Служанки

В день возвращения барина, когда Шарлотте поручили обслуживать его и его близких за обедом, она была счастлива и смущена — и не знала, что больше. Крутились в голове и поцелуй, и внезапная замена её на Эмми, и лифчик Виолеттин, и тот сон, который им был вызван... Но что из всего этого больше её волнует, что самое важное, злится она на хозяина или соскучилась, стесняется или просто рада, разобраться у Шарлотты не получалось. Впрочем, от её позиции всё равно ничего не зависело. Когда она вошла в столовую и встретилась с ПЭ глазами (точнее, осмелилась мельком взглянуть на него), он весело сказал: «Привет, Шарлотта!», а после её «Добрый день, барин!», решительно перестал замечать. Он вёл себя так же, как если бы ему подавала совершенно незнакомая, чужая официантка. Общался с друзьями, с роднёй. Сообщил, сколько денег он заработал. Рассказал о том, что забывает некоторые слова в новой песне, так, что видимо, лучше на сцене не исполнять её. Пожаловался, что освещение на последнем концерте было плохое. Поделился историей о том, как бешеная фанатка вцепилась к нему в волосы и попыталась вырвать клочок на память: откупиться от неё удалось носком; впрочем, она сразу же попросила снять и второй носок — для подруги. Также барин показал пару царапин, пару засосов и синяки — впрочем, тут, сказал он, ничего интересного, всё как обычно: хватали и дёргали. Шарлотта молча ходила вокруг стола и раскладывала еду, доливала питьё, убирала пустые тарелки. Её распирало от счастья из-за того, что хозяин рядом, но также злило, что он общается со всеми вокруг, но только не с ней. Она то и дело твердила себе, что всего лишь служанка, но от того злилась ещё больше — какой же дурой надо быть, чтобы забыть об этом хоть на секунду и нуждаться в напоминаниях! И всё же просто слышать голос ПЭ (какие бы скучные вещи ни говорил он), а иногда даже и ощущать тепло его тела (стоя рядом и накладывая супу), было такой радостью, что на фоне её остальные эмоции отступали. Главное только, чтобы хозяин и домочадцы не догадались, что она чувствует! Стесняясь своего излишнего волнения при такой простой работе, Шарлотта старалась прятать глаза и смотрела в пол. - Кстати, - вдруг заметил старший барин. - Ты обращал внимание, сынок, что Шарлотта это единственная из девушек, которая умеет себя вести, когда подаёт еду? - Единственная? - удивился ПЭ. - А что не так с остальными? - Да они все словно не в себе! Не замечал, что ль? Элли вечно так буравит тебя взглядом, словно дырку прокрутить хочет; мне всё время кажется, что она подсыпала в еду то ли отравы, то ли приворотного зелья. Эмми держится так, будто это она здесь хозяйка: вот-вот на стул плюхнется рядом с тобой. А о Виолетте и говорить нечего: за такой короткий срок, что здесь работает, она два раза обливала тебя чаем, три — компотом, четырежды задела тебя локтем... а уж о том случае, когда она подошла сзади положила свой бюст на плечо тебе, и говорить не приходится! - Кто такая Виолетта? - спросил ПЭ. - Ты, что, не помнишь? Та, что грудь на плечо положила, ну? - Ну, вроде бы, был такой случай... А как она выглядит, я всё равно не запомнил. У нас так много горничных, я не могу удерживать в голове имена их всех! - Их всего четыре. - Четыре? А я думал, больше. - Нет, всего четыре. - Погоди, так эти, с грудью и с компотом — одна и та же? - Да, конечно! - Хм... Мне надо присмотреться повнимательней. - Давай, присмотрись, присмотрись. Так я вот к чему. Поскольку одна лишь Шарлотта умеет прилично себя вести и не пялиться на тебя, предлагаю завтра опять назначить подавать именно её. А то с остальными как бы какой-нибудь неприятной ситуации не вышло. Слухи всякие ходят, сам знаешь... - Ну, да, - сказал ПЭ. - Это верно... Эй, скромница, а положи-ка мне ещё пюре из горошка! Шарлотта ужасно смутилась, услышав это «скромница», а потом ещё больше смутилась, поймав игривый взгляд хозяина. Потом она подумала, что взгляд вовсе даже не игривый, а только весёлый, это просто ей мерещится всякое что попало — и от этого Шарлотта засмущалась с новой силой. Ну, и всё это, конечно, было ничто по сравнению с тем смущением, которое она испытала, когда приблизилась к хозяину с кастрюлей и принялась накладывать пюре. Люди за столом почему-то замолчали, и Шарлотте стало казаться, что все они догадываются её о чувствах и о том поцелуе... И может быть, даже о фотках в белье и об игрищах с пылесосом... А что, если и всё о грязных снах на лбу у неё написано?.. Орудуя поварёшкой, Шарлотта решила на всякий случай не дышать, чтобы дыханием не выдать того, как взволнована. Однако, когда хозяин спросил, она ли собирала его чемодан, из груди Шарлотты вырвался бурный вздох. - Да, барин, это я. - Хорошо. Я хочу, чтобы ты и разобрала его. Разложи вещи по местам, грязное отправь в стирку. Сверь с первоначальным списком и пометь, чего не хватает... Что я раздарил, кроме носков-то?.. И не помню уж... Да, и там есть кое-какие лишние вещи... Кое-что дамское, знаешь ли... Шарлотта покраснела. - Это не мой! - поспешила выпалить она, а затем сообразила, что перебила хозяина, и покраснела от этого ещё больше. ПЭ собирался ей что-то ответить, но не успел. Дверь в столовую открылась и за нею обрисовалась фигура в голубом комбинезоне, обнимающая огромную банку арахисового масла. Шарлотта даже и не сразу сообразила, что это Виолетта. - Ой! - кокетливо сказала Виолетта. - Извините! И исчезла. - Это кто? - спросил ПЭ. - Виолетта, - ответила бабушка. - Даже я её уже запомнила! - Она явно не в себе, - сказал отец. - Чёрт, а казалось нормальной, когда нанимал! Её надо уволить. - Нет-нет, - сказал ПЭ. - Ни к чему увольнять. - Но она разгуливает по дому в твоём костюме и ест арахисовое масло вместо того, чтобы заниматься делом! Мы ей, что, за это платим?! А если остальные слуги примутся делать то же самое? - Обожди. Мне стало интересно. Она меня развлекает. Никогда прежде не встречал таких полоумных!.. Да-да, кажись, я запомнил её... Виолетта... Шарлотта, ведь ты с ней живёшь в одной комнате? - Да, барин. - И, может, ты знаешь, как мне понимать всю эту клоунаду? Чего она добивается таким образом? - Да... Я знаю... Но я не могу вам сказать... Я стесняюсь... - Ого! За столом засмеялись. - Увольнения она хочет, вот чего. И лучше сегодня же! - Папа, не надо. Шарлотта! Может, если ты стесняешься сказать, ты мне напишешь? Смех усилился. Шарлотта не могла точно сказать, покраснела ли ещё больше в эту секунду, или же краснеть было уже некуда. - Нет, барин, так тоже стесняюсь. - Ох, вот ведь проблема... Ну, может, тогда нарисуешь? И новый взрыв смеха. - Лучше уж, барин, вы сами спросите. А то я ещё передам вам неправильно как-нибудь. После обеда Шарлотта поднялась в хозяйскую спальню, рассуждая дорогой о том, что дурацкий Виолеттин поступок её, получается, спас. Благодаря ему хозяин забыл «кое о чём дамском» в чемодане. Как ни глупо она чувствовала себя, обсуждая поведение Виолетты, но если бы хозяин при всех сообщил про тот лифчик, и что он считает, что это Шарлоттин, она б умерла от смущения... Чемодан лежал посреди комнаты — как и неделю назад. «Как будто вернулась в прошлое», - подумала Шарлотта. Потом она открыла чемодан и поняла — нет, не вернулась. Всё иначе. Вещи были навалены кучей, помяты. Они сильно пахли. Шарлотта взяла сверху одну рубашку и, не раздумывая, прижала её к лицу, зарылась носом — и опьянела. А когда нашла в себе силы оторваться, увидела, что под ней в чемодане лежит дамский лифчик, но явно не Виолеттин. Шарлотта вытащила его — вместе с ним получила ещё один, зацепившийся, другого размера. Отбросила их, потом вынула комбинезон, извлекла несколько скомканных, пахнущих разными духами пижам — и под ними третий. К финалу разбора она откопала еще два бюстгальтера и чьи-то трусики. Видимо, Виолетта была не оригинальна в своей задумке. Кстати, её лифчик так и не отыскался — может, одна из хозяек приехавших шмоток его прихватила, а, может быть, просто барин его выкинул. *** Вечером, когда Шарлотта вернулась в каморку, намереваясь лечь спать, она застала Виолетту лежащей на раскладушке и всю в слезах. - Что случилось? - спросила Шарлотта, уверенная в том, что она уже знает ответ: ну, конечно, эту полоумную увольняют! Дохулиганилась! И надо ж ей было додуматься только такое устроить... Виолетта поднялась: - Это от счастья! Шарлоттушка, милая! Он говорил со мной! Ты представляешь?! - Он и раньше с тобой говорил. - Нет, раньше он только бросал отдельные фразы, даже не глядя в мою сторону! А сегодня мы поговорили по-настоящему! И он меня запомнил! Боже мой! Нет, ты только подумай: теперь он знает, кто такая Виолетта Хрюксбери! Мы болтали целых пять минут! И он обращался ко мне по имени! Целых пять минут общались, и только мы двое! Ты можешь себе такое представить, Шарлотта?! Шарлотта почувствовала укол вины за то, что она знает не только что такое пять, и десять, и пятнадцать минут беседы с барином, но и каковы его прикосновения... Поэтому ответила только: - Угу. Впрочем, Виолетту, как обычно, не особо-то волновала реакция соседки. Она упивалась собственными впечатлениями: - Представляешь, я мыла полы в туалете, и тут он заходит. И говорит такой: «О, детка, это же ты сейчас появлялась в столовой в моём костюме! Как прикажешь это понимать?». И смотрит такой на меня прямо всеми глазами! А тут у меня ноги подкосились, швабра упала, я заробела вся... Но потом нашлась и говорю: а вот так, мол, понимайте, как хотите! - Ну и как же он поймёт, чего ты хочешь? - А поймёт, не боись. Сказала я, значит, ему это самое, а сама за шваброй полезла. Поднимаю её, ставлю вертикально, а он повыше моей руки за палку-то — хвать! Представляешь, Виолетта!? Мы с ним держались за одну швабру! - С ума сойти просто. - Ага. А сам смотрит такой на меня прям и говорит: «Нет, Виолетта, так не пойдёт, признавайся немедленно, что это за мода такая у вас пошла, мои костюмы напяливать?». А я говорю: «А то что?». А он говорит: «А то швабру твою не отдам» - и смеётся такой! И тут меня прям повело! Такой сильный, швабру мою держит... А мне же не вырвать никак её! И он, выходит, с нею может делать что захочет.... м-м-м... - Чего?! - Чего-чего! Волнительно было очень, вот чего! А потом своей рукой такой по палке вниз как заскользит! И к моей стал приближаться! Тут я опять заробела и вниз побежала рукой от него, испугалась. Спустилась в самый низ и села на пол. А зачем это сделала — и сама не пойму. Сижу, рука у самой тряпки, голова на уровне его пряжки... Он сверху смотрит, смеётся. Я думаю: блин, что как дура-то!? И обратно вверх рукой пошла, и встала на ноги. А он уж от меня тогда рукой бежит как будто, тоже кверху поднимается. Наконец, добрался до конца и такой смотрит: что же дальше? А всю свою смелость собрала, да и схватила его кисть двумя руками! Она такая тёплая, уютная... Но он тогда - ты знаешь, что? - накрыл мои обе второй своей! В общем, вышло, что мои руки обе в его! Схватил такой и держит! И не вырваться! Отпад! - тут Виолетта чуть-чуть взвизгнула и чуть-чуть захихикала. - Ну и что потом? - мрачно спросила Шарлотта, не желающая признаться себе в том, почему этот рассказ нравится ей всё меньше и меньше. - А потом он опять потребовал признаться, что за мода, и я сказала, что надела костюм, потому что хочу того же, что он сделал с тобой, когда ты его примерила. - Что?! Ты серьёзно?! Вот так вот сказала? - Ага. А он такой: «А откуда ты знаешь, что я делал с Шарлоттой, она тебе рассказывала?». А я говорю: «Конечно, мы всё друг другу рассказываем, мы же лучшие подруги, так что я всё знаю. А он такой: «И что же, ей понравилось, выходит, раз и ты теперь так захотела?». Ну и я такая, значит: «Ну ещё бы! Все девочки это любят!». А он такой: «Вот оно что!»... - Погоди! Кто тебе разрешил говорить ему про меня такие вещи!? Что, мол, нравится мне это или то... Да он теперь невесть что про меня будет думать! - Ой, да ладно тебе! Ничего он такого думать не будет. Ну, малость преувеличила, вот делов-то... Да ты у нас такая невинная, что он тебя вообще не воспринимает как женщину, так что не парься... - Что?! - … И вообще, какая разница! Ты же не влюблена в него, ты вообще им не интересуешься. Тебе только и надо, чтоб он не лез и зарплату платил. Так что если и подумает он что-нибудь — плевать. Для нас двоих главное же - это мои интересы, верно? Я борюсь за его сердце, а ты мне помогаешь, как всегда это делают лучшие подруги, забыла? Мой верный Санчо Панса! Ну и вот... Он такой: «Вот оно что!». И потом ещё такой: «Я, кажется понял, о чём ты говоришь!» - и так посмотрел на меня по-щекотному, что у меня зачесалось во всех местах сразу вообще! И тут мне стало море по колено! Я спросила: «Ну так что, вы это со мной сделаете?». - Так прям и спросила? - Да!!! А он такой: «Возможно. Если будешь хорошо себя вести в течение следующей недели». А я разве плохо себя веду, спрашиваю? - Действительно. - А он ответил, что начиная с завтрашнего дня надо вести себя тише воды ниже травы и быть очень скромной, не наряжаться в его костюмы, молчать и смотреть в пол. И вот тогда... - А что будет завтра? - спросила Шарлотта. - Не знаю. Но главное - ты понимаешь? - он пообещал меня выпороть! Неделю, мне осталось потерпеть всего неделю! А потом.... Как ты думаешь, он так легко согласился, потому что я ему нравлюсь? - Без понятия. - Или, может быть, он просто извращенец?.. - Ох... Всё может быть... Я не в курсе... Шарлотта вздохнула, легла на кровать и задумалась. Ну вот, не одно так другое! Поди теперь узнай, как барин понял все эти намёки Виолетты! Может, через неделю он сядет читать с ней сценарии? Или насильно переоденет? Или в белье станет фоткать? Что бы он там ни задумал, Шарлотте это не нравилось. Это обозначало, что Виолетта теперь будет знать, чем они занималась. Видимо, с ее дружбой будет покончено, и придётся ждать крыс на кровати еще что-нибудь в этом духе... Нет, ведь надо ж только было Виолетте вбить себе в голову эту бредятину насчёт порки! Почему в этом доме никак невозможно спокойно работать, без нервов? И что такое важное начнётся завтра, если скромность вдруг стала таким ценным качеством для служанок?.. - Спишь? - спросила Виолетта. - Нет ещё. - А я вот думаю... Что ж я так заробела-то, а? - В каком смысле? Ты нагло вела себя. - Вовсе не нагло. Вот помнишь, я на пол-то села? Моя голова оказалась напротив его пряжки, понимаешь? Напротив застёжки в его брюк, буквально в нескольких сантиметрах! И что я сделала? Стала ловить его кисть, пф! А что я должна была сделать?.. - Спать! Спааать! - закричала Шарлотта.