Я, нижеподписавшийся волшебник, клянусь перед магией слова в следующем: 1. Никто, кроме доверенных лиц, никогда не узнает, что именно я ищу в библиотеке Ноттов; 2. Никто никогда не узнает подробностей того, чего бы я там ни нашёл или ни увидел; 3. Я обязуюсь хранить секреты семьи Ноттов и использовать их лишь для собственного блага; 4. Я обязуюсь никогда не сообщать третьим лицам о местонахождении поместья Ноттов; 5. Я обязуюсь никогда не приводить с собой третьих лиц, используя портключ; 6. Информация, полученная в результатах поиска, не подлежит разглашению.
Со своей стороны Теодор Нотт гарантирует полную конфиденциальность и безопасность во время посещения поместья Ноттов данным волшебником.
Блейз, заглянувший к ней через плечо, прокомментировал: — Даже для такого параноика, как ты, это слишком. — Нет. Я слишком долго выстраивал свою жизнь, Забини, чтобы рисковать из-за какой-то… магглорождённой. Не хотелось бы, чтобы все мои усилия пошли прахом, если в ней вдруг вспыхнет гриффиндорское безрассудство. — Я согласна. Она не собиралась этого говорить. Собиралась отстоять своё право на личную свободу и свободу своего слова. Особенно в разговорах со своим возлюбленным и друзьями, но что-то в Теодоре напомнило ей Малфоя. Горькое признание Драко о роли слизеринцев в ходе войны и о том, что их поколение можно назвать потерпевшей стороной. Нотт не хотел пускать Гермиону в свой дом и раскрывать перед ней свои секреты, но «лояльность» к Драко вынуждала его согласиться на вмешательство в свою жизнь. — Будем ли мы обговаривать свои действия после того, как проклятье будет снято? — Если честно, так далеко я ещё не заглядывала. — Предлагаю оставить всё как есть. Все, кто в курсе, останутся в курсе, а общественности знать подробности необязательно, — предложил Блейз. — Не хватало ещё одного скандала с участием наших имён. Пойдут сплетни и слухи, обрастут домыслами… Вряд ли кому-либо из присутствующих это нужно. — Согласна. После снятия проклятья каждый вернётся к своей жизни. — Поддерживаю. Гермиона поставила подпись на бумаге, предложенной Теодором, и посмотрела на часы. — Могу ли я идти? — Я полагал, что мы обсудим, каким именно образом ты будешь появляться в поместье, когда и на сколько? Гермиона мысленно застонала. — Это точно нельзя решить письменно? — Нет, Грейнджер, — резкий тон Нотта мгновенно отрезвил. — Я не собираюсь писать письма, которые легко может прочесть третье лицо или перехватить. Мы решим всё сейчас. — Хорошо, — Гермиона помянула Грюма с его постоянной бдительностью. — Есть конкретные предложения? Тео достал из письменного стола обычные наручные часы. — Это портключ для перемещения в кабинет в половину восьмого утра. К этому времени я успею сделать несколько портключей, которые впоследствии будут активироваться в обговорённое заранее время и будут вести прямо в библиотеку. — Половина восьмого? А позже никак? — Грейнджер, в это время я уже отбываю на работу, а настроить быстро ключ на библиотеку я не смогу, — Теодор провёл ладонью по лицу. — Я чертовски устал за сегодня и надеюсь поспать хотя бы четыре часа. Гермиона кивнула и встала. Для обратного перемещения Нотт снял на время блокировку с камина в гостиной. — Грейнджер, — окликнул её хозяин дома перед тем, как она шагнула в зелёное пламя, — ты правда можешь разговаривать с ним? Гермиона утвердительно кивнула. — Передай ему, что я чертовски рад, что он в относительном порядке. — Малфой наблюдает за нами. Думаю, он всё слышал. В тёмных глазах промелькнула искра. — До завтра, — глухо проговорил он.***
Гостиная была погружена в полумрак, когда она вывалилась на ковёр перед камином. Рон сидел на диванчике, потягивал сливочное пиво и ждал её. Гермиона села рядом и взяла его руку в свою. События, предшествующие взрыву в их отношениях, покрылись мутной плёнкой после встречи с Забини. Мелкие склоки не шли ни в какое сравнение с возможными последствиями проклятья. — Прости, что накричал на тебя, — прервал тишину Рон. — Я не должен был этого делать. Но и ты не должна была уходить. Грейнджер тяжело вздохнула и склонила голову на его плечо. — Это как-то связано с твоей работой? — Да, — это было не совсем ложью. Поиск потерянных знаний всегда был частью её работы. — С меня взяли клятву о неразглашении, поэтому прости, я не смогу удовлетворить твоё любопытство. Рон какое-то время молчал, а затем саркастично заметил: — Надеюсь, это связано с тем, что кому-то из них плохо? Куда бы пошли эти напыщенные индюки, если бы не ты? И кто бы мог предположить такое ещё лет семь назад, кто? Они бы скорее свернули себе шею, чем попросили помощи у магглорождённой. Рон был близок к истине. Одному из слизеринцев плохо. И никто бы не подумал искать у неё помощи. Возможно, она и не стала бы помогать. Семь и даже пять лет назад Гермиона презирала чистокровное сообщество и Малфоя в частности. Последний олицетворял в её глазах пагубные качества и свойства характера, какие только могут быть у человека. Возможно, именно это и сыграло ключевую роль для связывающего их проклятья. Грейнджер повернулась к Рону лицом и заглянула ему в глаза. За напускным спокойствием в них затаился страх потери. И любовь. И преданность. — Прости и ты меня за скандал. Видимо, я погрязла в работе гораздо сильнее, чем думала. — Да, — хмыкнул Рон и притянул её поближе, — Джинни жаловалась, что за это время ты ни разу не побывала у них в гостях. — Это всё нервное напряжение. — Рон поцеловал её шею. Горячая ладонь легла на бедро. — Оно имеет свойство накапливаться. Уизли завладел её губами. Способность ясно мыслить быстро покидала Гермиону. — Тогда почему бы нам его не сбросить?