***
Утром следующего дня, Дурсли сидели в гостиной, а Гермиона и Гарри готовили завтрак. Дадли как раз примерял свою новую форму для школы. Двойняшки еле сдерживались, чтобы не засмеяться. Когда завтрак был готов, двойняшки забрали свои миниатюрные порции и закрылись в чулане. Вдруг, из коридора донеслись знакомые звуки — почтальон просунул почту в специально сделанную в двери щель, и она упала на лежавший в коридоре коврик. — Принеси почту, Дадли, — послышался голос дяди Вернона. — Пошли за ней Гарри. — Гарри, принеси почту. Гарри ничего не оставалось, как выйти, и отправиться в коридор за почтой. На коврике лежали открытка от сестры дяди Вернона по имени Мардж, отдыхавшей на острове Уайт, коричневый конверт, в котором, судя по всему, лежал счет, и два письма для двойняшек. Гарри поднял их. Никто ни разу никогда в жизни не писал им писем. Гермиона заволновалась, что брата долго нет, поэтому вышла из чулана, и подошла к нему. — Что ты так долго? — удивилась Гермиона. Гарри протянул ей конверт с адресом и именем. Девочка перевела взгляд на брата, явно удивляясь этому письму. У них не было друзей, не было других родственников. На письмах стояли не только имена, но и адрес. Причём, на письмах он был одинаковый, так что сомнений, что письмо адресовано именно им, не было: «Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, чулан под лестницей» «Мисс Г. Поттер, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисова, номер четыре, чулан под лестницей» — вот что было написано на каждом из конвертов. Конверт, тяжелый и толстый, был сделан из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно-зелеными чернилами. Марка на конверте отсутствовала. Гарри посмотрел на конверт сестры, и удостоверился, что они полностью одинаковые, даже инициалы те же, просто на его конверте — Гарри Поттеру, а на конверте сестры — Гермионе Поттер. Они вернулись на кухню. Гарри отдал дяде почту, и тот сразу же сказал, что тётушка Мардж заболела, Гермиона никак не решалась открыть свой конверт, да и Гарри тоже. Они тупо их рассматривали. — Смотрите! Этим придуркам тоже пришло что-то! — воскликнул Дадли. Петунья обратила внимание на конверты в руках племянников и забрала их, читая все, что было там написано. — От кого это, Петунья? — спросил дядя. — Только метка есть, — ответила тётя, — «Х». Они так посмотрели на двойняшек, что те были готовы провалиться сквозь землю. Гермиона начала дрожать, и Гарри пришлось взять её за руку, чтобы она успокоилась.***
Итогом стало то, что дядя просто сжёг эти письма, и сказал двойняшкам, что просто ошиблись адресом. Те не унимались, пытались как-то узнать, что было в том письме. Но дядя только отвесил им подзатыльник и велел возвращаться в чулан. — Как думаешь, кто мог написать нам те письма? — спросила Гермиона. — Не знаю, — пожал плечами Гарри, — мне самому даже интересно. Около недели к ним в дом приходили эти письма. Вначале дядя пытался их хоть как-то уничтожить, но на смену двум приходило около дюжины. Это начинало пугать семью, Гермиона однажды чуть не украла хотя бы одно письмо, чтобы узнать его содержание. Это было бесполезно. Всё сидели в гостиной, а Гермиона на подносе подавала тёте и дяде кофе. Гарри стоял на кухне, и читал газету. — Какое прекрасное утро… — сказал дядя, — кто знает, почему? — Потому что нет почты? — спросила Гермиона, идя на кухню. — Верно, Гермиона, — улыбнулся дядя. И тут в следующую секунду из камина со скоростью пули вылетели тридцать или даже сорок писем. Дурсли инстинктивно пригнулись, и письма просвистели у них над головами. — Хватай письмо! — крикнула Гермиона. Гарри подпрыгнул, пытаясь ухватить хотя бы одно из них. — Вон! ВОН! — Дядя Вернон поймал Гарри в воздухе, потащил к двери. Он вышвырнул его в коридор, затем из комнаты выбежали тетя Петунья и Дадли, закрывая руками лица. Увидев это, Гермиона кинулась на дядю, чтобы тот не причинил брату вреда, но он резко её отталкивает, и она падает затылком прямо о край стола. Была жгучая боль. Прежде чем дядя выпихнул её за дверь, она увидела за окном белую полярную сову. Уже в коридоре Гермиона почувствовала, как по шее течёт кровь, видимо она сильно ударилась. — Гермиона! — воскликнул Гарри, подбегает к сестре. Та лишь отмахнулась. — Тётя! Сделайте же что-нибудь. Слышно было, как в комнату продолжают падать письма, они стучали по полу и стенам, отлетая от них рикошетом. Петунья склонилась над Гермионой, и посмотрела на её затылок. — Вернон, что ты с ней сделал? — Оттолкнул её! — огрызнулся тот. — Болит? — спросила Петунья. — Немного, — ответила Гермиона. — Ты, — она посмотрела на Гарри, — придерживай её за голову, а я сейчас возьму аптечку в чулане.***
Петунья смогла вовремя помочь Гермионе, так как когда-то работала медсестрой в больнице. За это ей впервые в жизни Гарри сказал спасибо. Когда он был в коридоре, то почувствовал жжение в области затылка. Говорят, что двойняшки тоже как-то связаны, и могу чувствовать боль друг друга, но Гарри не знал, что настолько. Никто не знал, куда везёт их дядя, по лицу Петуньи было ясно, что и она ничего толком не понимала. Дядя Вернон завез их в чащу леса, вылез из машины, огляделся, потряс головой, сел обратно, и они снова двинулись в путь. То же самое случилось посреди распаханного поля, на подвесном мосту и на верхнем этаже многоярусной автомобильной парковки. — Гарри, — прошептала Гермиона. Брат повернулся к ней. — Что? Голова? — Нет, — покачала головой Гермиона, — у нас завтра день рождения. Дядя Вернон вернулся к машине, по лицу его блуждала непонятная улыбка. В руках он держал длинный сверток, и когда тетя Петунья спросила, что это он там купил, он ничего не ответил. — Я нашел превосходное место! — объявил дядя Вернон. — Пошли! Все вон из машины! На улице было очень холодно. Дядя Вернон указал пальцем на огромную скалу посреди моря. На вершине скалы приютилась самая убогая хижина, какую только можно было представить. Понятно, что ни о каком телевизоре не могло быть и речи. — Сегодня вечером обещают шторм! — радостно сообщил дядя Вернон, хлопнув в ладоши. — А этот, джентльмен любезно согласился одолжить нам свою лодку. Дядя Вернон кивнул на семенящего к ним беззубого старика, который злорадно ухмылялся, показывая на старую лодку, прыгающую на серых, отливающих сталью волнах. — Я уже запасся кое-какой провизией, — произнес дядя Вернон. — Так что теперь — все на борт! В лодке было еще холоднее, чем на берегу. Ледяные брызги и капли дождя забирались за шиворот, а арктический ветер хлестал в лицо. Казалось, что прошло несколько часов, прежде чем они доплыли до скалы, а там дядя Вернон, поскальзываясь на камнях и с трудом удерживая равновесие, повел их к покосившемуся домику. Внутри был настоящий кошмар — сильно пахло морскими водорослями, сквозь дыры в деревянных стенах внутрь с воем врывался ветер, а камин был отсыревшим и пустым. Вдобавок ко всему в домике было лишь две комнаты. Приобретенная дядей Верноном провизия поразила всех — пять пакетиков чипсов и пять бананов. После еды — если это можно было назвать едой — дядя Вернон попытался разжечь огонь с помощью пакетиков из-под чипсов, но те не желали загораться и просто съежились, заполнив комнату едким дымом. Тетя Петунья нашла в углу одной из комнат покрытые плесенью одеяла и устроила Дадли постель на изъеденной молью софе. Они с дядей Верноном ушли во вторую комнату, где стояла огромная продавленная кровать, а Гарри и Гермионе пришлось улечься на пол, накрывшись самым тонким и самым рваным одеялом. Гарри слишком любил сестру, чтобы оставлять её мёрзнуть, поэтому отдал свою куртку ей под спину. — Здесь места на двоих хватит, — шепнула Гермиона. Гарри упирался, но сестре удалось затащить его на куртку, они вдвоём укрылись рваным одеялом. Ураган крепчал и становился все яростнее, а двойняшки не могли заснуть. Гарри поеживался от холода и переворачивался с боку на бок, стараясь устроиться поудобнее, а в животе у него урчало от голода. Гермионе было не легче, даже хуже. Потому что затылок начал ныть от боли. Дадли захрапел, но его храп заглушали низкие раскаты грома: началась гроза. У Дадли были часы со светящимся циферблатом, и когда его жирная рука выскользнула из-под одеяла и повисла над полом. Лежащая ближе Гермиона увидела, что через десять минут ей и Гарри исполнится одиннадцать лет. Они сели, чтобы удобно было смотреть на часы. Они смотрели, как бегает по кругу секундная стрелка, приближая их день рождения. До начала следующего дня оставалось пять минут. Потом часы Дадли показывали без четырех двенадцать. Гарри подумал, что, когда они вернутся на Тисовую улицу, вполне возможно, в доме будет столько писем, что им с Гермионой удастся стащить хотя бы одно на двоих. Без трех двенадцать. Снаружи раздался непонятный звук, словно море громко хлестнуло по скале. А еще через минуту до брата с сестрой донесся громкий треск — наверное, это упал в море большой камень. — С днем рождения, Гарри, — сказала Гермиона. — И тебя с днем рождения, — улыбнулся Гарри. Гермиона протянула ему какой-то свёрток, который достала из-под пижамы. Развернув его, Гарри увидел красивую шариковую ручку. — Ухты! Спасибо, Гермиона! — Только не надо спрашивать, откуда я её взяла, — улыбнулась Гермиона. Гарри промолчал, и дал ей какой-то свёрток, девочка с радостью его распаковала и увидела книгу: «Волшебник Изумрудного города». Гермиона прижала книгу к груди и поцеловала брата в щеку. — Где ты её взял? — Не стоит спрашивать, — улыбнулся Гарри. БАМ! Кто-то сильно ударил в дверь. Резкий удар заставил двойняшек испугаться. Дадли вскочил с кровати, Гермиона и Гарри тоже подскочили с пола, и вжались в пол. Позади них громко хлопнула дверь, отделявшая одну комнату от другой, и появился тяжело дышавший дядя Верной. В руках у него было ружье — так что теперь стало ясно, что лежало в том длинном пакете, о содержимом которого он никому не рассказал. — Кто там? — крикнул дядя Вернон. — Предупреждаю, я вооружен! За дверью все стихло. И вдруг… ТРАХ! В дверь ударили с такой силой, что она слетела с петель и с оглушительным треском приземлилась посреди комнаты. Гарри схватил Гермиону за руку и заскочил за камин, чтобы их не было видно. В дверном проеме стоял великан. Его лицо скрывалось за длинными спутанными прядями волос и огромной клочковатой бородой, но зато были видны его глаза, маленькие и блестящие, как черные жуки. Великан протиснулся в хижину и пригнулся, но голова его все равно касалась потолка — уж слишком он был велик. Он наклонился, поднял дверь и легко поставил ее на место. Грохот урагана, доносившийся снаружи, сразу стал потише. Великан повернулся и внимательно оглядел всех, кто был в хижине. — Я извиняюсь, — глухо сказал великан. — Кто вы? — пискнула Петунья. — Рубеус Хагрид, — ответил великан, — хранитель ключей в Хогвартсе. А теперь скажите, где Гарри и Гермиона Поттеры? — Гермиона потянула брата за руку, тот не хотел выходить, но сестра была настойчивой, поэтому они вышли из-за камина. — Я — Гермиона, — сказала девочка. — А я — Гарри, — ответил мальчик. Увидев двойняшек, великан улыбнулся. — А вот и вы, — сказал Хагрид. — Когда я видел вас в последний раз, вы были очень маленькими, сразу двое поместились в мою ладонь. — двойняшки посмотрели на его руку. Действительно, там сразу могли бы поместиться два младенца. — Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом, сэр! — заявил он. — Вы взломали дверь и вторглись в чужие владения! — Замолчи, маггл! — крикнул Хагрид и вырвал из его рук ружье, затем погнул и кинул на софу. Гермиона и Гарри никогда такого не видели. Они испугались такой силы, но старались страха не показывать. — Так, сейчас мы немного прогреемся… — он взмахнул зонтиком, и из него вырвалось пламя, которое зажгло камин. — Ух ты! — одновременно сказали Гарри и Гермиона. Хагрид улыбнулся. — Да, в Хогвартсе и не такому вас научат. — Где? — В Хогвартсе, — повторил Хагрид, — Вы разве не знаете, что это? — Нет, — сказал Гарри, — а должны? Казалось, разъяренный великан стал еще больше и заполнил собой всю хижину. Дурсли съежились от страха у дальней стены. — Вы мне тут чего хотите сказать? — прорычал он, обращаясь к Дурслям. — Что эти дети… Гарри и Гермиона… Ничегошеньки и не знают о том, что… Ничего не знают ВООБЩЕ? — брат и сестра решили, что великан зашел слишком далеко. В конце концов они ходили в школу и не так уж плохо учился. — Мы учились в школе, — сказала Гермиона. — Я говорю о другой школе, — огрызнулся Хагрид, — вы о нашем мире ничего не знаете. ВАШЕМ мире. О моем мире. О мире ваших родителей. — Каком мире? — непонимающе переспросили Гарри и Гермиона. У Хагрида был такой вид, словно он вот-вот взорвется. — ДУРСЛЬ! — прогремел он. Дядя поежился, — почему эти дети ничего не знают о Хогвартсе и своих родителях? Ты, что, обалдел, совсем? — Гермиона и Гарри были готовы поклясться, что дядя побледнел так же, как бледные стены хилой хижины. Брат с сестрой поймали гневный взгляд тётки и дяди. — А вы что молчите?! — крикнул Вернон, делая шаг к племянникам. Гермиона спряталась за спину брата, и Гарри сделал шаг к дяде. — Не кричите на нас! Хагрид топнул ногой, хижина содрогнулась, а Гермиона с Гарри подумали, что дом сейчас обрушится на них. Дядя Вернон, побледневший от ужаса, что-то неразборчиво прошептал. Хагрид отвернулся от него и посмотрел на двойняшек полубезумным взглядом. — Скажите, Гермиона, Гарри… — дети посмотрели на великана, — вы знаете о своих родителей? Кем они были? — с надеждой спросил он. — Да точно знаете, не можешь ты не знать… к тому же они не абы кто были, а люди известные. Тем более вы — знаменитости! — Кто мы? — удивилась Гермиона. — Значит, вы не знаете… Ничегошеньки не знате… — Хагрид дергал себя за бороду, глядя на двойняшек изумленным взором. Дядя Вернон внезапно обрел дар речи. — Прекратите! — скомандовал он. — Прекратите немедленно! Я запрещаю вам что-либо рассказывать этим… Хагрид посмотрел на него с такой яростью, что даже куда более храбрый человек, чем дядя Вернон, сжался бы под этим взглядом. А когда Хагрид заговорил, то казалось, что он делает ударение на каждом слоге. — Вы что, никогда им ничего не говорили, да? Никогда не говорили, что в том письме было, которое Дамблдор написал? Я ж сам там был, у дома вашего, этими вот глазами видел, как Дамблдор письмо в одеяло маленького Гарри положил! А вы, выходит, за столько лет им так и не рассказали ничего, прятали все от них, да? — А что дядя с тётей могли от нас скрывать? — спросил Гарри. — ПРЕКРАТИТЕ! Я ВАМ ЗАПРЕЩАЮ! — нервно заверещал дядя Верной. Тетя Петунья глубоко вдохнула воздух с таким видом, словно ужасно боялась того, что последует за этими словами. — Вы — волшебники, — сказал Хагрид. Трудно было сказать, какие эмоции сейчас испытывали Гермиона и Гарри, но было ясно точно, что они были удивлены такому заявлению нового знакомого по имени Хагрид. Все ждали реакции детей, даже Дадли не мог поверить услышанному. Хагрид протянул два письма: одно для Гермионы, второе для Гарри, они поспешили открыть конверты. Гарри, открыв конверт, достал оттуда письмо:«Дорогой мистер Поттер! Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства „Хогвартс“. Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов. Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля. Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора!»
Гарри окаменел от шока, затем посмотрел в письмо Гермионы, которая уже успела его прочесть быстрее брата, и закрыла лицо, чтобы никто не видел её слез. Мальчик поднял упавшее письмо и прочел его вслух:«Уважаемая мисс Поттер! Мы рады сообщить вам, что Вы зачислены в школу чародейства и волшебства „Хогвартс“. Прошу вас ознакомиться с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов. Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу с братом сову. Искренне ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора!»
Гарри лишь обнял свою сестру, чтобы та успокоилась. Дадли не выдержал, и вырвал из рук кузена письмо Гермионы, намереваясь его прочесть. Хагрид уже хотел возмутиться, но затем улыбнулся и передумал. Пробежав глазами по строчкам из письма, глаза Дадли загорелись, и он посмотрел на великана. — Волшебство существует? — прошептал Дадли. Хагрид кивнул. — Конечно, так что твоим родителям так же придется с этим смириться, — с некой насмешкой сказал Хагрид. — Почему это? — воскликнул дядя. — Потому что для вашей свиньи в парике есть это, — Хагрид достал из кармана конверт. Вернон чуть в обморок не упал, тетя Петунья еле успела ему подставить свое хлипкое плечо, Хагрид лишь закатил глаза, взмахнул зонтом, и Вернону стало легче. Затем повернулся к Дадли, и протянул ему конверт, — если бы не Дамблдор, я бы не принес его. Петунья не шелохнулась, она просто спокойно спустилась по лестнице, и встала рядом с сыном, который уже открывал свой конверт. Впервые в жизни Гарри и Гермиона увидели пламя в глазах тети и не понимали, что с ней происходит. — Петунья, что там написано? — хриплым голосом спросил Вернон.«Уважаемый мистер Д. Дурсль! Спешу сообщить вам, что вы зачислены в школу чародейства и волшебства „Хогвартс“. Так как вы является волшебником, который рожден маглами, вас посетит представитель нашей школы — Рубеус Хагрид, и сопроводит вас в Лондон, где вы познакомитесь с частичкой волшебного мира. Ваши родители имеют право отказаться от вашей учебы в Хогвартсе. Если же они согласны, то должны лишь дотронуться до письма с искренним желанием вашей учебы в Хогвартсе. Список учебников прилагается к письму. Искренне ваша, Минерва МакГонагалл — заместитель директора!»