Безымянное проклятье

      Библиотека Забини была огромной.       — Я согласен с Драко. Вероятность того, что нужная книга здесь, — чертовски мала. Библиотека, конечно, впечатляет своими размерами, но никто никогда не собирал её с той скрупулёзностью, с которой пополнял свою коллекцию отец Нотта. Или отец Драко. Хотя первенство всё равно у сумасшедшей Беллы.       — Я буду признательна тебе, если ты проводишь меня в нужный отдел и не станешь мешать.       — Не хочешь, чтобы я тебе помогал?       — А у тебя есть такое желание?       Блейз посмотрел на неё как-то сурово и отвернулся к книжным полкам.       — Знаешь, Грейнджер, гриффиндорцы, конечно, славятся «крепкой дружбой» и всякими лозунгами «мы за своего горой», но… знакомы ли вы с настоящей сплочённостью? Да, на Слизерине каждый сам по себе, но, если во время учёбы создаются какие-либо связи, — это навсегда. У гриффиндорцев всё на эмоциях и ощущении «правильности». У нас никто не заставляет проявлять лояльность. Но если лояльность существует, значит, она останется на всю жизнь. Даже если тот, кто эту лояльность заслужил, станет отъявленным преступником. Если он не угрожает твоим личным границам — ты всегда поможешь. Если, конечно, он осмелится тебе довериться.       — Слизеринцы никогда не выдают секретов друг друга и никогда их не записывают, — процитировала она слова Малфоя.       — Именно.       Они работали молча. Отдел по тёмной магии был небольшим — не больше Запретной секции Хогвартса. Удручающее зрелище.       — Тебе необходим перерыв, — услышала Гермиона сквозь туман в голове.       Вырвавшись из плена крайне увлекательной, но бесполезной для исследования книги, она подняла голову. Блейз стоял неподалёку. Домовик сервировал ужин на низком столике.       — Решил, что не смогу вытянуть тебя из библиотеки раньше полуночи.       — Который час?       — Без четверти девять. Обедала ты скудно. Тебе нужен перерыв.       — Осторожнее, Забини, это похоже на проявление заботы.       — Ещё бы! В твоей черепушке живёт мой друг. Как я могу о тебе не заботиться?       Гермиона улыбнулась, фыркнула, отложила книгу и придвинулась к столу.       — Как ты говорила? Он может слышать и видеть, но не может говорить?       — Да. Ещё он ощущает мои сильные переживания, но как влияние.       — Как сильная боль?       — Нет, скорее как… эмоциональное восприятие этой боли.       В «Дырявом котле» Блейз выслушал историю, кивнул, взял её под руку и аппарировал к своему дому. Они хранили молчание, пока ели небольшой ланч и работали в библиотеке.       — То есть он ощущает, когда ты в радости или в печали?       — Ну, если только эта радость переполняет меня через край… наверное. Я не уточняла на этот счёт.       — А о чём тогда уточняла?       Гермиона поёрзала на стуле, поднесла к губам чашку чая и сделала глоток. Собралась с духом, заставила себя не краснеть и ответила:       — Насчёт сильных эмоциональных переживаний. Я уже говорила.       Блейз сканировал её добрых пять минут, прежде чем сделал вывод:       — Наверное, речь идёт о сексуальном возбуждении?       — И о нём в том числе.       Забини усмехнулся и замолчал. Гермиона так и не подняла глаз от своей тарелки.       — Что ещё Драко рассказывал обо мне?       О, это был очень осторожный вопрос. Судя по тому, как вкрадчиво Блейз его произнёс, за ним скрывался вполне очевидный смысл.       — Кроме того, что я тебе присылала в записках, — немногое, — так же осторожно ответила она.       — Насколько немногое?       — Я бы сказала, ещё один факт.       — И какой же?       Грейнджер пыталась вспомнить, говорил ли что-то по этому поводу Драко. Должна ли она молчать? Наконец она подняла взгляд:       — Про твою фантазию на шестом курсе, связанную с моими волосами.       Блейз опустил свои приборы и скрыл лицо в ладонях.       — Напыщенный подонок.       — На самом деле, он об этом рассказал после того, как попросил разрешения потрогать мои волосы, — зачастила она. — Ещё Драко что-то говорил про споры между слизеринскими студентками о моих волосах. Это меня удивило больше всего. Никогда бы не подумала, что моя шевелюра пользовалась такой популярностью. Я ничего подобного не замечала.       — Ещё бы, ты всегда была увлечена совершенно другим… Стой. Он. Попросил. Разрешения. Потрогать. Твои. Волосы?       Даже услышав новость о неизвестном проклятье, которое заперло Малфоя в её голове, Блейз не был так удивлён.       — Это означает что-то, чего не знаю я?       Блейз откинулся на спинку стула и задумался.       — Не знаю. Не могу быть в этом уверен. Мы давно не виделись…       Было заметно, что он придумал эти отговорки прямо сейчас и старательно избегал прямого ответа. Гермиона поставила себе мысленную галочку: будущей ночью допросить Малфоя с пристрастием.       К ним подошёл домовой эльф и, склонившись, протянул письмо:       — Сова принесла для мисс.       — Спасибо, — вежливо отозвалась Грейнджер и вскрыла конверт. Адрес был выведен знакомым почерком.       Рон писал крайне редко. За две недели расставания это первое письмо, не считая короткой записки о том, что он добрался благополучно.       — Рон возвращается в среду…       — Это плохо?       — Почему? Это хорошо.       — Бедный Драко. Сочувствую я ему. Он может создать иллюзорную красотку, чтобы её трахнуть?       Кровь прилила к её лицу.       — О чём ты?       — Как о чём? Он будет ощущать на себе, как тебя трахает Уизли. Думаешь, он железный? Особенно после того, как попросил разрешения потрогать твои волосы.       — При чём тут вообще мои волосы?       Глаза Блейза торжествующе блеснули, губы сложились в дьявольской усмешке.       — О, нет, я не нахожусь в столь бедственном положении, когда разбрасываются секретами друзей-слизеринцев.       Гермиона не нашлась с ответом, а Забини больше не проронил ни слова. Они вернулись к изучению книг и проработали ещё час.       — Обязательно приведи себя в порядок перед приездом Ронни, — весело напутствовал ей Блейз вслед. — Завтра я смогу встретить тебя в половине девятого, если ты не передумаешь. Я напишу Теодору, чтобы он нашёл в своём плотном графике время для встречи. Правильно ли я понял, что на среду ничего планировать не стоит? — после обсуждения планов к нему вернулся игривый тон. Неудивительно, что Малфой его считал самым приспосабливаемым слизеринцем.       — Да, в среду я буду занята.       — И не забудь выспаться заранее!       Девушка не сдержала смешка и аппарировала к своему дому.       Малфой был прав: библиотека Забини хоть и являлась весьма обширной, но не была достаточно углублённой. Заполнялась хаотично, без цели. Для искателя в определённой области знаний слишком поверхностна. В другое время она с удовольствием бы изучила не один десяток книг. О многих она была наслышана, но найти их в свободном доступе или продаже было невозможно.       Что могли означать слова Блейза по поводу её волос? Признает ли что-то по этому поводу Драко? Ведь он всё видел и слышал. А если она его спросит прямо?       В чем она точно убедилась за эти дни, никогда нельзя быть уверенной в реакции и настроении Малфоя. В совершенно обыкновенные дни он мог встретить её с трудно сдерживаемым раздражением. Оно просачивалось сквозь едкие комментарии, произнесённые будто бы самому себе. Грейнджер узнавала об этом в резкости движений, в горьком искривлении губ, сдвинутым к переносице бровям. И наоборот — после тяжёлых дней её встречал адекватный Малфой. Он колко шутил, подтрунивал над ней, пока она не начинала смеяться. Со звонким смехом уходило напряжение, отступали печали и тревоги. А Драко улыбался. Открыто и чуточку самодовольно, будто выполнил то, что планировал. И ещё немного сверху.       Она завернулась в махровый халат и мечтательно улыбнулась. Пока ещё Гермиона не осознала, что скучала по обществу Малфоя. Не обращала внимания и на то, что её мысли всё чаще возвращались к Драко. Особенно когда ей попадалась интересная книга. Конечно, она думала о том, чтобы позже спросить его мнения или поделиться интересной мыслью, но пока не замечала масштаба приближающейся катастрофы.       Конечно, она думала и о Роне, но ещё не понимала, что Драко Малфой проникает в её мысли гораздо, гораздо чаще.       Гермиона расчёсывала волосы и вспоминала, как они обсуждали детские книги. Она была удивлена, что сказка о Чародее с мохнатым сердцем не восхищала маленького Драко. Самой любимой историей была «Зайчиха Шутиха и пень-зубоскал». Гермиона рассказывала про сказки братьев Гримм и Перро и даже оставляла ему иллюзорные книги для чтения.       Неизвестно, прочёл он их или нет. Она не отважилась спросить.       Грейнджер рассеянно думала о возвращении Рона. Она отметила, что придётся снизить рабочий темп, чаще отвлекаться на поддержание чистоты в доме и готовку. И это не считая пустой болтовни и невозможности задержаться за работой подольше. Рон так ценил возможность ложиться спать вместе. Как только замечал изменения в её поведении, тут же начинал планировать операцию «вырвать Гермиону из книжного плена». И если обычно это было прекрасно, заставляло её расслабиться и взглянуть на мир с новыми силами, то теперь её пугал каждый день промедления. Особенно теперь, когда ей стала доступна библиотека Забини. Впереди её ждало книжное хранилище Ноттов и, если повезёт, Малфоев.       Она чувствовала, что разгадка, вероятнее всего, хранилась в Малфой-мэноре (особенно после слов Драко о завещании Беллатрисы), но не могла себе позволить упустить хотя бы одну возможную зацепку. Тем более в мэнор попасть не так уж просто. Почему бы не попытать счастья в другой библиотеке?       «Нужно будет заранее спланировать меню. А лучше — на неделю. Чтобы не отвлекаться каждый день, — размышляла перед сном Гермиона, мысленно делая обещание подумать об этом завтра в первую очередь. — И всё-таки… что значила та фраза Забини по поводу волос? Может, у Малфоя есть определённый фетиш? Нужно найти способ заставить его рассказать мне правду…»