Служанки

После совершения покупок по приказу ПЭ Шарлотта переоделась в новое бельё и одно из новых платьев (наиболее пристойное), а старьё всё тут же выкинула. — Ну, обувь ещё куда ни шло, — сказал ПЭ, критически оглядев её. — Но причёска не годится ни на что! Сейчас же в парикмахерскую! Все сели обратно в машину и уже спустя минут пятнадцать были у какого-то знакомого парикмахера ПЭ, который, очевидно, готов был принять его или его подружку в любое время дня и ночи. Никаких вопросов относительно её желаний Шарлотте на задавали, а сама она не смела заявлять их. ПЭ сам распорядился насчёт причёски. Два часа спустя на голове у горничной (впрочем, горничной ли ещё?) красовался десятидюймовый «улей» из шиньона, щедро политый лаком. К этому произведению искусства нельзя было не добавить макияж, поэтому ещё через полчаса на Шарлотту смотрела из зеркала чужая тётя с огромными стрелками, ресницами космических размеров и губами цвета первого хозяйского кадиллака. Скрыв некоторый ужас от того, насколько старше стала выглядеть, Шарлотта с благодарностью приняла и этот подарок. К тому времени, когда макияж был готов, она окончательно запуталась в своих чувствах: пользоваться вниманием хозяина столько часов кряду было громадным счастьем, но быть теперь настолько у него в долгу — воодушевляло гораздо меньше; никогда ещё Шарлотта не выглядела так красиво, но, кажется, настолько глупо — тоже; наконец, ей было дико ощущать себя игрушкой барина, которую он вздумал нарядить, как куклу — девочка… Но выбора, кажется, не оставалось. «Что же дальше? — думала Шарлотта. — Вот он сделал меня на свой вкус… И теперь… Неужели… Да нет же!.. Должно быть, велит мне пешком отправляться в гостиницу, а сам, вдоволь наигравшись, отправится по своим делам…». Но ПЭ сказал: — Отлично! С тобой можно выйти в свет. Давай, поехали! И они вновь куда-то поехали. К этому времени уже стемнело, оттого дорога и вообще всё происходящее показались Шарлотте страшноватым, но интригующим. Должно быть, мелькающие за окнами автомобиля неоновые огни загипнотизировали её, так что только на полдороги она наконец-то решилась осведомиться: — А едем-то мы куда? Оказалось, ехали на площадку какой-то киностудии и одновременно на вечеринку: навестить знакомых актёров и отметить там же чей-то день рождения. При мысли о том, что придётся участвовать в светской жизни, у Шарлотты сердце ушло в пятки: — Что ж я делать-то там буду?! — Как что? — беспечно ответил хозяин. — Общаться. Хорошо проводить время. — Нет-нет-нет! Я не поеду! Высадите меня прямо здесь! Пожалуйста! — Ещё чего! Думаешь, я столько наряжал тебя ради того, чтобы выкинуть из машины посередине китайского квартала? — Я вызову такси. — Ты едешь с нами. — Но зачем я там?.. — Человеку положено приходить на такие вечеринки со спутницей. А ты хочешь, чтобы я заявился в одиночестве как дурак? — Но вы можете взять с собой, кого захотите, зачем вам… — Я уже взял, кого захотел. Шарлотта сбилась. Что они говори, она была польщена. Нет, слишком уж жирно, слишком волшебно всё для неё складывалось… Так не бывает! Только в дурацких сказках влиятельные мужчины внезапно решают сделать своей подругой какую-нибудь оборванку, и та ни с того, ни с сего превращается в королеву. Из Шарлотты королевы не получится. Даже одноразовой спутницы на мероприятие не выйдет. Да она двух слов связать не сможет! — И о чём мне говорить там? — Можешь просто кивать, дорогуша. Расслабься. Не болтай всем, что ты горничная… А в остальном — можешь нести любую чушь… Кстати, как твоя фамилия? — А что? — «А что»! Я же должен тебя им представить! И не будут же они называть важную даму просто по имени! — Смит, — сказал Шарлотта. — ПЭ хмыкнул: — И тут Смит… — А что? — повторила она. — Вам не нравится? Парни вокруг засмеялись. — Нравится, нравится. Отличная фамилия. Одна из моих любимых, можно сказать. Но тебе надо придумать что-нибудь более звучное. Приведём тебя под псевдонимом. — Под псевдонимом?!.. — Эй, ребята! Какие звучные фамилии вы знаете? — Никсон, — брякнул тот, что за рулём. — И снова смех. — Эйзенхауэр, — развил шутку другой. — Рузвельт! — Крикнул третий. — Гувер… Гардинг… Кулидж… — принялся перечислять барин. — Кливленд… Гарфилд… О! Бьюкенен! Я думаю, тебе это пойдёт. Госпожа Бьюкенен! Шарлотта открыла рот, чтобы возразить, но вовремя заметила, что её возражения никого не интересуют. Оказаться на съёмочной площадке и видеть работу над фильмом своими глазами было настолько же дико и странно, как если бы Шарлотте, например, было позволено поприсутствовать на хирургической операции и глянуть внутрь разрезанного брюха. Съёмки выглядели как хаотическое скопление людей, механизмов и прочих вещей вокруг крошечного куска пространства, выхваченного светом, который и должен был стать кадром фильма. Но стоило ПЭ и компании появиться, как тем самым центром притяжения, тем самым Солнцем, вокруг которого крутятся люди и вещи, сделался не кадр, а сам хозяин. Шарлотте стоило немалых усилий уследить за его перемещениями и добиться того, чтоб её не оттеснили, не оттёрли. Хотя, если в физическом смысле ей и удалось не потеряться, но в моральном она была растеряна совершенно. К счастью, в полутёмных коробках павильонов было не слишком хорошо видно красные уши, трясущиеся коленки и перебирающие край одежды пальцы. Но Шарлотта чуть сознания не лишилась, когда ПЭ сказал торжественно: Позвольте вам представить госпожу Бьюкенен, подающую надежды актрису. Затем Шарлотте назвали имена каких-то людей, которых она сразу же забыла, но которые как по команде начали делать ей всякие комплименты. К счастью, кивать всем и заплетающимся языком шептать «спасибо» было достаточно… До тех пор, пока какой-то дядька не спросил, в каких фильмах играла Шарлотта. В ответ она лишь беспомощно взглянула на ПЭ и приготовилась расплакаться, но хозяин пришёл на помощь: — В фильме «Чмоки-чмоки-траляля», — ответил он. — Вы не смотрели? Она была в роли доверчивой горничной. — Увы, не имел счастья… А сейчас вы, что же, заняты? — Немного, — трудом выдавила «Бьюкенен». — Снимаетесь с ПЭ в «Джеральдине»? — Да… То есть… У меня там… Роль… Ну… Маленькая… — Знаете, в конце года я буду ставить «Виндзорских насмешниц». Там есть тоже одна маленькая роль, на которую мы пока не нашли актрису… Может быть, вам будет интересно? Скованная ужасом, Шарлотта вновь взглянула на хозяина, зовя его на помощь. — Думаю, вам стоит подумать над этим предложением, милочка, — сказал он. По лицу его скользнула тень усмешки. Казалось, ПЭ готов расхохотаться, но сдерживается усилием воли. — Я подумаю… — ответила Шарлотта. Дядечка почтительно удалился, а ПЭ вдруг по-хозяйски взял Шарлотту под руку — словно и правда она его спутница! Затем он нагнулся к её щеке и прямо при всех поцеловал туда! Это было так прекрасно и так опьяняюще, что от того, чтобы завопить от восторга, Шарлотту спас только прозвучавший в ухо краткий смешок: она поняла, что хозяин замаскировал поцелуем своё бившее через край веселье от того, как все прекрасно принимают выдуманную им сегодня актрису. Но больше никто шаловливого настроения ПЭ не заметил. Более того, поцелуй в щёку заставил ещё нескольких человек подойти к Шарлотте, представиться и обменяться какими-то фразами. Когда же рука ПЭ переместилась к ней на талию, вокруг засверкали вспышки невесть откуда взявшихся фотоаппаратов, и нашей героине показалось, что на неё смотрят все… Просто все-все-все-все в этой комнате. С этого момента вечеринка из мучительного экзамена превратилась в круговерть каких-то лиц, каких-то слов, каких-то вспышек и бессмысленных событий. Вынесли шампанское. Шарлотта тут же выдула бокал на пустой желудок и неожиданно прекратила беспокоиться о том, что ей сказать и как ей выглядеть. После второго бокала ни растрепавшийся «улей», ни светские разговоры, которые надо вести, ни позирование фотографам, ни даже торт — огромный тортище, исполненный в форме автомобиля! — уже не имели значения. Существовал только ПЭ, его запах, его голос (что он говорил?.. а, всё равно), его рука на талии да тепло его тела, такого манящего, близкого… Шарлотта неожиданно поняла, что ничто не мешает ей поближе прижаться к хозяину боком, — и сделала это. Затем она стала раздумывать, не положить ли голову на барское плечо и не уснуть ли… Но ПЭ разбудил её: — Госпожа Бьюкенен! Это госпожа Бриллиант. Госпожа Бриллиант, это госпожа Бьюкенен. Полузнакомая фамилия пробудила в Шарлотта какие-то полувоспоминания. Она разлепила глаза… И чуть не протрезвела, увидавши Аннабеллу! — Очень приятно, — с дежурной улыбкой ответила та. — И мне, — пролепетала Шарлотта, пожав белую ручку с ярко-красными ногтями. Она уже готовилась к разоблачению, но Аннабелла только измерила её взглядом и, словно признав за ровню, сказала ПЭ: — Не забудь: завтра примерка с репетицией. Сказала — и ушла. Всю дорогу до гостиницы ПЭ громко рассуждал о том, какие остолопы наполняют кинобизнес. — Никто не распознал, ни один не усомнился! Ну и бараны! И даже Аннабелла не узнала, вы подумайте!.. Нет, а что ещё ждать от тех, кто сочиняет подобные сценарии, а?! Вы подумайте: ну ни один ведь! В следующий раз я приведу им свою кухарку! В замутнённом разуме Шарлотты шевельнулась мысль о том, что ей, возможно, стоит обидеться на эту последнюю фразу. Но мысль мелькнула быстро и исчезла безвозвратно. А после того, как ПЭ сказал, что она, его горничная, небось, и сыграет не хуже какой-нибудь Аннабеллы, гипотетическая обида совсем забылась. Шарлотта прижалась к хозяину, положила голову на его плечо и решила просто позволить обстоятельствам нести себя туда, куда им самим захочется. Ей вдруг показалось, что на свете нет ни бабушкиных запретов, ни родной деревни, ни необходимости во что бы то ни стало выйти замуж. Не было служаночьей униформы. Не было ни Дейзи, ни Виолетты, ни всей этой очереди охотниц на тело ПЭ. Не было назойливых дружков… Ни прошлого, ни будущего, ни правил, ни договоров… Только эта машина, и эта дорога, и эти огни. И мужчина возле неё. И самый сладкий голос, что есть в мире: — …Вот болваны! В целом огромном Лос-Анджелесе нет ни единого человека, способного поддержать разговор о нумерологии!.. У входа в гостиницу «Рузвельт» сидела Анжела. При виде ПЭ, поднимающегося по ступенькам к входу, с Шарлоттой под руку, она вскочила с места и завопила: — О, милый, я здесь! Эй, я здесь, дорогой! Двое парней из свиты сразу же оттеснили её, не давая дотронуться до артиста. Остальные окружили ещё дюжину девиц, которые караулили там же, рядом. — Мы любим тебя, о, мы любим! — Один маленький автограф, ну, пожалуйста! — Сожалею, дорогие, но сегодня я с Шарлоттой, — сказал ПЭ. — С какой ещё Шарлоттой?! — истерично выкрикнула Анжела, а затем впилась взглядом в соперницу. Секунду спустя на её лице изобразилась невероятное удивление: — Это ты, что ль?! Блин, вот сучка! Ну и сучка же!!! Последние слова раздались тогда, когда Шарлотта и ПЭ уже были в здании. Миновали фойе. Вошли в лифт. Поднялись на этаж. Вот он, номер ПЭ. Вот они входят… Только тут до Шарлотты допёрло, что всё ведь по-настоящему!..