Безымянное проклятье

      Блейз Забини нежился в ванне, когда появившийся из воздуха домовик чинно сказал:       — Молодого хозяина Забини требует неприятная барышня. Она грязно ругается и совершенно не знает приличий. Требует впустить её, где бы вы ни находились. Что ей ответить?       Забини нахмурился, попытавшись вспомнить всех девушек, которые могли бы грязно ругаться и требовать его, и спросил:       — А имя у неприятной барышни есть?       — Гермиона Грейнджер, — последовал ответ.       На мгновение Блейз опешил, а после громко рассмеялся. Он ярко себе представил, что было бы, если б эльф исполнил приказ Грейнджер и переместил её в его ванную. Отсмеявшись, Забини насторожился. Что могло произойти такого, что заставило её так бесцеремонно себя вести? На его памяти она всегда держалась весьма сдержанно.       Он приказал домовику отправить Грейнджер в его кабинет и появился в нём спустя четверть часа. Было заметно, что её пыл несколько поутих, но лишь до того, как она заметила Блейза. Гермиона вскочила и гневно выпалила:       — Зачем ты это сделал?       — Что именно? — осторожно спросил Блейз и, пройдя мимо неё, сел в глубокое кресло.       — Не притворяйся, у тебя плохо выходит. Зачем ты дал Малфою мою книгу?       «Ах, вот оно что», — подумал Блейз и наказал домовику принести чаю. Пока эльф расставлял чашки и разливал ароматный напиток, Забини тянул время и обдумывал ответ. Грейнджер села в кресло напротив, взяла чашку, но вместо того, чтобы пить чай, грела о неё руки.       — Я посчитал, что это будет… полезно для него.       — Полезно?! — крикнула Гермиона, и Блейз от неожиданности вздрогнул. — Полезно вскрывать ему мозг перочинным ножом без анестезии?       — Без… чего? — не понял Блейз.       — Неважно, — отмахнулась она. — Любое вмешательство в его разум может иметь непоправимые и катастрофические последствия…       — Никто не проникал в его разум, — начал осторожно Забини, но был снова прерван:       — Заставлять его читать книгу, когда он не хочет, — тоже влияние на разум!       — Грейнджер, ты преувеличиваешь, — Блейз сделал глоток и попытался разгрузить атмосферу. — Никто его не заставлял. Я лишь дал ему книгу, не более. Да, я посоветовал её прочесть, но заставлять… Мерлин, помилуй!       — Это уже неважно, — устало выдохнула она и наконец сделала глоток.       Несколько томительных минут они сидели в тишине, и Забини пытался понять настроение Гермионы. Как у неё вызнать, что же всё-таки произошло? Что именно её взволновало? Не бросился же к ней Малфой посреди улицы с поцелуями?       — Ты встретилась с Малфоем? — осторожно начал он, и Гермиона, грустно улыбнувшись, продолжила:       — Он поймал меня в одном из проулков Косого переулка. Нёс всякую чепуху: про книгу, про вас с Ноттом… А потом я сказала фразу… которую говорила ему во сне, в последнюю нашу встречу. И мне показалось, что он… — она замялась.       — Что он? — переспросил Блейз.       — Что он что-то помнит. Или начинает вспоминать. Блейз, это может быть опасно! Его разум может не выдержать такой нагрузки… Что, если он сойдёт с ума? У него запросто может быть раздвоение личности…       Грейнджер спрятала лицо в ладонях и тяжело вздохнула. Наблюдающий за ней Блейз никогда не верил в любовь. В детстве он считал, что полюбить можно только идеальное существо — без недостатков и пороков, — но быстро понял, что в каждом человеке был изъян. Вся его жизнь после этого печального открытия носила в себе печать безнадёжности, которую он искусно скрывал под маской веселья и легкомысленности.       Глядя на страдающую Грейнджер, он впервые усомнился в собственной вере. Перед ним сидела та, что была готова пожертвовать собственным возможным благополучием, лишь бы Драко Малфой был цел и невредим. Невероятный альтруизм, непонятный Блейзу, против его воли зажёг в нём крохотный огонёк веры в лучшее. И в любовь.       — Думаю, ты ошибаешься, Грейнджер, — мягко сказал он, и Гермиона подняла на него свой уставший взгляд. — Мозги Драко Малфоя гораздо крепче, чем ты думаешь.       Когда она ответила ему лишь вымученной улыбкой, Блейз понял, что пришло время действовать.

***

      — Нотт! — Теодор и Эйми обернулись на звук. К ним спешил Блейз. Подойдя ближе, он поздоровался и продолжил: — Надо поговорить.       — О чём?       — О той самой проблеме, — ответил туманно Блейз, но Тео тут же понял, о чём он говорил. — Срочно.       — Что-то произошло? — мгновение, и тон Теодора стал серьёзным.       — Произошло.       Нотт на пару мгновений закрыл глаза. Они с Эйми планировали эту прогулку уже давно, но, если Забини сумел его найти, значит, дело действительно приняло серьёзный поворот.       — Через четверть часа буду у тебя, — кивнул он и вновь повернулся к своей спутнице.       — Отлично, — уже в спину ему сказал Блейз и с хлопком испарился.

***

      Забини нервно расхаживал по собственному кабинету, чем порядком раздражал хмурого Нотта.       — Мы должны передать Драко этот проклятый дневник. Тогда он всё поймёт!       — Мы не можем, Блейз, — тихо отозвался Нотт из кресла у камина. — Мы дали клятву.       — Должен быть выход! — вспылил Забини. — Он сходит с ума, Тео! Он расстался с Асторией не только потому, что Грейнджер ему снится. Ему стали противны способы заключения браков, которые всегда существовали в чистокровных семьях.       — Тебя это смущает?       — Мне на это плевать! Ещё год назад он был бы счастлив завести себе белокурых наследничков, чем раньше, тем лучше. А сейчас? Он считает, что его пытались использовать как «породистого жеребца»! Ты можешь себе представить подобные мысли от Драко Малфоя? Я поперхнулся, когда он мне рассказал.       — Так что именно он тебе рассказал? — спокойно спросил Тео. Блейз, наконец, опустился в кресло напротив.       — Астория тайком не принимала нужные зелья. Он узнал и выгнал её из дома.       — Вот это история, — протянул Нотт, и уголок его рта приподнялся в улыбке.       — Не представляю, как это переносит Нарцисса…       — А что о ней говорит Драко?       — Его мать думает, что у него есть «дама сердца», из-за которой он дал разворот Гринграсс.       — Какая проницательность, — одобрил Нотт. — Миссис Малфой знает Драко лучше, чем он сам.       Блейз сделал глоток огневиски и закрыл глаза.       — Нам нужен план. Она проговорилась, и, полагаю, у Драко в голове сейчас полная каша.       — Грейнджер нас проклянёт, — отозвался Нотт.       — Грейнджер скажет нам «спасибо», — возразил Блейз.       Некоторое время кабинет наполняла тишина. Каждый из присутствующих обдумывал варианты и отвергал один за другим. Обещание, данное Грейнджер, обрубало все видимые и невидимые пути. Больше четверти часа Нотт пребывал в задумчивости, но потом едва заметно улыбнулся:       — Грейнджер допустила ошибку. — Блейз заметно встрепенулся и впился в Тео пытливым взглядом. — Почти такую же ошибку, которую допустил в своё время Тёмный Лорд.       Забини нахмурился, явно пытаясь припомнить детали проигрыша Волан-де-Морта, сравнивая события с сегодняшней ситуацией, и спустя пару минут его лицо осветилось улыбкой.       — Питти, — прошептал он.       — Именно. Надеюсь, Нарцисса запамятовала и забыла отменить свой приказ приходить на мой зов.       Теодор поднялся и подошёл к письменному столу. Он достал толстую тетрадь и ласково погладил её обложку. Написав небольшую сопроводительную записку, он прикрепил её к обложке и негромко позвал:       — Питти.       Старый эльф спустя мгновение склонился перед ним в поклоне.       — Сэр Теодор Нотт звал Питти?       — Да. Питти, ты знаешь, что это? — Нотт показал домовику ежедневник, и глаза того расширились от удивления и воодушевления одновременно.       — Да, сэр! Это тетрадь мисс Грейнджер. Она записывать в неё все обстоятельства связи с молодым хозяином… — при упоминании о Драко эльф заметно погрустнел.       — Тогда ты знаешь, что с этим нужно делать, верно? — вкрадчиво сказал Тео, и на лице Питти вновь расцвела улыбка.       — Да, сэр! Спасибо, сэр! Спасибо!

***

      Шершавая каменная кладка холодила спину. Драко понял, что просидел в тёмном переулке весь день, только когда на плечи города опустилась темнота. Голова нещадно болела, вопросы возникали один за другим и со звоном разбивались друг о друга, вызывая приступы всё новой и новой боли. Ему казалось, что за несколько часов он превратился в дряхлого старика — уставшего и запутавшегося. И разочаровавшегося. В друзьях, семье, бывших идеалах и даже в собственных снах. Как Грейнджер узнала? Использовала легилименцию? Он бы почувствовал. Но даже если так, почему испугалась сама? Неужели она была там, с ними? Знала эту девушку? Он устало потёр ноющие виски и встал. Кажется, несколько раз ему предлагали помощь сердобольные волшебники, проходящие мимо. Кажется, он даже отрицательно качал головой. Он плохо помнил этот день.       Малфой-мэнор встретил его тишиной. Ужин давно закончился, его мать, должно быть, была в собственных покоях. Или гостила у друзей. После ухода Гринграсс он всё чаще ловил на себе настороженный взгляд Нарциссы. Его это раздражало. Она пыталась разгадать его поведение. Аккуратными вопросами выведать, кто его «дама сердца». Даже сейчас при воспоминании об этом выражении Драко фыркнул вслух. Как поэтично и громко — Дама Сердца. Была ли она вовсе? Или это лишь плод больного воображения? Видение, призрак, безумие? Может, за полтора месяца его мозг всё-таки претерпел необратимые изменения, и он мог официально считаться сумасшедшим? Лечится ли это? Он не знал. Он ничего не знал, и чувство беспомощности вызывало в нём ярость.       Лестница, поворот, галерея, ещё один поворот, коридор и — искомая дверь в его спальню. Быть может, его сегодняшний сон сможет хоть что-то прояснить. Быть может, после этих потрясений его сны, наконец, изменятся, но в глубине души он этого не хотел. В последнее время сны яркие, будто воспоминания, были единственным оплотом постоянства в его жизни. Они не предавали, не менялись, в них всегда было хорошо и приятно, а иногда даже — горячо. Они манили своей стабильностью, сладостью и приятной темнотой.       Малфой толкнул дверь в спальню и ухмыльнулся. Скорее всего, он всё-таки сошёл с ума, раз ему в голову приходили такие мысли. А ещё идеи — побольше спать или уснуть навсегда. Какой позор на головы чистокровных предков: единственный наследник свихнулся из-за неаккуратных слов какой-то гря… магглорождённой. Он закончит свой век, пребывая в больнице Святого Мунго в отделе душевнобольных, пуская пузыри и мечтая о следующем сне.       Драко упал спиной на постель и сразу что-то ощутил. Что-то твёрдое прямоугольное и подозрительно похожее на книгу. «Чёрта с два, если это опять книга Грейнджер!», — мысленно прорычал он и достал из-под себя толстый ежедневник.       «Пароль — твоё имя», — гласила записка, прикреплённая к обложке. Листы были девственно чисты. Тот, кто послал ему этот предмет, явно не обладал чувством юмора и такта. Последнее, что ему бы сейчас хотелось, так это читать. Но природное любопытство заставило его произнести два слова:       — Драко Малфой.