Troublemaker

      Мукуро был мастером иллюзий, и кто бы что ни говорил — общался с такими же мастерами. С тем же Мармоном они часто обсуждали способности известных им туманников. Конечно, просто так бывший офицер Варии не выдавал известную тому информацию — лишь обменом на другие знания. Именно так Рокудо и узнал, что если близкий Туману человек находится без сознания, то иллюзионист может попасть к нему в подсознание.       Однако мало кто был способен на это. Даже можно было бы сказать, что это просто-напросто сказки… если бы Мармон некогда сам на себе не испытал подобное.       Наверное, Мукуро попытался бы попасть в подсознание Люси раньше, если бы знал, что его пропустят туда. Если бы знал, что он — близкий для Хартфилии человек. От самой мысли об этом по телу пробегали мурашки. На первых порах, конечно, с этим возникли бы трудности: пламя Облака не подпускало его к девушке довольно долго. Но потом-то что ему могло помешать попытаться? Одно то, что сущность независимого Облака подпитывалась его пламенем говорила о многом.       Рокудо мученически застонал. Стоило признать, что он отчаявшийся идиот. — О да, ты идиот, — уткнувшись носиком ему в плечо, Люси рассмеялась. — Как скажешь.       Мягко улыбнувшись, Мукуро прижал Хартфилию еще ближе, все еще не веря, что он может разговаривать с ней. В карих глазах плескалось тепло и радость, с едва заметным волнением. Тонкие пальчики волнительно сжали просторную рубашку Рокудо. — Сколько я уже лежу без сознания? — Уверена, что хочешь знать это сейчас?       Иллюзионист сжал губы в тонкую полоску, ожидая ответа от напрягшейся Люси. Почувствовав, что девушка кивнула, Мукуро со вздохом отстранил Хартфилию от себя, но не убрал с тонких плеч руки.  — Пять с половиной месяцев назад была совершена зачистка резиденции семьи Диспреццо, ныне не существующей. Тогда же ты была ранена, и лишь чудо, не иначе, спасло тебя от смерти, — голос не слушался, и под конец речи Рокудо прикрыл глаза. — Пять с половиной?       Плечи под ладонями вздрогнули, и Мукуро едва сдержал себя от того, чтобы сжать их сильнее. Маячащее на краю сознание чувство, будто Люси вот-вот исчезнет, заявило о себе как никогда раньше за время пребывания в подсознании. Хартфилия растерянно смотрела в глаза разного цвета, но, не сдержавшись, взглянула на окружавшее их пространство — бесконечные сады с вездесущей сакурой и голубым озером. — Но я не могу быть здесь столько… Ты ошибаешься, — Люси нервно улыбнулась, смотря в будто разом потускневшие глаза напротив.  — Я слишком долго считал дни с той зачистки, чтоб просто взять ошибиться.       Рокудо устало провел ладонями по лицу. Он чувствовал, как пламя утекает словно сквозь пальцы. И так истощенный продолжительными миссиями, организм требовал отдыха. Мукуро и собирался отдохнуть, но чуть позже. Когда наговорится с Люси, увериться, что в следующее его посещение она будет ждать его. Перед глазами немилосердно плыло. — Мукуро? — Хартфилия взволнованно коснулась руки внезапно качнувшегося туманника. Выглядел он откровенно неважно. — Прости, я…       И исчез, будто его и не было здесь вовсе.

***

      Спустя неоднократное посещение подсознания Люси, они вместе с друзьями, находящимися «по другую сторону», нашли главную причину того, что Хартфилия не могла очнуться в реальности. Эта самая причина радостно кружилась у ног хозяйки, облизывая ступни фиолетовыми языками пламени, искрясь счастьем.       Сущность Облака оказалась на удивление вредной по отношению к посетителям в лицах Мукуро и Франа. Рокудо едва сдержал порыв придушить своего ученика, прознавшего о возможности хоть какого-то контакта с дорогой подругой. Тем не менее, раздраженное шипение предательски вырвалось. Вдоволь наобнимавшись, Фран исчез, оставляя учителя наедине с Хартфилией.       Как оказалось, именно пламя Облака заточило Люси в подсознании, не позволяя вернуться к нормальной жизни. Как сама Хартфилия интерпретировала потрескивание пламени — там ее ждала опасность. А то ранение только дало толчок к сохранению жизни хозяйки подобным способом. То, что с физической оболочкой может происходить что угодно в момент отсутствия Люси «у руля», не особо беспокоило сущность.       Довольно странный диалог — который в общем-то походил на монолог — тогда прервал Рокудо: — Ты всегда можешь положиться на нас, мы сможем защитить.       Пламя Облака неудержимо взвилось, разразившись яростным потрескиванием. Импульсивно вспыхивая, оно ясно давало понять, что Мукуро «никто не спрашивал и, вообще, ему здесь делать нечего». Люси посмеивалась, пока после особенно яростного звука ее глаза не расширились от потрясения. — Нет-нет-нет, не сме…       Рокудо резко вытолкнуло из подсознания Хартфилии. Беспомощно смотря на окруживших их людей, ожидающих жизненно-важных сведений, он попытался еще раз проникнуть в подсознание, но с каждой секундой голова начинала нестерпимо болеть. В висках пульсировало, и изнеможенный провальной попыткой Мукуро откинулся на спинку стула. По щеке текло что-то, и Туман коснулся того места, без удивления отмечая кровь. Проклятый глаз болел почти так же, как после использования особо сильных иллюзий, но из-за головной боли это не было особо заметным. — Я так понимаю, разговор прошел не сильно удачно, — первым решился что-то сказать Скуало, переводящий взгляд с Рокудо на Хартфилию и обратно. — Оно вытолкнуло меня, когда я предложил нашу защиту Люси, — потерянно прошептал Мукуро, вытирая щеку поданным Луссурией платком. — И теперь оно тебя, конечно же, не пускает, мусор, — сидящий в углу палаты Занзас хмурился, сжимая в ладони бутылку еще полчаса назад закончившегося виски.       Молчавший до сих пор Леви медленно встал, не спуская глаз с Люси, и развернулся к выходу. Под непонимающие взгляды находящихся в помещении, он лишь обронил: — Она очнется.

***

      Через неделю посиделок у кровати Хартфилии, которые для Рокудо казались вечностью, сквозь беспокойный сон он услышал неясный шепот, напоминавший его имя. Мукуро почувствовал обжигающее прикосновение пламени Облака ко внутренней стороне ладони и распахнул глаза. На него с блеклой улыбкой смотрела очнувшаяся Люси. Едва слышный шепот разорвал тишину на мелкие кусочки: — Я вернулась.       На ладони наливался краснотой ожог в виде облаков.