Служанки

— Эх, Дейзи-Дейзи, — Элли покачала головой. — Смешная ты девчонка. И наивная такая. И невинная. Но долго не продержишься, боюсь. До первого его шаловливого взгляда… Было два часа дня. Горничные как обычно обедали на кухне, теперь снова вчетвером. Дейзи, как и вчера, смотрела на всё вокруг удивлённо: кажется, даже суп, сваренный поварихой для прислуги, казался ей чем-то инопланетным. От слов Элли младенческий взгляд новенькой стал ещё более растерянным: — В каком смысле? Он меня уволит? — Ну, уволит, конечно. Однажды. Но до этого он, скорее всего, ещё кое-что с тобой сделает… — Что же? — Кое-что ужасное, — с явным удовольствием произнесла Элли. — Кое-что такое, что нельзя. — Но что?! — Что-то настолько плохое и неподобающее, что у этого даже нет названия, — поддержала Виолетта. — И если ты хочешь этого избежать, то держись от него подальше. — Да я вовсе к нему и не лезу… — И правильно! Нечего! Если заговорит с тобой — сразу же убегай! — Зачем вы меня запугиваете? — Просто предупреждаем. Девушка, на место которой взяли тебя, здорово пострадала от него, — сообщила с серьёзным лицом Виолетта. — Как он мучил её, бедную! И в спальне, в комнате зелёной над ней издевался… и даже вот тут, на плите выдвижной! Где поймает, там сразу и мучает. — Ужас какой! — И не только, кстати, там, — сказала Элли. — На бильярдном столе ещё тоже. — Да? — Виолетта нахмурилась. — Да. Эмми сама мне хвас… жаловалась на эти издевательства с его стороны. Ну, и на конюшне, само собой. — Даже так! — сказала Виолетта. — Негодяй! Вот, Дейзи, слышишь? Платит барин хорошо, но лучше работать здесь так, чтобы он тебя не замечал. — Девочки… мне страшно… а вас… тоже… он… ну… как-то обижал? — Меня нет, — сказала Элли. — Я крутая. А Виолетту вон обидел два раза на днях. Но потом отвязался. Забыл. Да? Виолетта помрачнела. — Ну, девчонки, хватит! — вклинилась Шарлотта. — Что вы новенькой мозги пудрите, в самом-то деле?! — Да там уж пудрить нечего, — сказала Виолетта. — Одна пудра. Где мозги? Дейзи не отреагировала на это открытое хамство, а только ещё удивлённее закрутила головой, так что Шарлотта подумала, что Виолетта не так уж и не права. А Элли сказала: — Мы пудрим? Спасибо пусть скажет. Если бы тебе их кто-то запудрил в самом начале таким же образом, ты бы не бегала от хозяина, не скрывалась бы от него по чужим домам. — Даже так! — Элли с ужасом взглянула на Шарлотту. — Шарлоттушка, бедная, ох! — Всё нормально, — ответила та, гоня мысли о том злополучном побеге и о событиях, ему предшествовавших. — Ты скажи, хозяина-то видела? Ну, младшего, в смысле. — О, да, да! — сказала Дейзи. — Я сегодня завтрак подавала. Всех их видела. — Ну и как он? — спросила Шарлотта. — Да, как он тебе? — Тебе могло показаться, что он — совершенство. Но это обманчивое впечатление. На самом деле это страшный человек, так и запомни! — Он нелепый, да? Нисколько не красивый? И что девки в нём находят, не пойму? — Ну… — сказала Дейзи. — Он такой… Ну… По-моему… Нормальный… Не знаю, ещё как сказать. — Не нормальный он вовсе, — ответила Дейзи. — Он чокнутый. — Нет! — сказала Виолетта. — Он нормальный. В смысле, обыкновенный, да? И у тебя совершенно нет никакого особенного интереса к нему, ведь так? — Да какого ещё интереса?! О чём вы вообще? Издеваетесь, да? Издеваетесь? Шарлотте показалось, что сейчас Дейзи расплачется. — Отстаньте от неё. Смените тему. — Да, — сказала Элли. — Давай сменим. Поговорим о чём-нибудь милом и безобидном. — Ну-ка, Дейзи-с-Аляски, расскажи нам ещё раз, откуда берутся дети? — А ты, что, ребёнка хочешь, Виолетта? Я ведь уже говорила, что не знаю, как это происходит в вашем штате. А так везде по-разному. В Виргинии, например, их находят на табачных плантациях, а Аризоне — на хлопковых… — А в Детройте собирают на конвейерах папаши Форда, ага? — Ну, Элли! — сказала Шарлотта. — Ну, хватит уже. — А меня вот что интересует, — сказала Виолетта. — Как это в других странах-то происходит? Вот у русских, например, да? Дейзи-с-Аляски, скажи нам, как размножаются коммунисты? — Коммунисты не размножаются, — совершенно серьёзно ответила Дейзи. — Они же не люди. Все прыснули. — Что вы смеётесь? — От восторга, — отвечала Виолетта. — От восторга. Ты нам нравишься. — А про коммунистов сегодня как раз и узнаем, — сказала Элли. — А, да, точно. Ты, Шарлотта, в курсе? — Нет. Про что? — Сегодня к нам приедет журналист из Советского союза. Будет брать интервью у ПЭ, — сказала Виолетта. — Ага, — сказала Элли. — Увидим живого русского. — Кошмар! — на лице Дейзи изобразилось страдание. — Девочки, вы не шутите? Сначала эти ужасы про хозяина, потом коммунист в доме… Вы меня не разыгрываете? Вы это всё серьёзно? — Конечно, серьёзно. — Но от коммуниста мы тебя спасём. Не бойся. Спрячешься, пока он будет тут. А вот с хозяином — ууу! — шутки плохи. — Интересно, какой он из себя, этот коммунист? — пробормотала Дейзи. — Я думаю, он будет в ушанке и с автоматом Калашникова, — сказала Элли. — А я думаю, он будет обрюзгший и с такими большими бровями, — сказала Виолетта. — А ты как считаешь, Шарлотта? — А я думаю, он будет грязный хиппи. — Почему? — Потому что хиппи сами по себе не заводятся. Эту заразу нам русские подослали. Мне бабушка говорила. Все такие вещи, они связаны. Сначала ты отращиваешь волосы… ходишь лохматый… слушаешь всякое не пойми что… занимаешься сексом… употребляешь наркотики… а потом — глядь! — вот уже и коммунист! — Ну надо же! — сказала Виолетта. — Как тонко! — сказала Элли. — А что такое секс? — спросила Дейзи. — Так, ладно, — сказала Шарлотта. — Полтретьего. Хватит обедать, работать идти надо. — И верно! — поддержали остальные. — Мы покажем коммунисту, как у нас тут идеально! — Комар носа не подточит! — Не придерётся! — Пусть там всем своим потом расскажет! — Пусть утрутся эти русские! — А секс-то — что такое? — Дейзи, блин, иди уже работать. Журналист должен был приехать к пяти, и без пяти пять Шарлотта и Виолетта совершили маленькое нарушение — оставили свою работу и вышли к воротам: так хотелось посмотреть им на живого русского. По ту сторону ворот, как обычно, стояла толпа, в основном, из женщин, и никаких признаков коммуниста не наблюдалось: ни красных флагов, ни ушанок, ни автоматов, ни хиппи, ни что там ещё у них бывает… — Подождём, — сказала Виолетта. — Подождём, — согласилась Шарлотта. — А вот слушай, зачем вы так с Дейзи? Ну невинная девчонка, ну так воспитали её! Вот зачем издеваться? Запугали её чёрт-те чем! — Элли любит надо всеми издеваться, ты же знаешь. А я добрая, но с умыслом: боюсь, как бы она не закрутила с нашим барином. Молодая, симпатичная… Опасно. Хотя эта Дейзи такая тупая… Она даже не знает, чего хотеть нужно! И думаю, мы её достаточно запугали, и теперь она будет прятаться от хозяина. Чем реже он будет её видеть, тем меньше шансов, что что-то случится. — Всех женщин ты от него всё равно не отвадишь, — сказала Шарлотта. — А у тебя есть какая-то информация? Имена? — Виолетта обеспокоилась. — Да нет же! Это так. Теоретически. — А. Понятно. Так ты думаешь… Мне его не удержать, да?.. Думаешь, что он уже остыл ко мне? — Эту последнюю фразу Виолетта произнесла не как обычно провоцирующе-весело, а с настоящим страданием в голосе. — Ох, Виолетта! Откуда ж мне знать-то? — Ну да… И я тоже не знаю… Он с тех пор меня так и не звал… Почему? Почему, а? — Пока не хотелось. — Три дня уж прошло! Он, что, хочет так редко? — Виолетта, о, Боже, опять ты!.. — Или он с кем-то был в эти дни уже? Он изменил мне? Как думаешь? — Виолетта, спроси что попроще! — Ох… Шарлотточка… Мне кажется, я не переживу, если узнаю, что он был с кем-то другим! После того, как я попробовала ЭТО… Все краски жизни померкли. Мне теперь и конфеты не сладкие… И вообще ни в чём радости нет без него! Всё пустое. Страшно даже подумать, что этот раз у нас был последним… — Ну так не думай про это. — Не получается! Буду, по крайней мере, отваживать девушек от него. Вот, Дейзи отвадила вроде… Чем меньше их будет вокруг, тем спокойнее мне… Так, ну где коммунист-то? — Не знаю. Давай у охранника спросим. Горничные, которые до сих пор стояли на некотором отдалении от ворот и от охраны, так, чтобы их разговор, никому не был слышен, подошли теперь к самому входу. — Коммунист-то? Да вон он! — ответил охранник на заданный ими вопрос. — Он — не он, а она. В синем платье. Виолетта не сдержала громкий вздох. — Ровно в пять пустить велено. А толчётся здесь уже минут пятнадцать, у поклонников выспрашивает что-то, полюбуйтесь! Взгляды Шарлотты и Виолетты обратились туда, куда показывал охранник. Девушка в синем платье — худенькая, подтянутая, аккуратная и, увы, довольно, симпатичная — едва ли была старше их самих. Постояв минуту у ворот, её легко можно было бы вычислить по акценту. Журналистка действительно принялась работать ещё до того, как интервью было начато: не выпуская блокнота и ручки из рук, вертелась среди поклонников и задавала им странные вопросы. — Скажите, почему вы тут стоите? — Я хочу его увидеть. — Я люблю его. — Я не могу без него. — Я пишу о нём сказку. — Мне просто приятно знать, что он так близко. — Я смотрю на его дом и пытаюсь представить его внутренне устройство. — Я веду кружок его поклонников. — Я верю, что он женится на мне, надо лишь дождаться, моя очередь придёт… — А я живу здесь, вот моя палатка. — Так… — пробормотала журналистка, делая заметку в своём блокноте. — «Американцы стоят в очередях… Живут в палатках…» Скажите, товарищи, а вам не кажется, что вами кто-то манипулирует? Что с помощью безыдейной музыки и пустых кинокартин вас специально отвлекают от борьбы за благополучие рабочего класса?.. Может, было бы лучше работать, созидать, а не топтаться тут?.. Может, вы бы нашли себя в профсоюзной деятельности? — Эй, — сказал охранник. — Ну всё, хватит! Пять часов. Проходите, товарищ Петрофф. Я сейчас провожу вас к хозяину. — А вам не приходило в голову, что делиться на хозяев и слуг в XX веке — это уже устарело? — спросила товарищ Петрофф, едва оказавшись по эту сторону ворот. Затем, не дожидаясь ответа, она обратила внимание на Шарлотту и Виолетту. — О, здравствуйте, девочки! Вы здесь служанки? — Привет. — Да. — А вам никогда не хотелось получить образование и стать, например, инженерами? Проектировать новые модели тракторов, шагающих экскаваторов… — Ещё чего, — сказала Виолетта. — Мне мозгов на такое не хватит, — сказала Шарлотта. Журналистка снова что-то записала. «Ну вот, теперь все русские узнают, что я безмозглая, — сокрушённо подумала Шарлотта. — Я находка для шпиона. Это ж надо, быть таким треплом!». — А вот я закончила университет в Москве, — продолжила журналистка. — У нас в СССР для женщин открыты все дороги. Скажите, девочки, а вы получаете политиформацию? Вы знаете, что творит Франко в Испании? Вы знаете, что Че Гевару ликвидировало ЦРУ, а не регулярная боливийская армия? — Знаем-знаем, — сказала Шарлотта, чтобы не ударить в грязь лицом. — Про всё мы в курсе. — А не пора ли американской военщине… заговорила опять журналистка. Охранник прервал её: — Дамочка, хватит уже! Уговор был насчёт интервью с артистом, а не со слугами! ПЭ уже ждёт вас, пойдёмте в его кабинет. — Хорошо. Но имейте в виду, мистер! Я не посмотрю на то, что вы тут так все перед ним преклоняетесь! Для меня все люди равны, и вашему господину я буду задавать по-настоящему острые вопросы! — Ради Бога, — ответил охранник. — Не жалко. Они удалились. — Слушай, что такое «Че Гевара»? — спросила Шарлотта у Виолетты, когда журналистка с охранником скрылись в доме. — Знакомое ведь слово-то. А что это такое, не припомню. — Нашла, о чём париться! — фыркнула та. — В наш дом только что зашла красивая девушка! — - Ты понимаешь вообще, что к чему?! — Виолетта! Но ведь это ж… коммунистка! — Ну и что? Некоторые мужчины очень падки на экзотику. — Ну… Не знаю… По-моему, она не такая… — Не такая! Я надеюсь! Она чокнутая, да? Как ты считаешь? — Я не знаю… — Ох, Шарлотта… Я надеюсь, что она достаточно не в себе, чтобы отпугнуть нашего барина! — Потому что в противном случае я её придушу!