Служанки

— Ну… гаражник… ну… еще один гаражник… ну… потом ещё… — Барин, — подсказала Элли. — Барин, да… Вообще, какая разница? — сказала Виолетта. — Я упомню их всех, что ли? — Три за месяц, — заметила Элли. — Ну, положим, не три, — заявила Виолетта не без некоторого кокетства. — Но какое это теперь уж имеет значение? Элли, Виолетта и Шарлотта сидели на кухне в обеденный перерыв. Шарлотта ела кашу. Тарелки двух других печально остывали: девушки слишком было увлечены своим обсуждением. Ну, ещё бы!.. — А разница-то есть, — сказала Элли. — Если от хозяина, то денег отсудить можно нехилое количество. — Денег… Хм… Ну, не знаю… А может быть, он на мне женится? — Да, щас! Держи карман шире! — А что? Ведь я прекрасная хозяйка. Туалеты мою, вон, отлично. Так что он как честный человек… — Да, как ты, такой же честный! — А что я-то? Подумаешь, ну, увлеклась! Ну да, шесть парней за месяц… Ну и что? Всё равно в душе-то я только его одного и люблю! — Шесть парней? — Шарлотта поперхнулась. — Ну может быть, семь… Ну, неважно, блин! Главное, что теперь делать? — Так аборт, — сказала Элли. — Ну, не знаю… Я тут, знаете, подумала… Если у меня будет маленький, это ведь даже прикольно подучится. Можно будет его нянчить. Как вы думаете, нам разрешат держать его в нашей каморке? Шарлотта мне с ним будет помогать. Ведь будешь, правда? Шарлотта набрала побольше каши в рот и принялась сосредоточенно жевать её. — Знаю, будешь, ты же лучшая подруга. И, в конце, концов, в этом свой плюс даже есть. В ближайшие девять месяцев я могу заниматься чем угодно с кем угодно, не боясь забеременеть, — выдала Виолетта. — Виолетта, ты рехнулась. — Вовсе нет. Я всё продумала. ПЭ увидит, какая я классная мать и хозяйка, обратит внимание на малыша, так похожего на него, и не устоит перед желанием жениться… — А если малыш не будет похож на него? А если он будет похож кого-то из этих… трёх-шести-семи или сколько их там насчитывается? — Элли, не говори глупостей! Ну разумеется, малыш будет похож на ПЭ! Никто больше меня его не слушал! Я люблю его всем сердцем! Я смотрю на него каждый день! Я только о нём и думаю! Да я даже когда себя трогаю, тоже его представляю! — Ну фу! — Ну что фу-то? А ты кого представляешь? — Нила Армстрога, — фыркнула Элли. — Нила Армстронга я тоже иногда, — ответила Виолетта, не моргнув глазом. — Но хозяина всё-таки чаще. — Виолетта, ты совсем уже того, — сказала Элли. — Я, конечно, слыхала, что у беременных крыша едет, но чтобы так быстро и сильно… — Ну ты уж терпи уж теперь, — отвечала ей Виолетта. — Беременных нельзя ведь обижать. Не обзывайся, чтобы я не перенервничала. — Тьфу, — сказала Элли. А Шарлотта, решив разнообразить беседу, добавила: — Да, может быть, и нету ничего. Ну, показалось. Всё бывает. Ведь ты же к врачу не ходила? — Пока еще нет. — Ну и вот. Не так уж много признаков. — Достаточно. Задержка вот три дня. И тошнит очень сильно. Диагноз очевиден. Не простуда это, точно… В кухню вошла Дейзи: — Ой, привет, девчонки! Я тут капельку подслушала беседу вашу. Надо же… Не знала, что во время отравления еще и задержка бывает! Я-то думаю: куда запропастились?.. — Что?! — все разом повернули головы и уставились на глупышку с Аляски. — Не знала, говорю, что с отравлением задержка может быть, — повторила Дейзи как ни в чем не бывало. — У меня уж на неделю задержались. А тошнит пятый день так, что есть не могу. И как только вы жрёте эту кашу? Лично я к ней не притронусь. Повариха явно отравить нас вознамерилась. На несколько секунд повисло молчание. Потом Виолетта спросила: — Так, Дейзи. У тебя нет менструации неделю и тебя тошнит пять дней. Мы верно поняли? — Ага. Я волновалась, но теперь, когда узнала, что ты тоже отравилась, успокоилась… — Блин! Дейзи, ты беременна, — сказала Виолетта. — Ещё несколько секунд было молчание. — Чего? — спросила Дейзи. — Ты беременна, — сказала Виолетта. — Ах, ну да! Ведь ты не знаешь, как детишки появляются. Ну так вот, у тебя в животе ребёнок. Барин засунул тебе ребёнка, чёрт побери… Дейзи с удивлением посмотрела на Виолетту, а затем рассмеялась: — Виолетта, ты, что, бредишь? Какой ещё ребёнок? Какой барин? Как он мог мне что-нибудь засунуть? Он мне ничего не засо… ой… — Дейзи села. — Откуда ты знаешь? Так это ребенок был, что ли? Я сзади не видела… — Вот дура-то! — фыркнула Элли. — Сил нет терпеть эту тупость! — добавила Виолетта. — Как так можно? Тебя, что, в шкафу выращивали, бестолочь?! Ох, уберите от меня эту овцу! Она нервирует! Мне нельзя нервничать! — Сама дура-то! — крикнула Дейзи. — Что несёшь?! Сама себя послушай! Барин мне ребёнка, видите ли, сунул! Да ребёнок не пролезет! Он большой! Так не бывает! — Так как раз и бывает, — ответила Элли. — Всё. Мамашей будешь. Поздравляю! — По лицу Дейзи было видно, что она несколько обеспокоилась, но в целом осталась при своём мнении: — Не буду я мамашей. Не глупи. Дети приходят к замужним. А если к незамужным, то к плохим. Мама сказала. Ко мне не придёт. Я хорошая, честная девушка. Я не целуюсь. Пока Дейзи городила эту чушь, Шарлотта обратила внимание на Элли и Виолетту. Во взглядах их была смесь восхищения и презрения: в самом деле, потрясающая глупость девочки с Аляски делала ее каким-то новым чудом света. Шарлотта тоже много раз дивилась и смеялась по поводу проявлений этой круглодурацкой невинности. Но больше терпеть и хихикать она не могла. Скудоумие Дейзи вышло за все возможные рамки, а ситуация, похоже, вырисовывалась нешуточная. И Шарлотту прорвало: — Да уже хватит! Никакая ты не честная, не девушка! Всем давно уже ясно, в какие-такие игры играет с тобой хозяин! И если ты до сих пор этого не поняла и всерьёз считаешь, что дети берутся из рыболовных сетей, то я очень сочувствую и тебе, и твоему будущему ребенку! Дейзи округлила глаза. Промямлила что-то. Обиженно буркнула, что никакого ребенка не будет и всё это глупости. Но кажется почувствовала всё-таки, что Шарлотта не разыгрывает ее, не поругаться с ней хочет, а сообщит сейчас что-то полезное. И Шарлотта сообщила. Заикаясь, запинаясь и краснея — не только от предмета разговора, но и от возмущения всей сложившейся ситуацией — в течение следующих пяти минут Шарлотта выложила Дейзи всё, что знала по предмету. И о том, откуда дети вылезают, и о том, как они долго там растут, и, самое главное, каким образом получаются эти дети. К концу лекции Дейзи сидела, вся бледная, обшаривая кухню безумным взглядом, как бы в поискать, за что бы здесь схватиться, чтоб спастись. Элли хохотала. Виолетта от неё не отставала: похоже, на фоне открытия Дейзи собственные «сложности» уже показались ей ерундой. — Прямо этим… прямо туда… — шептала, тем временем, Дейзи, не в силах поверить. — То есть… это… поцелуи… как бы даже ни при чём? — Да, — сказала Шарлотта. — Они ни при чём. Тебя сильно берегли. Ну, и, похоже, это была немного неправильная стратегия. Дейзи разрыдалась. Вся в слезах, она умчалась с кухни, оставляя там смущённую Шарлотту и всё ещё хохочущих Элли и Виолетту. — Ну дела, — прокомментировала Элли, отдышавшись. — Просто вдарила так вдарила! — Секспросвет, — сказала Виолетта. — Хи-хи-хи! — Ой, не могу! Ха-ха-ха! — Уймитесь уже, блин, — сказала Шарлотта. — Хватит издеваться. В конце концов, у девочки неприятности. И она не виновата в своей дурости. — А мы не над ней смеемся, — сказала Виолетта. — Вернее, не только над ней, — поправила Эмми. — Просто твоё объяснение… Ну как бы сказать… Хи-хи-хи… — Сцена, в которой девственница, объясняет девственнице про секс, это просто находка для автора комедии! — Да-да, точно! — Сами вы комедия, — обиделась Шарлотта. — Нет, ну, правда! Ты так говоришь про это всё! — У тебя такие странные понятия об этом! — Ты при этом так волнуешься! — И при этом называешь его «краником», «штуковиной»… И как еще? «Бананчиком»! — Да, точно! — А главное, когда она спросила, мог ли кто-то сделать это с ней так, что она не заметила, ты так серьёзно задумалась! — Ну просто цирк! — Да! Задумалась такая, а потом: «нуууу, так бывает редко»! — Да так вовсе быть не может! Ты хоть представляешь, что это за ощущения?! — А потом она такая: «это, что ли, стоя делают?». — А ты ей: «нет, стоя не получится»! Ха-ха! Да стоя — запросто! — И еще, похоже, ты ничего не знаешь о такой важной вещи, как… Тут Виолетта принялась снабжать Шарлотту какими-то совсем уж непристойными подробностями про вещи, которые та знать-то не хотела. Теперь она сама была в положении, в которое только что ставила Дейзи: хотелось разрыдаться и бежать. — Одного не понимаю, — сказала Элли. — Как ты умудрилась в таком первозданном виде явиться из поездки с нашим барином? Я была уверена, что ты там лишишься чего только можно… — Вероятно, Шарлотта каким-то шестым чувством почувствовала, что я жду ребёнка от барина и мы поженимся, — сделала заключение Виолетта. — Она решила не вставать на нашем пути. Это по-настоящему благородно! Хотя, признаюсь, если б не эта смешная лекция, я бы даже ей бы не поверила. Ну надо же! Вернулась как была! Вот это друг! Дейзи больше не видели. На следующий день стало известно, что вчера она уволилась и, видимо, поехала обратно на Аляску. Впрочем, Шарлотта не особенно переживала из-за этой новости. Гораздо сильнее её растревожила новость о газете о том, что у известного артиста ПЭ на съемочной площадке завязались отношения со старлеткой Кактотам (Шарлотта специально пропустила ее имя: с именем было бы еще больнее). Старлетка дала интервью и сказала, что оба они влюблены до безумия и собираются пожениться. ПЭ на те же вопросы ответил уклончиво и заявил, что насчёт даты свадьбы пока говорить ещё рано, но в будущем он намерен жениться однажды и на всю жизнь, это обязательно. «Я вообще за семейные ценности и всё такое», — подытожил император ритм-энд-блюза» — так кончалась та статья. К статье прилагалась фотография ПЭ в обнимку с какой-то девушкой. В глаза Шарлотта как-то сразу бросилась рубашка, которую купили незадолго до поездки в Голливуд, и которую она совсем недавно гладила вот этими руками и вот этим утюгом. Теперь драгоценное туловище в драгоценной рубашке лапала какая-то профурсетка, и от этого на Шарлоттины глаза наворачивались слёзы. Газету она уничтожила. Чтобы не попалась Виолетте на глаза. А то ей ведь нельзя волноваться. Та, судя, по всему, газеты не видела, потому что весь день пребывала в отличном расположении духа и увлечённо общалась то с тем, то с другим из работников дома. Перед сном она по секрету сообщила, что тошнота за последние несколько дней была ещё у поварихи, троих охранников, коневода, строителей, занятых на возведении нового гаража и, по слухам, у бабушки Самого. Ещё через день поступили три новые новости. Во-первых, в Лос-Анджелесе арестовали банду Чарльза Мэнсона, члены которой убили жену Романа Поланского. Во-вторых, выяснилось, что жена молочника подсыпала в продукт какой-то якобы заколдованной дряни с мыслью приворожить артиста: о его отсутствии в городе она не знала. Запасы молока были выброшены, поставщика говорили, что поменяют. Шарлотта узнала эту историю от поварихи, которая была счастлива, что массовое отравление произошло не по ее вине и спешила всем поведать правду. Ну, а в-третьих, в тот же день у Виолетты пошли месячные.