Служанки

В спальню барина Шарлотта поплелась едва живая. Ноги подгибались. «Я лишу её сегодня же!» — стучало в голове. Она шла как на казнь. В голове отчего-то изобразилась сцена, будто хозяин хватает её прямо у порога, тащит в кровать, игнорируя сопротивление, наваливается сверху, а дальше… Дальше делает такое, о чём Шарлотта и думать-то не умеет, но после чего её жизнь решительно кончена и в глаза честным людям смотреть она больше не сможет. Ноги медленно отсчитывали ступеньки, а голова лихорадочно перебирала планы спасения. Сначала Шарлотта решила, что, едва переступив порог, сразу же скажет, что Дейзи несла полный бред и что никаких разговоров о стыдном она, Шарлотта, не заводила, а только остальные слуги постоянно докучали ей с глупыми выдумками. Но этот вариант пришлось отринуть: стало бы понятно, что Шарлотта подслушивала задиванную беседу барина с глупой горничной и про их сомнительные игры тоже знает. Признаться в этом было так же стыдно, как стоять перед хозяином, считающим, будто она в самом деле рассказывает всем о планах потерять девственность… Другим вариантом было захватить с собой какого-нибудь сопровождающего… Охранника? Они охраняют хозяина, а не от него. Гаражника? Кухарку? Виолетту?.. Нет, никто из них, конечно, не решится заявиться в спальню к барину без вызова — да они и не поймут, зачем Шарлотта их туда тащит. Может, тогда саму Дейзи? Уж она-то, кажется, открывает дверь в барскую спальню ногой, как домой туда ходит… Шарлотта представила, как они вдвоём с дурочкой-с-Аляски заявляются туда, ПЭ ощупывает их липким и всё понимающим взглядом, а затем говорит Дейзи властно: «Дорогая, может, выйдешь на минутку? Сейчас я быстро сделаю с Шарлоттой то, о чём мы говорили, а потом весь буду твой». Блин. Тьфу. Кошмар! Она ведь выйдет! Он же сделает! От этих сумасшедших можно ждать чего угодно. Ладно, хватит. Шарлотта приказала себе перестать выдумывать глупости и срочно разработать какой-нибудь реальный план против изнасилования. Не входить в дверь полностью, а только нос просунуть в щёлку? Оставить дверь открытой? Ерунда. Такие уловки просто смешны против мужчины, который вознамерился сделать что-то с тобой в своём собственном доме. Но, в конце концов, ведь не бандит он из подворотни?! С чего Шарлотта взяла, что он будет действовать грубой силой? Наверняка он снова усадит её на кровать, примется ласкать — бесцеремонно, но мягко; нагло, но заботливо… Потом так же положит на спину, полезет под платье… И вот тут она может вскочить, возмутиться и дать ему отповедь! Но не сумеет. Не устоит. Ей не хватит сил прервать этот фейерверк. В таком случае нужно каким-то образом сделать себя непривлекательной! Чтобы он сам передумал! Но как? Порвать платье? Нет, глупая мысль… Испачкать? О, лучше лицо! Если она придёт с грязным лицом, то он точно её не захочет!.. И тут же уволит, наверно. Решит, что она сумасшедшая. Но что же делать? Ссутулиться? Ковырять в носу, как бы рефлекторно? Или, может, мерзко как-нибудь им шмыгать? Или в ухе покопаться?.. Блин, всё сразу! Один сплошной бред в голове… В конце концов Шарлотта решила растрепать себе волосы и сделать из них безобразный спутанный хвост, как у замарашки. В нескольких шагах от барской спальни она уже нащупала в своей шевелюре первую шпильку и приготовилась вытащить её… Но остановилась. Она не могла. Нет, ну правда, не могла она прийти лохматой к ПЭ! Ведь она же ему не понравится! В смысле… Нет, Шарлотта правда-правда, в самом деле, на полном серьёзе, по-честному не планирует вступать с ПЭ в какие-то там отношения! Она хочет избежать их, разумеется! Но… Если он решит, что она чучело, то как ей дальше жить?! Наверно, делать нечего. Нет выхода. Придётся покориться судьбе, решила Шарлотта. Она зайдёт как ни в чём не бывало, будет вести себя подчёркнуто сухо и деловито. Но если вдруг что… Будь что будет! Если вздумается барину залезть тёплыми руками своими ей под одежду, если станет раздевать без разрешения, если будет трогать, где нельзя, если навалится сверху и сделает с ней что-то гадкое… Что же. Сбежать не получится. На роду, видать, написано Шарлотте, чтобы ПЭ её испортил. Это рок… В спальню барина Шарлотта постучала уже чувствуя себя в полной готовности расстаться с девственностью. — Войдите! — крикнул он. От звука этого голоса Шарлотта окончательно уверилась, что время её пришло. Было «до», а теперь будет «после». Здравствуй, жизнь падшей женщины! Барин, бери меня! Он лежал на кровати в восточном халате и держал в руке какую-то книжку из тех, что Шарлотта, кажется, протирала на полке, но не смогла осилить даже заглавия. Отложил. Окинул взглядом. Шарлотта почему-то вдруг подумала, что раз пижамных штанов из-под халата не выглядывает, значит, и трусов там может не быть, а значит, если развязать его… — Ты вещи собрала? — спросил хозяин. — Нет ещё. — Собирай. Мы едем завтра в полдень. — Слушаюсь… — И много не бери. Ты ненадолго. Твою сцену снимут в первый день, и ты вернёшься. — Слушаюсь, — снова сказала Шарлотта. — Ну, собственно, всё. Извини, что так поздно. Забыл. Хорошо, что хоть вспомнил… Ты можешь идти. Шарлотта развернулась и направилась к двери, сама не понимая, чего хочет и что чувствует. Несколько шагов, отделявшие её от выхода, показались очень-очень долгими. Ноги — тяжёлыми. Время и пространство загустели, и Шарлотта в них барахталась как муха в киселе. А ещё она была уверена, что ПЭ уже прочёл все её мысли перед входом и вот-вот начнёт смеяться… — Подожди-ка! — Он сказал это, когда Шарлотта уже ступила за порог и собиралась закрыть дверь. — Ещё одна вещь! Она обернулась и встретилась со взглядом хозяина… С таким взглядом, от которого в животе всё перевернулось, защекотало и пришло ясное понимание: она — его. Шарлотту охватило страстное желание непонятного. Хотелось делать то, что хочет он. Хотелось, чтобы он приказывал побольше. Лично ей. Чтобы приказывал всякое возмутительное, всё подряд, что ему вздумается… А она бы выполняла, выполняла… — Иди-ка сюда, — приказал он, похлопывая по кровати рядом с собой. Шарлотта подошла и села там, вся в ожидании. ПЭ сделал заговорщицкое лицо и проговорил: — Я тут сейчас с одной из горничных беседовал… Случайно разговорились… Слушай, что она несла! С ума сойти! Шарлотта почувствовала, как уши и щёки становятся горячими. Сейчас он заговорит обо всём об этом! — Не буду говорить тебе, кто это. И не буду говорить, что именно она болтала. Я, конечно, сразу понял, что это глупые сплетни, и не поверил ни одному слову! Но ты, знаешь, будь внимательна! Не позволяй им нести о тебе, что попало! И, похоже, у тебя много завистниц… — А… Спасибо… — Да не за что. Ладно, иди. Собирайся. *** На следующий день Шарлотта стояла во дворе рядом с машиной, в багажник которой уже положила свой маленький узелок, и ждала барина. Вместе с ней его ждала толпа помощников, охранников, просто товарищей для проведения времени, планировавших отправиться в Голливуд вместе с ним, и ещё кучка слуг, просто желающих понаблюдать за отъездом. Виолетта выделилась из этой кучки, подошла и обняла Шарлотту. Кажется, она уже совсем не злилась. — Расскажешь? — спросила на ухо. — Конечно, расскажу! — сказала Шарлотта. — Я ж увижу Голливуд, с ума сойти… Хотя всего на день… Ничего посмотреть не успею, небось. — Голливуд меня не очень интересует. Меня интересует сама-знаешь-кто, — ответила Виолетта. — Что он будет делать. Ты расскажешь? — О! Ну ладно… Хотя как я могу знать это?.. Я же за ним не слежу. — Но то, что он будет делать с тобой, ты уж точно знать будешь… — Он не будет делать со мной ничего такого, что стоит рассказывать. — Ну, я полагаю, он всё-таки воспользуется возможностью сделать то, чего рассказывать не стоит! И вот это я как раз хочу узнать во всех подробностях! — Ну, Виолетта! Ну фу! Что за стыд?! — Так и знай. Во всех подробностях расскажешь, — Виолетта подмигнула и умчалась. Почти сразу вышел ПЭ. — Ну, что, все в сборе? Отправляемся. Парни пошли по машинам. ПЭ покровительственно положил руку Шарлотте на плечо: — А ты, малышка, сядешь рядом со мной. — Слушаюсь, барин, — сказала Шарлотта. — «Барин» ненужное слово. И «слушаюсь» тоже. Пока мы снимаемся в одном фильме, мы коллеги. В эти пару дней ты мне не горничная. — Ладно. — И наш уговор о запрете на личное временно отменяется, — промурлыкал он в ухо ей. — Ладно, ребята, поехали!