Блаженны эгиду носящие

Голос всё ещё отдаётся в ушах эхом, сердце, замеревшее, разгоняется так быстро, что Кит едва не теряет сознание, и опирается ладонью о стену. Что это, чёрт возьми, было? — Ох, — девушка осматривается по сторонам. — Это ведь не мой чердак? Когда она не парит над полом и не смотрит белыми пустыми глазами, то действительно кажется милой. Впрочем, знание этого навряд ли избавит Кита от кошмаров. — Нет, не твой, — мрачно отзывается Лэнс. Девушка обращает внимание на Кита, и теперь она выглядит смущённой. — Прости, ты новенький ведь? Мои извинения, не думала, что наша встреча будет… такой. Я не контролирую Оракула, к сожалению. Аллура, — она протягивает Киту изящную ладонь, которую тот опасливо пожимает. Кожа индевеет белыми кристаллами, оттаивающими, как только Аллура перестаёт касаться. — Кит. Раздражение Лэнса нельзя не заметить, поэтому Кит интуитивно делает шаг назад. Аллура, на его беду, наоборот: подходит ещё ближе. Щурится, впивается в него взглядом, и пронзительная синева заставляет тело онеметь. — Кстати об этом: Оракул сказал что-то? Совсем ничего не помню. — Не-а, ты просто отключилась на пару секунд, — вклинивается Лэнс. — Было стрёмно, но ничего необычного. «Ничего необычного»? Да Кит чуть коньки от страха не отбросил. Он уже начинает сомневаться в том, что здесь действительно весело. Аллура хмурится, явно сомневаясь в словах Лэнса. Кит молчит, запутавшись. — Хорошо. Ещё раз простите. Эм, я к себе тогда пойду, пожалуй? Лэнс машет ей ручкой, а когда Аллура исчезает из поля зрения, протяжно стонет и утыкается лбом в стену. — Что это за хрень была? — спрашивает Кит, с трудом дыша наэлектризованным жутью воздухом. Лэнс ничего не отвечает, и это лишь подтверждает и без того очевидное. — Так это и есть пророчество? Про меня? — О, не обольщайся, вас таких, избранных, каждый год знаешь сколько, — огрызается Лэнс, и Кит не может понять, сарказм это, или он серьёзно. — Ты не готов к Поиску в любом случае. — Не готов к чему? Господи, ты можешь объяснить хоть что-нибудь нормально? — Нет, ну вы посмотрите, какие нервные новенькие пошли, совсем не слушают своих старост.  — Так, ладно. Пойду и найду того, кто сможет ответить на мои вопросы. — Стой, — Лэнс хватает его за джинсовку. — Не вздумай говорить кому-нибудь, ладно? — Не указывай, что мне делать. И отпусти. — Но ты ведь не понима… Эмоции берут верх. Внутри кипит злость, слова срываются сами: — Оставь. Меня. В покое. Кит разворачивается и уходит, а Лэнс даже не пытается его остановить. Придурок. Ему нужно пять минут, чтобы остыть. Эти пять минут Кит проводит у озера, наблюдая за ровной синей гладью и ковыряя носком кроссовка песок. У него не такой большой выбор, на самом деле. Либо вернуться к своей прежней бездомной жизни и продолжить перебиваться подработками, чтобы не умереть от голода, либо остаться здесь и попытаться разобраться, кто он такой на самом деле. Кит вынимает кинжал из крепления. Вертит его в пальцах, наблюдая за переливами света на белом лезвии. Кого он обманывает. Нет у него выбора. — Уже освоился? Мужик с рыжими усами — Коран, вроде бы — садится рядом. На нём такая же оранжевая футболка, как на остальных, а брюк нет вовсе: вся его нижняя половина покрыта густой блестящей шерстью, а ноги заканчиваются массивными копытами. И правда сатир. — Не совсем, — признаётся Кит. — У меня всё ещё слишком много вопросов. Что такое «Поиск»? — О, мой мальчик, Поиск — это очень ответственная миссия. Ты уже знаком с Аллурой? Он кивает, подавляя желание перекреститься. Немного забавно, что некоторые привычки прошлой семьи, в которой он жил, так врезались в память. Теперь с этим нужно быть аккуратнее, наверное — кто знает, обидятся ли греческие боги на такие жесты. — Чтобы отправиться в Поиск, нужно услышать пророчество Оракула. Полубог, который услышал пророчество, собирает команду — обычно это один-два полубога — и отправляется вершить великое. — То есть, просто так, без конкретной цели? — Судьба — довольно любопытная штука. Никогда не знаешь, определит ли судьба путь, или же путь определит судьбу. — И как это понять? — Поверь мне, ты поймёшь, — Коран улыбается, тепло, по-отечески. — Наверное, другой полубог объяснил бы лучше. Где Ланс, кстати? Кит молчит, не зная, как рассказать о том, что случилось на чердаке, и Коран принимает это по-своему: — Не обижайся на него. Ланс кажется тем ещё разгильдяем, но он очень славный. Он всегда старается для других и часто забывает о себе. В этом они с Широ очень похожи. Он не имеет ни малейшего понятия, кто такой Широ. Наверняка тоже кто-то славный. — …в общем, знай: что бы Ланс не натворил, он сделал это на благо. Дай ему ещё один шанс, ладно? — Хорошо. И, эм. Вообще-то это я виноват, наверное. — Тогда, полагаю, сейчас самое время извиниться. — Коран неловко поднимается на ноги — копыта вязнут в мелком песке — и треплет его волосы. — Прости, что нашли тебя так поздно. У тебя могло быть гораздо больше времени. — Ничего, я быстро наверстаю. — Отличный настрой. Кит кивает ему, провожая взглядом. Верно. Ему ещё очень и очень многое нужно наверстать. Он понимает, что зря вспылил, в общем-то, но идти и извиняться перед Лэнсом прямо сейчас не готов. Этого не случилось бы, будь он честен с Китом, так что оба хороши. И будь он хоть немного похож на… Приходится прикусить язык. С Такаши он уже больше никогда не встретится — нечего тешить себя иллюзиями. Киту давно пора перестать жить прошлым, но соблазн поддаться воспоминаниям слишком велик. У него не так много хороших было. И это сильнее его. Киту до сих пор снится улыбка. Глаза, серые, как грозовое небо, но необъяснимо лучистые. Руки, боже, руки, большие и крепкие, с бицепсами, которые едва выдерживала ткань футболки. Ему снится голос. Мягкий, вкрадчивый и вместе с тем сильный. Такой участливый. Будто ему есть дело до Кита, будто ему не плевать, как остальным. Будто Кит для него важен. Какие же глупости. Как и всегда, Кит берёт в руки кинжал. Выуживает из кармана распростёртой на песке джинсовки старый точильный камень и пытается привести в порядок и без того зеркальное лезвие. Он извинится перед Лэнсом, правда. Но сейчас ему нужно ещё немного побыть наедине с собой. Солнце поднимается слишком высоко — Кит не знает, сколько просидел у озера, да и оттягивать разговор не имеет смысла. Он уже не маленький, в конце-концов. Лэнс находится возле домика Гермеса. На нём виснут двое детей лет тринадцати, почти роняют его на землю, однако он героически держится, смеясь и определённо чудом сохраняя баланс. Им так весело, что Кит улыбается и сам. Наверное, не стоит портить атмосферу. Лучше уйти куда-нибудь, не показываться ему на глаза до самого вечера, или… Уже неважно, потому что Лэнс его замечает. Кит понимает это, наблюдая, как угасает его улыбка. — Стой, стой-стой-стой, — говорит ему Лэнс, указывая пальцем. — Дай мне минутку. Он опускается перед детьми на корточки, вручает им что-то из кармана, и те сразу же убегают в домик. Лэнс дёргает уголком губ, а потом делает неуверенный шаг в сторону Кита. — О, уже отпустило, — он подходит ближе. — Но вообще ты бы не делал так больше, мне пришлось ждать, пока ты отвалишь подальше, чтобы хотя бы с места сойти. Кит холодеет второй раз за день. О нет. — Кит? — тот отшатывается от Лэнса в сторону, испуганный. — Ты всё ещё обижаешься, что ли? Придурок не понимает всей катастрофы, а Кит не имеет ни малейшего понятия, как объяснить. До сих пор на них не обрушилась вода из ниоткуда, рядом ничего не взорвалось, но ещё не вечер. Лэнс подхватывает его у локтя и усаживает на ступени домика Гермеса, Кит утыкается лбом в колени и панически дышит. — Кит, ты меня сейчас очень пугаешь. — Я-я случайно. — Что «случайно»? — Заколдовал тебя! Я проклят, понимаешь? — Так ты не в курсе? — Лэнс давит смешок, поднося кулак к губам. — Это называется «убеждение», чувак. Пока перед глазами прекращают плясать чёрные пятна, Лэнс рассказывает, что даже среди полубогов это довольно редкая способность, которая даже по наследству достается не всем. Круто. Слегка пристыженный своим нервным мини-срывом, он рассказывает Лэнсу о том, что случалось с ним до лагеря. О том, что однажды, когда с помощью этого отделался от полицейских, их машина перевернулась прямо посреди трассы без видимых на то причин. О том, что после этого случались прорывы канализации, срабатывала пожарная сигнализация, ни с того ни с сего поднимался ветер, и это только то, что первым вспомнилось. О том, что сначала Кит считал всё это совпадениями, но со временем этих совпадений становилось всё больше, и он боялся даже волноваться лишний раз. — Это неудивительно. Все твои локальные катастрофы случались из-за монстров. Использование полубожественных способностей для них как сигнальная ракетница. — Прорыв канализации из-за монстров? Серьёзно? — Почему нет? Пробежала какая-нибудь саламандра по трубам, расплавила их, и вот, пожалуйста. В этом есть смысл. Наверное. Он ещё слишком мало знает обо всех этих полубожественных штуках. Может, у него в запасе ещё какие-нибудь способности, о которых он не догадывался до сих пор. Может, ему стоит доверять Лэнсу чуточку больше. — Прости, — говорит Кит, смотря ему в глаза. — Если ты думаешь, что я ещё не готов, то ладно. — Ух ты. Эм, ты тоже меня извини, просто… Слишком много всего свалилось. Я перенервничал. Чтобы ты знал, я не доставлял сюда новеньких прежде. — Так я у тебя первый? — Ой, иди ты. Они оба смеются, и на душе становится гораздо легче. Это совсем не так, как с Такаши, но… Тоже хорошо. Да. Хорошо. — С завтрашнего дня у меня ведь занятия начинаются? — Лэнс кивает. — Тогда, может, поможешь мне с расписанием? Лэнс хлопает его по плечу и улыбается: — Конечно.

***

Влиться в режим Киту удается уже на третий день. Лагерь Полукровок в общем плане не особо отличается от обычных лагерей, в которых Кит бывал, пока жил в приёмных семьях. Правда, в тех лагерях не преподавали древнегреческий и боевые искусства, не учили обращаться с артефактами и не давали летать на пегасах, а жаль. Пегасы классные. Больше, чем летать, Киту нравятся разве что тренировки на арене. Тягаться во владении мечом с детьми Ареса не получается, но Акша говорит, что у него есть потенциал. Впрочем, сразу же после этого Зетрид избивает его в рукопашной; Лэнс помогает ему подняться и, явно сочувствуя, предлагает попробовать лук. Неплохо, однако в ближнем бою Кит чувствует себя гораздо лучше. Телесная близость будто придаёт ему сил. Ощущение чужого дыхания разгоняет кровь по венам, бодрит куда сильнее кофе, словно Кит выпивает пять банок энергетика разом. Лэнс говорит, что рано или поздно Кит научится использовать свои способности. Верится в это слабо. Чем больше времени он проводит с другими полукровками, тем больше чувствует, как сильно от них отличается. Теперь, когда он знает про убеждение, вопрос о его месте в лагере не выходит из головы. Дети Гермеса тоже так умеют. Или не совсем так, но Кит готов поклясться, что видел, как парочка из них развела на драхмы парня из домика Деметры. Когда он говорит об этом Лэнсу, тот пожимает плечами и предполагает, что Кит может быть сыном Гермеса — мастером на все руки, но не блистать талантами в чём-то определённом. — Мой отец был смертным, — напоминает Кит. — Древние греки были не против отношений мужчин с мужчинами. Спроси хоть у детей Аполлона — многие из них имеют смертных отцов. Признаться, он был бы рад остаться в домике Гермеса на законных основаниях. За эти дни ребята из одиннадцатого стали ему почти что семьёй. Кит совсем не против поиграть в салочки с близняшками Мэй и Рэй, научился у Роло трюкам с монеткой и однажды помог Найме стащить из домика Афродиты пару баночек с кремами, чтобы наутро продать их им же. Лэнс был зол. Поначалу Кит решил, что они всё же переборщили и теперь им не избежать наказания или вроде того, однако вместо того, чтобы отчитать их, как староста, Лэнс начал ворчать, спрашивая, почему они не взяли его с собой. В качестве извинения Найма предложила ему провести сделку — на том и порешили. Лэнс взял себе три драхма из вырученных шести, Найма забрала два. Если честно, Кит до сих пор не очень представлял, где и как можно тратить золотые древнегреческие монетки, так что и одного ему было более чем достаточно. По пятницам весь лагерь играет в захват флага. Лэнс объясняет, что это традиция: одни домики заключают союзы с другими, и одна сторона должна захватить флаг другой, всё просто. Кит предпочёл бы объединиться с домиком Ареса, которые представляют Красных, но Лэнс, как староста домика, выбирает сторону Синих, основную мощь которых представляют дети Афины. — Мозги круче кулаков, — улыбается Лэнс, — и, поверь мне, ты не захочешь попадать в ловушки Ханка. Кит решает не спорить — лишь вооружается одним из тренировочных мечей и пытается вслушаться в указания Пидж. К нему подходит потрясающая блондинка: поправляет его лёгкий нагрудный доспех, улыбается — мягко и очаровательно — а затем уходит, напоследок взмахнув золотистыми локонами. Он провожает её взглядом. Никто из них и слова не проронил, но Кит ощущает себя выжатым, будто только что чудом отбился от трёх противников сразу. Блондинка присоединяется к немногочисленной группе таких же потрясающих парней и девушек, потеряв к Киту всякий интерес, и до него наконец доходит. — Она из домика Афродиты? — спрашивает он у Лэнса. — Ага. Ромелль. Пришла посмотреть на то, как мы друг друга калечим. Он снова бросает взгляд на Ромелль. Припомнить, чтобы хоть раз он видел кого-то из домика Афродиты на арене или хотя бы в оружейной, Киту не удаётся. Их можно застать разве что у озера или костра за флиртом с другими полубогами. — Только посмотреть? — Домик Афродиты обычно не участвует в играх — они предпочитают наблюдать. Эти восхитительные создания были рождены совсем не для войны. Кит кривится. Пожалуй, в этом мире дети Афродиты — самые бесполезные. Звучит сигнал к старту, и Кит бежит за Лэнсом. Признаться, он ожидал совсем не этого. Не успевают они отбежать от стартовой позиции, как на них бросается команда Красных: Киту удаётся увернуться только потому, что Лэнс дёргает его за короткий рукав, торчащий из-под доспеха. Пидж приказывает им бежать, и Лэнс бежит, так, что Киту остаётся лишь пытаться не сильно отстать. Уже с холма он замечает, как с десяток полубогов из Синей команды лежат без сознания. — Идём, нужно придерживаться плана Пидж, — говорит Лэнс, поднимаясь ещё выше. — Ты о том плане, благодаря которому мы лишились трети команды? — На войне без жертв никак. Главное, чтобы эти жертвы не стали напрасными. Он не разделяет эту позицию, считая, что можно было бы выиграть количеством и атаковать в лоб, но если он и усвоил что-то за время пребывания в лагере, так это то, что не стоит сомневаться в Пидж. Никогда раньше Кит не жаловался на свою выносливость, однако этот вечер становится для него настоящим испытанием. В поисках вражеского флага они бегают по лесу уже часа два, и до сих пор их не вырубили только потому, что им везло натыкаться на одиночек. Даже Лэнс заметно выдохся, а Кит едва может дышать так, чтобы не хватать ртом воздух. Горло саднит, руки и ноги словно налились свинцом, футболка прилипает к спине от пота. Лэнс, заметив его состояние, подставляет ему плечо, и Киту даже не стыдно опереться. Прикосновение даёт ему силы. От ладони, которой он касается Лэнса, разливается тёплая энергия, впитывается в кожу, просачивается до самых костей. Дыхание выравнивается, и по ощущениям Кит мог бы пробежать ещё столько же, если не больше. Его усталость как рукой снимает. Буквально. — Кит? — Я в порядке, — отвечает он, и это чистая правда. Лэнс не успевает даже как следует удивиться: из-за деревьев появляются Акша и Зетрид, явно не собираясь идти мимо по своим делам. Оскал на лице Зетрид говорит об этом довольно ясно. Убегать нет смысла; за листвой видно красную ткань. Эти двое охраняют флаг. Вариант один — сражаться. Либо они побеждают и забирают флаг, либо их укладывают на лопатки и это конец, потому что за оставшееся время навряд ли кто-то из команды успеет сюда добраться. Кит дрался и с Акшей, и с Зетрид. Даже вдвоём с Лэнсом им навряд ли выйти из боя победителями. Пальцы Лэнса касаются запястья, и мозги начинают работать быстрее. Всё же они стоят выше на склоне, и это может стать преимуществом. — Лэнс. — Д-да? — Ненапрасные жертвы, помнишь? Не став ждать возмущений, Кит бросает Лэнса через бедро, сбивая им с ног и Зетрид, и Акшу. Пока они пытаются выпутаться из длинных конечностей Лэнса, Кит бежит к флагу у подножья склона. К сожалению, охранников у флага оказывается трое. — Привет, — улыбается Эзор. Очередной неудобный противник из домика Ареса. Сражаться с ней нет времени: прямо сейчас Акша и Зетрид наверняка уже поднимаются на ноги и спешат сюда. Против троих ему не выстоять и подавно. В голову приходит совершенно идиотская идея, но другой у него нет. — Мне нужен флаг. — Что? Он всё ещё не понимает, как именно работает его убеждение, только оно нужно ему прямо сейчас. У него должно получиться, потому что иначе Лэнс не простит ему эту тактическую выходку. Если предыдущая идея показалась ему идиотской, то новая — ещё более идиотская. Кит приглаживает волосы назад, чуть припадает на одну ногу и часто хлопает ресницами. Когда он говорит, губы знакомо покалывает: — Отдай мне флаг. Пожалуйста. Её лицо вытягивается, а затем просветляется. Совсем как у тех копов или мужика на последней подработке. Она пожимает плечами и отходит в сторону. — Конечно, бери. Рада помочь. Не веря, Кит делает осторожный шаг вперёд. Он протягивает руку к красному флагу и, не встретив сопротивления, выдёргивает его из крепления. Видимо, срабатывает какой-то механизм; серое небо взрывается фейерверками, и звучит сигнал — очень похожий на тот, что был на старте. — Поздравляю с победой команду Синих, — цедит появившийся из ниоткуда Мистер К. и исчезает в никуда. На небольшую полянку вваливаются и Зетрид, и Акша, и Лэнс. Последний переводит взгляд с салютов на флаг и на Кита, похоже, и сам до конца не веря в происходящее. — Как ты?.. А и ладно — мы сегодня празднуем! Лэнс приобнимает его за плечо и ведёт в сторону лагеря. Кит так и не выпускает из рук флаг, шокированный тем, что ему удалось. В домике Гермеса его встречают как героя. Ханк дружески ударяет его по спине так, что едва не выбивает лёгкие, а Пидж тычет локтем в бок. С такими друзьями и умереть недолго. На вопрос, как у них получилось, Лэнс отвечает, что мастерски уложил на лопатки Зетрид и Акшу. Это не ложь, технически, так что Кит прощает ему это и не рассказывает, как всё было на самом деле. — Кит, дружище, — Лэнс перекидывает руку через его шею, — ты сегодня просто супер. Этого не отнять. Наверное, стоит отложить вопросы на потом и насладиться победой как следует. Сегодняшний ужин ещё богаче обычного; Кит замечает на столах победителей вредные гамбургеры и картошку фри, и, ладно, ради этого стоило бегать несколько часов по лесу в неудобном нагрудном доспехе. Роло двигает к нему тарелку с шоколадным чизкейком — Кит берёт кусочек и отправляет его в костёр, благодаря Гермеса и того, кто помог ему сегодня победить. Пламя отзывается красной вспышкой. Когда у Кита уже нет сил заталкивать в себя сладости, празднество переносится от столов к небольшому амфитеатру. Сатиры играют на дудочках, их музыка журчит и переливается трелью, так, что хочется подняться и танцевать, пока не сотрутся ноги. Мистер К. просит их играть чуть тише, и странное желание притупляется. Вместо самого Кита танцевать начинают нимфы — каждое их движение наполнено изяществом и магией, в руках появляются цветы, сами собой сплетающиеся в аккуратные венки. Часть нимф поднимается на трибуны, они танцуют между рядами, надевая всем венки на головы. Один, с ромашками, достаётся и Киту. Он благодарно кивает и оборачивается к Лэнсу. На нём тоже венок, из васильков — ярко-синих, в цвет глаз. Лэнс широко улыбается и кивает на нимф, мол, смотри, как красиво. Красиво. Очень. Нимфы не останавливаются на венках и начинают вытягивать полубогов на сцену. Кит совсем не поклонник, но Лэнс даже не сопротивляется. Позволяет себя утянуть и подначивает, обещая, что будет весело. Что ж, ладно. Он прикрывает глаза и отдаётся во власть шумной полубожественной вечеринки. Кита выводят в центр, и всё вокруг загорается красным. Терпкий запах роз почти заставляет его чихнуть, свечение укутывает холодным шёлком. Оно исчезает разом, как и весь звук в лагере. Все молчат и смотрят на него так, будто впервые видят. Кит тоже видит их немного по-новому, но это из-за того, что чёлка больше не лезет в глаза, и… минутку. Где его чёлка? Он трогает пальцами волосы и обнаруживает тонкий венок, не имеющий ничего общего с тем, что надевала на него нимфа. Этот лавровый, кажется. И наощупь словно металлический. Чёлка на месте, просто разделена пробором надвое, только это не все изменения в его внешнем виде. На нём стилизованные армейские ботинки с длинными язычками. Свободная чёрная футболка, чуть драпированная у плеча, как греческая тога, едва прикрывает бёдра. Ноги обтягивают чёрные кожаные брюки, почти у самого колена на шнурке в новых золотых ножнах болтается кинжал матери. Кит уверен, что пожалеет, но достаёт его, пытаясь рассмотреть в лезвии своё отражение. Руки обвивают золотые узоры, перетекают на плечи, ключицы, шею, симметричные и удивительные. Но больше Кита волнует лицо. Прежнее, кажется, только что-то не так. Будто и без того длинные ресницы стали чуточку длиннее, затянулись все трещинки на губах, исчезли синяки от недосыпа и. Глаза. Они стали ярче. Насыщеннее, почти фиолетовыми. Весь лагерь преклоняет перед ним колени, и Мистер К. в том числе. — Приветствуем Когане Кита, — говорит Мистер К., и это звучит как приговор, — сына Афродиты.