***
Ей давно не было так хорошо. Почти три недели разлуки и долгая прелюдия сделали из неё натянутую струну. Она сорвалась, как только ей позволили. Лёжа в тёплых объятиях Рона, Гермиона вспомнила о свидетеле её дня. Он видел всё: Нору, скандал, сделку с Ноттом, возвращение и последующий секс. «А секс ещё и ощущал», — внутренний голос подозрительно напоминал интонации Малфоя. Грейнджер зевнула и поудобнее устроилась в руках Рона. Безумный день подошёл к концу. Наконец можно было… Уизли притянул её к себе и сжал ягодицу. — Ещё немного, и я буду готов ко второму забегу. Горячая ладонь скользнула ниже, пощекотала половые губы и вернулась на бедро. — Ро-он, давай спать? Мне завтра вставать в половине седьмого утра. — Так рано? Зачем? — У меня портключ на половину восьмого, иначе я Нотта не выловлю. — Что за бред? — Уизли приподнялся на локте и нахмурился. — Кому нужна помощь — им или тебе? Твой рабочий день всегда начинался не раньше девяти, а то и позже! — Сейчас это неважно. Давай спать, я очень устала. Рон улёгся обратно, но ласки прекратил. Гермиона подавила чувство вины и попыталась заснуть. — Ты всегда любила утренний секс… — протянул он обиженным голосом. Грейнджер рассмеялась. — Ты говорил: целая неделя без тренировок! У нас будет ещё время наверстать. — Только если ты не будешь пропадать днями и ночами по библиотекам. — Рон… — Молчу-молчу. Завтра поговорим, когда ты вернёшься, — Рон чмокнул её в нос и накрылся одеялом. — Сладких снов, любимая. — Добрых снов… Она уже знала, насколько «сладкие» сны её ждут.***
Мягкие волны покоя омывали его тело. Не было ни единой мысли в этом странном, бесплотном сне. Темнота вокруг на ощупь — словно упругий шёлк. Впервые в жизни тьма не давила, не казалась опасной, пугающей. Горечь и разочарование растворились в её водах. Драко вдохнул полной грудью эту зачаровывающую темноту. «Как странно, — лениво размышлял он. Отсутствие тревог приносило наслаждение, — нужно было всего лишь подрочить, чтобы поспать. Мог догадаться и раньше». Безвременье продолжалось недолго. Сквозь глубину он ощутил ласковое прикосновение к своим волосам. Сердце забилось чаще. Мысли проникли в расслабленный мозг. Малфой понял, что просыпается. Что ж, теперь он знал способ скоротать день более приятно.***
Тишина. Гермиону встретила тишина. Пламя в камине застыло, будто находилось под парализующим заклятием. Кресло, в котором обычно сидел Малфой, было развёрнуто спиной к огню. Она видела только белёсую макушку, покоящуюся на подлокотнике. Умер? Волны эмоций разбивались о её сознание. Грейнджер торопливо подошла к креслу. Положила пальцы на сонную артерию и шумно выдохнула — живой. Она всегда была честна с собой и призналась, что испугалась. Не столько потому, что понятия не имела, что делать с трупом в своём сознании, но и потому, что… скучала бы. Без их пикировок, без шумных обсуждений терминов, догадок и теорий. Гермиона пообещала себе обдумать это открытие позже. Она наслаждалась волной облегчения и нежности, в которой почти утонула. Драко Малфой во сне выглядел младше. Его губы приоткрылись и казались ярче. Сон разглаживал лицо, смывал горечи и печали. Драко носил маску почти беспрерывно. Гермионе захотелось узнать, как он выглядел только проснувшись. Как выглядели его волосы, когда через них проходил утренний свет? Спал он с подушкой или без? Насколько ярким будет отпечаток от подушки на его лице? Ей хотелось услышать, как звучал его голос после сна, и… Щёки Гермионы вспыхнули. Нет, об утреннем сексе лучше не думать. Тем более в ключе Малфоя. Это же Малфой! Вот бы он посмеялся, если б узнал, какая мысль мелькнула перед тем, как Грейнджер поймала её за хвост. Она вспомнила Рона. Солнечные лучи в его волосах похожи на маленькое пламя. Он сам — мягкий и домашний. Рональд во сне отбирает у неё подушку и спит на двух сразу. Гермионе приходится спать вовсе без одной. Сколько бы она ни просила Рона, он не мог это контролировать. Давно пора принести ещё одну подушку из гостевой комнаты. В голове царили хаос и смятение. Вещи, которые три недели назад казались милыми и особенными, сейчас вызывали раздражение и ярость. Как он мог решить, что, соглашаясь на свадьбу, она соглашалась похоронить карьеру? Дети — это, несомненно, прекрасно, но… Гермионе хотелось подождать и отложить подобный серьёзный шаг на потом. На ближайшие десять-пятнадцать лет. Не так уж и много по меркам жизни волшебников. Её организм будет ещё способен легко выносить и родить ребёнка, а то и двух. Сейчас она не была уверена в своих силах. Ей хотелось искать, изучать, читать, открывать новые знания. День сурка, повторяющийся с маленьким ребёнком снова и снова, отсутствие времени на себя и стёртые личные границы — не были её мечтой. Она слышала о том, что после рождения малыша в матери просыпается абсолютный альтруизм и всепоглощающая любовь, но Гермиона не хотела их испытывать сейчас. Ей хватало собственной любви — к Рону и книгам. Этого было достаточно. Ей придётся в ближайшее время поговорить об этом с Роном. Снова. Сможет ли он понять её? Ему придётся. Гермиона зажмурилась, представляя, что придётся объясняться ещё и с Молли. С той, которая была идеальной хозяйкой Уизли. Проклятье. Завтра будет трудный день. Начнётся он довольно скоро. Нужно будить эту спящую красавицу. Щёки Гермионы вновь заалели, когда она вспомнила, каким именно способом будили спящую красавицу в сказке. Интересно, какие губы Малфоя на вкус?.. Грейнджер тряхнула головой и выбросила лишние мысли. Она протянула руку к спящему Малфою. Но вместо того, чтобы потрясти его за плечо, мягко коснулась волос. Неужели на свете существуют такие тонкие волосы? Платина струилась меж пальцев и едва ощущалась. Волосы Малфоя были очень мягкими и пушистыми. Может быть, поэтому он и зализывал их назад на первых курсах? Чтобы они не пушились, не разлетались как одуванчик? Из её горла вырвался мягкий смешок. Она представила маленького Драко в ореоле из белых волос. Он прикладывал достаточно много сил, чтобы они не пушились постоянно. Хотя Гермионе требовалось гораздо больше сил и времени, чтобы держать свои волосы в порядке. Она провела по гладким лёгким волосам ещё и ещё. Грейнджер не заметила углубившегося дыхания Драко. Она закрыла глаза, чтобы полнее ощутить мягкость и лёгкость невесомых прядей. Когда открыла, наткнулась на внимательный, чуть настороженный взгляд серых глаз. Щёки Драко были алыми.***
Мягкое пробуждение сопровождалось галлюцинацией. Это проклятье сводило его с ума, или его волосы действительно перебирала Грейнджер? Драко вспомнил Филча и его облезлую кошку. Огромного паука в Запретном лесу. Что угодно, лишь бы избавиться от жара, распространяющегося от её пальцев. Он ощутил, как к щекам прилила кровь. Проклятье. Малфой вспомнил собственные фантазии, звуки, что издавала Гермиона, и зажмурился. Успокоиться, ему нужно успокоиться. Вид мечтательной Грейнджер, перебирающей его волосы, никак не способствовал этому. Ему не пришлось подавать знак, что он проснулся. Ещё мгновение, и Гермиона открыла глаза. Она отпрыгнула на шаг назад и прижала к себе руку, которой недавно его касалась. Щёки её, и без того алые, покраснели сильнее. Драко решил сделать вид, что ничего не произошло. Выпрямился, потянул затёкшие мышцы, размял шею, попытался пригладить взъерошенные волосы. «Недавно они были между её пальцев», — прошептал внутренний голос. Малфой приказал ему заткнуться. Гермиона пришла в себя и задала неудобный вопрос: — Как тебе удалось заснуть? Как на него ответить? Твой секс с Уизли был настолько скучным, что я заснул? Неправда. Драко не хотелось напоминать ей об Уизли. Вряд ли она в это поверит. Закроется в себе. Не лучшая база для дальнейшего разговора. И второй ответ был ложью. Более обтекаемой, но ложью. Почувствовал себя хуже и вырубился. Сколько проспал — не помню, голова вся в тумане, бла-бла-бла. Малфой не сомневался в своей способности найти достаточно правдоподобный смысл. Но ложь плохо уживалась с доверием. Драко хотел его увеличить. Грейнджер могла не поверить. Или поверить слишком сильно и начать беспокоиться. Что говорил Нотт про прогрессию проклятья? Волновать Гермиону из-за пустяков Малфою не хотелось. Третий вариант предполагал правду. Драко совершенно не представлял, как её подать. Как среагирует на неё Грейнджер? Оскорбится ли? Будет противно? И послужит ли это развитию доверия между ними? Подобная информация могла оттолкнуть. Драко почувствовал себя пуффендуйцем на третьем курсе. Боится всего и сразу, жмётся и стесняется. Они взрослые люди. Не только у неё не было разрядки три недели. — Ты уверена, что хочешь знать ответ? Можно начать издалека? — Конечно! Что бы то ни было, оно поможет тебе не сойти с ума. Твоему мозгу, пусть и иллюзорному, нужен отдых. Как ты себя чувствовал во сне? — Спокойно и очень приятно. Как будто паришь в воздушном течении. Вокруг вязкая темнота, но… приятная и не отталкивающая, и… — Как ты туда попал? — Я… вдохновился вашим способом примирения. — Что? — Драко мысленно себя поздравил за изворотливость и сложность намёков. — Думаю, ты помнишь то, что я ощущаю то же, что и ты? Не успела последняя краска сойти с лица Гермионы, как её заменила новая. — Ну… да? — вопрос прозвучал как-то жалобно. — Ага, — Драко отвёл взгляд. — Вот я и… — Создал себе иллюзорную шлюху? — резко закончила Гермиона. Малфой широко распахнутыми глазами уставился на неё. Это что… ревность? — Конечно нет. Развоплотится ещё в самый… кхм. Но… м-м-м… моя рука… прекрасно справилась с этой задачей. Гермиона отвела глаза, кашлянула и вернулась в своё кресло. Драко мысленно поздравил себя. Нечасто Грейнджер не находила слов в ответ.