Служанки

Следующее утро Шарлотта начала с того, что решила: всё, что она надумала себе вчера вечером, — полнейшая глупость. Ни в кого она не влюбилась, просто была под впечатлением от концерта. Их хозяин — хороший артист, но прежде всего, он хозяин, который платит им зарплату и дом которого надо обслуживать. Всё остальное — пустое. Да, он милый… но мало ли милых! Он просто их барин. Вот сейчас Шарлотта примется работать, втянется, устанет… и остатки этой чуши позабудет! Ерунда всё. В этот раз её стирать послали. И едва Шарлотта переступила порог постирочной, как поняла: не получится позабыть. На полу, помимо кучи разного белья, лежал малиновый комбинезон — тот самый. Перед глазами служанки мгновенно нарисовался вчерашний образ. Она снова будто бы услышала те страстные призывы, которые звучали в каждом слове и в каждом движении ПЭ. Наклонилась, прикоснулась — и как будто бы почувствовала его. Пах комбинезон чем-то не то, чтобы приятным, но волнующим, пьянящим и неизведанным. Повинуясь странному порыву, Шарлотта собрала его в охапку, поднесла к лицу и принялась жадно нюхать. Это было вновь как на концерте: она понятия не имела, что сама находит в этом запахе, но не могла оторваться… Наконец, когда нос у Шарлотты устал, а от слишком глубоких вдохов закружилась голова, она сделала то, что потом, обдумывая эту ситуацию, так и не смогла себе объяснить: быстро сняла свою форму и влезла в комбинезон! Кажется, так аромат его был еще слаще. Теперь хозяйский запах был повсюду и смешивался с Шарлоттиным. ПЭ как будто обнимал её. Она словно была им… или с ним… или в нём… или… Тут открылась дверь и вошла Эмми. — Ого! — сказала она после секундного осмотра Шарлотты. — Ох, — только и смогла вымолвить та. Интересно, что это ты делаешь? — ехидно спросила Эмми. — Стираю, — почему-то ляпнула Шарлотта. — Что? — тут Эмми рассмеялась. — Что, с комбезом будешь мыться? Тебе, что, его велели на себе стирать? Чтоб форму сохранил, да? Сушить, поди, тоже так будешь? И гладить? Умора! Шарлотта почувствовала, как лицо ее постепенно становится одного цвета с комбинезоном. Сказать было нечего. Ничего более глупого и унизительного еще не случалось в её жизни. — И вот после этого ты всё ещё будешь утверждать, что не поклонница ПЭ, да? Не мечтаешь о нём по ночам, не дрожишь, когда видишь, и прочее?.. Скажешь, что не воображала сейчас, как он тебя обнимает? Не лелеяла всякие липкие мысли в своей головёнке? Ты, небось, его еще и лизнула, этот комбез-то… — Ничего я не лизала! — крикнула Шарлотта. — Ага! Значит, остальное правда! — Эмми снова гадко засмеялась. — Ладно, хватит притворятся! Тут у всех у нас, служанок, на уме одно и то же! Все мечтают, да не все получают! Хочешь тоже на жаровне? Признавайся! — Не хочу я на жаровне ни на какой! Я вообще это примерила только для того, чтобы посмотреть, как он на мне сидеть будет! Ясно? Хочу себе такой же заказать, что непонятного?.. Это модно… Что такого?! Ну да, плохо, что без спросу… Но свои грязные домыслы ты уж оставь при себе! — Ой-ой, какие мы чистые! «Грязные домыслы»! — Да! Я просто хотела узнать, идёт ли мне малиновый цвет! — Идёт, не сомневайся! У тебя физиономия малиновая сразу же становится, как только про хозяина заходит речь! — Неправда! — Правда-правда! А я теперь знаю, что ты не только извращенка, но и врушка, вот что выясняется! — Я не вру! — Ага, ага! Хотела пошить себе такой же комбез и ходить в нём? — Ну, хотела, ну и что? — Так давай, прогуляйся по дому! С этими словами Эмми схватила Шарлоттину униформу и выбежала из постирочной. Вот блин! А Шарлотте-то казалось, что ситуация уже такая, что хуже и быть не может: оказывается, может! На секунду она задумалась, что будет менее плохо: бегать по особняку в потном хозяйском комбинезоне или в белье? Всё же выбрала первое. И погналась за этой мерзкой Эмми. К счастью, бегала Шарлотта быстро: уж в этом-то она в деревне напрактиковалась довольно. Так что уже через минуту Эмми, намеревавшаяся, видимо, обежать весь дом и заставить Шарлотту сделать то же, была настигнута и схвачена. — Ладно, хватит! — заныла она. — Я же в шутку! Ну хорош мне руки выворачивать! Отстань! — Сама отстань. Никто не просил тебя в эти дурацкие игры играть, — сказала Шарлотта, вырвав свою одежду. — Скажи спасибо, что я тебя еще на пол не повалила. — Скажи спасибо, что я никому не скажу про твои извращения… пока что! — ответила Эмми. — Больная, блин… Все вы больные, тихони… В постирочную они вернулись вроде бы никем не замеченные и заключившие молчаливое перемирие. Шарлотта переоделась обратно и стала стирать комбинезон: делать это надо было, конечно же, вручную. Эмми принялась перебирать бельё, предназначенное для стиральной машины. Первым делом она вытащила из кучи тряпок скомканную простыню, которую Шарлотта наглаживала и относила наверх всего три дня назад: — Эта грязная, что ли, уже? У-у-у-у… Опять малолетку вчера приводил, небось, да? Шарлотта обернулась. На самой середине белого батистового полотнища было несколько капель крови. — Вроде нет. Я не знаю… — Шарлотта смутилась. — Может, носом пошла? — Ха-ха, носом, конечно! Еще скажи, клопа, блин, раздавили! Нет уж, тут уж ясно… Кстати, знаешь?.. Со в мной первый раз он как раз это сделал вот здесь, на стиральной машине… ***

После стирки и обеда Шарлотте поручили пропылесосить полы и мягкую мебель в нескольких общих комнатах. Зайдя в одну из них, зелёную, ту самую, где несколько дней назад против своей воли оказалась на коленях у барина, она не смогла не удариться в воспоминания. Вот тот самый диван, на котором… На котором полчаса спустя он точно так же игрался с этой Эмми!.. Проклятая Эмми! Быстро, быстро всё доделать и уматывать, а то сплошные нервы! Шарлотта закончила с полом и сняла с пылесоса насадку, чтоб взяться за мебель… И тут он вошёл, разумеется. — О, Шарлотта, сестрёнка, привет! «О, да… О, нет… — сразу запрыгали мысли в её голове. — Наконец-то, наконец-то! Какой ужас! Я знала, я знала, что мы снова встретимся здесь! Но ведь я же не готова, не готова!» — Здравствуйте, барин… — Как дела? Никто не обижает, нет? На сокровище твоё не покушаются? Смотри же, говори мне, если что! Он готов был вот-вот рассмеяться. Играл. В глазах прыгали чёртики. Шарлотта хотела смотреть на эти глаза бесконечно, но при этом так надеялась, что он сейчас уйдёт! Ей было жутко радостно, что он к ней обратился и в то же время жутко стыдно за свои чувства, которые не получалось скрыть. Взглянуть на него было страшно смутительно, так что она шарила взглядом по полу, по пылесосу и по дивану. — Всё в порядке… — пролепетала Шарлотта. — От парней ты тоже пылесосом закрываешься? Или это только от меня? — Ой, простите, барин! Шарлотта отпустила пылесос, даже дополнительно ногой его немного отпихнула, и прижала руки к груди. — Так, теперь руками загородилась! Ты, наверно, меня боишься, да? Наверно, думаешь, что я очень страшный злодей, да? Или просто — очень страшный! — Нет, нет, что вы! Шарлотта сделала руки по швам. — О, мы играем в армию? Спрятала за спину. — Ты там, что ли, в наручниках или как? Закрыла руками лицо, приготовившись плакать. Щёки были ужасно горячими. Никто, никто не обращался с ней так ужасно! Думает, хозяин, так всё можно, да? — Ну что ты! Ну, малышка, перестань! Я не со зла. Шарлотта убрала руки от глаз. Теперь он смотрел нежно, заботливо, даже по-детски как-то. Да что она тут устроила, в самом деле! Сама повела себя глупо, сама и обиделась! Он её просто ведь учит держаться нормально! — Извините, барин… Что-то… я… не знаю… растерялась. — А я видел тебя на вчерашнем концерте! Понравилось? Мне пришло в голову, что в деревне ты, наверное, не привыкла к такой музыке, как моя, и тебе могло прийтись не по вкусу… Теперь он смотрел как-то даже растерянно. Шарлотта думала, было, сказать, что осуждает песню про тюрьму, потому что она непонятно, зачем нужна, и учит дурному, но побоялась обидеть. Да что она вообще навоображала себе про барина? Вон он какой нежный, словно маленький ребёнок… — Да-да, очень понравилось всё! Я и правда не слыхала раньше подобного, но это оказалось просто невероятно! Мне даже захотелось… Шарлотта выбирала между «записать всё на киноплёнку» и «сходить ещё раз», но хозяин опередил её: — Поцеловаться? Шарлотта окаменела. А хозяин по-прежнему смотрел на неё всё тем же детски-нежным, невинным взглядом: — Просто обычно-то все целоваться подходят. Но когда я увидел тебя, то решил, что ты-то этим не интересуешься, ты же скромная девушка, и целоваться наверняка не любишь. Так что я погладил тебя по голове, чтобы не обидеть. А потом вот подумал: вдруг ты тоже захотела поцелуя? Секунду Шарлотта молчала: — О, нет, конечно, нет! Ну, разумеется, ничего подобного! — выпалила она, наконец. «Но глаза её говорили обратное», — выплыла в голове фраза из какого-то кинофильма или романа. Сейчас он всё поймёт, он всё поймёт… — Окей. Я так и думал. Просто так решил проверить на всякий случай. Конечно же, ты не такая, ты честная девушка. — С этими словами ПЭ плюхнулся в кресло. А потом добавил совершенно другим тоном: — Ладно, хватит болтать, за работу! Что ты собиралась? Пылесосить? Ну давай. Я посмотрю, как ты умеешь. Смущенная, Шарлотта принялась елозить пылесосом по поверхности дивана. ПЭ наблюдал за этим процессом с насупленным видом и так пристально, словно в нём действительно было что-то интересное. В какой-то момент горничная осмелилась обернуться и взглянуть на хозяина, но тот обжёг её густым, каким-то концентрированным взглядом, а потом еще словами добавил: — А ну, работай! Нечего отвлекаться, по сторонам смотреть! Следующие несколько секунд Шарлотта, едва держа в не слушающихся руках пылесос, копошилась с диваном, чувствуя, что жгучий взгляд всё ещё направлен в её сторону и вот-вот просверлит дырку в её боку. А потом до неё донеслось возмущённое: — И это ты называешь — пылесосить?! — А как надо, барин?.. — Надо по-нормальному! А ну-ка! Шарлотта не придумала ничего лучше, чем от движений вперед-назад переключиться на вправо-влево. Она чувствовала, что снова вот-вот заплачет, теперь уж по-настоящему. «Боже мой, — крутилось в голове. — О чём я только думала? Что чуши себе навоображала?! Ведь я его служанка! Служанка!!! И не больше!» — Я вижу, ты вообще ничего не умеешь делать! — мрачно заключил хозяин ещё пять секунд спустя. — Не понимаю, зачем тебя наняли? Шарлотта уронила пылесос и сжалась вся. — Ладно, дам тебе шанс, так и быть. Эх, что за бестолковая прислуга пошла нынче! Всему надо учить, даже, как пользоваться пылесосом! ПЭ поднялся, подошёл, взялся за агрегат. — Фу, у тебя еще и форма грязная! Что, не учили, как надо выглядеть? — Грязная?.. Где?.. — Да повсюду! С этими словами ПЭ принялся пылесосить Шарлоттину форму прямо на ней. Деловито почистил рукава, затем долго и вдумчиво водил гудящей трубой по груди, обработал живот, пошёл ниже… Шарлотта стояла, не смея пошевелиться и совершенно не понимая, что происходит. Он определённо делал что-то странное, что-то не то, что-то такое, что не должен был… Но ведь он её хозяин! И он злится! Мало ли что будет, если высказать своё недоумение сейчас вслух… И всё-таки, когда труба дошла до юбки и тут же засосала её переднюю часть, обещая вот-вот выставить напоказ трусы Шарлотты, она не выдержала, взвизгнула и, вырвав юбку, сделала шаг назад. — Так не хочешь чиститься, свинюшка? — спросил ПЭ со странной интонацией (вроде строгой, но вроде бы уже и не очень). — А вон в том углу сколько пыли, смотри-ка! Она обернулась. В следующий миг за спиной щелкнул переключатель, который ставит пылесос в режим выдува, а затем поток воздуха сзади поднял Шарлоттину юбку, так, что трусы уже точно не смогли остаться неувиденными. — Ааа!.. Да что же вы делаете-то?!.. Да как же вам не стыдно, вообще?! Хозяин повалился на диван и хохотал. Он был в таком восторге от своей дурацкой «шутки», что просто остановиться не мог. Покатывался со смеху. А униженная Шарлотта стояла рядом с диваном, рядом с этим злополучным пылесосом, ненавидела его всей душой… И испытывала такое острое желание поцеловать, какового никогда не знала прежде. Кажется, еще пара секунд, и она полезла бы на диван, забыв обо всём… Но тут барин перестал смеяться. Он опять посмотрел на Шарлотту своим невинным взглядом и спросил ни с того, ни с сего: — Да, я забыл что-то, спрашивал я или нет… Может, ты хотела поцелуя на концерте? Или ты просто так подошла? — Да… хотела… Этот тихий лепет горничная услышала как бы не от себя, а со стороны. И тут же от двери раздался мужской голос: — ПЭ, ты здесь? Тут приехали эти люди из Голливуда. Они ждут внизу. — Да, иду! — откликнулся хозяин. Он вскочил с дивана и умчался, даже не бросив Шарлотте прощального взгляда. Ну, и правильно. А кто она такая, чтоб прощаться? Он хозяин в своём доме, а она просто уборщица. Ещё и диван вот испачкал опять, когда в обуви завалился… *** — Я самое несчастное существо во Вселенной, — сказала Виолетта, когда они легли спать. — Это почему это? — ПЭ меня не любит и не видит. Всё бессмысленно. — Но он же целовал тебя вчера. — И что с того? Он баб целует пачками. А через минуту уже и лиц их не помнит. Привёл вчера вот эту вот… Что она лучше меня, что ли?.. Встретилась утром опять, кстати… Бродила тут по дому, якобы искала, где выход… Глаза безумные, космы растрёпаны, пижаму к груди прижимает… — Даже так… — Ага, еще и пижаму с собой прихватила, прикинь?.. Ничего, мне чужого не жалко… Я ей просто помогла, пинками выгнала… — Вдруг барин узнает? Рассердится… — Не! Он, небось, ее уже забыл. Другое хуже. Эмми-то, похоже, не врала, что шуры-муры у них всерьёз… Хозяин её любит… — Прямо любит? — Ну типа того. Игры у них всякие любовные, ну, знаешь… В общем, сегодня утром они играли на первом этаже в догонялки. Он её так схватил всю, она запищала… А у меня аж перевернулось всё внутри от этого вида. Небось, на ушко шептал, что не отпустит, что никуда она от него не денется или еще что-нибудь такое игривое… — Виолетта печально вздохнула. — Погоди? Ты уверена? Утром? Хозяин же спит долго, только к обеду встаёт. — Ну, Шарлотта, я своими глазами это видела! Сверху, с лестницы, смотрела, как они носились. Голубки, блин. А он во вчерашнем комбезе своём был. Не знаю, зачем нацепил его дома. Наверное, Эмми так лучше заводится… Нет, ты только подумай! Обработал ту, с концерта, и к Эмми помчался. Железный он, что ли? На всех, блин, хватает его… На всех, кроме меня… Нет, решительно, я — самое несчастное существо во Вселенной… «Да уж, — подумала Шарлотта. — Конечно. Я по уши втрескалась в своего хозяина. Об этом знает другая горничная, которая еще неизвестно, как решит использовать это знание. При этом сам хозяин надо мной издевается. И мне ещё и хватило глупости признаться, что я хочу его поцелуя. Благодаря этому я знаю, что я дура, которая воображала, что он сейчас же выполнит моё желание. И теперь он понимает, что со мной всё, что угодно, делать можно. И к тому же у меня чокнутая соседка, от которой никогда не знаешь, чего ждать… Ну да, ну да, конечно, самое несчастное существо во Вселенной — это ты!».