Волны

– Как он? Женя только закончила разговор по телефону. – Вот так сразу? – щурится она. – Не терпится, значит. Я уже и забыла, когда видела тебя настолько взбудораженным. Мирон ничего не отвечает, не смущается, а только две брови вверх поднимает – мол, давай, выкладывай. – Ладно-ладно. Обычный парень. Характер, конечно, не сахар, но со мной даже любезничал. Ты, почему-то, его больная тема. Будь уверен – если все выйдет – он на тебя такие раунды накатает, что ты как семиклассница расплачешься. – Надеюсь, от его таланта, - улыбается Мирон. – Ой, смотрите, кто это у нас пытается шутить. Не разучился! Вот как посещение дома действует, - Женя чересчур улыбчивая сегодня, и Мирон заключает, что у нее произошло что-то хорошее. – Итак, сейчас у нас по плану гостиница, вечером встреча по сотрудничеству. Насчет завтра и послезавтра скину позже расписание на мобильник. – С ним встречаемся, значит, только в пятницу? – интересуется Мирон. – Да, мы договорились уже обо всем. Бумаги, как я и говорила, подписали. Это я тебе тоже сегодня скину – сможешь все сам еще просмотреть. – Хорошо. – Что-то еще нужно? – Нет, пока все. – Они проходят по почти пустому залу аэропорта. Снаружи хлещет дождь, но где-то рядом должно уже ждать такси. Мирон катит небольшой чемодан, в котором по большей части гостинцы от матери для его табора. Сам Мирон этого не понимает, но мама традиционно из раза в раз снабжает его чемоданом полным провианта и дурацких побрякушек. Спорить бесполезно, да и ребятам нравится – улыбаются и не считают Мирона таким уж бесчувственным монстром. Они подходят к выходу. – Стой, Жень. Женя осекается на полушаге и оборачивается: – Ммм? – Думаешь, хорошая идея? Вот это все. Женя даже не верит своим ушам – Мирон и сомнения в одном контексте? Нонсенс. – Честно, не знаю. – Глаза Мирона будто стеклянные. – Но для него это так же важно, как и для тебя. Поэтому впервые я думаю, что стоит рискнуть, Мир. Федоров кивает, тянет дверь на себя и выходит наружу. Дождь перестал идти пару минут назад, и вышло солнце. Такси стоит прямо у входа, а таксист тут же выскальзывает из машины, чтобы помочь с багажом. – Это будет весело, – улыбается Женя, раскрывая зонт, когда машина с Мироном уезжает. В следующую минуту солнце снова прячется за тучами, и дождь ударяет с новой силой. *** – Слав, ты заебал! – Ой, отстань ты от него уже, пусть пиздует один. – Просто никак не пойму эту ебаную тягу к риску! А Слава снова ловит вспышки детских воспоминаний. Родители не отпускают гулять с друзьями, потому что поздно. Ясное дело, волнуются. Но Славик-то взрослый – уже 15! – почему ему запрещают?! Славик бьется в истерике, заходится в истошных криках и роняет град слез. Потом еще неделю ходит сычом и не ужинает со всеми в знак протеста. Сейчас только сердце рвано бьется, да и то скорее оттого, что не верится в то, что должно произойти всего через пару часов. Смешно. – Все, я ушел, - он не задерживается, чтобы услышать ответ – хватит, нервов они итак уже друг другу потрепали. – Только попробуй не позвонить в этот раз, пидор! – вылетает все-таки ему в спину. Отец подсаживается к нему на лавке у дома, где Славка ждет соседских ребят "погонять в футбик". Папа хлопает по плечу и говорит, что ему тут мотоцикл друзья отдают – надо немного подлатать, вот бы кто помог. И намекает, что научит водить. В тот вечер Слава пропускает важную игру футбольной лиги их двора. Слава улыбается уголками губ. *** – Блять! – первое, что слышит Федоров, выбравшись из машины. – Твою же мать, ты чо, дядь, ахуел совсем? Как насчет: перестать ебаться в глаза и хоть иногда смотреть по сторонам, а? Слава стоит неожиданно слишком близко, и Мирон не сразу понимает, кто перед ним. Куртка и брюки Машнова в грязной талой воде, которую тот тщетно пытается отряхнуть ладонями, попутно матеря на чем свет стоит нерадивого водителя. У Мирона перехватывает дыхание, белый шум забивает уши, из головы вдруг улетучиваются все слова. А в следующую секунду появляется Женя, тут же тянет его за рукав, разворачивая и с силой толкая в сторону входа в заброшенное здание. Вячеслав пропадает из поля зрения Федорова на добрые пятнадцать минут. * – Сколько времени Вам еще нужно? – сухо интересуется Мирон, хотя сердце внутри бьется непривычно быстро. – Давай на "ты"? – Мирон кивает. – Еще примерно пять минут. Потом я проинструктирую сначала тебя, потом – твоего оппонента, и пойдем в левое крыло. Там что-то вроде большого спортзала, посмотрим, что выйдет. Если все пойдет нормально, то вернемся сюда и продолжим эксперимент. Я попробую снять показатели, дам вам пройти парочку тестов. И поделитесь впечатлениями. Если не против, конечно. Мирон хмурится, но кивает. – Правда, пойдем только втроем, не хотелось бы, чтобы кто-то мешал. Или пострадал. – Да, я понимаю, - Миро кидает взгляд на Ваню и Порчи, курящих у незастекленного окна. – Хорошо, тогда я еще раз все проверю. Позову, как буду готов. Мирону остается только снова кивнуть и отойти, чтобы не мешать. А сердцебиение все никак не успокаивается. * Слава даже не успел понять, что перед ним мессия, как взявшаяся из ниоткуда Женя потащила его подальше от места встречи. – Прости за одежду, но, Слава, объясни-ка мне, откуда ты тут так вовремя взялся? – Женя закуривает, пока они стоят на пустыре около заброшки. – Впервые в жизни ничего не произошло по дороге, - усмехается Слава. – Даже в пробку нигде не попали. Женя принесла ему пачку влажных салфеток, и вот уже пять минут он старательно пытается оттереть хотя бы куртку – все-таки выглядеть как последний обмудок не хочется. Особенно, на фоне Великого Оксимирона, разодетого будто с обложки глянцевого журнала. Женя тем временем закуривает вторую сигарету и, наконец, позволяет себе улыбнуться: – И чего ты такой спокойный. Или отложил яд для Мирона? – щурится она. – Ой, я тебя умоляю, – со смешком выдыхает Машнов и заталкивает все использованные салфетки обратно в упаковку. Женя морщится, но ничего не говорит. – Как с мужем? – вспоминает их последнюю встречу парень. Женя заметно смущается: – Благодаря твоему другу – нормально. Даже скандала не было. Не знаю, что уж он там ему сказал, но мой на меня с утра почти с сочувствием смотрел. Славе вдруг становится смешно: – Да, по части разговоров Андрей мастер. Девушка тепло улыбается и окидывает взглядом внешний вид Машнова. – И как я Вам? – улыбается он. – Хоть сейчас на обложку. … Готов? – Дождавшись кивка: – Ладно, тогда пойдем. – Окурок выскальзывает из ее пальцев и падает в лужу рядом. Слава смотрит на него и вдруг явственно вспоминает спину, обтянутую в легкую черную куртку (дорогую, наверное), и непривычное внутреннее затишье, когда Мирон вдруг обернулся и Слава впервые вживую увидел эти знакомые до боли голубые глаза. Внутри что-то щелкает, запуская неведомый механизм, и Слава не уверен, что это приведет его к чему-то хорошему. * – Итак, все ясно? – вопрос скорее для проформы, но Слава угукает. – Хорошо, пошли. Он уже там. Они выходят в длинный коридор. Слава пытается разобраться со своими ощущениями: чтобы было потом, с чем сравнивать, – не более, убеждает он себя. Ладони тем временем потеют, а сердце – по мере приближения к спортзалу – предательски уходит в стаккато. «Какой-то сюр», - транслирует мозг. – Сейчас я зайду и быстро предупрежу его, что начинаем. Как крикну тебя, заходи, окей? – Дима смотрит на Машнова сквозь очки. – Ладно-ладно, не ссы, братан, - бравада, конечно, но Дима, вроде, ведется и исчезает за обветшалой дверью. Слава скрещивает пальцы на удачу: дурацкая привычка с детства; метод, не сработавший ни разу. – Слав! – зовет Дима через минуту, и Слава, выдохнув, натягивает свою самую мерзкую самодовольную улыбочку и делает первый шаг. * Мирон стоит рядом с Димой в центре зала. А Слава замирает почти сразу же, как только в него упирается испытующий взгляд Мирона. Федоров молчит и лишь еле заметно кивает в знак приветствия. Слава берет себя в руки и как можно вальяжнее подходит к ним. Пятнадцать секунд. – Итак, подождем до минуты, а дальше – по плану, – Дима стоит между ними будто рефери, сверяется с часами и смотрит на экран изобретенного им прибора, который должен решить их маленькую проблемку. Голубые глаза напротив смотрят изучающе, так что Слава начинает чувствовать себя препарируемой лягушкой: взгляд Мирона режет по живому и проникает куда-то внутрь. Разбирая на составные части. Перебирая внутренности одну за другой. Мирон смотрит, нет – откровенно пялится и ничего не может с собой поделать: прямо перед ним Гнойный. Король диссов на него. Главный хейтер. Высокий, немного сутулый парень с по-дурацки коротко подстриженной челкой, глазами цвета почти прозрачных речных вод и колким взглядом. Как много он знает о Мироне? Как мало Мирон знает о нем. Тридцать секунд. Федорову вдруг хочется услышать голос Гнойного. Вживую. Он даже жалеет (серьезно?), что по инерции кивнул тому вместо полноценного «Привет», загубив тем самым беседу на корню. Желание какое-то иррациональное, чужеродное, непривычное, но вместе с тем – навязчивое и, по рамкам чувственной системы Мирона, жгучее. Слава же словно букашка под лупой школьника: незащищенность такая, что страшно дышать. Но смотреть в ответ же никто не запрещал? Вот Слава и смотрит, глотает с лихвой все особенности внешности: нос какой-то птичий, а глаза рыбьи – большие, голубые и… будто бы пустые, ничего за собой не скрывающие, гипнотизирующие, обрамленные по-девичьи пушистыми ресницами, и губы пухлые, ни слова не проронившие, застывшие. На момент Славе кажется, что Мирон – просто большая рыба, выброшенная на берег, вот-вот начнет беззвучно заглатывать воздух, давиться им и захлебываться. Стоит ли тогда ему помогать? Пятьдесят секунд. Дима смотрит, как секундная стрелка движется к двенадцати. Уцелевшие оконные стекла начинают вибрировать. Он обновляет прибор, чтобы на экране появились три спасительных слова-ключа, и четко произносит их, когда стрелка минует единицу. Стекла в дальнем окне с дребезгом разлетаются, и все трое вздрагивают. Не сработало? Слава видит, как в глазах Мирона отражается его собственный непроизнесенный вопрос. Тик-так. Мир вокруг начинает вибрировать. Дима повторяет слова еще раз. С потолка на Славу сыпется оставшаяся с былых времен штукатурка, и парень поспешно делает шаг в сторону. Оставшееся стекло в оконных рамах опадает осколками на грязный пол, на место, где всего пару секунд назад стоял Машнов, падает какая-то деревянная балка. Слава бросает взгляд на Мирона – то ли проверить, в порядке ли тот, то ли сказать «пока» – и поворачивает к выходу. А Мирон отказывается принимать ситуацию такой, какая она есть. – Армадилл, кари, чепрак, – голос немного хрипит, будто он не разговаривал не минуту, а целую вечность. Теплыми пальцами он сжимает вырванный из рук Димы прибор. Вибрация утихает. Мирону страшно поверить, что получилось, но не верить – еще страшнее. Слава оборачивается и, улыбаясь как-то по-детски, делает несколько шагов обратно к месту, где застыл Мирон. Мир не перевернулся. Мир молчит. Мир снова в порядке. Мирон вдруг обнаруживает себя дышащим через раз, пальцы сжимают устройство до побелевших костяшек, заброшенный пыльный спортзал наливается красками, а искренняя улыбка победы на губах Славы неожиданно пьянит похлеще конька. Приходится прикрыть глаза, чтобы справиться с нахлынувшим… чем? – Ты в порядке? – Слава касается его локтя, придерживая. – Подожди, – не открывает глаз, пытаясь совладать с образами. Слава отпускает его локоть. Но только чтобы в следующую секунду уже обеими руками надавить на плечи, усаживая Мирона на грязный пол. – Давайте сидя, – голос Славы звучит совсем близко, а потом Федоров слышит, как Дима приземляется где-то рядом, и, наконец, открывает глаза. – Бля, сработало, даже не верится, – Слава задерживает руки на плечах Мирона дольше, чем нужно, но быстро спохватывается и тут же убирает их в карманы. Дима продолжает молчать, наблюдая за сложившейся ситуацией. – Ты тоже чувствуешь… эмм… все несколько иначе? – осторожно спрашивает Слава. – Да, очень странно, будто разом нахлынуло все, к чему раньше не было доступа, – усмехается Мирон, и Слава понимающе ухмыляется в ответ: прямо сейчас они не враги, сейчас они – два человека, у которых вышло уравновесить данные им от рождения частоты. Опьяненные невиданным успехом. – Выходит, надо произносить слова именно вам, а не третьему лицу, – резюмирует очевидное Дима. – Мирон, нажми на кнопку, чтобы новые ключи сгенерировались. В этот раз пусть Слава попробует. Проверим, чтобы уж наверняка. Мирон механически выполняет команду и тут же протягивает гаджет Славе. Тот исподтишка касается его пальцев своими, проверяя реакцию. Обоих кроет с новой силой: Слава впервые в жизни чувствует такую легкость, будто удалось поделить с кем-то ношу, которую тащил на себе все эти годы; Мирон впервые в жизни чувствует настолько яркий калейдоскоп эмоций, на фоне которого культ рационализма кажется пустым обманом. Слава произносит новые слова-ключи и как бы невзначай двигается ближе, чтобы касаться коленом колена Мирона. И так – завороженные новыми гранями мира – они сидят еще пять минут. Спустя еще двадцать минут Слава отойдет от эйфории и вспомнит, что ненавидит Оксимирона. * Пока их не было, Ваня с Прочи нашли несколько относительно прочных стульев и притащили в комнату. – И что нам просто сидеть друг напротив друга? – Слава ежится под изучающим взглядом Мирона. – Можно и так, – Дима вбивает в ноутбук полученные данные. Мирон пялиться на Машнова не перестает, только стул со скрипом двигает и присаживается. – Боже, можно не так драматично? А то я инфаркт схвачу, – бесится Слава, но глаз не закатывает – хуй этот жид дождется, что он, Славка, проиграет ему в гляделки. Резко дергает другой стул на себя, разворачивая, и усаживается напротив Мирона, едва ли намереваясь повторять опыт тактильного контакта. Отчего Мирон немного разочаровывается. – Ой, да вы оба хороши! – не выдерживает Женя. – Вам что – по пять лет? – На двоих, – пытается разрядить обстановку Дима, но тут же ловит на себе недовольные взгляды – не вышло, кажется. – Ладно, хватит вам уже. Чего не радостные-то? Метод ведь работает. – Боюсь, что сейчас этот меня своим ядом интеллектуалов заразит. Мирон лишь вопросительно изгибает бровь, силясь понять человека напротив. – Почему ты согласился на баттл? – спрашивает Мирон в лоб – Слава аж воздухом давится. – Может ты меня еще подрочить при всех попросишь? – Слава быстро приходит в себя. – В каком смысле? – В прямом, – огрызается парень. – Мне снимать штаны, о, господин надзиратель? – ядовито выплевывает Машнов и перестает смотреть на Мирона. Последний больше ничего не спрашивает и только сверлит Славу взглядом в попытке понять причины такого резкого изменения в поведении. – Мы еще долго тут? – спустя пару минут интересуется Слава. – Ну, сейчас я вобью новые данные, тест еще пройдем и на сегодня все, думаю. – Я отойду позвонить. Минут на пять, ок? – Ладно, иди, мне все равно еще минут десять нужно. Машнов кивает и, так и не посмотрев на Федорова, выходит в коридор. – Мда, ну и кадр, пиздец просто, – выдыхает Ваня, явно, сдерживающийся все это время. – Покурим, Мир? – Да, давай, – встает Мирон, все еще размышляя о поведении Славы. * – Саша звонил, – говорит Дима, когда Мирон возвращается спустя пять минут. – Понятно, – тянет тот, смотря на все еще пустующий стул Машнова. – Этот еще не возвращался? – Нет пока что. – Я пойду позову его тогда. Захвачу этот прибор на всякий? – Да, давай, бери. Машнов находится тут же: опирается рукой об оконную раму и смотрит куда-то через окно. – Странно ощущается. Потом расскажу. Может быть. … Да нормально все, Андрей, что ты как нянька, ей-богу. … Нормально я разговариваю, просто встреча с Богом не из легких. … Бля, вот ты не отъебешься, да, пока не отвечу? – устало выдыхает Слава, а Мирон шепчет ключи и прислушивается к разговору. – Я вот один пришел, … Ой, бля, Андрей, не начинай, а?.. … Не в этом дело вообще. Просто этот весь табор с собой привел. Будто не еврей, а цыган какой-то. И расспрашивать начал при всех, будто показательные пытки. Дальше Мирон не слушает: хватит. – Ну что, он идет? – Ваня отрывается от телефона, когда Мирон возвращается. – Давайте на сегодня закончим, - Федоров даже не смотрит на реакцию: он не предлагает, а утверждает. – Жень, возьмете с ребятами тогда машину, ладно? Подкиньте этих двоих тоже. – Женя удивленно смотрит на Мирона. – Я вызову такси. Хочу немного пройтись и покурить, – отвечает он на ее не заданный вопрос. – Ладно, – Женя смотрит обеспокоенно, но вслух ничего не произносит. – Я расписание на следующую неделю тебе кинула, посмотри и отпишись потом. Мирон кивает, стреляет у удивленного Порчи сигареты с зажигалкой и выходит через дверь с противоположной стороны, чтобы не столкнуться с Машновым. Слава возвращается только спустя пять минут. А потом всю дорогу до города старается избегать настойчиво лезущих в голову мыслей об одном дохуя загадочном еврее.