После меня ждал маленький сюрприз — куча вопросов от Наны, обеспокоенный голос братишки и упоминание того, что к нам несколько раз заглядывали мои друзья — один раз в компании, потом некоторые по отдельности, мой усталый вздох, когда сообщили, что Ханна все время заносила конспекты развеселил мужчину рядом, заставляя меня возмущенно пробурчать, когда мои волосы растрепали. Мягко прижимаю к себе пушистого медведя, невольно утыкаясь в приятно пахнущую ткань — он был большим для моих рук, теплым и приятно пах, а игрушка… я их очень любила, на самом деле. Хоть и не переносила огромное их количество — но эта была определенно особенной. И подарил мне его один жестокий киллер, который страдает садистскими наклонностями. Честно, я даже представить не могу его в подобном магазине, но… это не столь важно, действительно. Главное, что теперь я не могу заставить себя оторваться от этого мягкого создания!«Было получено новое задание! «Даже в подобном месте нельзя без друзей!» Принять? Да/Нет»
Имя: Тсунаёши Фамилия: Савада Раса: Человек (Ребёнок) Возраст: 9 лет Уровень: 17 Ранг: C- Звания (Статус): Искатель Счастья, Истинное Небо, Познавшая тьму, Попаданец, Ужас парикмахера, «Прилежная ученица», «Оплошавший герой» HP: 1550 (10 HP в минуту) (1 Выносливость = 20 HP, 1 Сила = 10 HP, 1 Ловкость = 10 HP) Класс: Стрелок Подкласс: Специализированное направление - Снайпер (Дальник) Дополнительное направление - Пламенник Характеристики: Выносливость: 45 Мудрость: 32 Сила: 26 Ловкость: 39 Удача: 11 Интеллект: 44 Воля: 27 Пламя: 1900 Аура: 16 Очарование: 37 Свободные очки: 10 Очки навыка: 0 Бонус тела: Кровь/воля Вонголы Примо, Род/Клан Вонгола Склонность пламени: Туман: 0,7% Ураган: 0,2% Дождь: 7,9% Гроза: 0,5% Облако: 1,7% Солнце: 47% Небо: 100% Мрак: 100% Очки Душ: 148