На примерке третьего из семи (семи, а не пяти!) платьев Гермиона наконец-то выпала из задумчивости. Скажем прямо, она совершенно не ожидала обнаружить в Джинни, которую всегда считала младшей сестрой, подобный кладезь житейской мудрости.
— Откуда ты всё это знаешь? — из всех мельтешивших в её голове вопросов Гермиона выбрала именно этот.
Джин демонстративно покрутилась перед зеркалом и недовольно хмыкнула, отвергая платье персикового цвета.
— Помнишь время после победы? Хотя вряд ли. Вы с моим братцем трахались как кролики, знаменуя победу жизни и всех подряд, — миссис Поттер лукаво подмигнула. — А мне пришлось тогда… несладко. В семье был траур, а Гарри был очень… нестабилен. Ты же знаешь его склонность к самобичеванию и чрезмерной ответственности. Я думала, что после войны мы снова будем вместе и всё будет прекрасно, но на деле… — она вздохнула, погружаясь в свои воспоминания. — На деле я ему была не нужна. Маленькая девочка, которая в него влюблена половину своей жизни! Куда она денется? Тогда-то я и начала уходить к Андромеде, чтобы помочь с Тедди, а заодно разобраться в себе. Она меня и надоумила не зацикливаться на «великом Гарри Поттере» и не забывать того, что именно понравилось ему во мне. Я задумалась и вспомнила, что Гарри решился на отношения со мной, когда я перестала цепляться за него, завела парня и вновь увлеклась тем, что люблю, — квиддичем!
Джинни скрылась в примерочной, чтобы сменить платье, и оттуда спросила:
— Так что произошло у вас с Ронни?
— Если честно, я не успела разобраться в произошедшем. Но, кажется, их вчерашняя гулянка не обошлась одной выпивкой.
— В каком смысле?
Гермиона скрипнула зубами, но ответила:
— В таком, что, кажется, его кто-то ублажал орально и, возможно, даже не в единственном числе.
Остолбеневшая миссис Поттер вывалилась из примерочной в одной туфле.
— Значит, он действительно много выпил. Про его несгибаемую верность тебе ходят легенды.
— О чём ты?
— Тот бар, в который они ходят, — она не торопясь вернулась за второй туфлёй, — туда ходят все профессиональные игроки в квиддич. Нас всех там пасёт немаленькая толпа фанатов, и, думаю, ты понимаешь, что малолетних куриц там хоть отбавляй. Обычно они начинают подкатывать, когда на часах уже после десяти, и Рон всегда в это время собирался домой. Поверь, не все женатые игроки так поступали. Вчера его что-то задержало?
— Идиотский спор с Флинтом, кто больше выпьет! Он на ногах еле держался!
— Значит, ему просто не оставили выбора.
— Что?
— Гермиона, — Джинни наконец-то появилась в новом платье, подошла к Гермионе и сжала её плечо, — ты не понимаешь, что значит квиддич для людей. Ты не знаешь, на что готовы фанатки, чтобы урвать внимание любимой звезды. Не поверишь, ко мне подходил однажды какой-то сопляк и предлагал себя в качестве раба!
Она смогла лишь натянуто рассмеяться, хотя на самом-то деле хотелось плакать.
— Рон поступил совершенно безответственно, напившись до такого состояния, что не смог сопротивляться ведьме, делающей ему минет под столом. Счастье, что об этом не узнал кто-то из какой-нибудь газетёнки! Ты только представь, какой бы случился скандал!
— Ага, скандал… — только и смогла ответить Гермиона и, к собственному стыду, разрыдалась.
Джинни утешала её, как умела, но могла ли она понять всё смятение и неразбериху, что творились в душе Гермионы?
Ей хотелось, чтобы в жизни всё было гораздо проще. Когда-то давно она мечтала о безоблачном будущем с любимым человеком, который уважал её и знал о ней всё. Они жили бы душа в душу, каждый занимался бы любимым делом, а по вечерам обсуждали бы друг с другом новости и достижения. Потом, когда-нибудь потом, они завели бы пару детишек и жили бы долго и счастливо.
Ничего из того, что происходило сейчас, не должно было произойти. Почему она должна быть проклята? Почему она ощущала к неправильному человеку неправильные чувства? И почему работа в квиддиче обязательно должна сопровождаться безумными фанатками? Она совершенно запуталась и выбилась из сил.
Мерлин! Он ведь был почти мертвецки пьян! Как какой-то посторонней девушке вообще удалось его возбудить и заставить кончить в таком состоянии? Вчера Рон этого не осознавал, а Гермиона уже не была столь высокого мнения о собственных навыках.
Нестерпимо хотелось отдохнуть. Спрятаться на краю земли и прожить там хотя бы несколько лет. Одной. Без наблюдателя в голове, непонятных ожиданий от общественности и будущей свекрови. Без завистников и сплетников, которые готовы уничтожить её маленький, гармоничный мир, стоит только ей дать слабину.
Но рыдания стихли, Гермиона шмыгнула носом и заметила:
— Прости, я промочила твоё платье.
— Ерунда, — Джинни высушила тонкую небесно-голубую ткань взмахом палочки. — Всё равно мне оно не идёт. Может, мне тоже поискать что-нибудь зелёное? Как у тебя?
Она уже вновь умчалась в примерочную, когда Гермиона вспомнила вопрос, который запланировала ей задать ещё вчера.
— Я слышала, что твоя мама была лучшей в своём выпуске?
— Да, я тоже что-то такое слышала. А что?
Гермиона замялась, но всё-таки решилась:
— Почему же тогда…
— Она родила всех нас, да?
Она нахмурилась, но ответила:
— Нет, я не про вас и вообще не про детей. Почему она не продолжила учёбу? Или… исследования? Если её никогда это не интересовало, она бы не закончила Хогвартс с отличием.
— Да, но почти сразу после выпуска они поженились и появился на свет Билл. Знаешь ли, многие приобретают вкус к материнству только после того, как его почувствуют. Так было и с ней. После того, как она почувствовала, каково это, ей не хотелось больше ничем заниматься.
— Это она тебе такое рассказывала?
— Ну конечно! Не сама же я выдумала, — Джинни вышла из примерочной, поправляя платье цвета свежей зелени. — И да, я знаю твой следующий вопрос. Она понимает тебя, уверяю, но при этом она знает, что ты сможешь переключиться на детей, и хочет тебя этим осчастливить как можно скорее. Насильно.
Гермиона громко фыркнула и подошла ближе к зеркалу, у которого крутилась Джинни.
— Думаю, я остановлю свой выбор именно на нём.
— Да, этот цвет удачно оттеняет твои глаза. Не понимаю, зачем я тебе понадобилась? Ты прекрасно справилась и без меня.
— Считай, что вчера у меня открылся дар предвиденья и я спасала своего братца от верной гибели от рук разъярённой фурии под именем Гермиона Грейнджер.
***
Распрощавшись с Джинни, Гермиона устремилась в кафе. Она не была готова вернуться домой. Не сейчас. Слова подруги привели её в замешательство. Могло ли такое случиться, что жадные до звёздного внимания квиддичные фанатки воспользовались состоянием Рона? Оправдывало ли это его в её глазах? Сейчас она не могла ответить определённо. Мысли с громким чавканьем перемешивались в её голове, превращаясь в густую кашу.
Оставив бесплотные попытки осмыслить создавшуюся ситуацию, Гермиона расплатилась в кафе и вызвала Питти. Вчера Малфой дал ей дельные советы, пришло время их применить. Работа всегда помогала ей расставить мысли по своим местам.
***
Когда за окнами стемнело, маленькая сморщенная ладошка привела её к крыльцу собственного дома. Она была благодарна за то, что домовой эльф сегодня не был особенно многословен. За то, что он не пытался развлечь её рассказами о том, какой «молодой хозяин» прекрасный человек. За то, что не пытался вести пророческие и странные разговоры о связях и симпатиях. Питти молча откланялся и растворился в воздухе.
Одно из предложений Малфоя оказалось провальным, а второе дало свои плоды. Теперь она точно могла отследить, какие из книг действительно принадлежали Беллатрисе Лестрейндж, а какие всегда хранились в библиотеке Малфоев. Эти несложные чары были практически неизвестны на Гриффиндоре, но активно использовались Слизерином. Небольшой взмах палочкой, и короткое слово помогало сделать магическую отметку, невидимую окружающим, на чём угодно. Знал о ней лишь обладатель. Малфой предположил, что его дражайшая тётушка могла использовать такое заклинание на своих книгах, как делала его мать.
Дом её встретил аппетитными ароматами, чего не бывало уже несколько лет. Рон искренне считал, что стоять у плиты — призвание женщин, а не мужчин. Доказать ему, что отсутствие члена не даровало человеку автоматическую любовь и талант к готовке, было невозможно.
Над столом среди яств возвышался внушительных размеров букет из волшебных роз. Заслышав её шаги, Рон резко поднялся и сделал нерешительный шаг в её сторону.
— Гермиона, — выдохнул он, и сердце её сжалось от жалости к нему и злости к себе.
— Привет, — ей не хотелось ругаться, видел Мерлин, не хотелось. Оставалось лишь молча привести себя в порядок и приняться за ужин. Говорят же, что на сытый желудок разговоры ведутся лучше?
— Ты позволишь мне… объясниться?
Гермиона поперхнулась глотком вина и ответила, едва откашлявшись:
— Не уверена, что захочу услышать это ещё раз. Джинни рассказала, как это бывает там, в баре.
Кровь мгновенно отлила от его лица.
— Джинни в курсе?
— Да.
Рон замолчал, явно подбирая слова.
— Я думал, это дурной сон. Что такого просто не может со мной происходить. Я… Мне хотелось её прогнать, но я понимал, что моё тело не слушается меня, и… решил, что мне это снится. Что это разновидность кошмара, где тебя прилюдно трахают, а ты не можешь возразить.
Она запретила себе его жалеть. Она запретила себе ему сочувствовать. Мерлин свидетель, она готова была его простить, но не хотела его прощать. Не так быстро.
— Думаю, ты сам виноват в этом, Рон.
— Я и не…
— Дай договорить. Ты ведь знаешь, что тебя полностью отключает, когда переберёшь с выпивкой. Что за чёрт тебя дёрнул принять идиотский спор Флинта? Флинта! Его вообще никто и никогда не видел пьяным!
— Если честно, я уже не помню, — Рон растёр лицо ладонями и вновь поднял на неё щемяще провинившийся взгляд. — Я признаю свою вину. И своё бездействие. Но, Гермиона, думаю, окажись на моём месте ты, у тебя бы так же не было выбора!
— А вот тут ты не прав, Рон, — Гермиона встала из-за стола и взмахом палочки отправила грязную посуду на кухню. — Женщины несколько иначе устроены. Для них секс — это доверие в первую очередь. Думаешь, я смогла бы расслабиться в битком переполненном баре? Возбуждение рождается сперва в голове, а не от физических воздействий. Так что окажись я в твоей ситуации, я не смогла бы возбудиться, не то что кончить.
Она скрылась в спальне, но спустя мгновение вернулась, левитируя вчерашнюю постель Рона.
— Умом я понимаю, что ты лишь «жертва обстоятельств», но также понимаю, что обстоятельства организовал ты сам. — Рон больше не поднимал головы, и это облегчало её задачу. — Я пока не готова… лечь с тобой в одну постель. От одной мысли, что кто-то ещё знает тебя на вкус, у меня всё внутри… переворачивается. Поэтому…
— Да, я понял. Сплю на диване.
— Как сказала Джинни, хорошо, что в тот вечер не было журналистов, которые могли бы запечатлеть такую сенсационную новость.
Рон вскинул голову и побледнел ещё больше.
— Гермиона… я люблю тебя, ты же знаешь? Ты же…
— Я знаю, Рон, — ответила она на пути в спальню. У двери она остановилась и обернулась. — Но от этого только больнее.
