***
«Ни одного слова о том, как снять проклятье, — подумал Драко. Краем глаза он наблюдал за Гермионой. Она дошла до конца текста. — А я думал, что скоро конец. Видимо, придётся посетить Малфой-мэнор для решения этой задачки». Мимолётное прикосновение плеча к плечу вызвало волну тепла. Вспоминая внезапное возбуждение, Драко усмехнулся. Значит, её чувства передаются ему, когда она здесь. Даже сильнее, но лишь при физическом контакте. Его чуть не смыло волной вожделения, когда Гермиона замерла и повернула лицо к нему. Ощущение её тела на своих ногах не облегчало положение. Если бы она помедлила ещё мгновение, он бы её поцеловал. «Безумец, — ругал он себя, прячась от её взгляда. — Ты действительно хотел проверить, как быстро она тебя оттолкнёт? Какие ругательства будет использовать после? Как скривится её прелестное личико?» Все вопросы меркли перед фактом желания, которое возникло у Гермионы. Он знал, он чувствовал. Никакие логические комбинации не могли этого объяснить. Ни «у неё давно не было секса», ни «они поругались с Уизли», ни «она решила проверить теорию Блейза об их совместимости». Каждая последующая мысль была всё более и более нелепой и неприменимой по отношению к Гермионе. Она поступила единственно верно в сложившейся меж ними ситуации: сделала вид, что ничего не произошло. Как ни в чём не бывало уселась рядом читать записи. Разумно и безопасно. Для их хрупкого мира и согласия. Ощутив один раз единение с ней, пусть даже в виде сносящего крышу возбуждения, Драко до зубного скрежета хотелось повторить. И наконец узнать, какие её губы на вкус. Малфой знал, что не решится. Зачем? Признаков заинтересованности она ни разу не подавала. Кроме сегодняшней иррациональной, необъяснимой волны вожделения, — ничего. Начни он действовать, основываясь лишь на эфемерной вспышке желания, и провал ему обеспечен. Их сотрудничеству и хрупкому доверию пришёл бы мгновенный конец. Болваном Драко не был. «Ты не знаешь, как долго тебе жить внутри неё и имеет ли проклятье обратное действие», — мрачно закончил он свои думы. — Нам придётся искать пути в Малфой-мэнор, — подвела итог Гермиона, опуская пергамент на колени. — Да. Тебе понадобится Нотт. Он сможет придумать сказку для моей матушки. Она знает, что мы друзья. — Не Блейз? — Грейнджер подняла на него взгляд и лукаво улыбнулась. — Этот напыщенный, экстравагантный малый? Ни за что. Матушка так и не смогла поддерживать дружбу с миссис Забини. По той же причине. — Так вот в кого Блейз такой балагур? — её тихий смех наполнил комнату светом, а его сердце — щемящей нежностью, от которой он хотел отказаться. Больно, страшно, уязвимо. Перед кем? — Думаю, он пытается произвести на тебя впечатление, — тон голоса оказался холоднее, чем рассчитывал Драко. Грейнджер рассмеялась ещё громче. — Мне кажется, он не такой дурак. Думаю, Блейз понимает, что его шансы равны нулю. «Действительно, не дурак, — мрачно думал Малфой. Он закусил губу. — Поэтому он пытается подтолкнуть тебя в сторону Нотта. Ты не заметила того, что заметил Блейз. И я. Тео действительно тобой заинтересован, насколько его вообще может заинтересовать представительница женского пола». Он не мог чётко выразить мысль, которая бы сформулировала возмущение по данному поводу. Вслух он сказал совершенно иное: — Ты говоришь так, будто у кого-нибудь, кроме Уизли, есть какой-то шанс. Веселье на лице Гермионы выключили коротким «Нокс». Щёки её вспыхнули. Она низко склонилась к пергаменту, волосы скрыли её лицо. Грейнджер была… смущена? Брови Драко поползли вверх, но резко вернулись на место. Он встал с кровати и вернулся в кресло. Мысли метались в голове со скоростью снитча. Она не сразу покинула его колени, когда проснулась. Как долго она лежала без сна и притворялась спящей? Она наслаждалась лаской? Положением? Безумная волна желания была продолжением и следствием тех невинных прикосновений к её волосам? Размышления поднимали в Драко ураган непрошенных эмоций и чувств. Он отчаянно пытался их заглушить доводами рассудка. Он не хотел надеяться. Он не хотел жаждать её. Он не хотел её желать. Но все знаки говорили об одном: У него был шанс.XVIII
30 марта 2018 г. в 16:00
Гермиона плыла в темноте. Не было картинок, света, звуков, чувств. Она дрейфовала во тьме. Она подружилась с темнотой в детстве. Силой стихийной магии Грейнджер призывала к себе «светлячков». Маленькие мерцающие горошины летали по комнате. Каждый вечер Гермиона звала на одного меньше. Она перестала бояться темноты, когда погас последний из светлячков, её окружила приятная, домашняя темнота ночи, желающая ей только добра.
Тепло и покой вибрировали в её разуме. «Как хорошо… Нет переживаний, страха, сомнений. Остаться бы здесь. В шёлковой обволакивающей темноте. Никто не найдёт, не достанет…» Умиротворение.
Всё прекрасное, как и ненавистное, временно. Гермиона ощутила лёгкое прикосновение к волосам. Ласковое, как южный ветер. Затем ещё одно и ещё, и поняла, что начала просыпаться.
Грейнджер не открыла глаза и старалась не изменять ритм дыхания. Что с ней произошло? Последнее воспоминание — расплывающиеся перед глазами строчки древнего проклятья, которое переводила, не глядя на время и не жалея сил. Она уснула от истощения? Или упала в обморок и уснула? Пальцы Рона никогда не были так осторожны с её волосами. Она узнала прикосновения Драко Малфоя.
Анализируя положение тела, она поняла, что голова её покоилась на его коленях. Что ещё могло быть одновременно твёрдым и мягким? И тёплым. Гермиона ощутила жар, пробежавшийся вдоль позвоночника. Каждое бережное движение пальцев в её волосах порождало миллион мурашек. Они заворачивали её существо в мягкий кокон из блаженства и неги. Она жаждала продлить эти мгновения. Возможно, ещё раз заснуть. Вот так: у него на коленях. В тепле и безопасности. Чтобы он так же ласково дотрагивался до её волос — обязательно. Будто до величайшей для него драгоценности.
Она хотела бы проснуться иначе. Если быть предельно честной, её сознание захватила идея проснуться от его поцелуя. Податливое воображение тут же нарисовало картину, как выглядела она сейчас со стороны. Его пальцы ласково гладили волосы, другая рука держала книгу. Серые глаза исследовали строчку за строчкой. Он приподнял бровь, прочитав что-то интересное. Книга занимала всё меньше. Всё чаще он опускал взгляд на Гермиону, которая спала на его коленях. Он осторожно отложил книгу, медленно склонился над ней и…
Гермиона почувствовала комок в горле, мешающий ей дышать, и громко сглотнула.
Рука в её волосах замерла, но спустя мгновение пришла в движение. Гермиона успела заметить разницу: пальцы напряглись, касались её почти невесомо.
— Тебе сопутствовала удача, Грейнджер, — тихо сказал Драко.
Гермиона прокрутила в голове прошедший день и не ответила. Не открыла глаза, не пошевелилась. Лишь громко фыркнула.
— Правда-правда. Исключая случай в семейном гнезде Уизли, гордо именуемым домом, тебе невероятно повезло. Я бы даже сказал — нам невероятно повезло обоим.
Она не ответила. Впитывала остатки волшебства, витавшего недавно между ними.
— Ты случайно перевела именно ту главу, которая описывает наше проклятье.
Ледяной душ? Да, ощущения схожи. Гермиона распахнула глаза и села, развернувшись к Малфою. Он, как она и представляла, читал, но не книгу, а длинный пергамент. Тот самый, который Гермиона переводила накануне.
— Почему ты меня не разбудил? — она потянулась через него за свитком, но Драко поднял руку выше.
— Потому что помню, какое наслаждение находиться действительно во сне. — Гермиона придвинулась ближе и вновь потянулась за пергаментом, твёрдо намереваясь его схватить. Она положила руку на его плечо. Малфой поднял свиток выше. — Грейнджер, что ты…
Она замерла и поняла, в каком положении находилась: почти лежала поперёк Малфоя. Их лица были разделены парой-тройкой жалких дюймов.
Волна возбуждения чуть не стоила ей остатков здравомыслия. Грейнджер заметила расширяющиеся зрачки Драко, практически скрывающие серую радужку. Его прерывистое дыхание. Он опустил взгляд на её губы, медленно облизнул свои. Его интерес отрезвил в мгновение ока. Гермиона отскочила от него на пару шагов. Малфой вздрогнул, глубоко вздохнул, провёл руками по лицу. Её возбуждение пропало, когда она очутилась вне досягаемости. С Драко произошло то же самое.
Это побочное действие проклятья? Её воображение? Один из способов узнать — прочесть, что же именно она перевела.
Гермиона обнаружила, что сидит на большой постели. Покрывало шоколадного цвета на ощупь как бархат, но скользило как шёлк. Гермиона передвигалась на четвереньках, держа курс на выпавший из рук Малфоя пергамент. Драко внимательно следил за каждым её движением из-под своих ладоней. Она об этом не подозревала. Как не подозревала и о фантазиях, рождающихся у него в голове.
Добравшись до пергамента, Гермиона села к изголовью кровати плечом к плечу с Драко и принялась за чтение.
Прекрасная история о братьях-близнецах. Один походил на ангела, второй — на дьявола во плоти. Второй близнец рос завистливым, угрюмым, замкнутым ребёнком, в то время как первый открытым, светлым и лучезарным. Второму близнецу была понятна лишь одна любовь — любовь к своему брату. Собственническая, жадная она разъедала его изнутри, но первый близнец этого не замечал. С открытым сердцем он уделял всё свободное время младшему брату, и тот, казалось, таял от его света. Но стоило первому близнецу увлечься чем-то другим, как в душе второго поднималась вязкая, тягучая тьма.
Прошли годы, мальчики выросли в статных, видных юношей. Первый близнец имел широкий круг общения, второй — отсутствие связей с внешним миром. Всё больше и больше времени уделял он мрачным экспериментам в подземельях поместья, всё глубже и глубже уходил в таинства тёмной магии.
Пришла пора им жениться, продолжить свой род. Первый выбрал в жёны прекрасную волшебницу, которую любил долгие годы. Второй с презрением отвергал любые предложения. Он надеялся, что его брат откажется от женитьбы ради их дружбы, но был разочарован — тот быстро сыграл свадьбу и уехал из отчего дома.
Шло время. Второй близнец простил своего брата. Обвинил во всём его супругу. Он поклялся, что отомстит за свободу близнеца. Супруга первого брата носила в утробе первенца. Будучи суеверной, не принимала гостей и даже родственников. Тяжёлая судьба выпала на её долю: погибла в родах она вместе с ребёнком. В глубокой печали вернулся первый близнец в родные стены.
Брат его возжелал всегда видеть подле себя первого близнеца. Задумал сотворить проклятье, что навсегда отвадит возможных жён.
Пять лет потребовалось ему для воплощения гениального и безобразного плана. Столько же потребовалось первому близнецу, чтобы забыть первую жену и захотеть жениться вновь.
Проклятье, по задумке создателя, связывало жертву с человеком, вызывавшим в том наиболее отрицательные эмоции. Активировалось в момент помолвки жертвы. Тело человека, с которым связало проклятье жертву, засыпало в анабиозе, в то время как его сознание подключалось к сознанию жертвы. Связываемый с жертвой человек видел и слышал всё, что происходило с жертвой днём, а ночью встречался с ней в подобии сна. Его тело жило за счёт магических сил жертвы, которые со временем могли и вовсе истончиться или исчезнуть. В момент брачной церемонии тело связываемого умирало в страшных муках, которые ощущало его сознание, будучи в сознании жертвы. Жертва так же испытывала боль, но меньшую. Дальнейшая жизнь жертвы отравлена присутствием в её сознании сумасшедшего, озлобленного сознания недруга, которое, потеряв собственное тело, теперь могло бороться за действия тела жертвы, мысли и поступки. Из-за невозможности нормального сна и отдыха жертва постепенно сходила с ума.
Созданное проклятье развязало второму близнецу руки. Со временем он изничтожил всех девушек, которые пытались забрать внимание брата. Похоронив шестую жену, совершившую самоубийство так же, как и четыре её предшественницы, первый близнец принял обет безбрачия. До самой смерти жили два брата в огромном пустом доме, забытые всеми.
Если бы у них не было двух старших братьев и одной младшей сестры, прервался бы славный чистокровный род Трэверсов.
— Аладибрим Селебри, — прошептала Гермиона формулу проклятья.