***
Субботнее утро встретило её ослепительным солнцем. Почему портключ не назначен на более раннее время? Вчерашний разговор ошеломил её. Подумать только! Больше пяти лет Рон мечтал о том, чтобы она оставила ему ребёнка… в память о себе. «Скорее всего, это влияние войны, — думала она, принимая утренний душ. — Мы потеряли слишком многих. Каждый проживал свои травмы как мог. Кто бы мог подумать, что в свои восемнадцать Рон захочет детей только из страха потерять меня навсегда?» Эта мысль не давала ей покоя. Хотел ли он по-настоящему детей или просто боялся будущего и внезапной угрозы? На протяжении семи лет обучения в Хогвартсе они боролись с недетскими проблемами, решали не свойственные детям задачи. Кто после этого мог бы обвинить их в том, что они немного не в себе? Рон отправился в Нору, как только проснулся. Жаль, что Гермиона не могла заночевать в библиотеке Нотта или попросить у него выделить ей одну из гостевых комнат. Вряд ли её жених оценит настолько сильное рвение к работе. Чудо, что вчерашний разговор ушёл в мирное русло. Гермиона собрала свои записи. Ей казалось, что она упускала важную деталь. Невероятно простая мысль ускользала от её сознания. Чем дольше она продолжала поиски, тем очевиднее казалась собственная глупость. Но эта мысль или идея каждый раз находила лазейку, чтобы исчезнуть в лабиринтах её сознания. Осторожно высвободив нужный портключ из связки, Гермиона отсчитала последние минуты и перенеслась в обширную библиотеку. Тихая замысловатая ругань была слышна сразу по прибытии. Гермиона знала, кому принадлежали голоса. Встретить их здесь в субботнее утро она ожидала меньше всего. Вероятно, она представляла собой потешное зрелище. Завидев её изумлённое лицо, Забини рассмеялся: — Ты по нам ничуточки не соскучилась, Грейнджер? — Хм… — только и смогла ответить она, пробираясь меж стопок книг, которые были расставлены прямо на полу. У камина сидел Теодор Нотт. Он быстро просматривал том за томом и тихо ругался себе под нос. — Осторожнее, Грейнджер, тут всё помечено и распределено по разделам. Можешь взять ту стопку за диваном и двигаться по часовой стрелке, — пробормотал Нотт, не отрываясь от просмотра книги. — Там старые тома, требующие знания рун и древних языков. Блейз в них бесполезен. — Я всё больше чувствую себя шутом на этом празднике грандиозных умов! — возмущённо продекламировал Забини, широко улыбаясь. — Что вы здесь делаете? — наконец смогла сформулировать свой вопрос Гермиона. Она рассматривала корешки тех книг, куда указал Теодор. — Кажется, это очевидно — помогаем, — ответил Тео и отложил очередную книгу в сторону. — В одиночку тебе потребуется слишком много времени, и ты не знаешь… структуру библиотеки. Объяснить на пальцах слишком трудно, проще сделать самому. Забини просмотрит книги на современном английском, а мы с тобой займёмся рунами и более древними текстами. Так как мёртвые и редкие языки — не мой конёк, самая трудная работа всё равно остаётся за тобой. — Спасибо, — это всё, что она могла сказать. К её удивлению, эти простые слова вызвали больше эмоций, чем она рассчитывала. Нотт наконец-то поднял глаза от книги, скривился и ответил: — Не льсти себе, мы делаем это не ради тебя. — Конечно, — она пожала плечами. Теодор был похож на ощетинившегося ежа. Иголки его столь длинны и остры, что Гермиона даже не пыталась подойти ближе. Возможно, его раздражало всё вокруг. Была ли необходимость подбирать к нему ключ? Она так не думала. — Но вы всё равно не обязаны… — Мы обязаны Драко гораздо большим, чем ты думаешь, — резко прервал её Нотт и вновь вернулся к чтению. — Постарайся не отвлекаться на другие, более интересные книги. И нет, я не разрешу потом тебе их просмотреть или прочесть. — Ты слишком строг, дружище, — добродушно подначил его Блейз. Нотт послал ему взгляд, сравнимый по холодности разве что со Снейпом. Забини лишь добродушно отмахнулся. — Я, конечно, знаю, что книги для тебя гораздо важнее девушек, но задумайся — перед тобой стоит одна из очень немногих представительниц этого пола, с которой ты сможешь разделить эту любовь! — Насколько я помню, она обручена, — жёстко прервал его Тео, но Блейз лишь рассмеялся. — Да. И проводит каждую ночь со слизеринским принцем. Что может отрицательно повлиять на её правильный характер и привязанности в целом. Не находишь? Гермиона скрылась за увесистым томом, отчаянно стараясь не краснеть. И не слушать, что говорит Забини. Шутки шутками, но… — Что ж… — с неприязнью протянул Нотт. — Тогда я сочувствую Уизли. И, более того, противно думать о том, насколько непостоянными могут быть даже такие умные девушки, как Грейнджер. — Что за чушь! — она хлопнула книгой, и бумажная пыль взвилась к потолку. И покраснела она от гнева, а не смущения. Это точно. — Ого, Тео, ты посмотри, какая она хорошенькая, когда разгорячится! — с восторгом заметил Блейз, но его прервал Теодор: — Хватит паясничать. У нас очень много работы. Сядь и займи свой скудный мозг более полезным делом. Гермиона перевела дыхание и опустила взгляд на книгу. Сложно не увлечься её повествованием, сложно концентрироваться только на поставленной задаче. В библиотеке повисла тишина. Грейнджер успела просмотреть пару томов, прежде чем Блейз вновь заговорил: — Можете говорить что угодно, но я правда считаю, что вы были бы прекрасной парой. Нотт, как и она, решил пропустить замечание Забини мимо ушей. Хвала Мерлину! Теодор нахмурился. Складка между бровей слишком глубока для его возраста. Глаза бегали между строк, сосредоточенно отметая ненужную информацию. — Хотя нет, — продолжил Блейз. — Ты слишком чёрствый для неё. Грейнджер всё-таки горячая штучка. Ей бы подошёл кто-нибудь более страстный, но такой же повёрнутый на работе и книгах. Вроде нашего Драко… — Забини! — рявкнули Гермиона и Нотт одновременно. Её щёки заливал румянец, и она не обращала на это никакого внимания. Блейз знал, что Драко наблюдал за ними. Она молилась всем Богам, чтобы он не ощутил её смущения и досады. Сам не ведая того, Забини бил по наиболее чувствительной для неё теме и топтался по ней как слон в посудной лавке. — Если ты произнесёшь ещё хоть одно слово во время работы, Блейз, клянусь Мерлином, я нашлю на тебя такое Силенцио, которое ты не сможешь снять до конца дня, — сквозь зубы процедил Теодор. — Ладно-ладно, я же пошутил. Не нужно быть такими серьёзными! — Мы здесь собрались не ради шуток. Будь добр уважать моё время, раз ты подговорил меня на это. Блейз бросил быстрый взгляд на Гермиону. Она проигнорировала его. Какая разница, кому пришло в голову предложить помощь? Она была ей рада. Сейчас не время рассыпаться в благодарностях, да и шуткам места не было тоже. Ей требовалось всё внимание, чтобы правильно прочесть мёртвые языки старинных и тёмных книг. Кто знает, какие сюрпризы они для неё приготовили?XV
20 марта 2018 г. в 18:00
В пятницу после ужина Рон поймал её за руку и спросил:
— Какие планы на выходные?
Гермиона задумалась над тем, как именно сообщить, что её так же не будет дома, как и в будни. Рон нахмурился:
— Надеюсь, ты не забыла про субботний обед в Норе?
— Ох, Рон…
Он не сказал ни слова. Вернулся в гостиную, сел на диван, закрыл глаза ладонями.
— Никак не привыкну, что работа у тебя на первом месте.
Грейнджер вздохнула, села рядом, взяла его руку в свою.
— Работа бывает разная, Рон. И я не впервые пропускаю субботний обед по этой причине.
— Да, но… раньше я не задумывался, на кого ты можешь работать.
— Они такие же люди. У нас деловое общение, не более. Какая разница, для кого я перевожу тот или иной манускрипт?
— Не знаю… Надеюсь, когда появится ребёнок, ты воспримешь его как очередную задачку или мудрёную книгу. Будешь проводить с ним всё своё время.
Тема детей невольно напомнила Гермионе о разговоре с Малфоем и судьбе Молли Пруэтт.
— Рон, — осторожно начала она, — я… не уверена, что готова завести детей в ближайшем будущем.
Он встрепенулся и сел прямо, явно удивлённый поднятой темой.
— Но… почему?
— А зачем, Рон? Меня устраивает то, что мы есть друг у друга. Пока мы молоды и полны сил, нужно любить друг друга и уделять время друг другу, а ребёнок… Это огромная ответственность, Рон. Это… Мы потеряем друг друга. Мы потеряем себя. Я не уверена в том, что готова к этому.
На этот раз он долго молчал. Гермиона наблюдала за сменой эмоций на его лице, и ей не нравился ход его мыслей, но изменить их она не могла.
— Ты не видишь себя с детьми, да?
— Вижу, но не сейчас.
Вновь молчание. Рон закрыл лицо ладонями. Прокручивая возможные варианты развития разговора, она не могла предположить его исход. Рон иногда импульсивен, но, будучи шестым ребёнком, привык терпеть. Несмотря на отсутствие эмпатии, он старался быть понимающим.
— Впервые я понял, что хочу от тебя детей, когда ты очнулась тогда от обморока в День победы. Это было как… озарение. Озарение и… облегчение одновременно. Мне казалось, что рано или поздно потеряю тебя, и… ребёнок мог бы помочь справиться с утратой.
Очень длинная речь для Рона. Он смотрел на неё серьёзно, с трепетом. Пальцы нежно гладили тыльную сторону её руки. Гермиона скользнула в успокаивающие объятия. Подобная откровенность — редкость в их отношениях.
— Я… польщена, правда, польщена, но… Рон…
— Я понял.
Она глубоко вздохнула и продолжила:
— Но зачем ты сказал своей маме?..
— А ты думаешь, она не достаёт этим вопросом тебя только потому, что в ней полно такта?
Гермиона поёрзала в его объятиях.
— Эм-м… Нет?
— Конечно нет. Она допрашивает меня каждый раз, когда я прихожу домой. Моё заступничество спасает тебя от этой напасти.
— Ох. Вот уж я точно не хотела бы рожать ребёнка только потому, что твоя мама ждёт от нас этого.
— Знаю-знаю… Но это всё равно… печально.
— Не более печально, чем то, что ты захотел детей, только представив мою смерть.
— Эй! Это не так!
— Рон… Это нормально. Но представь ребёнка, который может остаться без матери? Или отца? Как Тедди. Конечно, здорово, что Андромеде остался он в память о Нимфадоре и её муже. Но каково ему без них?
— Мне никогда тебя не переспорить, да?
Она почувствовала, что он улыбнулся.
— Думается мне, что ты знал об этом, когда предлагал быть твоей женой? — пошутила Гермиона в ответ.
— Ох, как я мог забыть?
Мягкий удар в рёбра. Заразительный смех. Крепкие объятия.