Будь со мной до конца

— Не то… не то… снова не то, и даже не мой любимый джемпер! — Витя выкидывал из небольшого рюкзака вещь за вещью, беспощадно отбраковывая каждую. — Боже, здесь нет совершенно ничего подходящего! С беспомощным хныканьем он уселся прямо в кучу одежды и мстительно на ней поерзал. Это была абсолютнейшая катастрофа! Начало вечера буквально через пару часов, а он еще даже не выбрал в чем пойдет. А ведь еще нужно привести в порядок волосы! Парадоксально, волосы были его основной гордостью и основной же головной болью. Длинные и густые, они почти не поддавались ни одному из известных Вите заклинаний, постоянно путались и лезли в глаза. Он уже не единожды задумывался о том, чтобы остричь их, но постоянно что-то мешало: то нежелание пускать к лешему долгие годы отращивания, то банальный страх кардинальной смены имиджа. Вот и оставалось только использовать кучу средств по уходу и долгими часами колдовать над ними, чтобы привести хоть в какой-то порядок. Обычно Витя не особо запаривался этим вопросом, завязывая волосы в высокий хвост или неряшливую шишку, но не сегодня. Он ведь должен блистать во всей красе! Тут просто необходима роскошная копна распущенных волос, сияющая здоровьем и ухоженностью и привлекающая внимание! В общем, вывод был неутешительным: на мероприятие он решительно не успевал. Значит, терял, вероятно, единственную возможность произвести впечатление на Волшебного парня. То есть он не сможет с ним познакомиться? услышать его смех? пригласить на танец?.. В момент, когда Витя дополз до критической отметки мрачных мыслей, за которой непременно последовала бы затяжная тоска в обнимку с плиткой шоколада с него ростом, дверь в его комнату с треском распахнулась. На пороге стоял Юрочка Плисецкий во всей своей красе (с головы до пят в леопардово-тигрином принте то бишь). — А я-то думал, кто это у меня за стенкой завывает. А это Витян безысходность словил, — гоготнул едко Юра вместо приветствия и без разрешения прошел вглубь комнаты. — Че, пойти не в чем? — А у тебя, я смотрю, полный набор: и майка с тигром, и бомбер в полоску, и штаны в облипку. Ты серьезно в этом собираешься идти? — Я хотя бы не чахну над своим тряпьем по полтора часа. — Ничего и не полтора! Витя сложил руки на груди и демонстративно отвернулся, вперив взгляд в окно. — Ну ты пиздец, конечно, — вздохнул Юра и критичным взглядом окинул груду одежды под задницей Вити. — Так, давай, подымай свой царский зад. — Распихав растерявшегося парня и усадив его на кровать, он закатал рукава и объявил: — Значит так. Я сейчас вытащу две первые попавшиеся вещи, и ты без вопросов натянешь их и попрешь покорять своего япошку, ясно? — Но, Юра!.. — Витя возмущенно всплеснул руками. — Никаких но! Тихо мне тут. Значит, вот это и это. — Юра спокойно выцепил вещи из неопрятной кучи и кинул на кровать. — Все, вопрос решен, а я пошел. И не вздумай дальше ныть, а то все ауки местные сбегутся на твои завывания. Дверь ощутимо захлопнулась вслед за ним, и Витя остался наедине с решением святого рандома, и… Серьезно? Откуда в его гардеробе вообще эта рубашка? Из каких глубин преисподней к нему выползло это цветастое чудовище в мелкий цветочек? Витя совершенно не помнил, чтобы покупал себе что-то подобное. Да он под страхом смерти бы к такому даже не прикоснулся! Может, Юрка колдануть успел? Или мама подбросила под шумок, когда он едва ли не буквально летал по дому, судорожно скидывая нужные и не очень вещи в свой рюкзак? Собирался на Чемпионат он действительно хаотично. За недели до сборов составил список — сначала в голове, а затем на бумаге, впервые в жизни добровольно учитывая свою забывчивость и безалаберность, — и успокоился так, словно уже зачаровал рюкзак на незримое расширение и аккуратненькими стопочками сложил в него все необходимое — хоть сейчас порталом в Сибирь. А спохватился только за день до отправки, и понеслось. Он носился из комнаты в комнату как угорелый, с руганью запинался о вездесущего Маккачина, налетал на мать, с попеременной успешностью успевая извиниться перед ней поцелуем в щеку. За поднятый кипиш отхватил пару десятков затрещин от отца, после которых несколько минут спокойно и рационально разыскивал вещи, а потом все начиналось заново. В общем, родители махнули на него рукой и мудро скрылись в своей комнате, прихватив Маккачина, а Витя теперь расплачивался за свою безответственность, выуживая из беспорядочной груды вещей то отцову бритву, то мамину кулинарную книжку. И однажды даже потрепанную жизнью любимую игрушку своего пса. Ладно хоть котел и небольшие вязанки разрешенных трав собрал заранее — и на том спасибо. Жаль, рубашка от этого и не думала становиться лучше. Витя брезгливо скомкал ее и закинул в угол, взялся за штаны и облегченно вздохнул — хотя бы здесь Юрина «легкая» рука решила пощадить его: темные прямые джинсы, как он помнил, отлично обтягивали его зад и делали ровные длинные ноги еще ровнее и длиннее (что, кажется, было невозможным, но оставалось фактом). К тому же, у него была отличная рубашка к ним: нежного мятного оттенка, не слишком формальная, но и не подчеркнуто разгильдяйская. Вопрос действительно был решен. Возможно, Витя даже поблагодарит Юру за встряску и какую-никакую помощь. Но только возможно. Оставалось только разобраться с волосами. С долгим грустным вздохом он вооружился палочкой и поплелся к зеркалу.

***

Найти своих в галдящей разношерстной толпе было той еще задачей, учитывая, что Витя все-таки опоздал, а его друзья-товарищи разбрелись кто куда. В ярком искусственном свете подпитывающихся магией лампочек одежды присутствующих становились ощутимыми раздражителями для глаз, поэтому даже Милу, которую всегда было найти проще всего, ориентируясь на выделяющиеся жгуче красные волосы, выцепить было трудно. Что уж говорить о мелком пиздюке Юре или весьма обычной внешности Гоше — и если первого можно было найти хотя бы по непрерывному потоку оглушительной ругани, то второй в таких скоплениях людей терялся на раз-два. У Вити, конечно, был проверенный способ найти хотя бы Гошу, — как они окрестили его в своей скромной компании «План Бэ, или найди Гошу за пять секунд, крикнув в толпу „Аня“», — но он не был уверен, что сможет выслушивать поток воспоминаний и сломанных чувств уже с самого начала вечера. Витя, конечно, Гошу любил, но одна и та же история, выслушанная на сотый раз, перестает быть трогательной и душещипательной еще на первом десятке. В общем, варианты были не торт. Поэтому Витя, нарядный, причесанный и наверняка весь такой красивый, стоял у самого входа в зал растерянным истуканом, нахмурив брови и недовольно поджав губы. Ну что вот они, подождать его не могли? Или хотя бы смску кинуть… Точно! Телефон! Витя хлопнул себя по лбу и полез в карман, намереваясь настрочить по парочке недовольных сообщений всем троим, конечно, позабыв, что все еще стоит почти у самого входа. Случай не почурался возможности ткнуть этой оплошностью ему в спину. В прямом смысле: кто-то не пожалел сил, толкнув дверь снаружи, и массивная ручка с размаху влетела прямиком в Витин локоть. От боли на секунду потемнело в глазах. — Твою мать!.. — перетерпев яркую вспышку, сквозь зубы проскулил Витя. Пальцы машинально разжались и метнулись к пострадавшему месту, сжимая и чуть баюкая. Телефон с глухим шлепком упал экраном в пол. Порывисто обернувшись, Витя глубоко вдохнул, на адреналине собираясь высказать засранцам, которые не умеют соизмерять свою силу, все, что он о них думает, но возле него уже никого не было — как испарились. Вот черт. Он разочарованно дернул плечом и фыркнул. Хорошее начало вечера, ничего не сказать. Локоть противно ныл. Витя наклонился, чтобы поднять телефон. За экран он не боялся — их гаджеты на то и магически модифицированные, чтобы плевать на удары, воду и другие неприятные моменты жизни. Если разобраться, ничего критичного не случилось: телефон не пострадал, а локоть, если будет давать о себе знать, можно подлечить в медкабинете — дело пары минут. Другое дело, что вечер только начался (Витя наверняка пропустил только еще одну напутственную вдохновленную речь от Кирилловского и, может быть, других профессоров, приглашенных на судейство Чемпионата), а у него была одна очень важная миссия и куча не менее значимых планов на него. Глубоко ушедший в себя попытками самоприободрения, Витя резко выпрямился, тряхнув головой, чтобы убрать волосы с лица, и — этот вечер явно проверял его на прочность — тут же с кем-то столкнулся и потерял равновесие. Однако его падению не суждено было прийти к логическому завершению — влетевший в него человек вовремя среагировал и поймал за руку, дергая на себя. И — черт возьми! — он не верил в свою удачную неудачу, но прямо сейчас Витя стоял лицом к лицу с Волшебным парнем. В его объятиях. Глядя в его растерянные глаза. Витя на секундочку задохнулся. Гвалт толпы, окружавшей их, отошел на задворки, нос щекотнуло едва заметным запахом цветов вишни и более отчетливым — мандаринов, мир сократился до одного конкретного человека напротив. В голове моментально развернулся сценарий: вот Витя подступает на шаг ближе, перенимая инициативу на себя, вот обворожительно улыбается, дразняще подмигивает, вот обхватывает ладонью за талию и — ключевой момент! — уверенно представляется и приглашает познакомиться поближе… Смущенное покашливание рассеяло грезы Вити. Он понял, что непозволительно долго стоял и залипал на объект своей симпатии. В следующий миг до него дошло, что его рот был восхищенно приоткрыт все это время, в следующий за ним — что его сердце просто сошло с ума, и Волшебный парень наверняка почувствовал его зашкаливающий пульс через их прикосновение. И в последнюю очередь он понял то, что понимать не хотел бы никогда в жизни: они держались за руки, и пальцы Вити чудовищно тряслись от волнения. Как только все эти вещи обухом свалились на его несчастную голову, Витя еще и покраснел. Хорош соблазнитель, ничего не скажешь. — Эм… привет? — проблеял он едва слышно. … Отлично, Витя, молодец. Разрядил обстановку. В его воображении зрительный зал мощно приложился фейспалмом. — То есть, я хотел сказать… Слова ни в какую не желали складываться в предложения. Витя спохватился и выпрямился, перестав виснуть на бедолаге. Он неловко запустил пятерню в волосы и улыбнулся дрожащими губами. Вот сейчас ему бы извиниться на человеческом, а не на языке отсталого придурка, но Волшебный парень вдруг отступил на шаг, отзеркалил неуклюжую улыбку, скомкано извинился и скрылся в толпе, сверкнув малиновыми кончиками ушей на прощание. Десять из десяти, Витя, отличное знакомство. В голову словно ваты набили. Мир все не желал возвращаться к нему, поэтому Витя заторможено отступил к стене, невидяще пялясь в одну точку. Он только что запорол самую важную часть знакомства — первое впечатление. Выставил себя отсталым придурком, да еще и пялился. Наверняка Волшебный парень посчитал его странным. В лучшем из возможных случаев. Боже, какой стыд… — Витя, вот ты где! Наконец-то нашелся, чего так долго? Марафет наводил? Мила выскользнула из ниоткуда и тут же взяла его внимание в оборот, схватила за руку и потащила куда-то в центр зала. Вите, в общем-то, было все равно, куда они проталкиваются, он все еще находился в разгаре самобичевания и, честно сказать, саму Милу слушал не особо внимательно — ее увлеченная трескотня обходила его стороной, короткими проблесками информации вторгаясь в уши лишь изредка. Что-то о вступительной речи, немного о новых знакомствах и интересных людях среди них, крошечку про очередной косяк Юры и еще куча всего. Поток слов у Милы был словно горная речка: такой же быстрый, ясный и звонкий. Тормознула она только когда они подошли к одному из столов, у которого уже стояли Гоша и Юра. Вид у обоих был унылый до жути, посади в один ряд с упоротым лисом и Киану Ривзом — не отличишь. Но вот точили они знатно — поднос с канапешками за их спинами пустел с рекордной скоростью. — Явился не запылился, — проворчал Юра. — И даже прилично одетый, немыслимо просто. Больше страдал. — Ты будто первый день живешь, Юр, знаешь же, что Витенька у нас Королева Драмы, его хлебом не корми — дай только пострадать, — съехидничала Мила. — Ну спасибо, — поморщившись, ответил Витя, — вы прям настоящие друзья. — Пф, а то ж! Так что, мистер «Я-крашнулся-в-парня-с-первого-взгляда-и-теперь-не-знаю-как-к-нему-подкатить-поэтому-буду-доебывать-своих-друзей-до-конца-их-жизни», когда ждать от тебя поползновений в сторону Юри? — Официально заявляю, мы только что услышали самое длинное обращение-подъеб в истории, это было сильно, Мил. — Гоша невозмутимо поднял палец вверх. — Еще и на серьезных щах. Мастерство! — экспертно подтвердил Юра и отзеркалил жест. — Спасибо, — раскланялась Мила. — Если вы закончили соревноваться в остроумии, мои драгоценные господамы, позвольте мне вставить слово и поинтересоваться, кто такой, черт возьми, этот Юри и почему я должен ползти в его сторону? — недовольно спросил Витя. Ребята удивленно замерли. На их лицах ненадолго застыло что-то среднее между «ты сейчас серьезно?» и «боже, какой же ты долбоеб!», а затем Мила захохотала, звонко и заразительно. — Я отказываюсь в этом участвовать, — пробормотал Юра, стащил со стола фруктовую канапешку и смотался в неизвестном направлении. Витя досадно нахмурился. Неприятное ощущение от того, что его друзья знают то, чего не знает он, тоненькой иглой ввинтилось под ребра, а вместе с ним и догадка, что что-то он в этой логической цепочке упустил. Что-то очевидное, лежащее на поверхности. В который раз за этот вечер он почувствовал себя дураком, и это было неприятно. — Ну ты даешь, — простонала Мила, отсмеявшись. Она аккуратно стерла выступившие капельки слез в уголках глаз, стараясь не попортить макияж, усмехнулась и сказала тоном, каким обычно озвучивают очевидные вещи: — Юри. Милая сахарная булочка с очаровательными щечками. Твой Волшебный мальчик. Витя поперхнулся. — Откуда ты знаешь его имя?! — вырвалось у него громче, чем следовало бы, но голос потонул во всеобщем шуме. Мила лукаво хихикнула. — Я говорила тебе об этом по пути сюда, каким из полушарий своей хорошенькой задницы ты меня слушал? — Это уже не смешно, — надулся Витя, нетерпеливо заламывая руки. — Ну же, хватит стебаться, скажи мне! — Я познакомилась с ним и его другом, пока ты припудривал носик в своей комнате. Его зовут Юри Кацуки. Он просто милашка! Неудивительно, что ты на него запал. А еще он вежливый и добрый, и улыбка у него классная! — Мне уже начинать ревновать? — Я вообще-то люблю вагины, если ты не забыл, — фыркнула Мила. — Хотя, если мы чего-то не знаем об этом милашке… Гоша пробормотал что-то слабо поддающееся анализу и по-английски дал по съебам. — А его друга, если тебе интересно, зовут Пхичит, — невозмутимо закончила Мила. — Не особо, — честно ответил Витя. — Так что там с Юри? — Кроме того, что он абсолютный лапочка и я буду драться с тобой, если ты, дубина, его обидишь? — Вообще-то это я твой друг, а не наоборот… — Ничего больше, остальное будешь узнавать сам. — Ну, Мила! — Не-а, — Мила обернулась к столу и выцепила высокий стакан с соком. — Тебе будет не интересно, если ты узнаешь сейчас всю информацию от меня, согласись? Все, ариведерчи, детка, и не ударь в грязь лицом! Она сделала ручкой и нырнула в толпу, ловко лавируя меж людьми. Витя вздохнул. Вот вам и дружеская поддержка. Грустно зажевав что-то со стола, он начал выискивать свою цель взглядом и на удивление скоро нашел. Небольшая группа студентов из разных школ стояла у противоположной стены, их взгляды были направлены вверх, на лицах растянулись приятные улыбки, а Пхичит, расположившийся посерединке, отдавал короткие команды смартфону, повисшему в воздухе над ними. Как мило, они селфились на память. Пхичит быстро нашел подходящий ракурс, подгреб Юри поближе к себе, приобняв за плечо, и широко улыбнулся. Витя фыркнул. Улыбка у него была действительно что надо. Хотя ни в какое сравнение с улыбкой Юри она не шла. По авторитетному мнению Вити, конечно же. Юри улыбался немного застенчиво, но чудовищно искренне. Его щечки округлились (чертова Мила, почему она заметила их первой?!), само лицо словно преобразилось: мягкое тепло улыбки, комфорт в знакомой компании, легкие искорки доверия в глазах — все это делало его особенно прекрасным. С каждой секундой любования Витя падал в этого мальчика все глубже и глубже, его образ вплетался в нежные чувства, и Вите хотелось кричать. Юри вдруг обернулся в его сторону, кажется, почувствовав на себе пристальный взгляд. Их глаза встретились, как и в первую почти-встречу, и на его скулах расцвел слабый румянец. Витя мысленно хлобыснул себя по щекам, пытаясь прийти в чувства, — и сработало: он открыто улыбнулся и легко махнул ему рукой. Юри улыбнулся в ответ, немного несмело и деревянно. Эта его улыбка так отличалась от того, что Витя видел минуту назад, что ему едва удалось задавить досаду, чтобы она не успела выскользнуть на его лицо. Конечно, Юри не станет улыбаться ему открыто и смело, они ведь даже не знакомы! (Честно сказать, после такого глупого столкновения сам Витя не то, что улыбаться бы не стал, но и попытался бы избегать человека, окрестив его фриковатым. Да, Витя, возможно, был мудаком.) Они все смотрели друг на друга, Витя собирался с силами, чтобы сделать-таки чертов шаг навстречу, и неизвестно, сколько бы продлились эти гляделки, если бы Пхичит не хлопнул Юри по плечу, вырывая из наваждения, и с наглой ухмылкой не зашептал что-то на ухо. Он был слишком близко. Губы почти касались мочки, рука все еще лежала на плече, а Юри краснел! Слабый румянец, появившийся на скулах раньше, залил почти все лицо и бойким костром перекинулся на уши и шею. Пхичит все не отрывался, а Витя был близок к тому, чтобы зарычать от негодования. Состояние, близкое к гневу, подстегнуло его, и Витя двинулся вперед, уверенно, расправив плечи и надменно вздернув подбородок. Люди шарахались от него, но Витя этого не замечал. Он пер к своей цели со стремительностью сапсана и неотвратимостью наступающих на пятки дедлайнов. Он был уверен в себе и решителен, и сейчас, кажется, был готов не просто подойти к Юри и познакомиться, а вырвать его из цепких пальцев злодея, выкрасть и утащить далеко-далеко, чтобы никто не нашел. А там заботиться, любить и оберегать до конца своих дней. Траектория его уверенного полета внезапно развернулась под прямым углом — под локоть ухватили тонкие пальчики и уволокли в толпу танцующих людей. — Ну и куда ты собрался с таким стремным лицом? Неужели к Юри? — Мила, обвив руками за плечи, нахмурилась. — Пять минут назад я сказала тебе, чтобы ты не смел обижать это солнышко, а сейчас ты прешь на него с таким лицом, будто собираешься перерезать всю его семью. Вот ты мне скажи, это я по-китайски изъясняюсь или у тебя с восприятием проблемы? Витя машинально двигался под музыку, ведя Милу в танце, и мрачно выслушивал нотацию. Он ведь действительно даже не подумал о том, как Юри отнесется к его выходке, полностью захваченный порывом. — Ну, чего молчишь? Осознал? — дожимала Мила. — Ни на минуту тебя оставить нельзя — обязательно что-нибудь учудишь. Она с обреченным вздохом покачала головой. — Еще и завелся, поди, из-за какой-то чепухи, я права? Витя поджал губы и отвел глаза. Мила с требовательным «ну?» сжала пальцы на его плечах чуть сильнее. — Ну, а чего этот так липнет к нему?! — обиженно воскликнул Витя, сдавшись. Мила расхохоталась, уткнувшись лбом ему в грудь. Открытые плечи сильно сотрясались от смеха, и Витя остановился, чтобы дать девушке успокоиться. — Ты реально приревновал Юри к Пхичиту? — сквозь смех выдавила она. — Витя, это же глупо! — Почему это? — Они же друзья! — И что? — У-у, как все серьезно, — Мила насильно задавила приступ смеха и спросила: — Ну, смотри. Мы с тобой друзья? — Друзья, — подтвердил Витя. — А ты бы меня трахнул? Витя поперхнулся воздухом и закашлялся. — Вот и делай выводы, — усмехнулась Мила. — А теперь остывай, герой-любовник, тебе еще к Юри идти. И они снова закружились в танце. Простор зала позволял танцевать множеству пар, не сталкиваясь друг с другом и чувствуя себя комфортно. Первая часть мероприятия всегда предполагала более классический подход к танцам как дань традициям и наследию прошлых поколений. Витя с Милой избрали путь наименьшего сопротивления — кружили простыми как три копейки, но изящными вальсовыми шагами. Раз-два-три, раз-два-три. Это успокаивало. Кутерьма красок увлекала их за собой, размываясь от движения, и в какой-то момент Витя, наконец, почувствовал легкость во всем теле и в душе. Вот так незамысловато плыть в потоке людей, отдающихся своим движениям, слушая журчание чужих разговоров на разных языках и яркие всплески смеха — Витя ощущал причастность к чему-то большому и светлому, он словно потонул в море положительных эмоций, связывающих их всех прямо сейчас. Вдохновленный, окрыленный своими мыслями, он поддался порыву и, ухватив Милу крепче за талию, поднял в воздух и закружил. Мила засмеялась, крепче хватаясь за плечи, и Витя подхватил этот прекрасный смех. Мелодия замерла. Пары, поклонившись друг другу в благодарности за танец, рассыпались — кто-то вернулся к столам, чтобы утолить жажду, кто-то отправился на поиски нового партнера. Витя, взяв Милу за руку, шутливо поцеловал ее пальцы, откланялся и, не стирая с лица абсолютно вдохновленную улыбку, пошел искать Юри. Он не мог думать больше ни о чем — мысли заполонило желание говорить с ним, танцевать с ним и просто быть рядом. В момент приятного наваждения, держа Милу в своих руках, он вдруг понял, что хотел бы, чтобы на ее месте был Юри. Чтобы он вот так же легко смеялся и смотрел на него с нежностью, чтобы руки Вити лежали на его талии, чуть сжимая. Он хотел быть с ним единым целым, отдаваясь движениям, музыке, настроению. Витя так хотел чувствовать его рядом с собой в этот удивительный момент! Он и сам не понял, как оказался рядом с ними. Юри и Пхичит о чем-то весело щебетали, стоя чуть поодаль, и Юри то и дело бросал заинтересованные, вожделеющие взгляды на танцпол, всем своим видом источая желание танцевать. Когда Витя шагнул в их личное пространство, беседа моментально оборвалась. Пхичит смотрел на него с торжеством и лукавыми искорками в глазах, Юри — с немалым удивлением. Витя не мог удержать нежной улыбки, глядя на него. С лисьей улыбкой Пхичит обратился к Юри на японском, показал два больших пальца и, подмигнув, смылся из поля зрения. Юри шипяще выругался — о, Витя не мог не знать эту интонацию, ведь столько раз сам сквозь зубы костерил друзей за их подъебки и выходки, — и глубоко вздохнул, прежде чем повернуться к нему. — Привет? — сказал он вполголоса. Витя поплыл. Нет, стоп! Он не должен облажаться снова. Он не может запороть и второе первое впечатление тоже! Нужно взять быка за рога, себя — за яйца и выглядеть максимально адекватно. — Привет, — Витя располагающе улыбнулся. — Прости за тот случай, столько всего сразу произошло, что, еще и столкнувшись с тобой, я просто растерялся! Меня Витя зовут. Потанцуешь со мной?