(Лондон, Земля, 2009)
Гарри и Доктор только приступили к ланчу, когда это происходит — будто перед глазами Доктора мелькает обжигающая вспышка, не столь сильная, как та, что он почувствовал, когда Мастер открыл свои карманные часы, но всё же совершенно отчётливая. Он так резко встаёт, что стул опрокидывается и с грохотом падает на пол. Гарри глядит на него с таким искренним невинным изумлением, что сердца Доктора сжимаются, даже несмотря на шок. Он никак не может оставить Гарри здесь одного, а значит… — В ТАРДИС, — говорит Доктор. — Быстро. — А как же ланч? — возражает Гарри, идя за ним к двери. — Ланч подождёт, — коротко отвечает Доктор. Пребывание в ТАРДИС с Гарри Саксоном дезориентирует почти до боли. Он аккуратно закрывает дверь, встаёт у консоли, касаясь рукой её края, и заинтригованно, непонимающе смотрит, как Доктор устанавливает координаты: Лондон, две минуты назад. Он вежлив и тактичен, но при всём при этом в его лице есть некая жёсткость; это не безумие — лишь решительность. — Что такого срочного, чёрт возьми? — наконец спрашивает он. — Ещё один таймлорд, — говорит Доктор, потянув за ручной тормоз. ТАРДИС делает крен в вортексе. — Не… неизвестный мне. — Но… — начинает Гарри, но они уже приземляются, и Доктор бежит к двери, так что Гарри многострадально вздыхает и следует за ним. Доктор не слишком удивляется тому, что они оказываются перед магазином с вывеской: «Джонс и сын: скобяные изделия в розницу, скупка и продажа». Это умно. Чертовски умно. Он вбегает внутрь и видит Марту и Лео, рассматривающих девушку лет восемнадцати, которая держит в руках открытую музыкальную шкатулку и выглядит изумлённой. Она медленно закрывает шкатулку, кладёт её на прилавок, поворачивается к Доктору и относительно спокойно произносит: — Привет. — Привет, — говорит Доктор, чувствуя себя в точности так, как если бы его только что ударили в живот. — Я тебя знаю? — с надеждой спрашивает девушка. — М-м… Я Доктор. Выражение лица девушки неуловимо меняется с обнадёженного на опасливое. — О, — отвечает она. — Эм-м… Прекрасно. Я Кворенн. — Прости, — говорит Доктор. — Я… я хочу сказать… Чудесное имя! Я — нет. Не знаю тебя. Она неловко пожимает одним плечом. — Ничего удивительного. Я ещё училась в Академии. — Она осматривается вокруг, хмурясь. — Но… где все? Доктор осознаёт, что не может вымолвить ни слова; он чувствует, что рядом стоит Гарри, с большим интересом глядя на девушку, и неожиданно испытывает отчаянное желание, чтобы это Мастер стоял с ним рядом. Мастер в точности знал бы, что сказать; вероятно, он сказал бы: «Этот идиот сжёг их всех», но так по крайней мере не было бы этой тишины. На помощь приходит Марта. — Никого нет, — говорит она. Кворенн слегка изумлённо окидывает её взглядом, словно удивляется, что люди способны разговаривать, но Марта невозмутимо продолжает: — Вашей планеты больше нет. Есть только ты и Доктор. — Она делает глубокий вдох: — Кстати, Доктор… — и бросает ему косметичку. Он в недоумении ловит её, рассматривает поближе и поднимает на неё потрясённый взгляд. — Мы искали то, что принадлежит Гарри, — объясняет она, — но тут зашла Лидия… то есть Кворенн с её музыкальной шкатулкой, и я… — тут она смущается. — Ну, я хотела удостовериться, что не схожу с ума, и попросила её открыть шкатулку. — Всё нормально, — заверяет Доктор. — Кворенн? Ты хоть немножечко понимаешь, что происходит? — Да, — немного хмурится Кворенн. — Это Земля? — Видя, что все кивают, она становится чуть менее обеспокоенной. — А год? — Две тысячи девятый, — подсказывает Марта, и беспокойство Кворенн резко возвращается. — Мы должны были попасть в тридцать первый век, — немного нервно произносит она. У Доктора ускоряется пульс. — «Мы»? — Эвакуированные, — объясняет Кворенн, которая теперь выглядит явно встревоженной. — Но… Не думаю, что всё прошло успешно. Я имею в виду, несколько кораблей далеков уже пробились сквозь трансдуктивный барьер, и… — Расскажи с самого начала, — Доктор отстранённо слышит собственный голос, совершенно спокойный и ровный. Марта толкает локтем Лео; Лео быстро находит несколько стульев, предлагая первый Кворенн, которую это, кажется, отчасти утешает, и, когда Доктор остаётся стоять, Гарри берёт его за руку и мягко заставляет сесть. — Я… ещё была в Академии, как я уже сказала, — нервничая, начинает Кворенн. — Я, правда, не очень многое знала. Но… когда Император далеков впервые лично возглавил атаку флота на Галлифрей, пришёл приказ начать эвакуацию. — Кто отдал приказ? — сглотнув, спрашивает Доктор. — Романа? — Я… не знаю, — удивляется Кворенн. — Всё было не слишком-то организованно, я хочу сказать… нам просто сунули в руки арки хамелеона, развели по нескольким ТАРДИС семидесятого типа и сказали, что «курсы уже заданы, просто потяните ручные тормоза и наденьте ваши арки хамелеона». — Кто? — настаивает Доктор. — Кто дал вам арки? Это было по приказу Романы? — Просто… просто несколько профессоров, — встревожено отвечает Кворенн. — Не думаю, что это было официально. То есть Президент подготавливала Пустотные корабли, но, конечно же, далеки захватили их в первую очередь… — Это я знаю, — резко перебивает её Доктор. — Я видел это. Именно поэтому… поэтому я думал… Внезапно он осознаёт, что Гарри держит его за правую руку, Марта — за левое плечо; оба неотрывно смотрят на Кворенн, но он знает, что на самом деле их внимание направлено на него, и это почему-то поддерживает его. — Прости, — произносит он. — Продолжай. — Мы старались не отклоняться от плана, — говорит Кворенн. — Ну, от того, что был разработан Президентом. Мы должны были эвакуироваться на Землю тридцать первого века и залечь на дно. — Доктор сглатывает. — Профессора говорили… о том, что надо попытаться эвакуировать и Матрицу тоже, то есть извлечь из Цитадели основной доступ и поместить его в… своего рода ключи. Вот только из-за одного из взрывов ключи разбросало, и они не знали, что делать, поэтому решили просто вытащить оттуда студентов. — Она глубоко вдыхает. — А когда мы вошли в нашу эвакуационную ТАРДИС, я надела арку хамелеона, так что я не знаю, почему мы здесь. Я имею в виду, в этом веке. По плану ТАРДИС должна была поместить нас всех в одном времени, но… — Она делает беспомощный жест. — Кооперативная квартира в двадцать первом веке, работа в прачечной? Менеджер — сварливый старик. На редкость по-человечески. «Почему она не сказала мне? Я бы убежал». Доктор делает глубокий вдох. — Романа. Скажи мне. Она жива? — Я не знаю, Доктор, — отвечает Кворенн; она явно понимает, что означает выражение на лице Доктора, потому что добавляет: — мне жаль. Он лишь отмахивается. — И ты понятия не имеешь, где остальные? Кто-то из тех, кто эвакуировался с тобой? — Нет, — извиняющимся тоном отвечает Кворенн. — То есть по логике некоторые должны быть в Лондоне. В этом году. Раз я здесь. — Серебряная Пустошь, — неожиданно произносит Гарри. Все поворачиваются к нему. Он кажется таким же удивлённым, как все, но продолжает, пристально глядя на Доктора: — Это подойдёт? Если оно просто возникло у меня в голове? Или обязательно надо, чтобы приснилось? — Нет, — говорит Доктор. — Продолжай. На губах у Гарри мелькает кривая улыбка. — Ну… Показалось, это важно. Именно там я нашёл моё… — На его лице появляется чистейший шок. — Куда делось моё кольцо? — Какое, то, что с эмблемой лабораторий Лазаруса? — уточняет Марта. Когда все поворачиваются уже к ней, она пожимает плечами. — Ну, это точно была она. Те две линии пузырей, что-то такое? Лаборатории Лазаруса. Прайдонианские лаборатории сохранили эмблему, так что я часто её видела. Не знаю, я думала, может, это в благодарность за то, что вы с женой их финансировали. Доктор неожиданно воодушевлённо поворачивается к Гарри. — Ты Гарри Саксон, — подчёркивает он. — Ты помнишь Люси? Он не особенно удивляется ни тому, как неловко Гарри шевелит плечами, ни тому, что он говорит: — Только… только странные обрывки, отголоски. Но я… действительно помню лаборатории Лазаруса. Я думаю… думаю, мы создали эту эмблему. Люси и я. Люси так радовалась, что у меня были власть и влияние, ей хотелось использовать это влияние по пустякам. Значит, кольцо было у меня ещё до того. — Он делает нетерпеливый жест. — Но оно пропало. Не могу вспомнить, где. В день выборов оно было на мне, я точно знаю. — Оно было у тебя и весь прошлый год, когда вы путешествовали с Доктором, — несколько сухо произносит Марта. — Доктор? — В средневековой Франции оно точно было у него, — говорит Доктор, — потому что у короля Людовика VII было такое же. — …Я тут единственный, кто вконец запутался? — в последовавшей тишине спрашивает Лео. — Нет, — отвечает Кворенн. — Нет, — соглашается Доктор, внезапно улыбается и вскакивает на ноги. — Мы отправляемся в Серебряную Пустошь, — тут раздаётся коллективный вопль, состоящий из «что» и «зачем». Он машет на это рукой. — Марта, — говорит он, — когда я сказал, что Мастера нет, ты подумала, я имел в виду, что он забрал ТАРДИС и улетел. — Подожди! — прерывает его Кворенн. — Что ты сказал? Кто? Доктор предпочитает проигнорировать это; дождавшись кивка Марты, он продолжает: — Но кто-то, кому известно, как работает арка хамелеона, должен знать и то, как управлять ТАРДИС, — он замечает, что широко улыбается и не может прогнать улыбку. — Но Мастер этого сделать не мог, потому что я запрограммировал ТАРДИС не подчиняться его командам касательно полётов. Но я не блокировал её от кого-либо другого, поскольку ни один человек не может толком управлять ТАРДИС, и раз других таймлордов нет, то и беспокоиться не о чем; но вот если есть и другие таймлорды… даже в человеческом облике таймлорды сохраняют определённые знания, особенно связанные с технологиями таймлордов… — Он поворачивается к Гарри. — Если выходят из строя цепи ручного управления?.. — Телепатический аварийный режим, — говорит Гарри, — хотя технически ручное управление — это аварийный режим. — Видите? — Доктор, сияя, заглядывает в поражённые лица. — Он — Мастер? — настойчиво спрашивает Кворенн. — Что происходит? — предпринимает очередную попытку Лео. — Да, но даже если какой-то человек-таймлорд решил свести счёты с Мастером, спрятав его сущность таймлорда на другой планете или в другом времени, — говорит Марта, — почему ты думаешь, что именно в Серебряной Пустоши? — В насмешку, — просто отвечает Доктор. — Там был найден Яна. Но, если этого мало, можем заглянуть в журнал путешествий ТАРДИС. Туда автоматически вносятся предыдущие координаты. — Он улыбается каждому. — Идём! Все они бегут в ТАРДИС; Доктор почти не обращает внимания на то, что Кворенн незаметно с издёвкой фыркает насчёт старой модели, а Лео тихо выдыхает: «Вау!», ведь Гарри и Марта идут за ним прямо к консоли и наблюдают, как он получает информацию о последнем приземлении ТАРДИС перед Ирландией: вовсе не кси Цефея, а Серебряная Пустошь, 5523. — Ха! — восклицает он, обмениваясь триумфальными улыбками с Мартой, а потом и с Гарри. Он оборачивается: — Кворенн! Не могла бы ты уже закрыть дверь? Она выполняет просьбу, хоть и выглядит возмущённой. — Отлично! — Доктор тянет ручной тормоз, и они дематериализуются.(Серебряная Пустошь, бета Серпентис, 5523)
Серебряная Пустошь, как обнаруживает Марта, выглядит очень похожей на своё название. Она простирается вокруг во всех направлениях до самого горизонта: нескончаемые акры холодного серебристого песка. Лёгкий ветерок заставляет верхние слои песка гладко скользить, бросает пригоршни прямо им в щиколотки. Даже звезда над ними ярко-белая, а небо серое. Лео, кажется, не в силах закрыть рот, и Кворенн, замешкавшись на пару секунд — становится совершенно ясно, как ей хочется остаться в корабле, — многострадально вздыхает и берёт его за руку, устремляясь вслед за полным энтузиазма Доктором. А Марте остаётся идти рядом с Гарри. — Итак, — вскоре произносит Гарри, — каков из себя этот Мастер? Марта бросает быстрый взгляд в его сторону. Поведение Гарри Саксона, как и Джона Смита, несколько отличается от поведения его-таймлорда. Его движения более свободные, лёгкие, неподдельно дружелюбные. Он смотрит на неё со сдержанным искренним любопытством. — Нехороший, — говорит Марта. — Я догадался, — сообщает Гарри, — судя по реакции девушки и по тому, что Доктор ни шиша мне не рассказывает... В чём именно нехороший? Марта погружается в раздумья. Они прибыли сюда, чтобы вернуть Мастера, и она сильно сомневается, что он был бы против того, чтобы она рассказала его человеческой личности о его жутких деяниях. Но ещё более важно, что Мастер и его деяния ужасающи, а Гарри, хоть и странно такое даже подумать, кажется неплохим человеком. Вменяемым, как минимум. Не злым. И Марта отлично помнит, какой ужас испытал Джон Смит, услышав о Докторе — о Докторе, который настолько великолепнее, чем Мастер сможет стать за целую вечность. Помнит, как всерьёз гадала, сделал бы сам Джон Смит такой выбор — открыть карманные часы? И если бы это она услышала, что изначально была хоть сколько-нибудь похожей на Мастера, то наотрез отказалась бы измениться обратно. Это не было бы несчастьем. Это было бы очень, очень хорошо. И Доктор вовсе не был бы один, если только он на секунду задумается над этим: вот она, Кворенн, устало плетётся вперёд во главе всей компании, а ещё есть та косметичка, что нашла Марта, и, по словам Кворенн, в одном только Лондоне, должно быть, спрятаны сотни таймлордов. Возможно, если Гарри откажется превратиться обратно, Доктор сумеет внять голосу рассудка. — Ты захватил мир, — говорит она. — В течение года ты обладал целым миром. Ты отправился в конец рода человеческого и вернул их в двадцать первый век, использовал ТАРДИС Доктора для создания машины парадоксов, чтобы те люди из будущего смогли убивать собственных предков, а потом ты заставил мир гореть. Гарри немигающее смотрит на неё. — Мне жаль, — добавляет Марта. — Я… я так понимаю, парадокс был разрушен, — слабым голосом произносит Гарри. — Да. В молчании они идут дальше, ноги немного скользят по песку. Марта бросает короткий взгляд назад; ТАРДИС одиноко стоит вдалеке. Однако Доктор, кажется, знает, куда идёт. — Почему ты разговариваешь со мной? — спрашивает Гарри. Марта удивлённо смотрит на него. — Что? — Ты. Разговариваешь. Со мной. Если я сделал такое с целой планетой. — Я не знаю, — признаёт Марта, не сводя глаз со спины Лео перед собой. — Может, потому что на этот раз по твоему поведению видно, что ты по-настоящему в ужасе. Они снова погружаются в молчание. Доктор чуть ускорил темп, а стало быть, и все остальные прибавляют шагу, ещё чаще увязая и поскальзываясь на песке. — А он? — говорит Гарри. — Как насчёт него? В смысле, не почему он разговаривает со мной, а почему он хочет, чтобы Мастер вернулся? — Раньше? — Марта пожимает плечами. — Я бы сказала — потому что не хотел быть один. Сейчас… Понятия не имею. — О, а я вот знаю, — говорит Гарри. — Он, чёрт побери, влюблён в него. Марта попросту спотыкается и падает. — Ты в порядке? — встревожено спрашивает Гарри. — Ага, — отвечает Марта, поднимаясь на ноги и шагая вперёд. — То есть нет! Он — что? — Доктор, — повторяет Гарри. — Влюблён в Мастера. Я думал, это вполне очевидно. — Я бы не заметила, — говорит Марта. — Я же не путешествовала сразу с обоими. — Так или иначе, у неё появляется пугающее дурное предчувствие. Она и в самом деле недостаточно обдумала причины — за исключением самых очевидных, — почему Доктор был настолько твёрд в своём решении держать Мастера при себе. Отчаянное и, возможно, несколько нездоровое желание не быть одному и вправду казалось ей достаточно веской причиной. Или, по крайней мере, относительно разумной. Они опять умолкают, но на размышления им отпущено не так уж много времени, потому что вскоре раздаётся ликующий, победный возглас Доктора. Марта видит, как он наклоняется, подбирает что-то с песка и бежит к ним. В руках у него карманные часы. Он, улыбаясь, передаёт их Гарри. — А вот и они. Давай же, открой их. Гарри долго смотрит на них, а потом отдаёт их обратно Доктору. — Нет, — говорит он. — Спасибо, но нет. Во взгляде Доктора читается полнейшее изумление. — Что? — Я не хочу этого, — очень чётко произносит Гарри. — Не хочу быть… массовым убийцей с манией величия. Спасибо. — Кто тебе такое сказал? — замирает Доктор. — Я, — отвечает Марта. Доктор поворачивается к ней, испытывая шок от предательства, который превращается в чистую ярость, но она стоит на своём. — Ты снова не один, Доктор. Сотни таймлордов живы. В Лондоне. Позволь Мастеру исчезнуть. — Да, я всецело за этот план, — вклинивается Лео. — Но у него необходимая нам информация! — напоминает Доктор с нотой паники в голосе. — Ты думаешь, возможно, она у него, — парирует Марта. — Доктор, — вставляет Кворенн, — мы говорим не о ком-нибудь, а о Мастере. Его воскресили исключительно ради Войны Времени. Война Времени осталась в прошлом. Позволь остаться в прошлом и ему. Доктор быстро смотрит на каждого из них по очереди, и Марта испытывает шок, замечая в его лице что-то очень похожее на настоящий страх. — Нет, — говорит он. — Я… Мы нуждаемся в нём. Разве вы не видите, нам нужно не просто сказать группе подростков открыть их безделушки! Марта, ты уже нашла как минимум ещё одну составляющую арки хамелеона в магазине твоего брата. Не у всех арки при себе. И, Кворенн — ты говорила, с тобой никого из них не было, хотя вы отправлялись вместе. Что-то пошло не так. И мы до сих пор не знаем, как со всем этим связано кольцо Мастера, или Ингрэм, или её больница. Мастер должен знать. Пожалуйста! — Нет, — ровным тоном произносит Гарри. — Пожалуйста, — повторяет Доктор, протягивая ему карманные часы. — Если он отказывается, давайте просто выбросим их, — со злостью в голосе говорит Кворенн, делая шаг к Доктору. Доктор отдёргивает руку. Дальше всё происходит настолько быстро, что Марта едва может за всем уследить: Доктор и Кворенн одновременно хватаются за часы, они открываются, и оттуда вылетает что-то прямо Кворенн в шею. Она изумлённо падает навзничь и тут же взрывается золотым светом. Потом садится, и у неё уже совершенно другое лицо, волосы короткие и колючие, а одежда не совсем подходит по размеру. Она смеётся так, будто слегка пьяна. — Никогда ещё этого не делала. — Что, чёрт побери, только что случилось? — спрашивает Лео после долгой паузы вследствие всеобщего шока. — Полагаю, регенерация, — отвечает Гарри каким-то невыразительным голосом. — М-м, — Кворенн несколько неуверенно встаёт и, широко улыбаясь, отряхивает пыль. — Это было неожиданно. — Это была ловушка, — говорит Доктор, опустив взгляд на карманные часы в его руке. — Что-то вроде… дротика. Мгновенная смерть. — Чудно, — резюмирует Гарри. — Все хотят, чтобы я умер. — Похоже на то, — шепчет Доктор. — Так что ты простишь меня за то, что я не хочу пытаться открыть что-либо подозрительное ещё хоть раз, — твёрдо говорит Гарри, достаёт из кармана небольшую бархатную коробочку, в каких хранят кольца и прочие украшения, и нервно перебрасывает её из одной руки в другую. — Думаю, нам стоит вернуться в ТАРДИС, — соглашается Доктор. — Если подумать, в этом есть смысл, разве нет? — говорит Марта, когда все они поворачиваются в сторону ТАРДИС. — Я хочу сказать, кто-то достаточно умный для того, чтобы превратить Мастера в человека, вероятно, достаточно умён и для того, чтобы оставить ловушку, зная, что ТАРДИС сохраняет историю путешествий. — Это означает, что половина тех предметов, что являются составляющими арок хамелеона, может быть изменена, — добавляет Кворенн. Кажется, её потрясение немного улеглось. — Это усложнит нам задачу. — Да, — тихо отвечает Доктор, хмурясь. После этого все идут молча. Лео теперь держится поближе к Марте, вероятно, начинает подозревать, что она тут единственная, кроме него, кто ещё не потерял рассудок. Не стоит забывать, что из оставшихся трёх одна только что полностью сменила облик, другой хочет вернуть массового убийцу и социопата, а третий до сих пор нервно вертит в руках коробочку для украшений. — Ну так что, мы договорились? — уточняет Марта, когда они добираются до ТАРДИС. — Больше никаких сумасшедших поисков карманных часов Мастера или вообще чего бы то ни было? — Это… — Доктор обрывает сам себя и пристально смотрит на Гарри. — Гарри, что это такое? Гарри прекращает подбрасывать коробочку и удивлённо моргает. — Это? Не знаю. Только что нашёл у себя в кармане, вот и всё. — …Что в ней? — спрашивает Доктор. Марта и Кворенн догадываются одновременно, за долю секунды до того, как Гарри реагирует на его слова. — Нет, не надо! — кричат они в один голос, но слишком поздно: Гарри открывает её, и наружу устремляется золотой свет.