No chance to victory

      Два дня. Ровно столько Мэй проторчала в танцевальном зале, почти не вылезая. Разве что поесть да поспать. Ей пришлось отпроситься с работы и попросить Хенджуна подменить её, а начальнику и вовсе сказать, что заболела. Вообще, врать она совсем не любила, но сейчас это была просто очередная мера первой необходимости.       Тренировки того стоили. Не только танец, который Мэй собиралась показать на очередном просмотре, выглядел лучше, но и песня. Её звучание, благодаря бесконечному повторению одних и тех же строчек, стало гораздо лучше, как и рэп-партия в ней, с которой у девушки постоянно возникали проблемы. Её, к слову, за эти два дня беспокоили, ну, уж слишком часто! Стажеры сновали туда-сюда в поисках свободной комнаты для практик, то и дело громко хлопали дверьми, заставляя Мэй каждый раз рассредотачиваться и терять контроль. Но это никак не влияло на мысли о том, что она и дальше будет усердно тренироваться. Усерднее, чем когда-либо.       И вот сейчас, стоя в окружении других трейни, что расположились от неё по бокам так, что Мэй совершенно случайным образом оказалась посередине, она была уверена, что справится. Ничто не сможет её остановить. Девушка думала, что обязательно дойдёт до конца, чего бы ей это ни стоило!       От таких мыслей пальцы непроизвольно сжимались в небольшие кулачки, лицо приобретало какое-то напряженное, немного пугающее выражение, а брови будто бы сами собой потихоньку сдвигались к переносице, образуя на лбу небольшую морщинку.       Мэй глубоко вздохнула, а затем резко выдохнула. Она сможет. Она справится. В конце концов, это было только первое испытание, первое прослушивание, первое показательное выступление в рамках шоу. Она не могла провалиться здесь.       В зал, по всей видимости, начали входить члены жюри. И операторы. Вид первых Мэй и вовсе не удивил — она выступала перед ними уже достаточное количество раз, чтобы не бояться вовсе. А вот последние её насторожили. На прослушиваниях, обычно, тоже были камеры, но не так много, к тому же, не совсем для таких целей. Сейчас они снимали не прослушивание, а шоу. Две кардинально разные вещи.       Девушка устремилась свой взгляд на уже знакомых членов жюри. Главное успокоиться, не перенервничать. Ей просто нужно было представить, что камер здесь не было. Что ж, пожалуй, это было не так уж и сложно.       Все стажеры, в том числе и сама Мэй, сделали небольшой поклон каждому вошедшему. Те, в свою очередь, не считая, конечно, операторов, заняли свои места за длинным столом. — Итак, — раздался голос мужчины, сидящего посередине.       Это был Ли Суман. Мэй точно знала. Честно говоря, она никогда не верила, что прослушивания смотрел сам президент компании. Однако, все её сомнения разбились вдребезги, когда на первом же прослушивании девушка увидела перед собой самого главного человека в агенстве. На самом же деле, он присутствовал почти на каждом прослушивании, и это очень удивило Мэй. Она думала, что у таких важных людей было слишком много дел и совсем не хватало времени на все остальное.       На камерах в тот же миг загорелись красные огоньки, обозначавшие, что съёмка началась. Обратного пути уже не было. Соревнование началось. Оно началось ещё тогда, когда Ли Суман переступил порог этой комнаты и беглым взглядом осмотрел всех девушек. Мэй видела, что он, в том числе, на долю секунды остановился и на ней. Шоу началось уже тогда.       Кроме того, Мэй прекрасно понимала, что шоу не ограничивается съёмкой на камеры. Все прошлые заслуги, связи — всё это успешно можно было пускать в расчёт. Их повседневная жизнь с этого момента тоже будет своеобразным шоу на выживание. Даже то, что не попадёт в кадр. — Мы начинаем шоу «GirlStar»! — торжественно произнёс мужчина, глядя прямо в объектив камеры. — Напомню, что это первое шоу на выживание, которое проводится в рамках компании и в котором участвуют наши стажеры.       Мэй изумленно посмотрела на президента. Неужели это действительно первое шоу, которое устраивает компания? Почему сейчас? Почему в участники выбрали именно их? И почему они вообще решили устроить это шоу? Девушка и правда понятия не имела, что это было первое шоу на выживание в истории SM. В голове скопилась куча вопросов, но ответов на них давать, видимо, никто не собирался.       Ладони почему-то немного вспотели, а пальцы, без ведома самой Мэй, по привычке начали теребить края кофты. Напряжение в комнате чувствовалось каждой клеточкой тела, отчего девушке хотелось просто убежать, желательно, подальше, ещё лучше — в любимую комнату для практик, чтобы снять стресс. Ей хотелось спрятаться тот посторонних глаз, закрыться от камер, но этого было не дано. Просто не было пути назад. Просто Мэй уже сделала свой выбор и не могла отступить, не сделав ни шага вперёд.       Президент компании всё также что-то вещал в камеру, которая была обращена только на него. Два остальных оператора, напротив, снимали только девушек, пытаясь запечатлеть их реакцию. У Мэй же она была одна — девушка лишь стояла с пустым лицом, разгребая свои мысли. Очнулась она, когда Ли Суман обратился к стажёрам. — Я расскажу вам правила после того, как вы покажете подготовленные номера, — пояснил он, оглядывая каждую из девушек поочередно.       Помимо Мэй в комнате находилось ещё четырнадцать стажёров. Девушка успела приметить, что у многих из них был свой стиль, или, так сказать, концепт. Кто-то строил из себя милашку, кто-то выбрал провокационную тематику, несколько стажеров выбрали дерзкий образ, а остальные, пожалуй, просто оставались самими собой, как и Мэй. Она прекрасно понимала, зачем были нужны эти концепты, — для большего привлечения внимания — однако сама не спешила выбирать ни один. Девушка предпочитала оставаться собой, следовать собственному образу, быть честной с собой, искать собственные изюминки.       Сомнения одолевали её: вряд ли бы ей подошёл милый образ — это был самый провальный вариант из всех. Мэй просто не могла строить из себя милую особу. У неё не получалось. Провокационный образ? Нет, он бы тоже вряд ли подошёл такой, как она. Скорее, девушка просто выставила бы себя на посмешище, чего делать вовсе не хотелось. Единственным, что более-менее — больше во вторую сторону — подходило ей, был дерзкий концепт, но даже тот сработал бы с натяжкой. Нет уж, лучше, чтобы она оставалась сама собой. Не нужно было никаких масок. Мэй просто должна была показать свою индивидуальность и только.       Девушка слегка прикрыла глаза в попытке сосредоточиться, как-то отключить ненужные сейчас мысли, направить энергию в нужное русло.       Все стажёры разбрелись по разным углам комнаты, таким образом собравшись в группы преимущественно по три-четыре человека, тихонько переговариваясь между собой и дожидаясь, когда их вызовут. Остались и те, кто не попал ни в одну из сформировавшихся компаний — они просто встали по-одиночке. В основном это были новенькие в компании, либо те, кто просто не сдружился ни с кем — не сошлись характерами. Мэй ни одному из этих пунктов не подходила. Во-первых, она просто не хотела заводить друзей здесь. Учитывая факт того, что это было шоу на выживание, друзей здесь можно было легко потерять. Кто-то мог не пройти отбор, а после этого мысли, эмоции, да и, чего уж там таить, психика в нормальном состоянии точно не были бы. Во-вторых, девушка завести друзей так и не успела. Пять лет тренировок, и ни одного друга. Звучало и впрямь жалко. Вот только чувства огорчения или собственной жалости Мэй не испытывала. У неё был Хенджун, который, если что, мог помочь и поддержать, а больше друзей ей и не нужно было — и одного хватало. Лучше уж было работать и получать за это деньги, а не встречаться с друзьями и тратить на это время. — Кан Сохи, — провозгласил один из судей, но не директор — он, видимо, просто решил остаться сторонним наблюдателем, лучше сосредоточиться, так сказать.       На середину большой комнаты, похожей скорее на зал, вышла невысокая, миниатюрная девушка. Её волосы были заплетены в два хвоста, вместо резинок завязанные розовыми ленточками. Сохи была почти не накрашена: только блеск для губ и неяркие румяна, которые смотрелись очень естественно. В целом, её образ делал из неё милую особу, похожую чуть ли не на ребёнка. Не моргнув глазом, можно было сразу понять, какой концепт она выбрала.       Мэй внимательно наблюдала — ей нужно было знать возможности своих соперниц, видеть их недостатки и преимущества, возможно, даже научиться у них чему-то новому или не допускать тех же ошибок, что делали они.       Девушка не могла сказать, что выступление Сохи очень удивило её. Танец был поставлен вполне обычно и посредственно — никаких особо сложных моментов, движений или связок в нем не было, он был абсолютно стабильным, непровальным. Единственным, что захватывало дух, был и правда хороший вокал. Девушка, безусловно, пела отлично, будто занималась этим с самого рождения. Песня заставляла сосредотачиваться только на ней, слушать голос, который проникал внутрь и цеплял сердце. Кроме того, она не допустила ни одной ошибки в пении, её голос не дрожал, а вокал был стабильным, словно Сохи и не танцевала совсем.       Мэй мельком глянула на судей, которые одобрительно писали что-то на бумаге, едва слышно переговариваясь между собой. Было видно, что выступление им понравилось.       Сохи уж точно не была претенденткой на последнее место, если тут, конечно, все делилось по местам, в чем Мэй, почему-то, даже не сомневалась.       Девушка наблюдала за каждым выступлением, вслушиваясь в звучание каждой девушки, пытаясь найти неточности, неправильно взятые ноты, ошибки в тексте. Она следила за каждым движение, подмечая неточности зорким глазом, собирая информацию об участницах шоу. Несколько выступлений ей действительно приглянулись — они были яркими, запоминающимися, от них будто бы исходила особая аура, заставляющая непрерывно наблюдать. Но одно из представлений запомнилось девушке по другим причинам. Оно было почти провальным. Трейни, видимо, очень нервничала, допуская ошибки. Было много не взятых нот, несколько неточностей в и без того простом танце. Чувствовалась неуверенность.       Таких Мэй жалела больше всех. Тех, кто старался, но у них ничего не выходило. Возможно, у них просто не было никакого таланта — лишь навыки, которые они пытались развивать, но почему-то не выходило. А, возможно, им просто было не суждено, не дано стать айдолами. Быть может, судьба приготовила для них другой путь? Что ж, Мэй не могла знать.       Всех трейни вызывали по очереди, по той самой, в которой они стояли при входе судей в зал. У Мэй, пожалуй, была одна из самых выгодных позиций — середина. Это не являлось началом, где выступать было очень страшно и волнительно, где судьи следили за каждой деталью, ошибкой, недочётом. Это не являлось концом, где все уставшие, почти не наблюдали, где могли зацепить и, вероятнее всего, получить хорошую оценку только запоминающееся выступления. Это был тот самый момент, где выступления казались интереснее всего, где яркое выступление могло вознести на вершину. Тот момент, где можно было засиять, превратившись в звезду.       Очередь продвигалась все ближе и ближе, а Мэй почему-то волновалась все больше. Она от волнения покусывала губы, теребила края кофты и то и дело заправляла за ухо непослушную прядку волос, постоянно выбивавшуюся оттуда. Волнение, до этого никак не проявлявшееся, накатывало на девушку, словно волна, грозясь смыть её. Мэй не могла провалить выступление только из-за него. Просто не могла.       Девушка внезапно вспомнила все те тренировки, все те дни, что провела в тренировочном зале, все потраченные на это часы, старания. Нет. Она не должна была волноваться. Все должно было получиться. Иначе — никак. — Юн Мэй, — произнёс ведущий, глазами пытаясь найти девушку.       Волнение, как ни странно, тут же покинуло Мэй. Если бы это можно было бы с чем-то сравнить, то оно стало бы дождём, непрерывно льющимся с неба и грозящимся своими водами затопить все вокруг. И тут внезапно весь дождь бы прекратился, а на небо взошло яркое солнышко, освещая своими переливающимися лучиками всю округу, словно подавая надежду и говоря: «Ты справишься!».       Мэй твёрдой, вполне уверенной походкой направилась в центр комнаты. Ей не надо было переживать. Все её тренировки не были напрасны, а все старания тщетны. Вовсе нет. Благодаря им она смогла пусть и немного, но улучшить свои результаты. Но нужно было стараться ещё больше…       На самом деле, девушка считала, что пределов для самосовершенствования нет. Каждый мог стараться изо всех сил делать что-то, и каждый мог достичь своего предела — стены, отгораживающей от дальнейшего результата. Вот только эту стену можно было сломать, приложив ещё больше усилий, чем раньше, сделав ещё больше, чем раньше, трудясь сверх своих сил. И тогда человек мог двигаться дальше, а позже наткнуться на очередную стену, которую мог сломать. Предела для самосовершенствования не было. К идеалу вела длинная-длинная, бесконечная дорога, дойти до конца которой не мог никто. Можно было лишь упереться в стену, посчитав, что это конец пути, что, на самом деле, не являлось правдой. Можно было просто достичь тех результатов, о которых мечтал, которые считал пределом, в то время как его, как такового, просто не существовало.       Мэй остановилась посередине комнаты, и все внутри неё буквально замерло, будто бы кто-то намеренно заморозил каждую частичку тела. В голову мыслей, кроме того, что она должна была выступить на отлично, без единой запиночки, никаких не шло. Она была целиком и полностью сосредоточена.       Девушка опустила голову вниз, прикрыв глаза, приняла исходную позу для начала танца. В одной руке она держала микрофон, то сильнее, то слабее сжимая его, словно привыкая к ощущениям. Вторая рука была расположена на поясе более расслаблено, слегка сжимая пальцами талию. Одна нога стояла чуть впереди другой, можно сказать, создавая ощущение лёгкой расслабленности.       Как только начала играть музыка, плавной мелодией полившись из колонок, по телу Мэй пробежали мурашки, в момент достигая каждой клеточки тела, будто приводя их в активное состояние, топя лёд, заставляя действовать.       Её представление началось.       Выступление Мэй включало в себя все базовые знания: вокал, рэп и, конечно же, танцы, на которые она делала основной упор. Танцевать и петь одновременно, не сбиваясь с ритма и не делая ошибок и недочетов, было проблематично, но вот читать рэп было ещё сложнее — пару раз девушка чуть не запуталась в словах, однако, будучи бывалой, смогла с достоинством держать себя в руках.       Пожалуй, рэп был тем единственным, что хуже всего давалось Мэй. Он не был ужасен или плох, но находился лишь на среднем уровне, если не ниже, в то время как танцы и вокал были выше среднего. Это очень огорчало, а кроме того, заставляло задуматься.       Что не так было с рэпом? Почему Мэй не могла лучше? Она ведь тренировалась, практиковалась, а уровень так и не рос, заставляя упрямо топтаться на одном месте. Быть может, ей следовало найти учителя? Хотя, с другой стороны, кто станет её учить и где она его найдёт? Все было слишком сложно, запутано в клубок, который, чтобы размотать, нужно было очень постараться.       Танцуя перед жюри, Мэй почему-то чувствовала себя довольно-таки спокойно. От неё будто бы шла энергетика уверенности, которую, вопреки всему, чувствовала и сама девушка. И это было до безумия странно. Раньше такого не наблюдалось, когда она танцевала перед публикой. Лишь несколько раз, во время того, как Мэй танцевала одна, наслаждаясь танцем, буквально ловя каждую нотку, чувствуя музыку каждой частичкой тела, девушка ощущала похожую ауру. Это было что-то особенное, что-то странное и что-то поистине невероятное.       Показательное выступление, по мнению самой девушки, завершилось слишком быстро. Она даже не сумела понять, что, толком-то, произошло, когда услышала последние аккорды, оповестившие о конце её номера, заставившие возвратиться обратно в суровую реальность.       Судьи никаких эмоций на лице не выразили, лишь парочкой слов друг с другом перебросились. Это было странно. Вдруг им не понравилось выступление? Вдруг они выгонят её прямо после оглашения результатов… Хотя Мэй была уверена, что выступила хорошо, без ошибок, изъянов и чего-либо прочего, что могло испортить мнение жюри, в её сознание закрадывались полные неуверенности мысли.       Девушка легонько поклонилась, уходя с центра комнаты, попутно вытирая тыльной стороной руки пот, выступивший на лице. Дыхание сбилось, поэтому, вместо того, чтобы дышать носом, Мэй пыталась как можно больше воздуха заглотить ртом, что вскоре ей успешно удалось. Выпив треть бутылки воды, заранее припасенной для стажёров, девушка направилась обратно к своему месту наблюдения. На «сцене» уже показалась следующая трейни.       Всё оставшееся время Мэй провела в раздумьях и, конечно же, анализе. В общем и целом, она сошлась на том, что уровень у всех стажеров, за исключением некоторых, был довольно-таки высокий. Правда, у большинства приоритет был поставлен либо на вокал, либо на танцы. Среди пятнадцати трейни лишь три человека, в том числе и сама девушка, могли читать рэп, да и то не очень хорошо. — Итак, — наконец произнёс на этот раз уже сам директор компании, собираясь подводить итог, — я обещал рассказать, как мы будем вас оценивать.       Мэй стала внимательно вслушиваться в его слова, чтобы, не дай бог, что-нибудь не пропустить. Что же им должны были сказать? Их собирались разделить по командам? Возможно, но для первого задания это было как-то странновато. Быть может, им должны были присудить номера? Это было более вероятно… Кто знает, что могло придумать агентство, чтобы удивить зрителей, а заодно и участниц. — Каждой из вас будет присужден номер, ваша позиция в рейтинге, — пояснил он, а Мэй ещё раз убедилась в своей правоте. — Их, как вы уже поняли, будет пятнадцать, и с каждым новым заданием номеров будет становится все меньше и меньше.       Что ж, это было вполне ожидаемо. Девушка не прогадала. Вот только если с каждым заданием должно было быть всё меньше и меньше номеров, то сколько заданий им предстояло пройти всего? Сколько участниц планировалось в будущей группе? — Мы оцениваемые не только ваши навыки, — предупредил директор. — Мы смотрим на ваш потенциал, на ваше умение хорошо показать себя, на зрелищность выступлений.       Большинство стажеров учащенно закивали головой. Некоторые из них, особо себя не проявившие, опустили голову вниз. — Настало время объявить результаты, — сказал он твердым голосом, кажется, совсем не волнуясь. — Мы начнём с девушек, получивших низший балл.       Сердце Мэй внезапно забилось чаще, а к горлу подступил ком. Хотелось сделать глоток воды и просто закрыть глаза, чтобы хоть как-то успокоиться, но это не представлялось возможным. Сейчас она стояла перед судьями, перед камерами, перед другими трейни. Девушка не могла оплошать, не могла показать свои страхи. Она должна была быть сильной. Показать свои слабости было почти равноценно проигрышу. Их легко могли использовать против самой Мэй. Поэтому она сжала руки в кулаки и глубоко вдохнула.       Только не сейчас. Она не должна была показывать свой страх остаться последней. Мэй ведь выступила хорошо. Она не совершила ошибок, она вложила в танец всю себя без остатка, она прочувствовала песню. Все было идеально. Последнее место не было предназначено для неё. — Пятнадцатое место, — огласил, тем временем, один из судей, — Ли Суён.       К столу подошла невысокая девушка, волосы которой были туго стянуты в длинный хвост на затылке. Она показала не такое уж и плохое выступление, но, видимо, переволновавшись, допустила много ошибок.       SM, как всегда, умели удивлять. Мэй думала, что им должны были приклеивать какие-то бумажки с номерами, возможно, какие-то украшения с цифрами, но такого она никак не ожидала.       Девушке выдали толстовку. Чёрную, судя по всему, сделанную из доброкачественного материала. Мэй смогла разглядеть белую надпись «GirlStar» на спине и цифру пятнадцать там же.       Суён, по всей видимости, сама такого не ожидала, в удивлении приподняв брови вверх. Она слегка поклонилась, аккуратно принимая сложенную толстовку, и вернулась на своё место, опустив взгляд в пол.       Было вовсе не удивительно, что с четырнадцатого по восьмое место заняли те, кто допустил ошибки в выступлениях, но чем дальше заходили дело, тем напряжённее становилось в комнате.       Седьмое и шестое место заняли две близняшки, выступления которых были очень похожи, но, тем не менее, Мэй показалось, что младшая выступила всё-таки чуть лучше. Видимо, так подумали и жюри, поставившие трейни на шестое место. Пятой стала китаянка, исполнившая песню на корейском, с небольшим акцентом, конечно, но её выступление было очень даже зрелищным. За ней последовала девушка, что читала рэп, причём, читала она очень даже неплохо, можно было сказать, профессионально, но вот её танцевальные навыки Мэй почему-то не впечатлили.       Оставалось всего три позиции. И Мэй точно была одной из этой тройки счастливчиков. Она была рада и удивлена одновременно. Конечно, ей хотелось быть не третьей, не второй, а номером один, но было ли это возможно? Сомнительно. — Кан Сохи, — назвал судья третье место.       Девушка, выступавшая первой. Это не стало сюрпризом. Её выступление и правда было впечатляющим, да и справилась она очень хорошо, несмотря на то, что вышла выступать в самом начале.       Два места. Оставалось всего два. Двойка сильнейших. Мэй нервно закусила губу в попытках успокоится. Руки так и тянулись что-нибудь взять, чтобы унять не на шутку разыгравшиеся нервы. — Ким Юна, — оповестил директор.       У Мэй внутри всё внезапно перевернулось, словно сделав сальто. По телу пробежали мурашки. Сердце затрепетало, а руки от чего-то вспотели совсем. Она была первой? Может быть, это просто являлось неудачной шуткой? Ошибкой? — Юн Мэй, — пронзительные глаза директора были направлены прямо на девушку. Взгляд будто бы прожигал насквозь, не давая ни единой возможности спрятаться или укрыться где-либо. В нём читалось нечто странное. Завышенные ожидания, надежда, интерес, но вместе с тем — некое неодобрение.       Ничего не понимающая, не до конца осознавая свою первую победу, девушка медленно подняла к столу и, поблагодарив, приняла свою толстовку, на которой, оказывается, единица была не только на спине, но ещё и спереди. — На этом все, — заявил директор, поднимаясь со своего стула и возвышаясь над другими членами жюри. — Завтра будет объявлена первая миссия, а пока вы свободны.       Он первым вышел из комнаты, направившись в неизвестном направлении. За ним последовали и остальные. А следующей, не желая оставаться в столь напряженной обстановке, выбежала и Мэй.       Улыбка на её лице внезапно расцвела на автомате, словно там находилась постоянно. Девушка направлялась в любимую тренировочную комнату. Было самое подходящее время потренироваться — она была в хорошем настроении.       Поднимаясь по лестнице, Мэй не переставала щупать мягкую ткань теперь её толстовки. Первое место! Ну надо же было! Девушка до сих пор не могла поверить.       Из раздумий её вывела громыхающая музыка, исходившая прямо из-за двери её любимой тренировочной комнаты. Мэй аккуратно подошла ко входу и заглянула в полупрозрачное стекло.       То, что она увидела, поразило до глубины души.