Волны

– Ты что? – переспрашивает Женя, выруливая на дорогу. – Не смог вызвать такси? – признаваться в этом неудобно. Наверное, потому, что еще вчера он не думал, что понижение частоты скажется и на такой стороне его жизни как удача. С Мироном такого еще никогда не было. – А почему только три часа спустя позвонил? – Не хотел, чтобы остальные узнали? – Мирон растирает замершие руки и смотрит куда-то вбок. – Ладно, добро пожаловать в наш мир, – Женя пытается разрядить обстановку. – Теперь мы знаем, во всяком случае, как все работает. На следующие пять минут машина погружается в тишину. – Я, - голос у Мирона немного хриплый, и Женя мысленно делает заметку заехать в аптеку, – я чувствовал. Знаешь, это было так странно… сильно. Будто раньше я слушал только демки, а тут мне включили полноценные треки. И еще я подумал, пока ждал, что же тогда должен чувствовать человек с ультра-низкими частотами? Как он жил. Женя не знает, что ответить. Сейчас почти двенадцать ночи. Они только что отъехали от заброшки, и впереди еще два с половиной часа дороги. Уже второй раз за день. Муж перестал звонить, кажется, после десятого не отвеченного. Не отвеченного потому, что Женя не знает, как объяснить, что у нее работа. Опять. Женя устала оправдываться и больше не понимает, стыдно ли ей и хочет ли она вообще хоть что-то менять. Мирон – откровенно плох, а единственное желание, стучащее внутри пульсом, напиться со Славиком, прямо как в их первую встречу. ** Слава падает в кресло у стены. Сегодня они в нормальной квартире в черте города, и это не может не радовать. Все омрачняет только лысая макушка, отсвечивающая с кухни: жидок что-то обсуждает с Саньком, который на этот раз соизволил явиться. – Ну, как? Есть качественные изменения в жизни? – Женя встает прямо перед парнем, мешая дальнейшему разглядыванию лысины их общего друга. – В каком смысле? – не сразу находится Машнов: Женя кажется ему своим человеком, поэтому он не выдает тупой подъебки на неясный вопрос, а серьезно пытается понять суть того, о чем у него осведомляются. – В плане изменений, Слав, чего виснешь. Оторвись уже от разглядывания так ненавидимого тобой оппонента, скоро он итак будет весь твой, - улыбается уголками губ. – Мирон сказал, что чувствовал себя по-другому, когда вы... взаимодействовали. У тебя восприятие не поменялось? Слава вспоминает небывалую легкость, о которой промечтал последние три дня, прошедшие с прошлой встречи. А еще Слава пропитался виной, потому что не должен желать полученной благодаря жиду легкости. – Нет, - врет он и сам понимает, что неудачно. – Мог бы и больше усилий приложить, - откровенно потешается Женя, – а то подумаю, что не уважаешь меня совсем. Слава даже не знает, что ответить. Он и Андрею-то ничего не рассказал об этом. Если честно, то Слава и сам не знает, как описать свои чувства, да и надо ли. – Ладно, не парься, я все поняла, если что – я всегда готова пропустить рюмочку-другую и выслушать душевные излияния. – Спасибо, я это ценю. – Ну, что, начинаем? – Дима резво влетает в комнату. Слава морщится, словно лимон увидел: опять на публику корчиться придется. Мирон тут же оборачивается, делает шаг и застывает в дверном проеме. Находит глазами Славу. – Сегодня мы вдвоем… - запинается, подбирая слово, - поэкспериментируем. Технология ведь не сложная. Слава замирает под пристальным взглядом гипнотизирующих глаз. – Но мне бы хотелось наблюдать за реакцией, - неуверенно начинает Дима. – Мы ответим на все интересующие тебя вопросы после, - Мирон наконец-то переводит взгляд со Славы на Диму. – Чувствовать себя подопытной крысой, да еще и под прицелом луп не самое приятное, не находишь? К тому же, в преддверии баттла у нас с Вячеславом есть личные темы для разговоров, которые не хотелось бы выносить на всеобщее обозрение. – Дима не выглядит обрадовано. Мирон лишь очаровательно улыбается и продолжает: – Но, если что мы всегда можем закончить прямо здесь и сейчас. – Ладно. Но в этот раз вы пройдете все тесты, которые я подготовлю. – Договорились. В следующую минуту квартира пустеет. Мирон и Слава остаются наедине. – Оклахома, - произносит Мирон. – И к чему такое шоу? – Думал, тебе нравятся представления, разве нет? – Ну ты и еблан. – Кто бы говорил. Мог бы сказать мне в лицо, что тебя что-то не устраивает, вместо того, чтобы втихую жаловаться друзьям. Не находишь, что это глупо? – Ты еще и подслушиваешь мои разговоры?! Ахуеть. Не много ли на себя берешь, дядь? – Только столько, сколько могу вывезти, - скалится Мирон, а Слава вдруг перестает понимать самого себя: бесит ли этот жест доброй воли Мирона или, наоборот, доставляет удовольствие и льстит. – Ну и что будем делать? – Я рассчитывал на разговор, - признается Мирон, присаживаясь на стул напротив так, что их колени соприкасаются. – Отодвинься, - тут же ерепенится Машнов. – Ой, я тебя умаляю, ничего не произойдет, - Мирон понимает его реакцию по-своему. – Ты на секунду, видимо, забыл, что мы не друзья и даже не приятели, - Слава смотрит раздраженно, пытаясь выплевывать слова с максимальной холодностью, но поздно – внутри уже разливается желаемая легкость: ебанный наркоман, блять. – Прости. – Мирон отодвигается, так что теперь между ними полуметровая невидимая стена. – Может, ответишь сегодня на прошлый вопрос? Слава тут же щурится на Мирона из-под ресниц: – Почему я до тебя доебался, что ли? – Мирон кивает, а Слава гаденько улыбается: – Мы не настолько близки, сорян. Федоров обескуражен. Нет, он ожидал, что будет сложно: Машнов будто специально ни в какую не хотел поддаваться анализу, а выводы, которые все-таки Мирон смог вынести из прошлой встречи, обещали все, кроме легкости общения, но… Было все же какое-то дурацкое «но», молоточком отбивающее что-то азбукой морзе на периферии сознания. И это «но», казалось, обещало Мирону, что в этот раз он напоролся на нужного человека, что в этот раз он попал в правильную ситуацию. В общем: «Хуй знает, на что я вообще рассчитывал», – Мирон вздыхает – громче, чем хотелось бы, и тут же трусливо прячет лицо в ладонях, притворяясь, что устал, трет лицо, шею. Лишь бы не видеть этого презрительного взгляда глаз напротив. Глаз человека, которого до жути хочется разговорить, но который, кажется, его ненавидит. И ненависть эта далека от наигранной. Они сидят молча еще около часа, потом возвращается Дима с тестами, которые Мирон со Славой выполняют полностью, хоть и с заметной неохотой. Под конец всех экзекуций Мирон чувствует себя грязной тряпкой, которой намыли лестничную клетку: хочется отделаться поскорее от налипшей грязи и забыть все, что произошло за последние пару часов. Женя заглядывает как раз вовремя: Слава не спеша завязывает шнурки, развалившись на половину прихожей, преграждая путь уже одетому Мирону. Женя ловит затравленный взгляд Мирона, вопросительно поднимает бровь – ее подопечный даже не кивает, просто смотрит так, что у Жени внутри что-то екает. – Мирон, надо спешить. Слав, прости, сегодня не подвезу, - отшучивается девушка. – Ничего, - поднимает голову Слава и снова наклоняется к кроссовкам. – Слав, чего разбросался тут, а? Подвинь-ка косточки свои, - снова смеется Женя и ловит благодарный взгляд от Мирона. Слава двигается в сторону, не поднимая головы: – Прошу Вас, Оооксимирон, - ерничает. Женя только закатывает глаза и выходит на лестничную клетку, освобождая проход, и не замечает, как Слава (сам от себя не ожидавший) вдруг поправляет выбившийся из кед шнурок затормозившего у входной двери Мирона. «Дим, я ушел» тонет в гамме новых чувств, когда в следующую секунду Слава (все больше от себя охуевающий) проводит указательным пальцем по оголенной щиколотке Федорова. – Вы еще не ушли, что ли? – удивленный голос Димы заставляет отшатнуться друг от друга: будто их за чем-то неприличным поймали. – Да вот, проститься никак не можем, - в своей привычной манере подъездного дурика шутит Слава и сам же охеревает от нахлынувшей тут же неловкости. Дима только смеется в ответ. – Ладно, давайте уже, двигайте, Мирон Янович, - Слава собирается с мыслями, поднимается и наконец-то заглядывает в голубые омуты. – Пока, Слава, - задумчиво тянет Мирон и выходит из квартиры.