(Серебряная Пустошь, бета Серпентис, 5523)
Он медленно закрывает коробочку для украшений и, улыбаясь, опускает её в карман. По очереди рассматривает всех присутствующих: растерянного Лео, нервничающую Кворенн, смирившуюся Марту и Доктора, на лице у которого такое неприкрытое облегчение, что Мастеру хочется рассмеяться. Он быстро воспроизводит в памяти время, когда он был Гарри Саксоном, и желание рассмеяться даже усиливается. — Не перенести ли нам этот маленький междусобойчик в ТАРДИС? — говорит он. — Полагаю, ты хотел получить некоторые ответы, Доктор. — Облегчение на лице Доктора превращается в смятение, и в этот раз Мастер даже не даёт себе труда сдержать смех. Он проходит в ТАРДИС пружинящей походкой, слыша, как остальные опасливо следуют за ним. Садится в кресло Доктора, проворачивается, делая полный круг, и лучезарно улыбается каждому, лениво раздумывая, сколько времени уйдёт у Марты, прежде чем она даст Доктору пощёчину за то, что тот проявил такую глупость и вернул его. По его приблизительной оценке — вероятно, три минуты. — Итак! — произносит он. — Во-первых, думаю, надо покончить с этой частью: нет, я не стою за этим. — Он делает вид, что надувает губы. — О, не надо так на меня смотреть, Кворенн. Даже массовые убийцы, страдающие манией величия, устраивают себе выходные. Ну там, телик смотрят. — Он наклоняется вперёд; она невольно отступает на шаг. Он ухмыляется краем губ и следующие слова адресует Доктору. — Это всегда женщины, знаешь. Доктор лишь поднимает брови. Славно: это значит, что он вернулся в форму и вслушивается в намёки, как хороший мальчик. А о Гарри Саксоне говорить мы не будем, потому что тут не о чем говорить. — Люси, — поясняет Мастер. Впервые он встретил Люси спустя около двух месяцев после прибытия на Землю. Она была милой и столь очевидно скучной, что он сразу же понял: тут что-то не так. Ненасытный в своём любопытстве, он вытащил её отца из позора финансовых затруднений и взял её в короткую прогулку на ТАРДИС. Там-то она стала блистательно живой: рот чуть приоткрылся, лицо осветилось, и Мастер подумал, что она прекрасна, и понял в тот миг, что хотел её, а потому хотел и сломать её. Он взял её в маленькое путешествие в Утопию. — Конечно же, ирония всего этого, — продолжает Мастер, беззаботно вращаясь в кресле, его ладони сомкнуты, он широко улыбается, видя сосредоточенное внимание всей своей аудитории, — заключается в этимологии слова «утопия». Мисс Джонс? — Э-э… — моргает Марта. — Рай? Идеальное место. Мастер качает головой. — Доктор? — Греческое, — негромко говорит Доктор. — Место, которого нет. Несуществующее. — Именно! — радостно подтверждает Мастер. — Умно, не правда ли? Утопия. Пока-пока, детишки, повеселитесь в своих ракетах в поисках того, чего нет! Но у меня были координаты, и я подумал — почему нет? Посмотрим, что случилось с моими детьми с Малкассарио. Расширим для Люси горизонты. Утопия была холодным, опустевшим миром в сердце умирающей вселенной. Ни один человек не спросил, как они тут появились; они замерзали, голодали, были озлобленными и отчаявшимися — и вопросов не задавали. Люси обернулась к Мастеру, её лицо было оживлённым в самой своей пустоте, и она сказала, так спокойно: «Гарри, давай спасём их. Давай сделаем их лучше». «Как?» — спросил он снисходительно и немного насмешливо. Она объяснила. — Минутку, — прерывает его Марта. — Люси сделала это? Люси создала токлафанов? Это она создала тех ужасных… тех сумасшедших маринованных людей из будущего? Мастер лучезарно ей улыбается. — Сногсшибательно, правда? — Как? — включается в разговор Доктор. — Я ни разу не видел, что было внутри тех сфер, но их никак не могло приводить в действие нечто физическое. Ты говоришь, Люси разработала идеальные вооружённые сферы, способные летать, обладающие регуляцией движения, системой жизнеобеспечения… — Мастер кивает, всё ещё сияя, и Доктор оборачивается. — Марта, Лео, кто-нибудь из вас хотя бы начинает понимать, с чего начать? — Нет, — говорит Марта. — У меня нет ни малейшей идеи, о чём вы тут говорите, — сообщает Лео. — Кворенн? — спрашивает Доктор. — Возможно, если вы дадите мне год времени и исследовательскую группу, — нерешительно произносит Кворенн. — Что общего между сказками на ночь и этими, судя по всему, смертоносными сферами? — Ничего, — отвечает Доктор. — Сколько времени это заняло у Люси? Мастер пожимает плечами: — Спустя около месяца они приступили к производству. Однако основную концепцию она озвучила уже через три секунды. — Он немного отклоняется в кресле назад. — Ну же, Доктор, ты ведь не думаешь, что генетические манипуляции и машина парадоксов были моей первой идеей? Просто это сделало Люси такой счастливой. — Всё это весьма очаровательно, — говорит Доктор, — но ты до сих пор не сказал нам, какое отношение прошлое Люси имеет к нашей задаче. Мастер в задумчивости смотрит вниз, на свои сложенные пальцы, потом снова обращает внимание на Доктора. — В таком случае скажи мне, Доктор, что ты уже сопоставил, чтобы я мог заполнить пробелы. Ты, к моему огромному сожалению, не потрудился рассказать Гарри хоть что-то действительно полезное. — Лаборатории Лазаруса, — говорит Доктор. Мастер пожимает плечами. — Очередная прихоть. — После смерти Лазаруса, — объясняет Доктор, — она, по-видимому, продолжала их спонсировать, но название лабораторий было изменено. Теперь это Прайдонианские лаборатории. — Серьёзно? — восхищается Мастер. — О, теперь я практически уверен. Это тоже было умно с её стороны. Что ещё? — Та женщина, что держала мою семью в заложниках, — вклинивается Марта, делая шаг к Доктору. — Мисс Ридли. Она работает в психиатрическом отделении Ингрэм, где… где… — она поворачивается, — Доктор! — О нет, — произносит Доктор. — О нет, нет, нет, мы были там и не… Она не могла собрать кубик Рубика… они помнят… — Он поворачивается к Кворенн, неожиданно просияв. — Мы нашли тех, кто эвакуировался! — В психиатрическом отделении? — изумляется Кворенн. — Что более важно, — Мастер поднимается на ноги, — это отделение, судя по всему, финансировала Люси. Вот так-так… — Я этого не говорила, — напоминает Марта. — Я сказала, кто-то, работавший на тебя, теперь работает там. Люси вовсе его не спонсирует. Его спонсирует женщина, которой не существует. Розамунд Что-то-там Что-то-там Ингрэм. Мастер замирает на месте, протягивая ладонь вперёд. — Какими были эти Что-то-там Что-то-там, мисс Джонс? — Не могу вспомнить. — Марта выглядит немного смущённой. — Подожди, — говорит Доктор. — Табличка возле лифта? — Марта кивает. Он морщит в задумчивости лицо, размышляя об этом, и сообщает: — «Это отделение профинансировано щедрыми пожертвованиями Розамунд Анны Натали Ингрэм». Следует пауза. — О, — изрекает Мастер, ужасно морщась. — А вот теперь я чувствую себя грязным. Доктор тянется к рычагам управления. — Мы должны вернуться сейчас же, — говорит он. — Пока она… ничего им не сделала. — Одну секунду, — Мастер ловит руку Доктора, прежде чем он успевает задать координаты. Он наслаждается тем, как Доктор делает резкий, тихий, едва заметный вдох, и не выпускает его руку, пока тот не отходит чуть в сторону от консоли. — У нас есть машина времени, — говорит он. — Ты не находишь, что было бы неплохо выяснить, что происходит, до того, как мы ворвёмся туда под развевающимися знамёнами? — Вот именно, — неожиданно соглашается Марта. — С кем мы имеем дело? — Рани, — сообщает Доктор. — Она учёный-ренегат. — Таймлорд? — уточняет Марта. — Не в данный момент, — говорит Мастер. — Это важная деталь. Сейчас она полностью человек, что хорошо, поскольку это значит, что мои вкусы можно освободить от ответственности. Как бы то ни было… — он косится на рычаги управления ТАРДИС, — арки хамелеона не стопроцентны. С телом они работают более эффективно, чем с разумом… — И я бы не удивился, если бы Рани поковырялась в своей, — вставляет Доктор. — Запрограммировала в память арки команды, чтобы начать вспоминать при контакте с технологиями таймлордов. — Бинго, — Мастер, сияя, улыбается ему, и Доктор улыбается в ответ. — Но я слишком много знаю, — продолжает он, — поэтому она превратила меня в человека и сделала те карманные часы оружием, чтобы меня убить. Тут она, правда, сплоховала. — О, так, значит, вот что случилось? — говорит Доктор. — Более-менее, — отвечает Мастер. — О, да ладно, это была Люси, конечно же, я собирался поприветствовать её поцелуем, особенно учитывая, что с её стороны было так мило заявиться в ТАРДИС и снять с меня те наручники. — Безусловно, тот факт, что Люси выполнила эти задачи с помощью звуковой отвёртки, можно было бы счесть за предупреждение, но Мастер на тот момент уже так привык к таким же действиям Доктора, что не слишком об этом задумался; гораздо сильнее он был поглощён мыслями о Люси, изумительно красивой, с распущенными волосами, произносящей, широко раскрыв глаза: «О, Гарри, слава Богу, я тебя нашла». — А потом она натянула мне на голову ту арку хамелеона и включила её, прежде чем я смог что-то сделать. — Так почему она не избавилась от той коробочки для украшений? — неожиданно спрашивает Лео. — Была слишком занята, злорадствуя, полагаю, — говорит Мастер, игнорируя понимающую ухмылку Доктора в его адрес. Он выше мелочных насмешек Доктора. …Нет, не выше. Делая вид, будто задумался, он пинает Доктора в голень. — Оу! — восклицает Доктор. — Ладно, что же она собирается делать со всеми эвакуировавшимися людьми-таймлордами в этом её отделении? — Убить их? — высказывает предположение Марта. — Лео только что получил от неё крупную поставку разного хлама — безделушек, всякого такого; может, это штуки от арок хамелеона, дополненные оружием. — Нет, — тихо говорит Доктор, — в убийстве не было бы никакого смысла. — Не обязательно было бы застревать на смертельном яде, — отмечает Мастер. — Можно использовать и другие виды препаратов. Тогда, скажем, таймлорд открывает свою маленькую побрякушку, его сбивает с ног какое-нибудь вещество, синтезированное Рани, бам — и вот все биоданные таймлорда возвращаются, трансплантировав нечто, вложенное в систему, чем бы это ни оказалось. Доктор хмурится, запуская руку в волосы, концы встают торчком. — Тем не менее, по-видимому, это не очень-то эффективно, не так ли? Как заметила Кворенн… — он кивает ей, и она едва заметно кивает в ответ. Она кажется совсем юной. — …эвакуация прошла неудачно. Все оказались разбросаны… мы можем только надеяться, что они все в Лондоне… Марта, сколько в том отделении людей? — Пятьдесят? Сотня? — Марта пожимает плечами. — Не может быть, чтобы там были все эвакуированные. — Точно, — говорит Доктор. — А то, что она отдала все те побрякушки Лео? Тоже подозрительно. Она хочет, чтобы я как-то участвовал в этом. — Не говоря о том, что она, кажется, забрала моё кольцо, — добавляет Мастер. — Может быть, она избавила себя от лишнего труда и взяла кольцо Людовика, если они предназначены для… одного и того же. — Он поворачивается к Кворенн, которая слегка отшатывается, колеблется, но потом поднимает голову, чтобы пристально на него посмотреть. — Ты сказала, что-то разбросало. — Ключи к Матрице. — Как разбросало? Сквозь время? — Я… я думаю, да, — подтверждает Кворенн. — Ключи, — повторяет Мастер, поворачиваясь обратно к Доктору, чьё лицо освещается пониманием. — Я так ни шиша и не заметил… Ни разу не додумался активировать их, но один из них, должно быть, оказался в ТАРДИС, которую я использовал, чтобы сбежать. — И он нужен Рани, чтобы выяснить, где все остальные таймлорды, — выдыхает Доктор. — Но она никогда прежде не использовала Матрицу. Надо полагать, понятия не имеет, как туда проникнуть. — …А ты? — спрашивает Марта. Они оба поворачиваются к ней; она немного хмурится и, наверное, не могла уследить за всей последовательностью рассуждений, но тем не менее задаёт этот вопрос. — Да, — подтверждает Доктор. — Что, видимо, объясняет, почему она хочет привлечь моё внимание. — Подождите, — говорит Лео. — Ключи к Матрице? Нам что, ожидать вскоре момента с красной и синей таблетками? — Что? — непонимающе переспрашивает Доктор. — В Матрице… хранится некий материал. Воспоминания. Биологические отпечатки, воспоминания умерших таймлордов… ну, вы уловили. Информация! — Он тянется к рычагам. — В общем, она экстрамерна, поэтому уцелела после Войны Времени. — Выбери синюю, — театрально шепчет Мастер Лео. — Так что мы будем делать, Доктор? — интересуется Марта, которой к этому времени удаётся вклиниться между Доктором и Мастером. Очень храбро с её стороны. И умно, думает Мастер и незаметно усмехается, сопротивляясь порыву как бы невзначай коснуться её как-нибудь непристойно — только потому, что знает: в отместку он получит пощёчину, которую будет чувствовать несколько дней. — Вернёмся на Землю, — говорит Доктор. — Ты, Лео и Кворенн отправитесь в ваш магазин и переберёте все составляющие арок хамелеона, чтобы узнать, что она туда встроила. Мастер и я… — он бросает быстрый взгляд на Мастера… — собираемся найти Рани и хорошенько с ней поболтать.(Лондон, Земля, 2009)
Доктор высаживает их у магазина Лео на секунду после их исчезновения; Марта, обернувшись, наблюдает, как ТАРДИС дематериализуется за их спинами, и испытывает приступ тревоги, но не придаёт этому значения. (Перед самым приземлением она набралась мужества, чтобы всё-таки отозвать Мастера в сторонку. Он последовал за ней довольно охотно — и выглядел удивлённым, но Марту всё не покидало ужасное чувство, будто он просто с улыбкой ожидает возможности убить её наиболее жестоким способом из всех. — Почему ты нам помогаешь? — потребовала она ответа. — Пожив жизнью Гарри, я увидел, как сильно заблуждался, — широко раскрыв глаза, ответил Мастер. Она лишь посмотрела на него. Вздохнув, он сказал, так буднично: — Чтобы свести счёты с Рани, Марта Джонс. Но Марта чувствует, что и это не заглушило тревогу). Лео немедленно проходит в магазин, доставая мобильный. — Пап? Привет. Слушай, мне тут надо кое-что рассортировать… О, отлично, захвати ещё Тиш. Ты не мог бы просто выйти на смену на час-другой? Нет, сейчас. Папа, возьми ланч с собой. Ага. Спасибо. — Он широко улыбается Марте. — Вот они, семья Джонс, спасают род человеческий. — Род таймлордов, — поправляет его Марта, подходя к прилавку, чтобы убедиться, что косметичка всё ещё здесь. — Что делает это новым и захватывающим. — Мне как-то неуютно из-за всего этого, — говорит Кворенн, которая нервно топчется рядом с Мартой. — Это дело таймлордов, не людей. Стоит ли нам впутывать в это ещё больше людей? — Прости, — отвечает Марта; Кворенн, может, и одна из трёх таймлордов во вселенной, но всё равно ведёт себя как взволнованный подросток, а у Марты нет сейчас на это времени. — Наверное, ты недостаточно чувствительна ко времени, чтобы помнить год, которого не было, но я — Марта Джонс, и я вполне способна спасти мир. Кворенн глядит на неё изумлённо. У Марты звонит телефон. — Извини, — она отвечает на звонок: — Да? — Привет, Марта, — звучит голос Джека. — Я подумал, что стоит получить корректировку данных. — О, — произносит Марта. Неожиданно она понимает, что не уверена, рассмеяться ей или заплакать. — Ну, Мастер вернулся, но оказалось, что многие таймлорды эвакуировались с Галлифрея и теперь прячутся в Лондоне в человеческой форме, вот только некоторые из них где-то потерялись, а большинство оставшихся заперты в больничной палате злокозненным учёным, которая, судя по всему, не кто иная, как Люси Саксон, да, она тоже таймлорд, так что мы с Лео и Кворенн — и она тоже таймлорд — мы обшариваем магазин Лео, потому что Люси Саксон сделала поставку из кучи изменённых составляющих арок хамелеона, и нам нужно разобраться в них, чтобы с таймлордами не случилось никакой беды, когда они начнут открывать свои штуки. — …О, — говорит Джек. — Слушай, если ты нарушишь каждый закон по ограничению скорости, что есть в нашей стране, думаешь, ты сможешь через пару часов оказаться здесь со своими устройствами, чувствительными ко всему инопланетному? — Конечно, — отвечает Джек. — Тем более, ребята уже устали сидеть сложа руки. Разрешу Оуэну сесть за руль. — Не умирай, — напутствует Марта. — …Спасибо, Джек. — Всегда пожалуйста. — Отлично! — Марта поворачивается к Лео и Кворенн, убирая мобильный. — Ну что ж, за работу. Кворенн стоит на своём: — Почему мы делаем что-то только потому, что Доктор и Мастер сказали нам это сделать? Они могут ошибаться. Это же Доктор и Мастер. — Мы это делаем, — тихо говорит Марта, — потому что я верю Доктору. — Кворенн открывает рот. — Да, даже учитывая, что тут замешан Мастер, — быстро добавляет Марта. — Не хочешь помочь нам спасти таймлордов — можешь покинуть этот магазин прямо сейчас. Кворенн отводит взгляд в сторону. — Я помогу, — говорит она. Лео вешает табличку «Закрыто». Через несколько минут появляются Клайв и Тиш, оба с озадаченным видом, у обоих в руках половинки сэндвичей. Услышав краткое изложение ситуации, они с радостью соглашаются помочь; Тиш находит на радио канал с поп-музыкой, и следующий час с четвертью они проводят довольно весело, копаясь в вещах, присланных мисс Ингрэм. Потом снаружи доносится визг тормозов машины Торчвуда, и в магазин входит команда Джека, им заново излагают вводные, а кульминацией становится попытка Оуэна приударить за Тиш прямо на глазах у Клайва, и Марта наступает ему на ногу каблуком. После этого кто-то достаёт сканеры инопланетных технологий, и все принимаются за дело.(Временная воронка)
И они остаются в ТАРДИС одни, Доктор и Мастер. Тишина. Затем — «Ты… ты…» Мастер, очевидно, не в силах подобрать слова, чтобы выразить, что он чувствует. Но Доктор догадывается. Наверное, стыд — ведущий кандидат. Он стоит неподвижно и ждёт. — Прекрати смотреть на меня так! — рычит Мастер. — Просто… прекрати, прекрати вести себя так лицемерно, будто ты такой хороший, будто делаешь всё правильно, это чёртово благородство… — Это был не ты, — говорит Доктор. — Не на самом деле. Я не мог… — Нет, ты мог, — Мастер хватает его за рубашку. — Ты сколько угодно мог воспользоваться положением — и не стал. — …О. — Понимание обрушивается на Доктора внезапно. — О, ты хотел, чтобы я это сделал. Потому что тогда Мастеру не пришлось бы нести ответственность. Было бы кого обвинить. Было бы оправдание. Было бы воспоминание без последствий. — Так почему ты этого не сделал? — довольно спокойным тоном спрашивает Мастер. — Это потому, что я был человеком? Потому что тебе так не хватало любого контакта — хоть какого-нибудь — с другим таймлордом? Тебе не хватало этого? Не то чтобы это было так уж неожиданно, но щиты Доктора опущены, и ощущение Мастера в его разуме, распаляющее нервные окончания изнутри, столь насыщенно, что он едва может это вынести. Он издаёт приглушённый, полузадушенный звук и пошатывается; Мастер уже не сжимает рубашку Доктора, но обнимает его, придерживая ладонями за спину, не давая упасть. Доктор внезапно испытывает прилив гневного возмущения — это однозначно называется «воспользоваться положением», — но Мастер этого ожидает, полностью принимает его гнев и перенаправляет его обратно в голову Доктора; от интенсивности этого ощущения у Доктора покалывает кончики пальцев, и на этот раз он определённо стонет. — Но подожди, — шепчет Мастер. — Несомненно, Доктор… теперь есть и другие таймлорды… не может дело быть в том, что ты чувствуешь себя одиноким. — Отпусти меня, — бормочет Доктор, цепляясь за рубашку Мастера, но это ему не очень-то помогает. — Однажды ты сказал мне, — так же шёпотом говорит Мастер и, наклонившись, прижимается лбом ко лбу Доктора, вероятно, чтобы физическое ощущение способствовало сосредоточенности мысли, — что я нуждаюсь в тебе. Что я нуждаюсь в аудитории, иначе во всём этом нет смысла. Глаза у Доктора закрываются сами собой. Против всякой логики, он чувствует себя так, будто в консольной комнате внезапно становится недостаточно воздуха, а весь воздух, что есть в наличии, слишком нагрелся. — Это правда, — глухо произносит он. — Так и есть. — Но и ты нуждаешься во мне, — продолжает Мастер очень тихим голосом, притягивая Доктора ближе. — Тебе нужен кто-то, кто думает так же быстро, как ты. Кто-то, кто может бросить тебе вызов. Тебе не нужна группа поддержки, скучные человечки. Тебе нужен тот, кто заставит тебя чувствовать сквозь те статические помехи у тебя в голове. Тот, кто способен увидеть всё, что ты совершил, и простить тебя за это. — Уж не себя ли ты описываешь? — ворчит Доктор. Мастер остаётся почти неподвижен, но делает выпад ментально. На сей раз Доктор этого ожидает — и поглощает удар; Мастер мгновенно теряет баланс, и он тут же прокладывает себе путь в разум Мастера. Он глухо стучит вокруг него, каждая отдельная мысль разорвана на части барабанным боем прежде, чем достичь связности, и Мастер издаёт тихий звук, напоминающий всхлип, и цепляется за спину Доктора. — Прекрати это, — хрипло произносит он. Статические помехи или барабаны, барабаны или помехи. Доктор берёт лицо Мастера в ладони и целует его; один из них кусает губу другого, и они чувствуют вкус крови, а другой целует в ответ очень нежно, но Доктор уже не может отследить, кто что делает, чьи пальцы запутались в чьих волосах, кто первым отстраняется, чтобы стянуть плащи и расстегнуть пуговицы. На мгновение пальцы Доктора замирают на щеке Мастера, кончики его пальцев и ресницы Мастера трепещут точно в такт с боем барабанов, и Доктор думает — так или иначе, возможно, это лишь стук их сердец. — Я не нуждаюсь в тебе, — говорит он. — Гарри думал, что тебе нужна терапия, — парирует Мастер, хватает его за галстук и тянет в направлении лестницы. — Рани… — пытается возразить Доктор. — Машина времени, — отмахивается Мастер. Они, то и дело оступаясь, спускаются на уровень вниз, по пути умудряются избавиться от своих рубашек, от ремня и галстука Мастера, но галстук Доктора он держит так крепко, что Доктор решает — вырывать его у него из рук не стоило бы усилий. — Я не… — начинает он; Мастер тянет его в сторону комнаты, где, как он отчётливо помнит, есть кровать. — Правда. Потому что… — Если ты собираешься сказать мне, что у тебя никого не было с тех пор, как ты сжёг Галлифрей… — говорит Мастер. — Один раз, во Франции, — признаётся Доктор. — Вот это да, какое облегчение, — Мастер втаскивает Доктора в спальню и закрывает дверь его телом, прижимая его к двери. — Хотя обычно это во Франции и происходит, да? Это означает — Романа. — Не хочу об этом говорить, — отвечает Доктор, к собственному удивлению; а ведь он чуть было не начал болтать об изобретении банановых дайкири. Удивление мелькает и на лице Мастера; потом он широко улыбается. — Ненавижу банановые дайкири, — говорит он, — и, охватив мгновенную, внезапную, слегка болезненную благодарность, возникшую в голове Доктора, держит её между ними, как образ тепла. — Я нужен тебе, — шепчет он. — Симбиоз, — произносит Доктор, избегая смотреть ему в глаза, склоняя голову, чтобы начать расстёгивать брюки Мастера. Мастер ловит руками его запястья; Доктор поднимает взгляд. — Да, — говорит он. — Но ещё тебе страшно. На мгновение руки Мастера сжимают ему запястья до боли. Потом он отпускает его, делает шаг назад, его лицо ничего не выражает, и оставляет Доктора стоять, прислонившись к двери. Какое-то время Доктор думает, что он может сейчас сказать ему убраться с дороги. Вместо этого он, приподняв бровь, говорит: — В кровати удобнее. Им удаётся вспомнить, что снять брюки нужно до того, как оказаться на кровати, и Доктор этим даже немножко гордится. А потом он не может думать вообще ни о чём, потому что Мастер лежит на нём, исступлённо его целуя. Доктор изгибается под ним, цепляется за покрывало и перестаёт осознавать, кому принадлежат руки, ноги, мелкие судорожные вдохи. Он забыл, насколько это хорошо: в точности знать, что доводит другого до изнеможения, с нажимом провести кончиками пальцев по позвоночнику Мастера, мягкие поцелуи в уголки глаз Доктора, то, как Мастер по-особенному поворачивает руку, и Доктор едва снова не прокусывает себе губу. Барабаны затихают, и они сцеловывают кровь, и где-то горит мир, и Доктор хочет, чтобы это никогда не заканчивалось. Они, дрожа, лежат в объятиях друг друга. К Доктору медленно возвращается понимание, какие из рук, ладоней, ног и лиц принадлежат ему. У него ломит всё тело, на руках у него синяки, губы в крови, и — безумие! — на нём до сих пор надет галстук, и Мастер улыбается ему такой ошалевшей, насытившейся улыбкой, и концы его волос так безумно топорщатся, что всё это не тревожит его ни капли. — Они нас использовали, знаешь, — невнятно говорит он. — Подумали, вдруг, если один из нас убежит, то другой, может, и нет. — М-м, — откликается Мастер. — Это значит, я выиграл? — Нет, — отвечает Доктор. — Однако значит, что я был глупым. — Во имя храбрости, — Мастер лениво гладит Доктора по голове. — …Рани? — минуту спустя вспоминает Доктор. Мастер издаёт стон. — И во имя упорства, — говорит он, но садится и бросает Доктору его брюки. Они вместе поднимаются наверх, чтобы задать курс.