Служанки

Когда добрались до гостиницы, Шарлотте было велено собрать вещи. Но куда их собирать без чемодана? Ведь приехала она в Лос-Анджелес с крохотным узелком, думая, что останется только на день. А теперь у неё была куча нарядов… белья… и большая тайна о прошлой ночи. Не зная, что делать, Шарлотта уселась и стала раздумывать. Брать наряды или нет? Ещё сегодня утром, обиженная, она твёрдо решила от них ото всех отказаться, но теперь решила, что это будет невежливо. Как правильней поступить? Как теперь вообще общаться с ПЭ? Как вести себя после всего, что произошло между ними?.. Да и произошло ли?.. Как она могла до такой степени наесться всякой дряни, чтоб вообще ничего не помнить?.. Эх! Не так Шарлотта представляла себе свою первую ночь с мужчиной! Это должен был быть муж. Они проснулись бы в уютной светлой спальне, довольные сознанием дозволенности сделанного. Потом пошли бы к бабушке с визитом. И повсюду бы встречали уважение. Он держал бы её за руку. И она бы знала: это навсегда. А вместо этого… Противно говорить, что вместо этого. ПЭ и прежде-то над ней издевался, а теперь, должно быть, совершенно не уважает. Теперь Шарлотта просто одна из многих, кем он воспользовался. Он путает Дейзи и Виолетту — и теперь и Шарлотта в его уме с ними смешается. Если, конечно, он вообще когда-нибудь даст себе труд занимать этот ум мыслями о глупой горничной… Что же делать? Вести себя как обычно? Наверняка уже скоро весь дом будет знать о её позоре. То-то Элли злословить начнёт! А Виолетта, небось, разозлится и больше не станет дружить с ней. А Дейзи опять ничего не поймёт… Эх! Какая, впрочем, разница?.. Завтра она вернётся в дом и будет заниматься там уборкой. А ПЭ не увидит ещё долго-долго. Потом он приедет, но смотреть на неё будет как на пустое место. До приезда ей надо его разлюбить! И желательно найти другого парня. Может, снова пойти на каток, поискать тех двоих?.. Если найдётся добрый человек, который согласится жениться на Шарлотте, перед свадьбой она честно всё-всё-всё ему расскажет… Или нет. Может, то, что у неё уже всё было, не настолько и заметно?.. Сама-то она в себе никаких таких изменений не чувствует! Как стеснялась всех этих штуковин, так и стесняется! Ох… А вдруг она беременна?! Шарлотта потрогала свой живот — так, словно могла что-то нащупать там. И тотчас же вздрогнула: в дверь постучали. Кто там? Ответа не последовало: ПЭ просто вошёл, не представляясь. Он был в шёлковой пижаме и с пистолетом. Огляделся. Положил его на тумбочку. Сказал: — Я решил ночевать у тебя — У меня?! — Да. Может быть, маньяк охотится на знаменитостей. Тогда мне будет безопасней не оставаться в своём номере. А может быть, маньяк охотится на молодых женщин. Тогда тебе будет безопасней в моём присутствии… Ты собрала чемодан? — У меня его нет. — Так сказала бы! Можешь один из моих взять. ПЭ скрылся. Пока его не было, Шарлотта пыталась переварить это странное заявление — «Я решил ночевать у тебя». «Да что он себе позволяет?!» — кричала одна половина её души. «Какое счастье!» — вопила вторая. А целая Шарлотта думала, что, может, ей приснилось это всё. Может, она снова что-то съела, и всё — сон?.. Но пистолет, оставшийся на тумбочке, свидетельствовал, что всё реально. Потом ПЭ вернулся с чемоданом и с ещё одним пистолетом, который положил на другую тумбочку, сообщив, что это для Шарлотты, чтоб могла обороняться от маньяка. Сказать, что не умеет стрелять, горничная не решилась. Маньяка ей сейчас больше напоминал сам ПЭ со всеми этими приготовлениями. Да и никакое, даже самое страшное убийство, произошедшее где-то там, не могло заслонить в её разуме события, произошедшего с нею самой почти сутки назад. Пока ПЭ носился по комнате, излагая ей план обороны, Шарлотта молча сидела на кровати, смотрела на него и с удивлением думала о случившемся. Неужели этот мужчина действительно сделал с ней то, что мужчина делает с женщиной? Неужели эта его штука была… там?.. Шарлотта представила, что где могло побывать и сразу же с ужасом выгнала эту мысль. Когда ПЭ забрался рядом с ней в кровать, она оцепенела — словно не было прошлой ночи, словно не спали они точно так же и накануне. Казалось, что вот-вот что-то случится. Ведь лечь в кровать с мужчиной… это значит… ну, он должен… То есть, потом что-то происходит же, наверно? Ведь не может же быть, чтобы лёг и уснул вот так просто?.. Нет, может. ПЭ лёг на заметном расстоянии. Отвернулся и затих. Шарлотта лежала, не в силах сомкнуть глаз от волнения, и пялилась в темноту. Что происходит? Какая-то глупая шутка? Она возмутилась, когда ПЭ заявил, что будет спать у неё, но когда он действительно свернулся калачиком и собрался вот-вот захрапеть, она возмутилась несказанно!.. Неужели он считает, что в её кровать можно взять и залезть просто так?! Неужели он считает, что, залезши в неё, можно запросто взять и уснуть, совершенно проигнорировав саму Шарлотту?! А если бы это была Аннабелла? Или Дейзи? Или Виолетта? Или кто-нибудь ещё? С ними он, небось, иначе себя вёл бы! Обнял бы, наверно, или что-нибудь подобное! Ну, а Шарлотта — конечно! С ней что церемониться? С ней — вот так, запросто! Взял — воспользовался, взял — и вот уже не замечает! Кто таких, как она, уважает?.. Права была бабушка! Взял, поигрался — и вот, и пожалуйста! Ни объяснения, ничего! Ещё и спит тут!.. Часы тикали. Сердце стучало. Свет луны легонько отражался на потолке. Всё происходящее как нельзя лучше доказывало, что Шарлотта утратила свою честь и теперь ей не стоит рассчитывать даже на взгляд ПЭ, не только на уважение. ПЭ засопел. Ну, отлично!.. Шарлотта решила заплакать. От ощущения стекающих слёз по щекам ей внезапно сделалось ещё грустней, чем раньше. Стало жалко уезжать. Жалко убитую. Жалко Романа Поланского. Жалко ПЭ, что он так испугался. Жалко, наконец, саму себя — маленькую, потерянную, одинокую, почти без родных и друзей, заброшенную на несколько дней в чужой город по воле богатого человека, которому вообще-то до неё и дела нет… Потом Шарлотта вспомнила вчерашний разговор: как ПЭ сказал, что XXI столетия ему не дожить. Наверное, он знает, что говорит, решила Шарлотта, и заплакала ещё сильней. А потом она сообразила, что не вечна и сама, и к году, скажем, к 2019-му, ну, то есть, лет через пятьдесят, она либо будет глубокой старухой, либо и вовсе уже… Она всхлипнула. День прошёл, обещал настать следующий, столь же короткий. Секунды летели и таяли, словно снежинки, не успев приземлиться и осознать само своё существование. Голливудская сказка закончилась. Девственность испарилась. Год перевалил за половину. Близились уже семидесятые… Всё менялось с космической скоростью, прошлое растворялось, настоящее нельзя было понять, будущего еще не существовало, Земля, спеша в объятия неизвестности, кружилась вокруг Солнца, а маленькая душа, запрятанная в среднестатистическое девичье тело и брошенная на эту землю, должна была как-то со всем этим разбираться… Выживать. Делать выбор. Решать. Всякий раз — в одиночестве. Даже сегодня, когда рядом с ней, здесь, под боком, сопит ПЭ, одно только имя которого заставляет трепетать сотни и тысячи. Ещё одна испуганная душа, попавшая в тело самого желанного мужчины на планете… Две души, случайно, ненадолго повстречавшиеся, словно две песчинки в океане. Эта ночь уже не повторится. Они больше никогда не будут спать в одной кровати. Каждая их общая секунда может стать последней. Конец света с каждым вздохом приближается… …Почему ж он тогда её не обнимет? Шарлотта разрыдалась и уткнулась носом в шёлковую спину. ПЭ был тёплый. Прижавшись всем телом к нему, хорошо было слушать, как мерно он дышит. Это вроде успокаивало. Поскольку хозяин не просыпался, Шарлотта позволила себе обхватить его сверху одной рукой. То ту сторону туловища нащупывались пижамные пуговицы. Зазоры между ними были не малы, не велики, но таковы, что основную часть ладони, без большого пальца, сунуть можно. Шарлотта проверила. Влезла. По ту сторону пижамы была кожа, очень тёплая, влажная капельку и со смущающе жёсткими волосами. От прикосновения к ней стало ещё легче. Это вроде как спасало, утешало. Шарлотта немного пошевелила пальцами, и на пижамной рубашке внезапно расстегнулась пуговица. Теперь рука влезала туда полностью. Можно было гладить грудь целой ладонью. Можно было полностью зарыться ею в мех. Можно было даже незаметно поскользить туда-сюда… Тревожные мысли от этого разбегались. «О чём это я плачу-то?» — подумала Шарлотта с недоумением, машинально обследуя левую сторону барского тулова. Вдруг под её пальцами оказался кожистый шарик… — Ммм! — сказал барин. Шарлотта отпрянула. — Что, — спросил он, повернувшись к ней лицом. — Ты хочешь повторить, малышка, да? — Что повторить? — в ужасе пролепетала служанка, продолжая отстраняться. Она пыталась отползти на край кровати, как можно дальше, но ПЭ властно сжал её запястье, не пуская: — Сама знаешь, что. То, что делали прошлой ночью. С ужасом Шарлотта осознала, что её действия, совершённые за минуту до этого, невозможно оценить никак иначе, чем приставание. Но она ведь не хотела! Она вовсе ничего такого не планировала! У неё и в мыслях даже не было, ещё чего! — Я так просто… потрогала… простите… это… чтобы… успокоиться… — Тебя, что, успокаивает видеть то, как я возбуждаюсь? — О, нет, барин, что вы! — Чёрт возьми, малышка, ты же трогала мои соски! Шарлотта покраснела и не знала, что ответить. Даже в темноте было видно, каким испытующим взором глядит неё ПЭ, ожидая ответа. — Извините… Барин рассмеялся. Шарлотта растерялась ещё больше… Но внезапно нашлась и неожиданно для самой себя выпалила: — Вы меня тоже в тот раз там потрогали, так что мы квиты! Барин рассмеялся пуще прежнего. Его смех заразил Шарлотту: непонятно от чего, ей стало тоже весело и грусть вся улетучилась. Она заулыбалась… … Но мгновенно прекратила это делать, когда барин неожиданно залез на неё сверху, оседлал. — Так мы ведь прошлой ночью поквитались, — прошептал он, наклонившись к её лицу. — Или ты по-прежнему не помнишь? — Слезьте! — пискнула Шарлотта. — Ты на меня тоже в тот раз так садилась. — А-ну, слезайте! — страх перед возможным продолжением заставил служанку забыть, что она служанка. Она попыталась столкнуть ПЭ с себя. Но тот крепко схватил её за обе руки, прижав их к кровати: — Ты хочешь повторить вчерашнее, признавайся! — Нет! — О, не ври, что тебе не понравилось! — Я ничего не помню. — Да быть такого не может! — А вот и может. — Сколько же пирожных ты съела? — Не так уж много. — Но совершенно потеряла контроль над собой. — Нет! Вы всё врёте! — Вру? — ПЭ наклонился к её уху и стал шептать таким голосом, что Шарлоттин живот изнутри затопило горячим сиропом. — Малышка, если хочешь, я могу пересказать, что было ночью. Во всех подробностях. — Нет! — Стесняешься? — Отстаньте! — Это был твой первый раз? — Ну, разумеется! — Ага, так ты всё- таки помнишь! — Да нет же! — Должно быть, обидно сделать это впервые и всё совершенно забыть?.. — Прекратите. — Давай я напомню тебе. — Прекратите, ну, правда! — Ну давай же! Словом… — Нет! — … а хочешь — делом. — Ни за что! — Я же вижу: ты хочешь. Шарлотта хотела. Но больше боялась. Собственного частого дыхания. Странной сладкой тяжести внизу. Самой себя — или той сущности, которая высунула свою звериную морду из-под облика хорошей, скромной девушки. Ну, и, конечно, она была в ужасе и от игривой чёрной прядки надо лбом, и от глаз с невинно-детским выражением, и от всесильной кривой усмешки… Всё это было настолько желанно, что вызывало желание бежать. Он был слишком хорош для неё. Он имел над ней слишком большую власть. Он явно издевался! Он играл с ней. Шарлотта его ненавидела. Ненавидела настолько, что готова была вот-вот застонать. Признаться в своём желании было настолько стыдно, что Шарлотта трепетала от одной мысли об этом. Но подумать, что он сделает насильно… Ещё хуже! Оставалось лишь глупо пищать и сопротивляться. — Давай сделаем это, малышка. — Не надо! — Один разочек! — Прекратите! — Вот ты глупенькая! Тебе ж нечего терять уже! Так нелепо лишиться невинности, но при этом не познать радостей секса… — Я не буду! — Позабавимся! Разок. Тебе будет, что вспомнить, когда ты вернёшься… — Слезайте! — Никто ничего не узнает, малышка. Это будет наш с тобой секрет. — Нет, нет, нет! Ни за что! — заявила Шарлотта. В свете луны она разглядела, как выражение нависающего над нею лица хозяина сменилось с хулиганского на нежно-романтично-умоляющее. На несколько секунд он замолчал, глядя в глаза ей. Шарлотте показалось, что сейчас он поцелует её в губы. Разумеется, она ему ответит, не устоит. Вот сейчас их рты соединятся и тогда уж… Тут раздался слабый стук. — Ты слышала? — Да. ПЭ вскочил и схватил пистолет. Через пару секунд стук раздался ещё раз. А потом кто-то словно поскрёбся в окно. — Это он! Это маньяк! — выдохнул барин. — Зови парней, быстро! Шарлотта вскочила и бросилась к двери. — Нет, стой! Включи свет. Ослепим его. А после я сумею обезвредить его сам. — Вы уверены?.. — Тсс! Возьми пистолет и стань там, у двери. Шарлотта послушалась, вновь не решившись сказать, что стрелять не умеет. От всех этих событий она словно совершенно разучилась соображать… … Поэтому, когда ПЭ, держа пистолет в правой руке, левой резко отдёрнул занавеску и обнаружил за нею вчерашнюю скалолазку, Шарлотта даже как-то удивилась, что там не было маньяка. — Какого чёрта тебе здесь понадобилось в такое время? — спросил ПЭ у нежданной гостьи, отложив оружие и открыв окно. — Что? «Какого чёрта»? Эй, приятель, ты вчера мне обещал! — сказала бесцеремонно девица, усаживаясь в оконный проём. — Это я должна спросить, какого чёрта ты ночуешь не на месте?! Я в третий раз сюда лезу. А это непросто, представь себе! Каждый раз ещё и весь этаж надо обшаривать. — Ты чокнутая. — Чокнутая, не чокнутая… Это к делу отношения не имеет… Подай руку даме! Вот так. — Скалолазка была теперь в комнате. — Ну, теперь снимай штаны… Да у тебя там всё готово! — Эй! — ПЭ поймал скалолазку за правую руку, которой та уже намеревалась ухватить его то, что действительно несколько выдавалось под шёлковыми штанами. — Ты давай-ка полегче! Ты что себе позволяешь?.. — Я ждала этого мига лет пятнадцать. В пятьдесят шестом какая-то сволочь вырвала кусок твоего пиджака прямо у меня из рук. В пятьдесят седьмом полицейские оттащили меня, когда до тебя оставалось каких-нибудь пара футов. В пятьдесят восьмом я не смогла допрыгнуть до окошка того поезда в котором генералы похищали тебя у нас. Вот тогда-то я и дала себе слово заняться спортом. Больше десяти лет я изучала скалолазанье. Вчера ты обещал мне. И теперь ты не отвертишься. С этими словами скалолазка обвила ПЭ свободной рукой и присосалась губами к его губам. Целовала она его долго и жадно, при этом так причмокивая, словно пьёт коктейль в кафе-мороженом. — Фух! — сказал ПЭ, отлепившись. — Я вспомнил… Да… Я обещал. Что же, ладно, уговор дороже денег… — Прямо здесь? — Нет, это комната Шарлотты. Мы пойдём в мной номер. — О, отлично! — Шарлотта, я скоро вернусь. Если что, кричи громче. Окошко закрыть не забудь. Они скрылись. Шарлотта залезла в кровать. Ладно, она ведь сама ему отказала. В общем-то, Шарлотте и не хотелось… Эта скалолазка явно заслуживала своей награды. Этой ночью барин так и не вернулся. На следующее утро Шарлотта выехала обратно в Гелиополис.