«Привет. Что думаешь делать с нашим домом? Я могу подарить тебе свою долю, как тебе идея? В любом случае жить буду в Норе, так что решение за тобой. За вещами можешь зайти в любой день. И да, в Нору тебе лучше пока не приходить. Рон» «Здравствуй, Рон. Не думаю, что хочу жить в нём в одиночестве. Может быть, мы сможем его продать? И разделить деньги на двоих, как при покупке. Я смогу зайти за вещами завтра после обеда. Гермиона» «Гермиона. Я согласен на продажу дома. Если начинать жизнь, то с чистого листа, верно? Рон» «Рон. Я с тобой полностью согласна. Подам объявление о продаже на следующей неделе. Ты успеешь забрать оттуда все вещи до этого момента? И когда ты стал таким поэтичным? Гермиона» «У меня были слишком умные учителя. Шучу. Конечно, я всё успею. Рон»
***
Чтобы собрать все вещи, понадобилось три дня. Гермиона не понимала, зачем ей понадобилось три супницы и четыре половника. Раньше она считала, что больше всего у неё книг, но, оказалось, не только. Две дюжины разнообразных чашек (менять каждое время года), дюжина скатертей, пять молочников, три штопора… Она составила список, и от всей этой информации шла кругом голова. Гермиона не знала, куда девать эти вещи. Не было смысла тащить хлам в маленькую квартирку под крышей. На помощь пришла её мама. Узнав о проблеме Гермионы, она смогла пристроить все неволшебные вещицы по своим знакомым, а некоторое даже продать. Волшебных вещей оказалось совсем немного. Они заняли всего пару коробок и поместились на хранение на чердаке родительского дома. Чудом Грейнджер удалось разминуться в эти дни с Роном. Пару раз она видела, как он аппарировал к калитке, ведущей к дому, и вовремя успевала сбежать. Ей не хотелось встречаться с ним сейчас. Она едва смогла зацементировать своё сердце и сторонилась новых потрясений. Когда последняя коробка была уменьшена и отправлена на новое место жительства, Гермиона оглядела пустой дом и почувствовала лишь сожаление оттого, что ничего не чувствовала. Ей хотелось скорбеть вместе с Роном об утраченных надеждах и мечтах. Вспоминать светлые мгновения, которые подарил им этот дом. Но она запретила себе чувствовать. Любое, даже едва похожее на романтическое воспоминание, могло вновь прорвать плотину, которую она воздвигала много дней. Возможно, когда-нибудь она оттает и найдёт в себе силы исцелить своё искалеченное сердце. Пока ей не оставалось ничего иного, как жить дальше без оглядки и рефлексии. «Жить дальше. Как и обещала», — запрещая думать о том, кому она обещала и при каких обстоятельствах. Мысли о нём опасны. Спустя день после подачи объявления о продаже дома на весь магический мир прогремело известие о расторжении их с Роном помолвки. Кто-то из любопытных журналистов, заметив объявление Гермионы, решил разузнать, что да как, и неведомым образом добыл шокирующую информацию, которая произвела фурор. Их отношения долго рассматривали под микроскопом все, кто только владел чем-либо печатным. Строились версии и догадки: одна страшнее и смехотворнее другой. Грейнджер пережидала шумиху в благодатной тишине. С помощью магии она оградила себя от нежелательной почты: её могли найти только те совы, хозяев которых знала она лично. Гермиона получила много писем от людей, с которыми почти не общалась. Ей даже прислали сочувствующие открытки некоторые из её клиентов. Ни на одно подобное письмо она не ответила. Почти месяц она не посещала магическую часть Лондона. Гермиона была не готова к возможной встрече со знакомыми, а тем более с ним. Она понимала, что в будний день в рабочее время шансы встретиться с кем-либо (а тем более с ним) практически равны нулю. Паника охватывала её каждый раз лишь при мысли о том, что эта возможность существовала. Сейчас ей не хотелось бывать в мире, в котором жил он. Когда она брала в руки волшебную палочку, каждый раз вспоминала о том обществе, который покинула. Что оставила, чтобы иметь возможность жить в относительном спокойствии со своей душой и сердцем. Почти всё она делала маггловским способом. Гермиона ходила в магазин за углом и поднималась два лестничных пролёта пешком. Она записалась в маггловскую библиотеку, посещала выставки и концерты, гуляла, когда выдавалась хорошая погода, и очень много работала. Выходя из лифта, Гермиона как раз готовилась к подъёму с тяжёлыми сумками в руках, когда услышала над собой едва уловимый шорох. Она позаботилась о том, чтобы никто без её ведома не смог проникнуть в её квартиру — ни маггл, ни маг, — но этот человек явно ждал её возвращения и надеялся быть гостем. На всякий случай она нащупала палочку и убедилась, что сможет выхватить её достаточно быстро. Поднявшись на один лестничный пролёт вверх и развернувшись лицом к своей двери, Гермиона увидела того, кого совершенно не ожидала увидеть. — Всё-таки что-то произошло с твоей магией? — нахмурившись, спросил Теодор Нотт. Он взмахнул волшебной палочкой, и сумки, подхваченные волшебством, полетели к нему. — Нет, просто я живу в маггловском Лондоне, и вид парящих вещей здесь неприемлем, — Гермиона прошла мимо него и начала открывать дверь. — Как ты нашёл меня? Нотт передёрнул плечом. — Есть способы поиска по вещам волшебника. — Мой ежедневник, — поняла она, распахивая перед ним дверь. — Именно. Нарочито медленно она раскладывала купленные продукты по шкафчикам, пока Нотт, севший без приглашения за стол, ожидал её. Гермиона знала, что он почти так же упрям, как и она, и не уйдёт, пока не скажет то, зачем пожаловал. Ей не хотелось с ним разговаривать. Ей не хотелось его слушать. Ей не хотелось его даже видеть. Он нёс в себе угрозу её спокойствию, и она оттягивала момент взаимодействия с ним как могла. Дела закончились слишком быстро. Избегать Нотта и дальше было смешно и нелепо. Медленно она заварила чай и выложила печенье на стол. Лишь отпив своего напитка, Теодор поднял на неё глаза, и Гермиона насторожилась. Нотт выглядел неуверенным, чего ранее за ним не наблюдалось. — У тебя здесь… уютно, — практически безэмоционально обронил он, и Гермиона, не удержавшись, приподняла бровь. — Хороший вид на город, — продолжил Тео, глядя на метель за окном. — Ты отыскал меня, чтобы полюбоваться видом из окна? — учтиво поинтересовалась она, стараясь скрыть улыбку. Попытки Нотта быть человечным выглядели потешно. — Нет конечно, — он прокашлялся и продолжил: — Тебя давно не видно в магическом мире. — Зато на страницах газет я появлялась регулярно, — фыркнула. — Да, и я подумал… почему бы нам не поужинать? — Вместе? — удивлённо переспросила Гермиона. — Вместе. Тебе бы не помешало развеяться… Хотя выглядишь ты чудесно, — тем же ровным тоном подтвердил Нотт. Гермиона встала и отвернулась к окну, давясь смехом. Попытки Теодора выглядели даже хуже, чем попытки Рона следовать инструкциям книги, которую ради шутки подарили ему близнецы… кажется, перед шестым курсом? Она даже не помнила её названия, но там точно было что-то про то, как закадрить понравившуюся девушку. Потуги Нотта отточенно верны в сути слов, но совершенно лишены эмоций. Малфой был прав, предполагая, что он ею заинтересован. Они ведь даже спорили… Гермиона резко тряхнула головой, выгоняя лишние воспоминания. Теодор был опасен для неё. Своим появлением, своими действиями он напоминал о времени, проведённом ею в проклятье. — Я не уверена, что из меня получится подходящая компания, — сказала она прямо, возвращаясь за стол. — Это означает «нет»? — уточнил Нотт. — Не совсем. Я согласна сходить с тобой на ужин при условии, что он будет в маггловской части Лондона. — К твоему сведению, я хорошо знаком с маггловской культурой и для меня это не проблема, — серьёзно кивнул он. — И ты пообещаешь мне, — продолжила она, — что оставишь меня в покое и забудешь дорогу в этот дом. Нотт задумался, на время выпав из реальности. Она видела, как он думал, и почти могла потрогать его мысли на ощупь. — Какой смысл ужина, если ты настаиваешь на том, чтобы встреча была единственной и не имела продолжения? — Потому что, Теодор Нотт, я уверена — второй встречи ты не захочешь. Она улыбалась, глядя на его недоумённое лицо. В отличие от него, у неё были отношения, были живые друзья, и она не посвящала своей работе такое количество времени, как он. Гермиона знала, какой тип девушек подойдёт для Нотта, и даже была знакома с одной такой со времён Академии. Тогда она была потрясена до глубины души тем, что есть люди, увлечённые работой и знаниями больше, чем она. — А если нет? — нахмурившись, уточнил Нотт. — Тогда и посмотрим, — мягко улыбнулась она ему, и Тео сразу же поднялся из-за стола. — Время и место? — уточнил он уже на выходе. — Пришли мне завтра сову, с ответом я пришлю все необходимые данные. Теодор кивнул и уже вышел за дверь, когда обернулся, явно что-то вспомнив. Он достал из внутреннего кармана мантии предмет и увеличил его в размерах. — Мне показалось, тебя заинтересовала эта книга тогда, в библиотеке, — он протянул ей старый том, посвящённый забытым языкам. — Да, очень. — Тогда… пусть она будет у тебя. — Ты даришь мне книгу? — Гермиона почти с благоговением приняла подарок и погладила старый корешок. — Да, — смущённый румянец окрасил его щёки. Он внимательно проследил за тем, как она прижала книгу к себе, и сглотнул. Тео посмотрел ей в глаза и серьёзно спросил: — Ты хочешь знать, как он? Гермиона резко отрицательно мотнула головой. — Блейз тоже тебя ищет, — сказал Нотт. — И он не будет спрашивать разрешения и расскажет всё, что знает и о чём только догадывается или подозревает. — Но ты ведь не расскажешь ему, где я, — Гермиона склонила голову к плечу и грустно улыбнулась. — Нет. Не вижу смысла. Тем более я знаю, насколько Забини может быть неприятно навязчивым. Мне бы не хотелось подвергать тебя такой атаке. Пока что. — Пока что? — переспросила она, усмехнувшись. — Пока у меня есть надежда на второе свидание, — уголок губ Нотта чуть приподнялся в улыбке. — Как хорошо, что у Блейза нет моего ежедневника и он не сможет меня найти, — серьёзно сказала она. — И я действительно очень прошу, Тео. — Нотт слегка нахмурился, осознавая, что она впервые назвала его по имени. — Не говори никому, где я живу. Я… — она взмахнула рукой. — Не просто так это затеяла. Он серьёзно кивнул и направился вниз по лестнице. Уже закрывая дверь, Гермиона услышала его прощальное «Я пришлю сову, Грейнджер. До завтра» и невольно улыбнулась. Теодору тяжело давалась социальная жизнь, выходящая за рамки деловых отношений. Он очень старался не забыть то или иное — прощание или комплимент для девушки, за которой он должен ухаживать. Гермиона вспомнила, что он так с ней и не поздоровался, и ещё раз улыбнулась. Она постаралась вместе с дверью захлопнуть и воспоминания, которые потревожил Нотт. Тогда, после снятия проклятья, она приходила в себя три дня. Ещё неделю заливала сердце цементом и льдом, стараясь найти хоть какой-нибудь смысл для того, чтобы жить дальше. Родители, друзья и работа — всё это казалось несущественным и хлипким по сравнению с пропастью, которая разверзлась у неё в груди. Гермиона и представить не могла, что он пророс в ней настолько сильно. На каждую свою мысль она слышала его голос, на каждое действие — его комментарий. Выкорчевав его из себя, она превратилась в маленькую ходячую ледышку без чувств и эмоций. И Теодор Нотт своим появлением грозился всё изменить.