Служанки

Дом был пустым и бессмысленным. Возле ворот было пусто. Внутри тоже — сонно и как-то лениво. Хоть хозяин и уехал не навсегда, хоть и уезжал он уже раньше, и служанки дожидались его, в этот раз казалось, будто ждать ПЭ бесполезно. Съёмки фильма должны были занять не меньше месяца — срок, сопоставимый со всем сроком службы Шарлотты! Сколько минуло всего за это время!.. И как много может измениться до возвращения! Шарлотта не могла отделаться от мысли, что, если она и сумеет дождаться, сумеет прожить этот месяц, увидит хозяина снова, то всё уже будет иначе. Она больше не наивная девица. И он больше не просто работодатель её… Виолетта была выходная и развлекалась где-то в городе. Дейзи тоже что-то видно не было. Элли Шарлотта застала на кухне. Та пила кофе с таким видом, словно работать тут вовсе и не обязана: — Старший хозяин с женой у себя, а начальница приболела. Лафа! — Пояснила она. — А ты как? Вы там сделали всё? — Ничего мы не делали! — возмущённо ответила Шарлотта, покраснев. — Да я имею в виду, что кино сняли! Сцену твою сделали! Вот глупая! — Тут Элли рассмеялась. — Ладно, всё с тобой понятно. Ожидаемо… Шарлотта хотела ответить, что вовсе не ожидаемо, но удержалась. И сочла за лучшее уйти. Забилась в прачечную и нашла занятие сама себе — принялась гладить чьи-то рубашки. Потом чьи-то штаны. Потом чьи-то пижамы. Она знала, чьи. Прикасаться к ним было волшебно, а то, что происходило ещё вчера в её номере в «Рузвельте» уже казалось сном. Барин там, в Лос-Анджелесе, верно, и не помнит уж, что было этой ночью… и предыдущей. Но Шарлотта не забудет никогда. Это случилось. Он всё сделал. У них было. Сомнений не оставалось. Хотя разум и не сохранил воспоминаний о лишении невинности, Шарлотта вдруг осознала, что твёрдо знает: ПЭ был в ней. Потому что он остался. Она ощущала его присутствие, его дух. Его руки как будто ещё её гладили. Он был далеко, но связующая их нить не рвалась, лишь болезненно напрягалась. Его не хватало тем более сильно, что здесь было его место, здесь осталось его множество частиц. Всё вокруг о нём напоминало. Не только его одежда, не только его имущество, не только его бабушка, которая уж точно была дома. Даже солнце, даже деревья и даже трава говорили о нём. Стоило открыть окошко прачечной, как в неё влетал ветер, напоминающий о хозяине. Шарлотта гладила его вещи его утюгом на его доске. Дышала его воздухом. В конце концов, сама была — его. Сама себе Шарлотта напоминала о барине. Он взял её, присвоил — и пути обратно нет. У них есть общая тайна. Он украл её сокровище. Но подарил ей за это другое — возможность быть его. Шарлотта не верила своему счастью. Сейчас, протрезвев от поездки и взглянув со стороны на то, что было, она поняла, что вытащила счастливый билет, какой попадает один на сто миллионов. Она получила возможность сняться с ним в фильме. Удостоилась его ласк. Имела честь служить объектом его шалости. Бабушка такого не поймёт. И деревенские парни, конечно, тоже. Шарлотта погибла. Но погибла она не вчера и не позавчера, а в тот самый день ещё, когда незнакомый голос на кухне обсыпал её зефирками, а незнакомые руки обвили затем, чтобы вместе почистить картошку. Что ж! Позавчера она просто смирилась со своей участью. — О, детка! — воскликнула Виолетта, войдя в их каморку в одиннадцать вечера и обнаружив Шарлотту. — Привет! — Детка! — хмыкнула та. — От кого этого ты набралась таких слов? — От кого? Ни от кого! О, детка, я всегда так говорила! — Виолетта выразительно ухмыльнулась половиной рта. — Ну неважно. Рассказывай! Как там? — Ну… Там интересно. Я видела Голливуд. И… — А главное? — В фильме снялась. — Ну, а самое главное? Шарлотта немного смутилась, хотя, кажется, уже привыкла к подобным разговорам и к расспросу готова была. — Что же может быть главней, чем сняться в фильме? — произнесла она. И тут же уличила себя в жеманстве, прежде не свойственном. Ну, конечно. Она стала женщиной. Вот оно. — Ты сама знаешь, что! У вас было? Он трогал тебя? Приставал? Говори! — Перестань. — Но ты же обещала рассказать всё! — Ничего такого я не обещала. Это ты всё время требовала. — Ты была согласна. — Не была. — Это неправда! — Ладно, я помогу тебе строить рассказ, — поменяла курс Виолетта. — Ты плохо говоришь. А я писатель. — Ты писатель? — Да. Пока тебя не было, я написала целых десять страниц своего романа. — Виолетта кивнула на стол, где лежала какая-то стопка бумаги. — Ну, ладно, начнем. Я буду задавать тебе наводящие вопросы, а ты отвечай. Вопрос первый. Барин приставал к тебе? Не вздумай врать, что нет! Я не поверю. По-любому, приставал. — Считай, как хочешь. — Так, значит, приставал. Второй вопрос. Вы целовались? — Э… — Ну вы конечно целовались! Он же целует буквально всех, кто под руку подвернётся! Вопрос третий. Ты бывала в его номере в гостинице? — Ну… — Конечно, бывала. Наверняка, ты прислуживала ему и в поездке тоже. Вопрос четвертый, главный. Ты лежала с ним в кровати? — Виолетта! — Отвечай! — Прекрати! — Посмотри на меня! По глазам всё пойму! — Ты свихнулась. — Чего ты стесняешься? Ааа, глаза отвела! Значит, было! Сознайся! Вы делали? Вы с ним всё сделали, да? Шарлотта отвернулась и приготовилась к страшному разоблачению. Она не хотела распространяться о подробностях своей поездки, но чувствовала, что скрыть их не удастся. Вот сейчас Виолетта поймёт совсем всё и воскликнет: «Шарлотта, ты больше не девственница!». А Шарлотта не найдётся, что ответить и, обессиленная допросом, во всём признается… Но вместо того, чтобы «дожать», Виолетта почему-то вдруг икнула, а потом сказала: — Я сейчас И убежала. Шарлотта проводила её удивлённым взглядом. Подумала, что делать дальше. Признаться? А вдруг Виолетта устроит скандал, сцену ревности? Стыдно к тому же. А может быть, врать до последнего? Но Виолетта же может почувствовать ложь… Трудно врать-то. В рассуждении, что делать, Шарлотта машинально взяла со стола верхний лист из кипы. Карандашная линовка, аккуратные буквы, выведенные авторучкой: видно, работали вдумчиво, с черновиком… »…А потом она стала развязывать его длинный и тяжёлый макраме-пояс. И вот он стоял уже в одном комбезе, а его пояс оказался в ее руках. Он ненадолго оторвался от ее губ, щекотно посмотрел на нее с поясом в руках, потом приник к ее уху и прошептал: «и что я должен с этим сделать, детка?» При этом его волосы щекотали ее лицо. Она, конечно, ничего смогла ответить на это, только тихонечко застонала. А он тогда запрокинул голову и рассмеялся своим рассыпающимся смехом. Потом схватил ее и взял в охапку. Отнес на кровать и не церемонясь почти что бросил на неё. А потом перевернул ее на живот. Она конечно, возмутилась. Страсть страстью, но то, что он делает, это просто возмутительно! Она пыталась перевернуться обратно. Даже уползти от него! Но не тут-то было! От него ещё никто не уползал девственницей! Поскольку она оказалась такой прыткой, он сзади сел ей на ноги верхом. Зажал коленками. Затем стянул с нее юбку, прямо не расстегивая и взял в руки пояс макраме и начал стегать ее по голой попе. Сначала легонько, а потом…» «Мдя, — подумала Шарлотта. — Ну и фантазии! Может, как-то переехать от неё, пока не поздно?..» Она отложила листок со возмутительной писаниной. Потом подождала немного. Виолетта всё никак не возвращалась. Шарлотта подумала, что хорошо бы, когда та вернётся, сменить тему: сделать вид, что забыла, о чём говорили и немного покритиковать этот так называемый роман. Виолетта возбудится по поводу своего сочинения и забудет про расспросы… Вооружившись таким планом, Шарлотта решила подготовиться к контратаке и снова взяла листок. Дочитала до оргазма, возмутилась еще больше, дочитала до второго… Когда герои книги, обессиленные, упали на кровать и заснули, полная негодования Шарлотта возвратила сочинение на место. А тут и Виолетта подоспела. — Уф, — сказала она, сев на раскладушку. — Я тут книгу твою почитала, — сказала Шарлотта. — Угу, — безучастно ответила та. Тут Шарлотта заметила, что на её соседке, как говорится, лица нет. Бледная, угрюмая, она, кажется, не интересовалась больше ни подробностями про Голливуд, ни чьим-то мнением про роман. Полминуты Виолетта помолчала. А потом начала судорожно рыться в своих вещах. — Ты чего? Ты в порядке? — спросила Шарлотта. — Ходила куда? — В туалет. Затошнило. Блюю, блин, весь день… Виолетта откопала свой блокнотик, заглянула, что-то быстро посчитала и вздохнула: — Три дня. — Что? — Три дня, говорю. Эти самые должны были начаться три дня как… — Ох… — Вот чёрт…