The one sip of sin

      Расслабленный пьяный Лайтвуд отпил еще, а потом изо всех сил попытался сфокусировать на Саймоне взгляд – но получалось плохо. Перед глазами Алека плыли круги, комната вращалась, а радужка в глазах вампира странно расширилась в пару раз. Алек услышал призывный шепот – «Давай, расслабься, не будет больно, давай, иди сюда, красавчик Лайтвуд», прежде, чем длинные-длинные пальцы нежно коснулись его у шеи, быстро расстегивая рубашку. На дне сознания бились мысли, что происходит что-то не то, но эти мысли бились так слабо, а ему было так хорошо…Алек почувствовал поцелуи. Влажные, нежные…по всей шее. Они сводили с ума его и заставляли покорно млеть, настолько это было приятно – тот, кто, сейчас его целовал, был знатоком вот в таких вот ласках…. Тихий стон Лайтвуда прозвучал музыкой в мрачных стенах Дюморта. Саймон припал к белой шее парня, жадно и голодно целуя горло. Нежность сменилась горячей страстью – вампир порвал тонкую рубаху, в которой Алек пришел в Дюморт, обнажив белую грудь мужчины – тут же припал к ней горячим ртом, кусая мощный торс нефилима, с шумом вдыхавшего носом воздух.        – Что он действительно так хорош? – прокомментировал Рафаэль, следя за ходом кровавых игр.        – И от него превосходно пахнет, – заметил Льюис, зарывшись носом в копну из черных волос мужчины.        – Чем? – хриплым голосом спросил Сантьяго, чувствуя, как тяжелеет рот и из него тянутся клыки.       – Подойди ближе – и сам узнаешь, – тут же с издевкой ответил Льюис, засунув Лайтвуду в рот язык. Рафаэль, хмыкая, наблюдал, как птенец жадно ласкал мужчину. Как он кусал его в пухлый рот, рукой придерживая за шею, пока второй гладил между ног Алека, стонущего в ответ. Из уголка сочных губ мужчины на подбородок сочилась кровь, и Саймон слизывал, урча, ее. Аромат крови кружил мозги, а стоны Лайтвуда вперемешку с томным урчанием от вампира могли заставить восстать из мертвых. Сантьяго гладил себя сквозь брюки, уже не в силах держать контроль. Проклятый Саймон и его игры. Рафаэль слабо и плохо помнил, как он приблизился к нефилиму, как гладил длинные его пальцы и прокусил кожу на одном, едва не кончив от вкуса парня, и как потом впился в россыпь вен на поднесенном к губам запястье. Саймон ехидненько наблюдал, пока сам Лайтвуд его не дернул, чтобы поближе к себе прижать. Пьяный вином и инь-фэнем Алек в ту ночь не ведал ни в чем отказ. Хотелось просто лишь наслаждаться. Льюис припал к его белой шее, жадно ловя ртом горячий пульс – Алек, откинувшись, застонал, плывя на сладких волнах экстаза, шепча в беспамятстве «еще, еще» …что Саймон делал с энтузиазмом. Рука вампира гладила член под тканью темных брюк нефилима, пока клыки погружались в кожу. Дюморт сжимался и разжимался в зрачках у Лайтвуда всякий раз, когда экстаз смешивался с болью, и Алек полностью улетал в миры, где так были близки звезды. Его запястье сладостно ныло, Сантьяго гладил его по скуле, шептал, что Алек – самый красивый из всех, кого он только встречал за свою долгую большую жизнь, и Лайтвуд верил его словам, целуясь с Льюисом до сладкой боли и крови, пачкающей диван.        Пьяные Алеком дети ночи жадно терзали тело мужчины – Саймон кусал его в гладкий торс и языком кружил по соскам, от чего Алек стонал сквозь зубы, впиваясь пальцами в главу вампиров. Сантьяго все ему позволял, пока пил кровь из чуть видных венок на стройных гибких и белых бедрах. Лёд пальцев и жар вампирских ртов лишали Лайтвуда остатков воли. Его член гладили две пары рук, в шею впивались клыки вампиров – и Алек будто бы умирал и возрождался в этот же миг от удовольствия на грани боли.        – Раздень его, хочу видеть больше, – от власти в голосе Рафаэля вздрогнули оба – Саймон и Алек. Льюис покорно раздел мужчину, оставив Лайтвуда обнаженным – доступным двум восхищенным взглядам двух пар темнеющих карих глаз.       – Знаешь, он, правда, красив как ангел, – на ухо Саймону шепнул Сантьяго, лаская пальцами грудь птенца. – Давай, иди к нему, наслаждайся, а я пока посмотрю на вас, – Саймон в ответ только усмехнулся и нырнул к Алеку, сжав в объятьях его красивое нагое тело и с наслаждением укусил мужчину в вену на тонкой шее, поставив метку на белом горле.       Рафаэль сладко втянул клыки – ночь обещала быть очень долгой.