Дар богов

Проснулась Альтория на рассвете. Муж обнимал ее и сладко дремал. Рядом с постелью, в кресле, статуэткой застыла Иннана, не двигаясь, только хмуро поглядывая на них. Оба уснули одетыми, так что причин для злости у девчонки не было, потому и хмурилась: скандалить повода не имелось, а за то, что отказалась прийти к дэлле в постель, следовало винить только себя. Еще и сестра промеж ушей настучала. — Уже утро, Тори? — пробормотал Дар, почуяв, что она шевельнулась. — Светает. Пора вставать, милый. — Ага. И поговорить с твоими любовницами, чтобы не дулись, как мыши на веник. — Ина, ты мышь, — развеселилась Альтория. Дар сразу открыл глаза, уставился на Иннану. — Доброе утро... Я… Я не хотел сказать, что ты мышь… То есть, ты похожа… Ну, на такую миленькую… Коричневую. Они пушистые, у них умильные уши. Так, я несу чушь? Тори спрятала лицо в ладони и хохотала. Иннана возмущенно зашипела. — Я энку! А не мышь! — Но ручные мышки красивые... — пробормотал Дар и все-таки замолк. Отсмеявшись и поплескав водой в лицо, Тори все же успокоилась и смогла сделать серьезное лицо. — Ина, в чем истинная причина твоего дурного настроения? Дар тут ни при чем, ты нервничаешь уже дня три. — В город решил наведаться Эйлен, — телохранитель только что зубами не заскрежетала. — Вот как. Наверняка с очередным посланием о выгоднейшем браке для дочерей от досточтимого дэллина Когти-В-Золоте? — Понятия не имею, может, просто по всем борделям прошвырнуться решил. — Когда появится, я с ним встречусь. Ина кивнула и усмирила раздражение. Дар поднялся и теперь умывался, стоя к ним спиной. Обе чуяли любопытство, обуревающее юношу, но он разумно молчал. Кто его знает, какие там у Главы Гильдии тайны и внутренние, а то и не внутренние дела? Но все же было страх как интересно, кто этот дэллин Когти-В-Золоте. И Эйлен, заставляющий нервничать наверняка лучших бойцов Гильдии. — Я схожу в город, Тори, если ты не против, постараюсь поискать хорошую рыбу. И навещу мастера, может, он меня потерял… — Кайла тебя проводит. Ина, ты мне нужна, после завтрака пройди в кабинет. Дар кивнул и вышел. Как он и подозревал, никто его не терял — никому не был нужен бедный сирота «подай-принеси-пошел вон». А мастер так и вовсе пил беспробудно. Дар поспешил оттуда убраться, прячась за Кайлу. Его не заметили — и хвала богам. Он просто поднялся на чердак и забрал свои немногочисленные вещи. — А теперь можно и на рынок, — Дар погрустнел. — А чего солнышко в тучках? — Кайла разговаривала с ним, как с ребенком. — Погода плохая, — Дар посмотрел на небо. — Осень близится, вот оно и прячется. — Да я о тебе, глупыш. Что случилось такого, что ты посмурнел? — Я думал, они хотя бы заметят, что меня нет. — Ну и им же хуже, правда? Ты теперь наш, а нам ты нужен. Корми дэллу Тори вкусненьким, нас заодно, и тебя все гильдейские будут на руках носить. Дар кивнул. — Ага. Так, нужно найти хорошую рыбину, я попробую приготовить для Тори. Собственно, для того он рано-рано утром и вышел, чтоб зайти на рыбный рынок. И был искренне удивлен, что ему не попытались подсунуть подтухшую рыбину, обсчитать или обвесить, а воришка, вытянувший кошелек, заметил знак гильдии и тут же сделал вид, что Дар кошель обронил, а он поднял, сунул в руку и задал стрекача. Дар придирчиво осмотрел приглянувшуюся длинную рыбину с толстыми бочками, поднял ее за жабры. — Кайла, тебе нравится вот эта? — он повернулся, вытягивая руку. И от всей души залепил рыбой прямиком в лицо неожиданно возникшего меж ними парня, словно из-под земли выскочившего. Несколько мгновений еще живая рыбина страстно лобызала незнакомца, открывая и закрывая рот. Кайла все сильнее прикусывала губу, а сам Дар пытался понять, кто это и что он делает на том месте, где только что было пусто. И почему у него такой странный взгляд. Потом до него дошло: взгляд у парня, целующегося с рыбой, был таким из-за цвета глаз, они у него были золотые вокруг зрачка и черные по краю радужки, словно кто-то нарисовал в каждом глазу маленькую мишень. — Кайла… Кто это, и почему он только что поцеловал мою рыбу? — А, не обращай внимания, солнышко. Это Эйлен, наш с Иной старший братик, и он часто целует всяких там… жаб, гадюк. Надеется найти невесту, наверное. — Девушек надо целовать в поисках невесты, а не жаб. — А, Дар, он их просто не различает. Парень — видимо, как и сестрички, принадлежавший к тому неизвестному Дару народу энку, — сделал над собой чудовищное усилие, погасил синие огни в зрачках и отступил, брезгливо вытирая рот извлеченным откуда-то платочком. Выражение лица у него было при этом каменным. — Надеюсь, ты умерла счастливой, — сообщил Дар рыбине. Энку что-то прошипел, обращаясь к сестре. Та безразлично пожала плечами и махнула ему рукой на башню, видимую даже отсюда. Эйлен умчался. — Красивый, — Дар вздохнул. — Этого не отнять, — фыркнула девушка. — Мы все красивые. Только Эйлен, при всей своей красоте, та еще дрянь. — Но такой красивый. Такие глаза, — Дар мечтательно завернул рыбу в бумагу. — Ой-ой. Тори меня поколотит… — А какие у него губы… — И оставит без ужина… — Почему я не эта рыба? — Хм… Кайла прищурилась, в ее мозгу забрезжила идея. Осталось только обсудить ее с сестрой и главой Гильдии. Дэллин Когти-В-Золоте будет рвать и метать, если выгорит. Дар до самого возвращения был мечтателен и задумчив. По пути в башню он взялся расспрашивать Кайлу о ее семье и о том, кто такой этот таинственный дэллин Когти-в-Золоте. И кто же такие энку, почему он ничего о них не слышал? — А ты приходи вечером на тренировочный круг, солнышко, — усмехнулась девушка. — Полюбуешься. — Хорошо, приду. А Эйлен там будет? — А куда он денется? Он ведь опять приехал, чтоб нас с Иной вынудить отправиться домой, а там — в замуж, и без права переписки: сидеть в замке, рожать детей, ублажать мужа, не сметь глаз от пола поднять, и все такое. — Но вы же такие обе… Сильные и смелые. Как это «не сметь глаз от пола»? — А вот так. Традиции, солнышко. Мы потому обе и сбежали из дому, что они нам поперек глотки встали. Да еще и отдали бы нас разным мужьям, а мы близнецы, одна душа на два тела. Мы б долго в разлуке не протянули. — Но сейчас ведь вы счастливы? — Очень. Но если бы не дэлла Тори… Когда мы сбежали, нам на двоих с Иннаной было двадцать. И мы никогда прежде не уезжали из замка без сопровождения взрослых, не умели ориентироваться в большом мире, не догадались захватить денег и еды, теплой одежды. Единственное, что мы сделали правильно — это надели амулеты, прячущие нас от поиска по крови. С Тори нас свела сама судьба, она подобрала двух замерзающих в канаве бродяжек, умирающих с голоду. — Но брат вас все-таки разыскал? — Через шесть лет, — кивнула девушка. — Он очень упорный. Но мы тогда как раз вошли в совершеннолетие и приняли знак Гильдии. Собственно, после этого амулеты перестали работать, вот ему и повезло. Нас искали по всем обитаемым землям, а мы оказались почти под носом, но уже недоступны для власти отца. — И он все время пытается вас уговорить вернуться? — Опять же, по приказу отца. Сам бы он этого делать не стал. Он, конечно, та еще высокомерная задница, но нас любил и баловал. Ста-а-аршенький, — это было уже обращено к тому самому Эйлену, который, судя по огням в глазах, кипел от возмущения, но делал морду кирпичом. Дар только сейчас сообразил, что они добрались до Гильдии. И что надо заняться рыбой. — Что ж, я пойду. — Побалуй Тори вкусненьким. Я твои вещи в комнату занесу, — Кайла чмокнула его в щеку и отправилась отчитываться главе о том, как сходили. — Рыбой по лицу? — Альтория не знала, смеяться или плакать. — Мой муж? Энку? — Случайно, конечно. Но как смотрелось! Братик эту рыбину чуть взасос не поцеловал. А солнышко потом так мечтательно и говорит: «Красивый!». Кажется, это судьба, моя дэлла. — Эйлен и мой Дар? Кайла, о чем ты? Куда твоему брату это солнышко, сожрет ведь и не поморщится! — Это ты в самом деле хватила через край, сестричка, — поморщилась Иннана. — А вот и нет. Если Эйлена вывести из-под власти отца… Он ведь не такая сволочь, как хочет казаться. — И ты хочешь использовать Дара? — уточнила Альтория. — Совесть у меня, конечно, давно атрофировалась, — фыркнула энку, — но как-то слово «использовать» в отношении этого мальчика… нехорошо. Иннана закатила глаза, цокая языком: сестра всегда была более мягкой и человечной, в отличие от нее. — Дар, судя по всему, с первого взгляда влюбился, отчего бы не порадовать мальчика? — Личным энку? — прыснули обе ее собеседницы. — Вот уж радость-то! — И Эйлену полезно будет… научиться любить и быть любимым, а не скакать по постелям как блоха. — Если он увидит чувства Дара, — с расстановкой заговорила Иннана, — он может сделать мальчику больно. Уж прости, сестра, но Эйлен, каким бы он там ни был в твоих мечтах, все-таки скотина изрядная. Пороли его мало в детстве. — Но Дар влюблен. И что нам с этим делать? — Пусть посмотрит на энку на арене. Он догадывается, что все не так просто. Может быть, вообще испугается и влюбленность свою изживет сам, — хлопнула по коленям Альтория. Кайла в этом сильно сомневалась, но придержала мысли при себе. Тренировочные бои на арене были назначены на время после завтрака и до обеда, пока же дэллин Эйлен был приглашенным в Гильдию гостем. Не то, чтобы он совал нос во все щели, но любопытство проявлял, хоть и делал абсолютно безразличное или чуть презрительное лицо. Дар отвлекался от мыслей о нем готовкой. Усиленной. А наготовленное нужно было кому-то дать попробовать. Он решил подольститься к Ине. — Иннана! — окликнул Дар девушку, надеясь, что это она, а не Кайла. Он не ошибся, видимо, правильно запомнил расположение разноцветных глаз. — Что случилось, дэллин? — откликнулась та. — А можешь попробовать получившееся? Я уже так сам напробовался, что вкус не ощущаю. Она фыркнула, окинула его взглядом. Энку, как и ваардэ, живут в десятки раз дольше людей, и ей было уже немало лет, чтобы научиться читать в людских душах их стремления и страхи. Особенно, в душах таких юных людей. Стоило смириться с присутствием в жизни любимой дэллы этого человечка, он стал ей понятен и открыт, словно написанная каллиграфическим почерком книга. — Хорошо, дэллин, я попробую. Дар радостно сунул ложку… в зубы возникшего из воздуха Эйлена. «Хрясь» — сказал несчастный предмет утвари, переламываясь в машинально захлопнувшихся челюстях энку. Иннана прислонилась к стене, хохоча: — Боги! Теперь я верю, что он в самом деле поцеловал ту рыбину! — Опять ты, — Дар осмотрел обломок ложки. — Вкусно хоть было? Энку, невозмутимо прожевал все, достал платочек, выплюнул в него остатки ложки. — Спасибо, было неплохо, — и облизнулся нечеловеческим узким и темным языком. — Можешь сожрать тарелку, — ему в руки сунули означенное. — Только жуй тщательнее, она глиняная. — Ешь-ешь, дорогой брат, — сладко сказала Иннана, глядя на него и даже не мигая. — У Гильдии так плохи дела, что гостей кормят пустыми тарелками? — насмешливо вопросил Эйлен, покрутив ту в руках. — Я бы дал котелок с кашей, но боюсь, сожрешь с котелком вместе, а он медный, сломаешь зубы, целовать рыбу будет неудобно. — Эйлен, что ты хотел? — отобрав у брата тарелку, Иннана, отсмеявшись, развернула его за плечо и принялась подталкивать прочь от кухни. — Хотел спросить, не найдется ли чего перекусить… — Завтрак по колоколу. Имей терпение. К тому же, ты именно что перекусил — ложку. — Ваш повар просто ужас во плоти. Он уже съездил мне по лицу рыбой. — Ты появляйся перед ним внезапно почаще, он тебе и котелок на голову наденет, — фыркнула девушка. — И он не повар, а ученик повара и муж дэллы Альтории. Потому повежливее, братец. Эйлен повернулся, прищурившись. Дар, все это время смотревший ему вслед, вздрогнул, заалел и чуть не бегом отправился к очагу. — Вот как? Я учту. А что, вам с Кай дали отставку? Моя миссия грозит стать успешной? — Даже не надейся, — сладко улыбнулась Ина. — Это просто дар богов дэлле. — Который ей, если я верно сужу, не нужен вовсе? — Эйлен приподнял красиво очерченную бровь и еще раз посмотрел в сторону кухни, словно надеялся увидеть там Дара. — Как сказать. Он отлично готовит. Энку зарычал, обнажая клыки: — Хватит, мне не интересны дела Главы этой богами забытой Гильдии! Мне интересно, что я должен буду лгать отцу в очередной раз! — Что хочешь. Это твое дело. Задержись пока, может, само что-нибудь придумается. Эйлен воздержался от всех возможных проявлений агрессии — было уже не раз, и он прекрасно помнил, на что способны ассасины. Просто развернулся и исчез из коридора. Дар задумчиво прижимал к груди тарелку и мечтательно улыбался. Правда, плеснувшее со сковороды масло быстро заставило вернуться в сей жестокий мир обратно и не отвлекаться от готовки. Он жарил блинчики, а чтоб было быстрее — делал это на четырех сковородах одновременно. И если он не хотел испортить тесто, следовало быть повнимательнее. Стопка блинов росла все выше и выше, задумчивый Дар все жарил и жарил. Поварята осторожно утащили одну «башенку» на стол, пододвинув ему новое блюдо. Габриэл ради такого достал горшок меда и взбил его с маслом, разложил по мисочкам, чтоб каждый мог обмакнуть блин в эту смесь. Кроме блинов на завтрак были тушеные с мясом овощи, именно их Дар пытался дать попробовать Ине. — А где Дар? — удивилась Альтория. Вик вздохнул, водружая на стол еще стопку. — Тесто наводит. Решил блины испечь. — Но… еще? — глава Гильдии посмотрела на две уже возвышающиеся и покачала головой: — Тащи его в трапезную. Этого довольно для завтрака. Дара привели. Вместе с третьей блинной башенкой. Габриэл виновато пожал плечами на вопросительный взгляд Тори: — Что я мог сделать? Он пек их, как одержимый. Блины уминали старательно всей Гильдией. Одолели. Хоть это и было нелегко. — А теперь все, кто свободен, — ласково улыбаясь, сказала Тори, — марш на арены! Все послушно убрались. — А на обед будет суп с мясными шариками и рисом, — мечтательно сообщил Дар. — Милый, ты потрясающе готовишь, но позволь Габриэлу заниматься его обязанностями тоже. Идем со мной, — Тори обняла его за пояс, ведя за собой. — Хочу, чтобы ты посмотрел, как умеют сражаться ассасины в прямом бою. Пусть мои братья и сестры и предпочитают уклоняться от боя, это не значит, что они его не примут при необходимости. Арены были… странным местом. Дар, осмотревшись, назвал бы это руинами, если бы не заметил, что стены какого-то незаконченного здания выстроены так специально, сочетая самые разные виды кладки, карнизов, фронтонов или ровных участков, сглаженных магией до стеклянистого блеска. А еще были лабиринты из деревянных щитов, высаженные в этом дворе кусты, деревья, натянутые в самых неожиданных местах бельевые веревки и прочие препятствия. Для зрителей была установлена лавочка на самом гребне стены, отгораживающей Гильдию, с нее прекрасно просматривались все закоулки арен. Дар обосновался на ней, внимательно изучая арену. Он слабо представлял себе, как можно драться в таких условиях. Но тем любопытнее было. Внизу замелькали фигурки. Дар с любопытством уставился на них, стараясь вычленить хоть кого-то знакомого. Сперва вышли дети. Вернее, подростки. Вон Вик, Тэр, Сан. Даже толстячок Мишо. Ого, а ведь по нему и не скажешь, что мальчик сумел бы забраться хоть бы и на дерево, а он вон как ловко взлетел на стену. Что твоя кошка! Дар с интересом за ним наблюдал, чуть подавшись вперед. Сам бы он ни в жизнь так не смог. Этих мальчишек и девчонок — да-да, там были и девочки, он отличал их по свернутым в рогульки косичкам, подвязанным к затылку, чтоб не мешали, — их всех тренировали едва ли не с младенчества, с первых шагов. — Они выглядят такими… умелыми. — Они еще дети, — фыркнула Альтория, устроившаяся рядом с ним. — Никто их не пошлет на задание до совершеннолетия. Вернее, на опасное задание. Пошляться по рынкам и улицам и собрать сплетни, провести рекогносцировку местности — это уже сейчас. — Они с пеленок тренируются или сразу в матерях? — С трех лет. Дар улыбнулся. — О… Взрослые. Ух ты. Ого. Здесь уже были самые настоящие схватки — пусть и с тренировочным оружием, но получить тяжеленным дрыном поперек ребер — тоже не сахар. Альтория время от времени что-то высвистывала сквозь зубы, и противники расходились или начинали драться еще ожесточеннее и яростнее. Внимание Дара привлекли близнецы-энку. И тот, кто вышел против них. — Они будут драться двое на одного? — широко раскрыл он глаза. — Да, это его условие. Он старше сестер и считает себя непревзойденным бойцом. Несмотря на то, что каждый раз терпит поражение от Ины и Кай, — усмехнулась Тори. Дар уставился на Эйлена, забыв про все на свете. Он бы и дышать забыл, но тело само помнило, что ему требуется. Посмотреть там было на что: на арену девушки и их брат вышли почти обнаженными, не считать же за одежду небрежно прикрывающие бедра кусочки ткани. И без оружия. А потом там завертелся яростный вихрь, то сплетая все три тела в один клубок, то раскатываясь в стороны, чтобы в какой-то момент три человекоподобные фигуры превратились в трех… драконов. Небольших, всего-то с лошадь размерами, но с огромными крыльями, которые они старались не раскрывать в слишком узком пространстве, зато активно пользовались когтями на сгибах. Два изящных, миниатюрных даже дракончика графитово-серой масти — и один серебряный, покрупнее, с увенчанной черными рогами головой и черной гривой вдоль хребта. — Д… Д… Драконы, — Дар уставился на них. — Ж… Живые. — Энку — это и есть легендарные разумные драконы, — усмехнулась Тори. — Какой же он красивый. Он такой изящный. Он такой рогатый. — Он нравится тебе? — вкрадчиво спросила жена. — Хочешь его себе? — Хочу, — Дар не отрывал взгляда от дракона. — У него такие глаза, как луна ночью. — Придется потрудиться, чтоб заинтересовать этого энку настолько, чтобы он согласился вступить в Гильдию. И если у тебя получится, через год я сама отведу вас в Храм. — Но что я смогу сделать? — тоскливо спросил Дар. — Не закармливать же его, чтоб с места не сдвинулся. — Отчего нет? Эйлен любит вкусно покушать. Он блины наворачивал с таким аппетитом, что еще чуть-чуть, и лопнул бы. Кроме того, он любит поговорить о себе любимом. — Пусть, я люблю слушать. — Хочешь его себе — работай, не полагайся на богов, жребий или меня, — Тори подняла его голову, силой отвернув от арены. — Это твой шанс и твой выбор. Если бы я искала для тебя любовника, им никогда не стал бы этот энку. Он эгоистичен, злобен, испорчен властью и вседозволенностью. Он легко разобьет тебе сердце, солнышко, равнодушно растопчет каблуками осколки и пойдет дальше. — И пусть. Мне хватило бы и одной ночи. — Мечтать следует о многом, малым ты довольствовался раньше, теперь можешь позволить себе большее. Сперва ты должен понять, что больше не один. У тебя появилась семья. Дар нежно улыбнулся ей. — Да. Жена. — И не только. Все они, — она кивнула на башню, — твоя семья теперь. Если обожжешься или порежешься — есть Ригор, он наш целитель. Сбегать на рынок или в лавку — мальчики. Сшить или заштопать что-то — Виллема и ее девочки. Поговорить или помолчать — Кайла. Ты очень ей понравился. Как младший братик, и как о младшем она будет о тебе заботиться. — Здорово, — Дар растроганно улыбнулся. — А я пытался подлизаться к Ине. Но Эйлен съел ложку. — Что? — она уже услышала эту историю от самой Ины, но хотела услышать и его вариант. Дар принялся пересказывать историю. — И вот, он стоит и жует ложку с овощами пополам. — Дурная привычка энку — они обладают такой вот способностью, делать себя не невидимыми в полном смысле, а незаметными. Внешность у них очень уж яркая, просто так пройти в толпе сложно. — В общем, как-то так. И что дальше? Я на него котелок похлебки пролью? — А ты подойди к нему после и попроси не появляться больше так внезапно. Этим и внимание на себя обратишь. Дар кивнул. — Если он со мной вообще заговорит. — У энку есть еще и неистребимое любопытство, — Тори поцеловала его в щеку. — О, смотри, сейчас сестренки его завалят. Дар уставился на арену. Дракона и впрямь забивали и затаптывали. Драконицы загнали его в угол и не давали вырваться, не брезгуя подлыми приемами уличных драк. Серебряный энку — уже не серебряный, а серый от пыли, а кое-где и в алых пятнах крови — наконец, выгнул шею и взревел. Сестрички тут же отступили, позволив ему плюхнуться на землю и распустить крылья в знак поражения. — Он ранен, — встревожился Дар. — Ничего. Он быстро оклемается. Если хочешь, напросись к Ригору, поможешь ему заштопать нашего гостя, поухаживаешь. — Так и сделаю, — расцвел Дар. Тори мысленно усмехнулась: молодцы, девочки. Никогда раньше Эйлен не выходил из схватки с ними раненый. Значит, ради Дара постарались. Дар убежал искать лекаря и предлагать свои услуги по уходу. Ригор только хмыкнул и кивнул. Вся гильдия уже с легкой руки сестричек-энку догадывалась, что муж Главы запал на гостя. Но все помалкивали. Это его дело. Если дэлла Тори не против, и даже за — то языки лучше держать за зубами. И помогать, коль потребуется. Ригор и помогал, чем мог. Вручил Дару миску с обеззараживающим зельем и велел тщательно протереть все раны по краям, чтоб в сами раны не попало, а их потом другим снадобьем промыть до чистой крови. Работал Дар молча, даже не краснел, трогая Эйлена. Тот лежал на столе перед ним, скроив опять свою каменную физию, даже не дергался, только тихо шипел время от времени. Потом, когда Ригор взялся зашивать самые длинные раны от клыков и когтей сестер, высказался, презрительно выпятив губу: — А я уж думал, меня на котлеты разделывать будут, раз ученика повара прислали. — Мясо слишком ядовитое, — Дар посмотрел на него. — А что не так в моем ученичестве? Все чему-то учатся. — Отчего же не убиению ближнего? — с еще большим ядом в голосе спросил энку. Дару захотелось треснуть его по голове одним из тех приспособлений, что в изобилии лежали на столах в вотчине Ригора. — Потому что я люблю готовить, — терпеливо ответил он. — Ты вот любишь получать от меня по морде. Энку растерялся. У него даже глаза округлились до почти драконьего размера и формы. — Не любил бы — не лез под руку, — пояснил Дар. — Но я… Я и не лез тебе под руки! Это ты то рыбой в меня тычешь, то ложками! — А ты не выпрыгивай из воздуха мне под руки, а то в следующий раз половником приложу. Эйлен закатил глаза: — Похоже, в Гильдии учат убивать даже поварят. Хорошо, я к тебе буду подходить, громко топая и сопя. Ригор про себя хмыкнул: взрослый энку, сын главы здешнего клана, привыкший лавировать среди таких же взрослых, злобных и зубастых тварей, как сам, не мог попасться на столь простую уловку. Значит, мальчишка его тоже заинтересовал? — Вот и договорились. Кстати, на котлеты ты не подходишь. Тощий слишком. Разве что на костный бульон и отварные мозги. — Прелестно, — скрипнул зубами энку, — у меня признали существование мозгов. И я не тощий, человечек, в отличие от тебя. — Я не тощий, я стройный. А про мозги, извини, погорячился. — Что? — моргнул Эйлен. — Отдыхай, говорю. Сделаю тебе сладкий пирожок, чтоб поправлялся быстрее. — Да он смеется надо мной, — глядя в захлопнувшуюся за Даром дверь, пробормотал Эйлен. — Какой-то мелкий человечишка… Ригор ткнул его пальцем в лоб и велел лежать и не тревожить только-только стянутые раны. Дар укрылся на кухне. Колени подрагивали. Нахамить дракону, ой. Готовка привычно помогла отойти и забыться. Он делал то, что говорил сделать Габриэл, допек блины — хоть по паре, но достанется каждому, а если в них еще и сладкий творог с ягодами завернуть — выйдет отличное лакомство. И для энку он все-таки сделал маленький пирожок с творогом. Потом подумал и сделал еще один — для жены, послаще. Ведь если бы не Тори, он бы Эйлена и не увидел никогда, не то что заговорил бы или коснулся. — Солнышко, вот ты где, — Кайла потрепала его по плечу и стерла с носа пятнышко муки. — Дэлла Тори попросила тебя отнести нашему болящему гостю обед. Отнесешь? — Ага. Надеюсь, он ничего такого не сделает, чтобы пришлось на него обед вывернуть. — Я могу с тобой пойти. — Тогда точно выверну. Когда ты или Ина рядом, Эйлен постоянно что-нибудь вытворяет. — О… Хорошо, тогда иди сам. Я тебе только двери открою. Его в гостевую перенесли, рядом с твоей комнатой. Дар подхватил поднос и поспешил в сторону гостевой. — Накормишь — и спускайся в трапезную, — сказала Кайла, впуская его в комнату и закрывая за ним двери. — Без тебя Тори есть не будет. — Хорошо, я постараюсь побыстрее. Как Дар успел заметить, сестрички очень постарались сделать брата как можно более беспомощным: обе руки у него были перевязаны, а правая еще и в лубках, так что энку полностью зависел от чужой доброты, если не хотел питаться по-собачьи, носом в миску. — Я принес тебе обед. Сейчас покормлю. Надеюсь, тебе понравится. Энку молчал, только смотрел внимательно и слегка настороженно. Потом, когда Дар устроился рядом с ним на постели, спросил: — Ты в самом деле муж Главы? — Ага. Знак богов, нас связали на Празднике Любви. — Что за глупый обычай! И зачем ты туда пошел? — Это очень красивый праздник, мне нравится смотреть на танцующих. — А жребий тянуть тоже нравится? Да ты рисковый малый. — Я просто… Хотел найти пару. Открывай рот, мне надо тебя накормить. — Неуда… — энку пришлось заткнуться и глотать суп. Кормил его Дар быстро, не давая ни слова пискнуть. А то бы не сдержался и надел обе миски на голову. Да как эта ящерица-переросток вообще смеет судить, удачно он себе пару нашел или нет?! Тори — чудо, лучшая женщина в мире! — Наелся? Отлично, вернусь с ужином, — Дар быстро составил миски на поднос. — Э… послушай, Дар? Тебя же Дар зовут? — пока он не ушел, заторопился энку. — Я не хотел тебя обидеть. — Ты обидел не меня, а Тори. Это хуже. — Я… — Приду с ужином, — отрезал Дар и вышел. Тори была права — это самовлюбленное и эгоистичное существо… но красивый же. Такие глаза, такие ресницы, а губы… Но он совершенно не думает о том, что говорит! Но он красивый. Интересно, он хоть немного умеет быть милым? — Что такое, солнышко? — тихо спросила Тори, когда он сел за стол рядом с ней. — Этот гад тебя обидел? — Нет, не меня. Все в порядке. Хотя так хочется ему на ужине язык прижечь кашей… Тори погладила его по плечу, сидящая рядом Иннана, хоть и фыркнула, но внезапно тоже потрепала по волосам. — Не бери в голову, солнышко. — Не могу. Почему он такой глупый? Красивый, но такой неумный. Энку переглянулись. Неумный братец? Это что-то новенькое. Дар продолжал грустно обедать. — Что он тебе такого сказал, милый? — Что я нашел себе неудачную пару. Да ты — самая лучшая во всем мире, а эта ящерица… ой… извините. Люди в зале делали вид, что страшно заняты своей едой, а Дара в шесть рук обнимали три очаровательные девушки, каждая из которых была старше него минимум на сто лет, и переглядывались: Эйлен что-то задумал. Дар в их объятиях быстро успокоился, вспомнил, что нужно готовить ужин. Идти и кормить приготовленным энку ему уже не сильно и хотелось, но раз Тори возложила на него эту обязанность, он счел невозможным отказаться. У остальных были и свои дела, а у него — только помощь старику Габриэлу. Так что время до ужина он посвятил готовке и заодно работе по подготовке рыбины к копчению, порадовать Тори очень хотелось. Он понимал — захоти она, и кто-нибудь из гильдейских сбегал бы на рынок за самой лучшей копченой рыбкой, которая сейчас стоит-то гроши, потому как спрос мал. Но он хотел сделать все сам, своими руками. Попросить у Габриэла кувшинчик темного пива, или светлого — еще узнать, какое ей нравится, красиво нарезать рыбку и принести ей. Ну, может, даже посидеть вместе, может и с Иной и Кай, если им захочется, а Тори не будет против. Муж ведь должен жену радовать, а чем он, без гроша за душой, может порадовать главу гильдии? Только своим мастерством. Вот и крутился Дар на кухне, натирая рыбину специями и солью, потом по совету Габриэла отправился во двор, к дровяному сараю, выискивать особые дрова для коптильни. Рыба должна быть безупречной. Он провозился с рыбой до самого ужина и нехотя отправился кормить гостя, надеясь, что тот будет молчать, а не станет снова говорить гадости. — А что ты приготовил мне на ужин, маленький поваренок? — То же, что и всем, — Дар поставил на столик у кровати миску с кашей. Сегодня Габриэл положил в нее не виноград, а сушеные персики и абрикосы. — Пахнет неплохо. — Рот открой уже. — Ну что ты та… — в рот Элейну сунули ложку. Ради разнообразия — серебряную, чтоб не отгрыз черенок. Энку пришлось есть ради самозащиты, кончилась каша быстро. — Вот и прекрасно. Хорошо кушаешь — быстро поправишься. — И быстрее уберусь? — все-таки вставил тот, скорчив грустное выражение породистого лица. Дар промолчал, составляя миски на поднос, потом все-таки ответил. — Нет, просто быстрее поправишься. — Ты ее любишь? — вопрос застал его врасплох. — Кого люблю? — Главу Альторию. Жену свою, конечно же! Ты так отреагировал, что это единственный вариант, как мне кажется — ты ее любишь и готов защищать от всего мира, только не получается, потому что она в тысячи раз сильнее и могущественнее. — Что? Нет, Тори мне… Она мне как сестра. Ты же своих сестер защищать готов? — Да если б им это было нужно! — А почему нет? Мне пора идти, я должен разобраться с той рыбиной, которая тебя целовала. — О, это месть за мою поруганную честь? — Нет, это просто подарок для Тори, — фыркнул Дар. Настроение немного выправилось. Оказывается, не такой уж этот ящер и злыдень, каким казался. — А я люблю мясо с медом. Дар фыркнул еще раз. Но на заметку себе это взял. Мясо с медом? Что ж, стоит подумать над рецептом. Оно в нем вываривается? Или сырое? Тут была одна возможность — не уточнять у самого Эйлена, а узнать у его сестер. И Дар собирался этим заняться. Вроде бы, Ина перестала на него злиться? А Кайла и не злилась. Значит, можно попробовать спросить. — Сырое, солнышко, — ласково сказала Кайла. — То есть, просто мясо сверху полить медом? — Скорее, замариновать в нем и мед потом не сливать. А еще перца туда побольше, и я сейчас совсем не смеюсь. Он очень любит острое, способен на спор сожрать три стручка «огневички» без хлеба, — хмыкнула Ина. — Так что сыпь — не жалей. — Попробую, — задумчиво сказал Дар. — А ему точно не повредит? — Не повредит. У него же только руки переломаны, а не потроха попорчены. — Хорошо. Наверняка всему виной была усталость за день, но двери комнат Дар перепутал и ввалился к Эйлену, на ходу стаскивая через голову рубаху. Тот молчал до последнего, а светильник в комнате не горел. Драконьим глазам хватало света и без того, так что на полуголого «поваренка» энку налюбовался вдоволь. Без одежды Дар выглядел не таким худым, как ни странно, просто поджарый молодой человек. Какие-то мышцы даже в наличии имелись — потаскай-ка корзины и котлы, когда с ног сбиваются все на кухне. — А ты, оказывается, вовсе не тощий цыпленок, — промурлыкал энку. — Зачем тебе рубаха? Ходи в одних штанах, пока тепло, еще и загоришь. Дар подскочил, вскрикнув, зашарил по полу, ища рубаху, которую выронил. — Прости, я дверью ошибся. Они все одинаковые. — Ничего, это, конечно, доставит мне немного хлопот этой ночью, но ошибайся так почаще. Зря я заговорил так рано… — последнее Эйлен пробормотал себе под нос. — Спокойной ночи, — Дар убрался, так и не найдя одежду. Про ночные хлопоты он догадался, уже закутавшись в одеяло по самый нос. Мигом стало жарко, стоило только представить, как этот красавчик будет страдать со своими перебинтованными и не двигающимися руками и остро стоящей проблемой. Может, ему помочь? — Дар, ты идиот… О чем ты вообще думаешь? Он перевернул подушку прохладной стороной и спрятал в нее пылающее лицо. Пройти пять шагов, открыть дверь, сесть на край постели… Эйлен лежит обнаженным под тонким летним одеялом, как принесли от Ригора, так и положили. — Нет-нет-нет, ну что за ерунда в голову лезет? А лезла та же, что погнала его на храмовую площадь на праздник: бывший любовник уехал давно, и после него Дар ни с кем не делил постель. Молодое тело требовало ласки, пробавляться помощью своей руки ему уже надоело. Дар сполз с постели и побрел к соседу. Трижды он протягивал руку к двери и трижды ее опускал. Пока ему на плечо не легла длиннопалая рука Кайлы, напугав до сдавленного писка. — Тш-ш-ш, малыш. Ты уверен в том, что этого хочешь? Дар кивнул. — Но мне… Мне стыдно. Словно я настолько отчаялся, что готов лечь с кем угодно. — С тем, кто тебе понравился. Но решать тебе, солнышко. — И как я буду выглядеть в его глазах? Сперва явился, раздеваясь на ходу, потом удрал. — Тогда просто иди и ляг спать. Подумаешь с утра на свежую голову. Дар кивнул. — Спасибо, Кай. Она поцеловала его — горячими губами в губы, потерлась носом о нос. — Иди, солнышко. Добрых снов. Дар ушел к себе, успокоенный. Когда его дверь закрылась, до Кайлы донеслось злобное и разочарованное шипение брата. Она усмехнулась и тихо сказала: — И тебе доброй ночи, Лен. — Сволочь ты, — долетело приглушенное. Отвечать она не стала, отправилась дальше проверять посты и дозорных. Хорошо, что заглянула сюда. Не стоит пока что братцу получать все и сразу, пускай помучается. Дару, конечно, тоже немного придется пострадать без ласк. Но у него руки не переломаны, справится. А вот братец… Братец пусть трижды подумает, так ли ему хочется увести у Главы Гильдии мужа и сказать, что та была плохой женой. Да и нелишне подумать, вытерпит ли он, за Дара ведь ему поцарапанными руками не отделаться. Если Тори сама выйдет на поединок за солнышко, крылья ведь вырвет и скажет, что так и было. Кайла немного посмеялась. Да уж, попал братец, как та рыба. Тори свое из рук не выпускает. Если уж Дар так заинтересовал Эйлена… ему придется остаться в Гильдии. Или забыть о солнышке. В кои-то веки брат будет выбирать для себя. — Что так улыбаешься? — поинтересовалась Иннана. — Завтра расскажу, — Кайла повела плечом, снимая перевязь с оружием. Альтория сидела на кровати вполоборота и выбирала из прически шпильки, каждая из которых сама по себе была превосходным оружием. — Надеюсь, Дар в порядке? — она взглянула на Кайлу. — Отправила его спать. Он достаточно здравомыслящий мальчик, согласился не делать глупостей. Альтория кивнула, сложила последнюю шпильку на столик. Длинные рыжие кудри рассыпались по спине, закрывая ее по ягодицы, такие яркие на фоне белой кожи. Загар к ней не лип, что и выдавало вместе с клыками примесь нелюдской крови. Человечка уже бы щеголяла россыпями веснушек, Тори же казалась фарфоровой куколкой. Кайла скользнула к ней, уже раздетая. С другой стороны села Иннана, сестры одновременно протянули руки, и Тори откинулась на них спиной, выгибаясь так, что соски маленькой упругой груди дерзко устремились вверх и чуть в стороны. Обласкать свою любовницу для энку было непременным ритуалом перед сном. Сегодня они были особенно нежны — просили прощения за глупую ревность Ины. Утром Дар истово благодарил всех богов за Кайлу — он не понимал, как мог бы смотреть в глаза всем этим людям, запрыгни в постель к энку в первую же ночь. К утру мозги, видимо, отдохнули и заработали, собственная влюбленность в красавчика-дракона показалась какой-то наигранной, или, скорее, актом отчаяния. Нет, Эйлен не перестал ему нравиться, но Дар твердо решил не делать никаких первых шагов. Присмотреться, прислушаться. Кто сказал, что он недостоин? Собственное отсутствующее уважение к себе? Удовольствоваться парой ночей и потом всю жизнь их вспоминать? Нет уж. Пусть ящерка сам проявит интерес. Поухаживает. В конце концов, Дэйл, тот стражник, всегда говорил, что Дар красив. А если для энку и нет, так значит и нечего лезть в постель к этому энку. Кормя Эйлена, Дар теперь был подчеркнуто вежлив и отстранен. А Эйлен бесился молча, не понимая, где допустил просчет. — Надеюсь, вашим рукам стало легче? — Дар смотрел сквозь него. — Намного, благодарю. Скоро сам смогу держать в руках ложку, — цедил энку сквозь зубы. Беспомощность угнетала. И в то же время он надеялся, что до момента, когда целитель снимет лубки, что-то сумеет изменить. Не сумел. Через три дня Ригор осмотрел его руки, снял швы с ран, лубки и наложил более свободные повязки. — Вот и все, дэллин, теперь вы можете есть сами, и даже должны — разрабатывайте руки. Дар как раз принес еду. — Приятного аппетита. Не съешь ложку. — Ах ты, маленький змееныш, — ласково сказал энку, мысленно скрежеща зубами и мысленно же представляя, как приятно было бы удавить засранца. Ни один человек не вызывал в нем такой бури чувств. К обеду он решительно откланялся. Перед отцом отоврется в очередной раз. Против Гильдии ассасинов, даже такой небольшой, как в Сармаре, клан Когти-В-Золоте не пойдет, отец понимает, что даже в истинном виде энку бойцам, натасканным на убийство с младенчества, не противники. — Уже покидаете нас? — вежливо спросил Дар. — Не вижу смысла и дальше обременять вас своим присутствием. Задание я провалил, но обязательно попытаюсь снова воззвать к разуму сестер. Через какое-то время. — Ваше присутствие никого не обременяло. Впрочем, это ваше дело. Поешьте у нас в последний раз, — Дар протянул ему судок с мясом, которое все-таки приготовил, кинув перец. Эйлен с видимой неохотой отправил в рот первый кусок и замер, словно громом пораженный, даже глаза прикрыл. Дар струхнул: неужели, сестрички над ним посмеялись? Но тут энку распахнул светящиеся расплавленным золотом глаза и что-то неразборчиво пробормотал на своем языке, проглотив пережеванное. Потом как-то неловко прижал к себе судок: — Пожалуй, я заберу это с собой. — Да, конечно, — неловко пробормотал Дар. — Для вас же. Вот и как это понимать? «Заберу, чтоб вывернуть в ближайшую канаву» или «заберу и сожру в одно рыло, и чтоб никто даже не видел»? По каменной физиономии дракона было не понять. — Я… пойду, наверное, — Дар чувствовал себя глупо, стоя перед драконом и не зная, куда девать руки. — Да, конечно, Дар. Спасибо за вашу заботу. Эйлен еще пару минут смотрел в закрывшуюся дверь, потом воровато приоткрыл судок и сунул в рот еще кусочек самого восхитительного мяса, что он когда-либо пробовал. «Врешь, не уйдешь. Ты будешь моим, солнышко. Даже если мне придется для этого сотворить что-то безумное». Дар про мысли дракона ничего не знал, печально и задумчиво готовил обед. Судя по размаху действа — на Гильдию голодной саранчи. Габриэлу оставалось только как-то ограничивать его нездоровый энтузиазм, иначе вся гильдия поголовно рисковала с арен не вылезать, тренируясь, чтоб согнать лишний вес после таких-то трапез. — Мы же не воины, — посмеивался он. — А я думал — тут все… Габриэл рассмеялся еще веселее. И целый день развлекал Дара и мальчишек историями о том, кто из обычных людей и как появился в Гильдии и стал одной семьей. Целитель Ригор — незаметный человечек с глазами убийцы — на самом деле был целителем, добрейшим и тишайшим, вынужденным однажды бежать из Ятрэма, обвиненный в отравлении какого-то высокопоставленного чиновника. На самом деле он был невиновен, а подставили его свои же — собратья по Гильдии целителей. Подставили за то, что лечил бедняков и не брал с них платы. — Но почему с ним так обошлись? Он ведь помогал людям. — Как тебе сказать, мальчик… У каждой Гильдии есть свой Кодекс. Он содержит множество правил, его содержание доносится до Королевского Гильдейского Совета, чтобы, в случае нарушения, можно было апеллировать к нему для справедливого суда и разбирательства. Это было сделано после того, как подчистую вырезали несколько гильдий воров, нищих и кое-кого еще. Так вот, Кодекс этот у гильдии каждого города свой. Возможно, в Кодексе целителей Ятрэма был запрет на бессребренничество, о том ведает дэлла Тори. — Вот как… Но здесь мастер Ригор выглядит счастливым. — Как член Гильдии ассасинов, он не подчиняется Кодексу Гильдии целителей и может лечить бедняков в свое удовольствие. Насколько я знаю, он так и делает с разрешения дэллы. Дар согласился с тем, что это отлично. — А вы, мастер? — А я, мальчик, был когда-то учеником королевского повара при дворе тогда еще деда нашего нынешнего короля. — Ого, — Дар восторженно уставился на него. — Ого-то оно ого, да счастья это мне не принесло. Когда король Лемнар тяжело заболел, пошли слухи об отравлении. Трясли всех, таскали в допросные. Мастер мой попытался повесить всех собак на меня, да только не вышло. Нашли тогда виновного, но и мне больше оставаться при дворе не светило. В столице я мастера так и не нашел, пришлось уезжать из города вовсе. Дурная слава бежала по пятам, у Гильдий свои способы испортить человеку жизнь. Перебирался из города в город, пока не осел в одной харчевне. Тамошний хозяин плевал на гильдии и взял меня в подручные. Мастерства я, понятное дело, не получил — так что мастером меня называют только из уважения к стряпне. — Но вы отлично готовите, мастер, — Дар улыбнулся. — Попробуй-ка худо приготовь жратву, когда в харчевню забредает банда лесных татей — мигом лишишься не только жалования, но и жизни. А харчевня наша стояла аккурат на перекрестке лесных дорог. То королевский отряд карателей проедет, то недобитки бандитские набегут. Вот и выучился помаленьку. А потом вышло, что схлестнулись каратели и разбойнички прямо во дворе. Хозяин меня и дочку свою в погребе запер, сам за арбалет схватился — его и убили. Харчевню сожгли, погреб балкой привалило. Там бы мы с Виллемой и сдохли ни за что, ни про что, кабы не дэлла Тори. — Тори очень хорошая, — Дар улыбнулся. — Мы тут, по сути, все ей кто жизнью, кто и здоровьем обязаны. Она сиротам-ученикам вместо матери. Дар вспомнил про рыбу. И пиво. Надо бы проведать рыбину, как она там поживает. Он бегал подкладывать щепочки в коптильню, весь хозяйственный двор башни уже пропитался ароматнейшим запахом, и кое-кто из ассасинов уже интересовался, не прикупить ли еще рыбки, а то чего это одна только висит? — Я пока что пробую новый рецепт. — МА-А-А-А-АУ!!! — жадно выли четыре кота неподалеку. Коты были тоже местные, гильдейские. Заслуженные ассасины башенных подземелий. Каждое утро они выкладывали на пороге свою добычу — задушенных крыс и мышей. Дожидались, чтоб кто-то из взрослых обитателей засвидетельствовал подвиг — и съедали. Дар их побаивался, звери были суровые. Мастер Габриэл порой отдавал им птичьи головы и лапы, а то и крупные мослы — коты грызли их, как цепные псы. И сейчас они нацелились на рыбину. Дар не сомневался: если он не уберет ее вовремя, останутся от его подарка Тори одни косточки, вернее, и тех не останется. Так что двери в коптильню припирал колом, а в отдушины ни одна мохнозадая тварь пролезть бы не сумела — больно крупные. — Я вам потом отдельно куплю. — Мау? — басом вопросил самый крупный кот, ненавязчиво выпуская когти и приближаясь. Остальные пока окружали Дара с трех сторон. — Помогите! — Ну-ка брысь, — спасла его Кайла, топнула ногой, и коты растворились в тенях, как настоящие ассасины. — Напугали тебя наши разбойники, солнышко? — Они хотят меня убить, сожрать и ограбить. — Скорее, последнее, — рассмеялась энку, потрепала его по волосам. — Очень уж заманчиво пахнет твоя рыбка. Смотри, я уже и сама подумываю заключить с котами пакт о сотрудничестве, да боюсь, они меня надуют и даже головы не оставят. — Ладно, сходим на рынок. Вдруг Эйлен вернется. Внезапно. А у меня рыбы нет. А он вернется? — А куда он денется? Каждые полгода приезжает, как на работу. Потерпишь полгодика? — Так долго, — расстроился Дар. — Я же человек, я мало живу. Кайла только погладила его по голове, притянула к себе, обнимая. — Сколько тебе лет, солнышко? — Девятнадцать. А тебе? — А мне девяносто. С ма-а-аленьким хвостиком. — А это много? — Ну, как сказать. Первое совершеннолетие, «зрелость крови», как говорят у нас, наступает в шестнадцать. Второе — в семьдесят пять, «зрелость души». Вот сам и посчитай, много ли мне. Эйлену, кстати, всего-то на двадцать лет больше. А дэлла Тори его старше. — Наверное, я его поэтому и не заинтересовал. Дар выглядел понурым. — Подожди все-таки с выводами. Иногда в голове этого ящера мысли бродят такими закоулками, что только держись. Посмотрим, солнышко. Дар вздохнул и пошел к рыбине. Следующим утром он специально отправился на рыбный рынок, уже в компании мальчишек с корзинами, и обеих сестер энку. Рыбы накупил всякой: из нее ведь и котлеты можно замечательные сготовить, и супы, и съедят, как миленькие. — Объявляю рыбный день, — провозгласил он, выкладывая на стол свою добычу — связку огромных раков. — Вик и Мишо чистят вот ту желтобрюшку, я покажу, как, чтоб сразу вынуть все кости. Тэр — морковь, Сан — лук. — А я? — усмехнулся Габриэл. — А вам, мастер — самое ответственное: вы от меня котов отгоняете! — МА-А-АУ? — грозно вопросили от входа. — Мамочки! — ответил Дар, ища взглядом корзинку с рыбной мелочью, которую купил за пару медяков специально для вымогателей. — МАУ, — коты определились с очередностью разделки человека. Он подхватил корзинку и храбро шагнул к ним. Запустил руку в скользкие тельца, выудил одно и покачал за хвостик перед мордами опешивших котов: — А вот кому… «Клац!» — щелкнули челюсти одного из пушистых разбойников, и в пальцах Дара остался крохотный огрызок хвостика. Пришлось кинуть в них корзинкой. Коты мгновенно разобрали рыбок по желудкам, после чего облизнули усы. — Вымогатели! — высказался Дар и прикрыл двери. Дела на кухне кипели, рыбный день грозил приманить запахами всю гильдию. Занятый готовкой, Дар летал по кухне, уже не думая о коварном энку, который, оказывается, в пять раз его старше, но если в пересчете на людские годы — то совсем не так уж сильно. Только толку от этого все равно нет, потому что он, Дар, будет быстро взрослеть и стареть, а Эйлен за всю его жизнь разве что чуточку остепениться успеет. В итоге, остановила его мысли лишь кончившаяся рыба. Когда «не думая» переросло в «только об этом и думая», он не смог бы сказать. Но можно было только пожать плечами: в таком состоянии он готовил вдохновенно и безошибочно, словно душа отстраняла разум, слишком занятый мыслями, и творила. — Пора накрывать, — заметил Габриэл. Завтрак Дар с ребятами пропустили, увлеченные скупанием рыбы, только перекусили после рынка хлебом да холодным мясом. И сейчас, прислушиваясь к ароматам и ворчанию в животе, Дар согласно кивнул: — Только биточки надо вынести, когда все соберутся, чтоб остыть не успели. — Хорошо, так и сделаем. Гильдейские облизывались на запахи, в нетерпении созерцая стол и миски. Альтория даже задерживаться за делами не стала — примчалась в числе первых и терпеливо глотала слюнки. — Наливайте, мастер, — улыбнулся Дар. — Первое-то тоже стынет. — Как же вкусно-то. — Хорошо получилось. — МА-А-АУ-У-У! Хрусь! Хрусь! — это коты под столами выпрашивали еду и косточки. Рыбные биточки с овощами тоже пошли на ура, хотя котам и не достались. Ни за какие кренделя хвостом и умильные взгляды. Чуяли, гады хвостатые, кого можно попробовать взять «на перо», вернее, «на коготь», а перед кем стоит прогнуться и помести хвостом, спрятав когтищи. Дар на них смотрел опасливо. Как вечером рыбу Тори нести? Надо сестричек попросить. Уж две энку от четырех котов отобьются. Отобьются же? Он изучил близнецов, изучил котов. Не знай он, как сестрички дерутся, поставил бы однозначно на пушистых. Коты выглядели мощными и мускулистыми. И теплыми. Жаль, что потискать не дадутся. Бойцы. Хотя вот энку в последнее время и сами норовили его потискать, и, если попросить, дадут себя обнять? Он же на их тела не претендует, только на капельку тепла. Он на всякий случай состроил жалобные глаза Кайле. Та усмехнулась и кивнула, прекрасно поняв посыл и без слов. На леднике уже дожидался вечера кувшин с темным — угадал все-таки! — пивом, а рыбина надежно пряталась в запертой кладовой. Вот Тори бы обнять, она и мягкая и теплая. Но у нее дел полно. Тори вставала рано, на рассвете, занималась с младшими разминкой, потом со старшими — какими-то упражнениями, боевыми, с оружием и без, натаскивая каждого члена Гильдии так, чтобы он был безупречен. Малышня — трое пацанов пяти лет и девочка семи лет — смотрели на нее, как на божество. Подростки постарше — тоже, но они уже понимали чуть больше. Взрослые старались Главу не отвлекать лишний раз, проблем избегать или решать своими силами. Дар подумал и решил, что это ничего, вечером можно будет обнять. Ну муж он или не муж?