***
Дома царил сумрак. За накрытым столом сидел Рон и «читал» журнал по квиддичу. Брови нахмурены, губы поджаты, глаза застыли на одной точке. Гермиона вздохнула, села на своё место и прикрыла глаза ладонями. — Есть успехи? — спросил из-за журнала Рон. Голос ровный. «Не дуется». — Пока нет, — пробормотала Гермиона из-под рук. — Я ищу иголку в стоге сена и не до конца уверена, что залезла в правильный стог. — Устала? — голос Уизли смягчился. — Ужасно. Кажется, глаза готовы вытечь. — Как обычно, — он повёл плечами. — Не стал включать свет, когда стемнело. — Спасибо. «Спасибо за то, что не злишься. Спасибо за то, что позаботился об ужине. Спасибо за то, что ждёшь. Спасибо за то, что стараешься понять». Рон это знал. Он снял чары стазиса с блюд на столе. Ужинали в уютной тишине и полумраке. Волнения рассеивались, мысли успокаивались, сердце замедляло свой бег. Гермиона взмахнула палочкой, и посуда плавно полетела в сторону кухни. — Как сильно ты устала? Рон подошёл сзади. Его ладони опустились на плечи Грейнджер, мягко массируя. Гермиона почти замурлыкала. — Думаю… не очень сильно… — Если я предложу небольшую шалость, ты не будешь против? Волна мурашек пробежалась по позвоночнику вниз. Тёплый шёпот, пряный запах, сильные руки. — Смотря что ты задумал… — Тебе понравится. Заодно отдохнёшь… Развернув её вместе со стулом, он опустился на колени. Ладони скользнули вверх по ногам, под юбку. Гермиона закрыла глаза. Томительно неторопливые движения. Пальцы ласкали внутреннюю сторону бёдер. Когда к ним подключились губы, она потерялась в ощущениях. Связно мыслить не удавалось. Поцелуи поднимались всё выше и выше — как маленькие разряды тока. Губы Рона достигли края белья. В голове вспыхнула внезапная мысль: «Он сейчас в твоей голове. Что он сейчас там делает?» Перед глазами предстала её фантазия: обнажённый Малфой прислушивался к её возбуждению и возбуждался сам. Гермиона лишилась белья. Рон подтянул её ближе к краю, зафиксировал ягодицы. Дразняще ласкал мягкие складки, смаковал вкус возбуждения. Гермиона сдалась своему неуёмному воображению. Ей казалось, что её стон порождает стоны с той стороны своего сознания. Ей хотелось узнать, так ли он красив, каким она его себе нарисовала. Закусывает ли он губы, сдерживаясь, или утробно рычит, вбиваясь в свой кулак. Ноги задрожали от накатившей волны возбуждения, и она сильнее вцепилась в волосы Рона. Пальцы, движущиеся внутри неё, задевали те же струны, что и всегда, но из-за яркой эротической фантазии о Малфое воспринимались обострённо. Оголённо. За мгновение до оргазма пальцы и юркий язык покинули её, и Гермиона распахнула глаза с жалобным стоном. Рон стоял перед ней на коленях. Любовался. Его глаза светились нежностью и любовью. На одно маленькое мгновение Гермиона испытала стыд за свои фантазии. — Ты такая красивая, Гермиона. Она сама научила его. Определять точку, когда до оргазма осталось всего ничего, и дразнить, отсрочивать удовольствие. Но не сейчас. Не когда у игры есть свидетель. — Закончи, что начал, Рональд Уизли, — промурлыкала она между опьяняющими поцелуями, и Рон с мягким смешком вернул своё внимание её влажным складкам. Как же она его хотела. Как она желала увидеть в реальности стекающий пот по бледной коже, потемневшие от влаги платиновые волосы, искажённые в сладкой муке экстаза тонкие черты лица… Гермиона долго содрогалась в оргазме, не замечая восхищённого взгляда Рона. Она задыхалась от яркости, чувственности своего воображения. Впервые за всю свою жизнь ей хотелось продолжить акт сразу после собственного удовольствия. Почувствовать длинные, тонкие пальцы в своих волосах, вдыхать аромат горячего мужского тела и глядеть, глядеть в серые омуты глаз. Целовать солёную кожу и срывать глухие стоны с тонких губ. Губы Рона коснулись её шеи. Гермиону захлестнуло осознание вины. О, она хотела увидеть другое лицо, другие волосы. Человека, который заперт в её сознании. Человека, которому до неё самой нет никакого дела. Человека, который прикоснуться к ней не захочет, не то чтобы что-то ещё. «Что-то ещё?» Поцелуи Рона возвращали на поверхность. Грейнджер ответила на них со страстью и нежностью. Она хотела забыться и забыть про того, кто спит и не знает о её терзаниях. О запретных фантазиях. Малфой вряд ли догадывался о противоречивых чувствах, которые вызывал. Её успокаивало одно — продолжение он не увидит.XIII
13 марта 2018 г. в 16:00
Теодор Нотт переступил порог библиотеки в девятом часу вечера. Он вспомнил выражение лица Грейнджер и самодовольно усмехнулся.
Скрытая от глаз случайного посетителя комната. Стеллажи из тёмного дерева от пола до потолка. Стены пропитаны чарами для сохранности книг. Каждый том искусно зачарован. Не было необходимости возвращать книги на место. Они делали это сами. Уголок для чтения у камина.
Библиотека для Тео священна. Он хранил воспоминания о вечерах, проведённых с отцом в окружении книг. Вместе они обсуждали прочитанное: науку, политику, историю. Теодор имел живой, развитый ум. Отец поощрял тягу к знаниям. Каждый вечер коротких каникул они уединялись тут, у камина. Вели долгие разговоры о книгах, которые успел прочесть Теодор, о знаниях, полученных в Хогвартсе.
В компании сверстников младший Нотт скучал. Сплетни и козни интереснее книг. Лишь Малфой время от времени составлял ему компанию по добровольному посещению библиотеки. Только поэтому Теодор впустил Грейнджер.
Звук шагов скрыл ковёр. Нотт прислушался к шороху страниц и нахмурился. Гермиона похожа на него не только начитанностью, но и упрямством. Она склонилась над книгой. Между бровей залегла тревожная морщинка, губы были поджаты, глаза бегали по странице. Отец Тео сидел в этом же кресле. Так же хмурился. Так же вглядывался в написанное. А после… после следовали обсуждения. Пылкие, доверительные. Нотт сжал пальцы в кулак и зажмурился. Одиночество накатывало шумными волнами — одна за другой.
Будь его дом не пуст… Если бы он возвращался в дом, где его ждали. В дом, где слышался смех и шелест страниц. В дом, где велись беседы по вечерам в библиотеке у камина. «Кажется, именно это называют желанием жениться», — мысль пронзила сознание Тео. Он встряхнул головой, отгоняя ещё более тошнотворные мысли.
На ком ему придётся жениться? Он не верил в превосходство чистокровных семей, но именно в подобных семьях прививались хорошие манеры и лучшее воспитание. Какая жалость: чистая кровь не являлась гарантией какого-то количества мозгов.
Утром Грейнджер появилась в кабинете растрёпанная и невыспавшаяся. Толстый блокнот она держала подмышкой. Гермиона горела энтузиазмом: глаза светились, на щеках проступил румянец. Тео был готов признать: он мог бы подружиться в школьные годы с главной заучкой Хогвартса. Легко. Сколько бы продержались Поттер и Уизли, не будь её рядом?
Тео открыл ей библиотеку. Он мысленно повторял, что делал это лишь из-за лояльности к Малфою. Только поэтому. И не потому, что ему было интересно узнать её авторитетное мнение по поводу его книжной коллекции. И не потому, что с Грейнджер можно было обсудить новый законопроект.
«Утомительно быть единственным умным человеком в комнате», — часто думал Нотт. Грейнджер хмурилась и закусывала перо, что-то быстро писала на пергаменте, сверяла записи… Одна из самых талантливых и умных волшебниц столетия рядом с ним. Эта мысль будоражила. Активно работающий мозг, не уступавший ему самому.
— Как проходит исследование? — начал разговор он. Рано или поздно её придётся отправить домой. Это правильно.
— Пока ничего конкретного, — Гермиона прикрыла рот ладонью и зевнула. Подняла голову от книги.
— Может, нужна помощь?
Гермиона издала резкий смешок. Теодор подавил желание скривиться, как от зубной боли.
— Увы. Все помощники, которые могли бы мне помочь, связаны нашим договором о невмешательстве.
— Думаю, если спросить, Блейз сможет выкроить несколько дней.
— Сомневаюсь. Большинство книг написаны древними рунами. Не припомню Блейза на одноимённых занятиях в Хогвартсе.
— Можно подумать Поттер и Уизли бегло читают руны.
Гермиона оторвала взгляд от книги и устало улыбнулась:
— Ты прав. Они бы лишь создавали шумовые помехи.
Теодор вынул из кармана связку старых ключей. Ему нравилось зачаровывать их для использования в портключах. Символичность. Ключ — проводник в сокровенное убежище.
— Это семь двойных портключей. Каждый настроен на одиннадцать утра и перенесёт тебя в библиотеку. Обратно сможешь выбраться в любое время. Используй тот же портключ и заклинание Портус. Он переместит, куда ты захочешь. Использованные сохрани, зачарую их снова. Я взял на себя смелость и проигнорировал выходные. В любом случае отделяй ключ утром от связки, даже если ты не собираешься сюда. Иначе они улетят ко мне.
Гермиона потянулась, разминая плечи.
— Хорошо. Не думала, что мне придётся задержаться тут так долго, чтобы их получить.
— Странно. Не заметил, чтобы ты скучала, когда я пришёл.
— Я и не скучала. Но дома меня ждёт жених. Вернулся из длительной командировки. Полагаю, он определённо скучает.
— Ах, да. Уизли, кажется? Не буду тебя поздравлять и задерживать. Пойдём, разблокирую камин в гостиной.
Перед тем, как выпустить из ладони летучий порох, Гермиона обернулась:
— Пляски вокруг портключей стоят того? Не было ли проще разблокировать камин для моего дома?
— Мой камин подключён к каминной сети в одностороннем порядке. Я могу выйти через него, но не зайти.
— Ты действительно… зациклен на этом.
— Я зациклен на безопасности, Грейнджер. Будь ты на моём месте, поступила бы так же.
Гермиона шагнула в камин. Не попрощавшись.