Вестник Порока.

ДРУГАЯ ИСТОРИЯ. Пронзительный звон будильника заставил Эпплджек вынырнуть из теплых и уютных объятий сна, рывком вернувшись в суровую и требовательную реальность. Решив еще немного поваляться, не открывая глаз она протянула руку к прикроватному столику и, нащупав пыточное устройство, без сомнений вдавила кнопку отключения, вновь погружая комнату в блаженную тишину. «Хорошо…». Улыбнувшись уголками губ, земная пони взялась за край одеяла и потянула его на себя, стараясь завернуться, словно улитка в кокон… В следующую секунду сзади раздалось недовольное мычание, а затем «одеяло», оказавшееся пушистым и теплым крылом, резко отдернулось, вырываясь из хватки мисс Эппл. - Ммм… - Рэйнбоу Дэш неохотно разлепила глаза, привстала на локте и, щурясь, присмотрелась к циферблату часов. – С-сено. Опять опаздываю. Совсем по-кошачьи встав на четыре конечности, голубошерстная пегаска расправила крылья и, одним прыжком перемахнув через подругу, приземлилась на пол на две ноги. Благодаря толстому пушистому ковру, устилающему спальню кобыл, ее копытца не издали ни малейшего стука. - А где одеяло? – невпопад спросила Джек. - Где-то там. – неопределенно махнула рукой летунья, распахивая створки широкого шкафа и начиная искать свою униформу, при этом переминаясь с ноги на ногу и нетерпеливо помахивая спутавшимся радужным хвостом. - Доброе утро. – приоткрыв входную дверь, в спальню вошла Флаттершай, уже одетая в зеленый сарафан до колен, расчесанная и освежившаяся после сна, с небольшим подносом в руках, на котором стояли пара мисок с хлопьями и молоком, а так же две чашки чая. - Есть не буду, я опаздываю на смену. – натянув на голое тело бело-голубые штаны и жилетку от комбинезона, Рэйнбоу метнулась к окну и, раздернув шторы, распахнула стеклянные створки. - М… - желтая розовогривая пегаска на секунду замешкалась, но когда подруга уже забралась на подоконник и собиралась выпрыгнуть наружу, все же спросила. – Разве у тебя сегодня не выходной? Дэш замерла с полураскрытыми крыльями, пару секунд соображала, что бы ответить и вспоминала, какой сегодня вообще день, а затем ввалилась обратно в спальню, растянувшись на полу и жалобно взвыв. - Джек, это ты во всем виновата. – категорично заявила радужногривая летунья. - Ты ничего не докажешь. – отозвалась земная пони, устраиваясь на постели, подложив под спину горку подушек. – Ммм, Флатти, я тебя обожаю. Желтая пегаска, поставив на колени подруги поднос с завтраком, привычно смущенно улыбнулась, наклонив голову, чтобы розовая челка упала на глаза. Вторые миску и чашку она переставила на столик и, подойдя к окну, задернула шторы, чтобы не вызывать лишних сплетен у случайных свидетелей. - У кого какие планы? – все еще валяясь на полу и даже не думая с него подниматься, Рэйнбоу посмотрела снизу вверх сперва на земную, затем на крылатую пони. - Мне нужно бежать на ферму. – спохватилась Флаттершай. – Сегодня-завтра должна отелиться одна из коров. - А не проще долететь? – вопросительно выгнула брови Дэш. - Не придирайся к словам, сахарок. – махнув ложкой, мягко осадила подругу Джек. - Ладно-ладно. – обиженно надувшись, голубошерстая летунья все же поднялась и, переместившись к столику, приняла сидячее положение, сложив ноги в позу «лотоса». - Я убежала. – Розовогривая крылатая пони наклонилась к Эпплджек и, придерживая челку правой рукой, коснулась губами ее щеки, затем присела на корточки рядом с Рэйнбоу и поцеловала уже ее, после чего поспешно выпрямилась и, махнув на прощание крылом, стремительно выскочила за дверь. - И чего она стесняется? – ни к кому не обращаясь, произнесла земная пони. – Не первый год ведь уже… - Ну, тут такое дело… - Дэш замялась, подбирая слова, затем решительно мотнула головой и произнесла. – Пока ты вчера была на работе, мы снова обсуждали возможность материнства. - Оу. – отставив миску на край столика, Джек повернулась к собеседнице всем телом и спустила ноги с края кровати, потягиваясь и выгибая спину, демонстрируя плоский живот и объемную упругую грудь. – Что-нибудь решили? - Как всегда, застопорились на кандидатуре отца. – вздохнула радужногривая летунья. – Сама понимаешь, жеребец должен быть не абы какой… Может быть, поговоришь с Шайнингом? И не надо на меня так смотреть: нет так нет. Вообще, ты разве сегодня никуда не собиралась? - Точно. – земная пони хлопнула ладонями по коленям и резко поднялась с кровати. – Роуз ведь сегодня в школу идет. … - Я это не надену. – упрямо топнув копытцем правой ноги, маленькая красная пегаска, которой не так давно исполнилось шесть лет, одетая в желтую пижаму с рисунками серых облаков, сложила руки на груди и хмуро сдвинула бровки. - Но ведь сегодня праздник, и мы хотели, чтобы ты выглядела лучше всех. – попыталась убедить крылатую пони Стронхарт, держащая в руках белое с изумрудными рисунками переплетающихся лиан платье, с юбкой-колоколом и рукавами-фонариками. - Я буду выглядеть как дура. – сделав шаг назад, почти уперевшись спиной в стену, категорично заявила белогривая летунья. – Сама-то ты в подобное не одеваешься. - Повежливее со старшими. – Бизониха, с утра накинувшая на себя только домашний халат салатового цвета, изобразила на мордочке негодование. – Где ты вообще таких слов набралась? - А с чего я вообще должна перед тобой отчитываться? – Эпплроуз вскинула голову, выпятив нижнюю губу и всем своим видом показывала, что готова к очередному витку спора (впрочем, излишне мягкий характер старшей кобылы не позволял ей поставить дочь своего мужа на место, чем та и пользовалась весь последний год). - Ты… - Стронхарт уже хотела что-то ответить, но ощутила, как ей на правое плечо легла тонкая, но сильная ладонь, а обернувшись, непроизвольно вздрогнула и тут же смутилась собственной реакции. – Привет, Алу… Мы тут… - Вижу. – тяжело вздохнула темно-серая хищница, одетая в короткий зеленый сарафан. – Покорми пока Мун и Рэда, а я тут разберусь. Поколебавшись пару секунд, бизониха передала платьице подруге и молча вышла из спальни старшей дочери их мужа. Алмазная сука же повернулась к маленькой кобылке и, выдержав паузу, спросила: - Что у вас опять случилось? Роуз шумно засопела, опустила мордочку, заставив челку упасть на глаза, прижала к бокам крылья, будто бы пыталась защититься, но отвечать не спешила. - Ты ведь понимаешь, что поступаешь с мамой плохо? – скорее утвердительно, нежели вопросительно произнесла вожак стаи алмазных псов. - Она… - начала было говорить красная летунья, но была перебита старшей самкой. - Стронхарт – твоя мать, так же как и я. – отложив платье на незастеленную кровать, хищница села на корточки рядом с маленькой пони и слегка приобняла ее за плечи. – А ты, Литл Мун, Рэд – наши щенята-жеребята. Пусть и не по крови, но все мы – одна семья и одна стая. За каждого из вас мы любому обидчику в горло вцепимся… - Вот уж вряд ли эта сахарная принцесса так поступит. – фыркнула Эпплроуз. - Роуз, посмотри на меня. – мягко, но непреклонно попросила Алу. Пегаска неохотно подняла мордочку и встретилась взглядом с молодой сукой, левое ухо которой было надорвано, а правые бровь и щеку украшали три тонких шрама от когтей, так и не зажившие до конца из-за отказа обращаться к целителям АКБ (Флаттершай же волшебницей не была, хоть и старалась убрать все последствия). Когда ситуация в Эквестрии после скоротечной войны с чейнджлингами и освобождения Дискорда нормализовалась, отдельные трудности никуда не исчезли. Алмазные псы, хоть и стали более цивилизованными за время служения Биг Макинтошу, и пусть самых приверженных старым традициям самцов успешно «потеряли» во время охоты на опасных диких зверей, по своей природе оставались хищниками, готовыми подчиняться только сильному вожаку. Эльвира могла бы при помощи грифонов держать их под контролем, тем более, что кобели испытывали к ней достаточное уважение, но это повлекло бы за собой множество дополнительных трудностей… Едва успев родить сына — темно-красного щенка с золотыми глазами, названного Рэдом, — старшая из жен принца тайн взялась устанавливать в стае свои порядки. Огромную помощь ей оказали бойцы службы безопасности «Сладкого яблока», не дав самцам задвинуть излишне наглую самку на положенное ей, по их мнению, место, а так же зелья Зекоры и медицинская помощь Флаттершай (которой пару раз приходилось зашивать очень глубокие раны, оставленные кандидатами на главенство в лесном поселении). Никто не ожидал от Алу подобного, но после нескольких месяцев она смогла усмирить гонор своих сородичей, так что стая вернулась к тому же образу жизни, что и при Макинтоше, признав над собой власть суки. Кроме того, она стала тем своеобразным стержнем, вокруг которого держался маленький табун из бизонихи, двух жеребят и маленького кобеля, что позволило Шайнингу остаться лишь формальным жеребцом для жен темно-красного аликорна. Разумеется, без помощи Эпплджек и Эпплблум у Алу вряд ли все получилось бы столь же удачно, но и сами сестры Эппл нуждались в поддержке хищницы, показавшей готовность брать на себя принятие самых радикальных решений. Некоторые сплетники посмеивались, намекая на то, что сука слишком близко к сердцу приняла обязанности старшей жены, но говорить они старались негромко и только убедившись, что рядом нет лишних ушей… - Ладно, надену я этот цирковой костюм. – буркнула красная пегасочка, глядя на грустную мордочку, прижатые к голове ушки и большие просящие глаза. – Только не надо на меня так смотреть: это нечестно. - Ууу. – еще более грустно проскулила Алу, для большего эффекта даже хвост поджав (чего Роуз не видела, но о чем вполне могла догадываться). - Прекрати, а? – маленькая летунья отвернулась и заморгала, пытаясь избавиться от выступившей на глазах влаги. – Из-за тебя я себя чувствую виноватой… - Уууу. – совсем грустно протянула хищница, по правой щеке которой скатилась одинокая слезинка. - И перед Стронхарт извинюсь. – шмыгнула носом крылатая кобылка. – Мам, ну хватит уже. Я все поняла и больше так не буду. Фыркнув, Алу притянула Эпплроуз к себе, крепко обняв и зарывшись носом в растрепанную гриву. На ее губах появилась улыбка, обнажившая кончики острых клыков, уши встали торчком, а во взгляде появилась теплота и нежность. - Я в тебе и не сомневалась. – дунув в кончик уха крылатой пони, уверенно произнесла темно-серая сука. - Лучше бы ты на меня кричала. – обиженно пробормотала красная пегасочка. - Это не наш метод. – усмехнулась старшая самка, весело вильнув хвостом. – А сейчас давай тебя причешем, нарядим и будем спускаться вниз. Нужно еще позавтракать и успеть на первый звонок в школу. … Утро для Эпплблум началось, как и всегда, с зарядки, в которую входили растяжка, наклоны, приседания, отжимания, подъемы корпуса… Занималась она на полу в своей комнате, предварительно расстелив гимнастический коврик и радуясь, что после перестройки дома свободного пространства стало много больше. Младшая сестра Эпплджек просыпалась раньше остальных родственников, без помощи будильников, после чего привычно приступала к ежедневной разминке, которую ее учила делать Сноу Лайт. Чтобы не стеснять движения, восемнадцатилетняя кобылка предпочитала заниматься в тонких коротких шортиках и спортивном лифчике. Только чувствуя тянущую боль в мышцах, Блум прекращала свои занятия, накидывала короткий домашний халат, брала из шкафа сменную одежду и, покинув спальню, спускалась на первый этаж в ванную комнату (в которой, кроме большой ванны на четырех взрослых пони, стояли еще две душевые кабинки, а входная дверь никогда не закрывалась). После перестройки, дом Эпплов заметно увеличился по площади и вырос на один этаж вверх, так что теперь места хватало всем жильцам с избытком… Планировка первого и второго этажей практически не отличалась от того, что было в старом доме: входная дверь вела с просторной веранды в большую общую гостинную, в высоту занимающую сразу два этажа. На первом этаже в один ряд выстроились четыре двери, левая из которых вела в ванную комнату, левая центральная на кухню, а две правых в гостевые спальни. У правой и левой стен общего зала находились лестницы, ведущие к карнизу второго этажа, где в ряд распологались двери еще четырех жилых комнат (туалет переместился под левую лестницу, спуск в подвал под правую). Третий этаж отличался от первых двух уже тем, что кроме четырех спален, расположенных в ряд вдоль дальней от входа в дом стены, точно над комнатами второго и первого этажей, на нем имелся большой зал с высокими широкими окнами, по своей форме повторяющий общую гостинную, с тем только отличием, что потолки там были в два раза ниже. У левой стены самой большой комнаты был установлен второй туалет, у правой же вторая ванная комната. Под двухскатной крышей из красной черепицы строители установили резервуар для воды, наполняющийся при помощи насоса, а так же имеющий функцию подогрева, обеспечиваемую специальными кристаллами. Спальни в особняке Эпплов распределялись следующим образом: на втором этаже в самой левой комнате жила Эпплджек (вместе с которой часто ночевали две пегаски), слева по центру обитала Эпплблум, справа по центру находилась спальня Алу, а в правом углу Стронхарт. Эпплроуз, Литл Мун и Рэд занимали три из четырех комнат третьего этажа, начиная от самой левой и заканчивая правой по центру. Обычно, выходя из душа, Блум попадала прямо на завтрак, после которого либо шла со старшей сестрой в офис «Сладкого яблока», чтобы помочь разгрести завал неотложных дел, либо шла в Вечнодикий лес, к своей наставнице по зельеварению и алхимии (для земной пони стало неожиданностью, когда на бедрах проявились рисунки меток в виде вполне узнаваемых флаконов). Подруги, после того, как закончили школу, оказались заняты своими делами и встречаться всем вместе удавалось совсем не часто. «Идея с одним жеребцом на пятерых не выдержала испытания реальностью. А жаль. Придется думать над другими вариантами». … - Спааайк! – пронесся по библиотеке Золотой Дуб звонкий крик фиолетовой единорожки. - Иду, Твай! – прозвучал ответ ломающимся подростковым голосом, грозящим в скором будущем превратиться в грубый бас. Сидевший на кресле в читальном зале дракончик с некоторым сожалением закрыл последний выпуск книги о похождениях одной широко известной пегаски и, вскочив на ноги, поспешил вернуть экземпляр совсем не детского приключенческого произведения на полку дальнего стеллажа, зажатого между шкафами со старыми газетами и самоучителями для студентов (все же ученица принцессы Селестии была против того, чтобы ее воспитанник читал подобную литературу). Осмотревшись по сторонам и на всякий случай разгладив шорты и футболку, молодой огнедышащий ящер легко взбежал по лестнице на второй этаж, задержавшись только для того, чтобы постучать в дверь спальни. «Я, конечно, понимаю, что Твай считает меня маленьким и потому не стесняется даже переодеваться, когда я нахожусь в комнате, но вот мне от этого скрывать смущение легче не становится». - Заходи. – разрешила фиолетовая единорожка. Приоткрыв створку и заглянув в помещение, Спайк убедился в том, что его подопечная (что бы она сама по этому поводу не думала) полностью одета, и только после этого уверенно перешагнул порог. Покои ученицы принцессы дня представляли из себя уменьшенную копию библиотеки, расположенной на первом этаже: вдоль стен стояли все те же книжные стеллажи, оставляющие свободное пространство для пары окон и затесавшегося между ними гардероба с зеркальными дверцами, так что широкая двуспальная кровать с балдахином, разместившаяся посередине комнаты на круглом темно-синем ковре, казалась чем-то лишним и неуместным. Сама хозяйка спальни в это время занималась несколько нехарактерной для себя деятельностью: она стояла перед зеркалом в окружении заколок, расчесок, каких-то флакончиков, щеток и косметики, подвешенных в воздух при помощи облачков телекинеза, при этом заведенными за голову руками сплетая из гривы сложную прическу. Строгое темно-фиолетовое платье с рукавами до середины предплечий, подолом, опускающимся чуть ниже колен, совсем небольшим вырезом, открывающим верх груди и вшитым корсетом, поддерживающим бюст, а также утягивающим талию, из-за чего подчеркивался изгиб бедер, идеально подходило Твайлайт Спаркл – директору начальной школы Понивиля (в городке также были построены корпус школы для одаренных единорогов, академия магии и продолжал работать университет кристаллологии, находящийся под патронажем семьи Эппл). Из-за того, что столица Эквестрии как-то внезапно переместилась в маленький провинциальный городок, тут же начавший стремительно разрастаться и перестраиваться, Золотой Дуб превратился в частную библиотеку, лишившись статуса общественной (впрочем, это все равно не мешало желающим приходить и получать читательские билеты, тем более, что многих привлекала уютная тихая обстановка этого места). Однако же, для горожан, изначально живших в Понивиле, не все изменения стали приятными: многие не пожелали жить в условиях возникшей вокруг суеты и, продав свои дома, переехали в другие поселения, кого-то просто перекупили более богатые пони, на иных надавили аристократы… Даже «Сладкому яблоку» пришлось продать часть территорий, но старые границы фермы и владения вдоль реки Эпплджек сохранила, вцепившись в них мертвой хваткой, а ко всем недовольным на переговоры отправляла Стил Шторма или Алу с Эльвирой. В итоге непродолжительной борьбы за ставшую очень дорогой землю, все стороны пришли к выводу о том, что столицу кто-то должен кормить и «Сладкое яблоко» подходит для этого идеально. Как подозревал Спайк, свою роль сыграла личность владельца компании и то, что исполняющей обязанности генерального директора является Эпплджек (упрямо не признающая Макинтоша погибшим или недееспособным). Взмахнув рукой, Твайлайт заставила все инструменты наведения красоты разлететься по положенным им местам в тумбочке и на невысоком прикроватном столике, развернулась к дракончику и, приняв расслабленную позу, спросила: - Как я выгляжу? «Видели бы профессора из академии, с какой легкостью Твайлайт манипулирует десятками мелких объектов одновременно — удавились бы от чувства собственной неполноценности. И ведь она искренне недоумевает, чего в этом такого необычного». Отмахнувшись от неуместных мыслей, с серьезным выражением мордочки Спайк окинул единорожку изучающим взглядом от кончика рога до аккуратных копыт, выдержал театральную паузу (внутренне смеясь над кобылкой, готовой начать кусать подведенные темно-алой помадой губы) и заявил: - Лучше всех. Не хватает только бус, какого-нибудь браслетика, ну и накопытников… можно даже сандалии. Подчиняясь желанию волшебницы, из шкатулки с украшениями вылетели белые бусы из трех нитей маленьких жемчужин, серебряный браслет в виде переплетающихся змеек, и пара сережек, похожих на прозрачные хрустальные капли с множеством граней. Последние атрибуты не были названы дракончиком потому, что он знал искреннюю нелюбовь своей подопечной к прокалыванию ушей, но сама пони решила в этот день проявить терпение и предстать перед учениками вверенной ей школы во всей красе. Тем более, что Рарити собиралась прийти, чтобы оказать моральную поддержку. - А теперь? – снова обратилась к воспитаннику ученица принцессы Селестии. - Идеально. – удовлетворенно отозвался огнедышащий ящер. - Лучше Рарити? – хитро прищурившись, задала провокационный вопрос фиолетовая единорожка. - М… Да. – все же ответил утвердительным кивком Спайк. - Лучше Свитибель? – уточнила Спаркл. Дракончик помедлил, подбирая слова, и отозвался крайне обтекаемо: - В определенном смысле – да. Звонко рассмеявшись, прикрыв рот ладошкой, кобылка заставила собеседника обиженно насупиться, а, отсмеявшись, подошла к подростку и, чуть наклонившись, крепко обняла, после чего виноватым голосом произнесла: - Извини, я не хотела тебя обидеть. - Знаю. – буркнул в ответ огнедышащий ящер. - Я тебя люблю. – отстранившись, взяв мордочку Спайка за щеки, Твайлайт легко коснулась губами его лба, радуясь, что помада не оставляет следов. – Не дуйся. - Я и не дуюсь. – фыркнул подросток, заставляя себя улыбнуться в ответ на слова своей подопечной. – На кухне уже стоит завтрак, но если ты не поспешишь, то на полдня останешься голодной. - Уже бегу. – шутливо козырнув, волшебница еще раз обняла Спайка и, потеревшись о его голову носом, поспешила на первый этаж. – Жду тебя внизу. «Мне-то не нужен целый час на наведение красоты. Все равно красоваться не перед кем». Печально вздохнув о том, что Свитибель уехала в Эпплвуд, дракончик зашагал в свою комнату. … На дорожке, ведущей в бутик «Карусель», окруженный зеленым газоном и живой изгородью из фигурно подстриженных низких кустов, остановился высокий стройный единорог жилистого телосложения. Он был одет в белоснежный полувоенный мундир с изображением солнца на правом плече и полумесяца луны на левом, а так же с россыпью совсем маленьких рубинов, похожих на сверкающие капельки крови, напротив того места, где находилось сердце. Кисти рук жеребца скрывались под темно-синими бархатными перчатками, на поясе в резных лакированных ножнах висела короткая прямая шпага. На некотором расстоянии от подопечного, скрываясь среди высоких домов Понивиля (напоминающих тянущиеся вверх белые, золотые, голубые и красные башни разных форм и размеров), скрывались двое земных пони, двое единорогов и трое пегасов в гражданской одежде. Пусть в сердце Эквестрии, по мнению большинства, было абсолютно безопасно, но сперва атака чейнджлингов, а затем и освобождение Дискорда заставили многих аристократов задуматься о своей безопасности. Впрочем, Блю Блад выделялся даже на их фоне, наняв для себя целый отряд профессиональных телохранителей, умеющих быть незаметными и способных противостоять даже гвардейцам принцесс Луны и Селестии. Пройдя по короткой дорожке, выложенной разноцветными шестиугольными плитками, принц поднялся на невысокое красное крыльцо с позолоченными поручнями и взялся рукой за серебристую дверную ручку входной стеклянной двери. Здание бутика, за который хозяйке пришлось выдержать маленькую войну с конкурентами, жаждавшими занять лакомое место, своим внешним видом действительно напоминало карусель: первый этаж представлял из себя круг с окнами во всю внешнюю стену высотой от пола до потолка, соединенными узкими позолоченными столбиками, являющимися подпорками для почти плоской белой крыши, имеющей совсем небольшой наклон от центра к периферии. Второй же этаж имел в два раза меньшую площадь и представлялся маленькой позолоченной башенкой с куполовидной крышей и небольшими зеркальными окнами. В прошлом году, когда в Понивиле был самый разгар строительных работ, Рарити расширила свое заведение и придала ему дополнительный блеск, стремясь соответствовать наивысшим требованиям новой столицы Эквестрии. К счастью модельерши строители были настоящими волшебниками (преимущественно единорогами, знающими множество подходящих заклинаний), а потому все работы были завершены всего за половину декады… Мелодично зазвенели колокольчики, в воздухе запахло ароматом свежего кофе и духов. Блю Блад перешагнул через порог и ощутил под копытами мягкость тонкого алого ковра, устилающего пол в общем зале бутика. Взгляд непроизвольно скользнул по поникенам, расставленным вдоль внешней стеклянной стены, одетым в разнообразные костюмы и платья, демонстрирующие мастерство хранительницы «элемента щедрости». «Жуть какая». Пронеслась почти паническая мысль в голове жеребца, стоило взглянуть в безликое лицо одного из поникенов. Услужливая память тут же подкинула воспоминания о недавно просмотренном фильме под названием «Дом восковых фигур». Блю Блад никогда не признался бы даже себе, но жить в доме с таким количеством грубых муляжей пони он бы не смог, так как слишком богатое воображение рисовало картины оживающих при наступлении ночи скульптур, начинающих бродить по бутику, слепо шаря своими руками по стенам, ища выход на свободу или припозднившегося посетителя… - Могу я вам помочь? – звонкий голос молодой земной пони лаймового цвета, одетой в облегающую блузку и короткую юбку чуть выше колен, вырвал единорога из мира его фантазий. «Что за бред! Жеребец я, в конце-концов, или тварь дрожащая?». - Хозяйка у себя? – улыбнувшись кобылке одной из самых обворожительных своих улыбок, принц удовлетворенно отметил смущенно потемневший оттенок мордочки и восхищенный блеск глаз собеседницы. - Мисс Рарити спустится буквально через пару минут. – работница бутика жестом пригласила принца пройти вглубь зала к примерочным, мастерской и лестнице на второй этаж. – Вы можете ее подождать на диване… Не хотите пока выпить чашечку кофе? Долго ожидание не продлилось: всего через десять минут по лестнице, ведущей на второй этаж в общий зал, спустилась белая единорожка, одетая в платье молочно-белого цвета, которое на первый взгляд можно было бы принять за несколько необычные деловые пиджак и узкую юбку с подолом до середины голеней. На широких отворотах «пиджака», окаймляющих довольно глубокий вырез платья, открывающий взглядам верх высокой груди Рарити, при помощи мелких синих бусинок были вышиты побеги каких-то цветов, талию охватывал узкий серебряный пояс, на сгибе правой руки висела небольшая сумочка. Завитая во множество тонких спиралек грива спадала на левое плечо и спину, своим видом отдаленно напоминая эфимерные локоны одной из принцесс. - Мой принц, надеюсь, я не заставила вас скучать? – мягко улыбаясь и глядя из-под полуприкрытых век, задала в чем-то даже традиционный вопрос Рарити. - Что вы, моя леди. – вставая с дивана, отозвался Блю Блад, подходя к подножию лестницы и позволяя опереться на свою руку. – Я готов ждать вас хоть всю свою жизнь. Лаймовая пони, наблюдающая за этой сценой со стороны, непроизвольно умиленно вздохнула, чем привлекла к себе внимание хозяйки. - Дорогуша, мы оставим тебя одну: я обещала, что мы сегодня придем поддержать мою подругу. – белая единорожка сделала паузу, вставая рядом со своим спутником и цепляясь за его локоть. – Ты справишься со всеми делами? - Не беспокойтесь, мисс Рарити. – кобылка встрепенулась и постаралась настроиться на рабочий лад. – Скоро должна прийти Жасмин, вместе мы точно со всем управимся. - Надеюсь на вас. – кивнула владелица «Карусели» и обратилась уже к жеребцу. – Идем? Проводив единорогов восхищенным и слегка завистливым взглядом, работница бутика вернулась к выполнению прерванных появлением принца обязанностей, мысленно все еще видя перед собой красивую пару пони. Она, как и многие другие жители Понивиля и его окрестностей, даже не подозревала, что отношения Блю Блада и Рарити – это фикция, которую они поддерживают из-за желания огородить себя от навязчивых поклонников и поклонниц. Правильнее было бы назвать их не влюбленными, а неплохими друзьями, сумевшими найти общий язык, интересные темы для разговоров и разделяющими общую цель, что, впрочем, не мешало время от времени проводить друг с другом приятные ночи. … - Смир-но! – рычащий голос командира заставил вольготно болтавших жеребцов и кобылок повскакивать со стульев и табуретов, которыми была заставлена комната отдыха, тут же начав выстраиваться друг напротив друга в две шеренги, образуя своеобразный живой коридор. – Оружие для осмотра показать! Замерев в начале шеренг из поваров, поварят и официантов, Пинки Пай поправила съехавшую на лоб поварскую шапочку, рефлекторно провела ладонями по белоснежному переднику с вышитыми на нем кексиками, а затем, чеканя шаг, медленно двинулась вдоль рядов подчиненных. Суровым взглядом, сдвинув на переносице брови, она осматривала сверкающие от чистоты черпаки, лопатки, ножи… Не забывала кобылка и про внешний вид вверенных ей войск: у работников кухни были одинаковые хлопковые розовые костюмы и белые передники, у персонала, работающего с клиентами, одежда ограничивалась цветастыми рубашками и брюками (для жеребцов), или блузками и юбками до колен (для кобыл). - Это что? – остановившись перед молодым бежевым пегасом, розовошерстая земная пони указала пальцем правой руки на кухонный инструмент, требовательно сверкнув глазами. - Ч-черпак… мэм. – ощущая, как на нем скрестились насмешливые, ехидные и даже жалостливые взгляды, жеребец едва не начал потеть от волнения, но взгляд его забегал по сторонам, ища спасение. - Правда? – совершенно неискренне удивилась хранитель «элемента радости», после чего заговорила крайне скептичным тоном. – А я и не знала, как эта штука называется. Сколько себя помню, пользовалась ей, даже не задумываясь о названии… Смирно! Жертва начальственного произвола, крепко сцепив зубы (дабы они не стучали друг о друга), вытянулся во весь рост и даже крылья к бокам прижал. - Я спрашивала, что это за пятно на твоем рабочем инструменте. – устало вздохнула Пинки, теряя весь свой грозный вид и пальцами левой руки начиная разминать переносицу. – Бегом к раковине и пока все не отмоешь — на кухню можешь не приходить. Свободен. Провинившегося пони словно ветром сдуло, а его коллеги лишь усмехнулись на всю эту сцену. Однако же, стоило пышногривой кобылке, вся грива которой умудрилась уместиться под поварской шапочкой вопросительно приподнять брови, как любой намек на веселье с их мордочек исчез. - Мы долго готовились к этому дню и сегодня, после двенадцати часов дня, весь Понивиль узнает, чего стоят сотрудники «Сахарного уголка». – для пущей убедительности своих слов, управляющая, а по совместительству и шеф-повар ресторана, подняла правую руку и направила выставленный указательный палец на потолок. – Декаду, а, может быть, и две декады, родители и жеребята будут вспоминать устроенный нами праздник, и если вы не хотите увидеть разочарование в их глазах, то все мы должны выложиться на все двести процентов. Вы меня поняли? - Так точно. – рявкнули в ответ жеребцы и кобылы. - Вы со мной? – задала новый вопрос Пинки Пай. - Так точно. – хором отозвались подчиненные. - Как называется лучший в мире семейный ресторан? - «Сахарный уголок»! – взревели повара, поварята и официанты. - По местам! – хлопнув в ладоши, приказала розовошерстая земная пони. Вышколенные словно настоящий отряд быстрого реагирования, крылатые, рогатые и земные пони поспешили разойтись по своим местам. Спустя менее чем минуту, в помещении осталась только сама хранительница «элемента радости», на глазах у которой выступили слезы, губы мелко задрожали, а затем, смахнув непрошенную слезу, она произнесла всего одно слово: «Орлы». После того, как Понивиль неожиданно стал столицей Эквестрии, «Сахарный уголок» был расширен и перестроен (Эпплджек и чета Кейков сумели отстоять свой совместный бизнес, встретив конкурентов во всеоружии). Теперь семейный ресторан представляет из себя трехэтажное здание с общим залом и кухней на первом этаже, банкетным залом на втором этаже и отдельными кабинетами для клиентов, желающих посидеть в уютной тишине, на третьем. После некоторого времени споров, Пинки Пай была назначена на испытательный срок на должность управляющего и шеф-повара всего заведения. Мистер Кейк остался главным бухгалтером, а его жена вовсе ушла в декретный отпуск. *** Замок Двух Сестер, располагающийся в Вечнодиком лесу, окруженный глубоким рвом, через который перекинут единственный мост, ведущий к широким окованным железом воротам, после реконструкции и перестройки вновь стал резиденцией правительства Эквестрии. Столица была перенесена в Понивиль, в то время как вблизи твердыни оказались построены всего полдюжины особняков, своим видом напоминающих не Кантерлотские дворцы, а маленькие крепости, объединенные одной внешней стеной, защищающей от диких зверей. От самых ворот замка и до новой столицы, через Вечнодикий лес тянулась широкая дорога, вымощенная желтыми каменными плитами, по обеим сторонам огороженная невысокими столбами с сферическими магическими светильниками в навершиях, которые днем накапливали солнечный свет, а ночью высвобождали его. Стая алмазных псов, подчиняющаяся Алу Эппл, контролировала местность вблизи пути, соединяющего город и резиденцию принцесс, но ночью все же путешествовать не рекомендовалось. Сам замок, состоящий из крепостной стены, множества служебных построек, основного жилого корпуса и двух башен, вместил в себя весь управленческий аппарат правительства, свиты аликорнов, королевскую гвардию и множество других пони (осталось место и для гостей, пусть и не столь много, сколько было в Кантерлотском дворце). Предметов роскоши в коридорах и комнатах твердыни было немало, но при этом повсюду ощущалась атмосфера строгости и даже некоторой воинственности, что накладывало свой отпечаток на всех обитателей данного места. … - …Темпест приехала вчера вечером, привезла с собой какую-то коробку, которую несли двое ее охранников. – рассказывал последние новости Шайнинг Армор, шагая по темному коридору подземной части твердыни принцесс рядом со своей особенной пони, доверчиво опирающейся на его левую руку, согнутую в локте. – Как говорят стражники из ночной смены: груз доставили в одну из камер, расположенных в подвале, после чего поступил приказ никого, кроме принцесс, туда не пускать. - А ты…? – нежно-розовая аликорн подозрительно прищурилась, шутливо нахмурив бровки (она была одета в длинное фиолетовое платье, уже не способное скрыть округлившийся живот). - А я воспользовался служебным положением. – не моргнув и глазом, признался капитан замкового гарнизона и по совместительству командир гвардии принцесс. - Почему же я узнаю об этом последней? – обиженно надув губки, крылато-рогатая пони ткнула своего спутника кулачком. - Ну… - белый единорог закатил глаза к потолку, усиленно изображая мыслительную деятельность. – Просто один капитан заявил, что выбъет зубы любому, кто решит разбудить его жену по подобному пустяку. Ты ведь не хочешь, чтобы мне пришлось держать слово и выбивать зубы себе? - Да уж… - хихикнула принцесса любви, вспоминая случай полугодовой давности. – Мне хватило зрелища, как мой муж таскает себя за хвост и выкручивает уши. - Зато все знают, что Шайнинг Армор всегда исполняет свои обещания, не делая скидку даже для самых близких пони. – гордо заявил жеребец, выпятив грудь и указав в потолок указательным пальцем согнутой в локте правой руки. - А если бы меня решили разбудить тетушки? – не переставая улыбаться, невинным голосом поинтересовалась нежно-розовая аликорн. – Неужели ты бы поднял руку на принцесс… или сестру? - Каденс? – после короткой паузы позвал белый единорог. - Дорогой? – отозвалась крылато-рогатая кобылка. - Я тебя люблю. – с видом, будто бы осознал некую великую тайну, заявил жеребец. Тем временем коридор кончился и перед высокопоставленными пони оказалась железная дверь, охраняемая парой ночных пегасов. Перепончатокрылые летуны, облаченные в легкую броню из плотной ткани с вставками из посеребренного метала, без лишних слов расступились и распахнули створку, пропуская последних членов верховного совета (из тех, кто присутствовали в замке). - Я тоже тебя люблю, Шайни… Не переводи тему! – наигранно возмутилась Каденс. … - Ммм… - стоя перед широкой жесткой кушеткой, в высоту равной обеденному столу и застеленной белой простыней, Луна, облаченная в посеребренные нагрудник, юбку из полос металла, наручи и поножи, закрепленные поверх темно-синего трико, а так же серебряный обруч простенькой короны, прищурив глаза изучающим взглядом прошлась по крайне необычному существу, при помощи кандалов за руки и ноги прикованному к ножкам своего ложа. – Темпест, хотела бы я знать, где ты достаешь эти диковинки. - Где достаю – уже нет. – хмыкнула высокая фигуристая единорожка атлетичного телосложения, облаченная в темно-зеленый плотный охотничий костюм с множеством кармашков, жилетом-разгрузкой, с посверкивающими в гриве метательными спицами, маскирующимися под заколки. – Скажи лучше: что это вообще такое? - Если бы я знала. – качнула головой в отрицательном жесте принцесса ночи. Покровительница снов и глава АКБ, куратором которой являлась принцесса любви, находились в сравнительно небольшой камере без окон, с каменными стенами, полом и потолком, глухой металлической дверью и парой магических светильников в углах. Перед ними, распятым на широкой кушетке, лежал самец неизвестной расы, абсолютно голый и потому сверкающий своим жеребцовым достоинством (хотя и Луна и Темпест, назвали бы этот орган не достоинством, а недостатком). У чужака была короткая черная грива, бледная лысая кожа без шерсти, плоская морда с выступающим, будто птичий клюв, носом. На руках и ногах имелось по пять пальцев, оканчивающихся совершенно нефункциональными когтями, набор зубов во рту намекал на всеядность особи, глаза были приспособлены для дневного образа жизни. - Чего у вас опять произошло такого, что вы не смогли разобраться без меня? – в яркой золотой вспышке, в камере появилась принцесса дня, одетая в струящееся по телу белое платье, одновременно очерчивающее каждый изгиб фигуры, но скрывающее все самое интересное, заставляя воображение самостоятельно дорисовывать картину. – Оу, Луна, я определенно плохо на тебя повлияла, но все же объясни: зачем было звать меня на столь… интимное мероприятие? Я, конечно, рада и никогда не против, но сейчас у меня слишком много дел, связанных с государством. - Сестра… - начала было возражать темно-синяя аликорн. - Ладно уж, раз ты настаиваешь… - Селестия огляделась по сторонам. – А где остальной инвентарь? Раз уж пленник в кандалах есть, то могли бы и не останавливаться. - Тия. – тяжело вздохнув, покровительница снов закрыла глаза и, сосчитав до десяти, снова посмотрела на принцессу дня, всем своим видом выражая серьезность. – Ты когда-нибудь сталкивалась с чем-то подобным? Отбросив шутливый тон, белая аликорн обратила свое внимание на почти лысое существо, отдаленно напоминающее безрогого минотавра или гориллу с юга (правда, представители расы, захватившей земли верблюдов и теперь ведущей затяжную войну с зебрами и грифонами, были куда крупнее, волосатее и обладали магией, текущей в теле). Хмуро сдвинув брови, старшая из правительниц Эквестрии наклонилась над кушеткой, словно ищейка втянула воздух затрепетавшими ноздрями… - Ты что-то почувствовала? – заинтересовалась Луна, которая кроме отсутствия магии в теле чужака так ничего особенного и не определила. - Почувствовала. – распрямив спину и разгладив ладонями складки платья, принцесса дня заявила. – От него воняет потом и другими неприятными запахами. Могли бы хотя бы водой облить, прежде чем в камеру тащить. Последние слова прозвучали упреком в сторону Темпест, которая, сложив руки под грудью (чем приподняла ее, сделав зрительно чуть больше, чем есть на самом деле), безразлично заявила: - Я же не предполагала, что кому-то может прийти в голову мысль обнюхивать или облизывать… это. - Давайте все же вернемся к делу. – прервала зарождающуюся перепалку покровительница снов, прекрасно понимая, что если их не остановить сразу, то сестра и подруга могут настолько увлечься, что о причине встречи вспомнят только когда нужно будет уходить по другим делам. – Как он попал к АКБ? - Меня больше интересует, почему его проглядели КЭБ. – недовольно проворчала старшая из принцесс. – Видимо, мало им было предыдущей встряски. - Да все получилось как-то случайно. – призналась единорожка. – Просто в одной из деревень из ниоткуда появилось странное существо, одетое в яркую одежду, совершенно не понимающее язык и ведущее себя крайне развязно. - В смысле? – уточнила покровительница снов. - По докладу агента, работающего трактирщиком в селении, а по совместительству держащего маленькую гостиницу, когда к незнакомцу подошла земная пони, чтобы спросить, не нужно ли ему помочь… - Темпест сделала театральную паузу, нагнетая обстановку. - Мы уже прониклись. – заявила белая аликорн. – Продолжай. - Этот ненормальный завизжал, что-то забормотал и бросился лапать кобылку за все выступающие места. – глава АКБ усмехнулась. – Сперва жертва замерла в шоке, а когда пришла в себя — бесхитростно врезала наглецу по голове… совсем не сильно, но ему хватило, чтобы отключиться. Тут-то наш пони и вмешался, утащив пострадавшего в одну из комнат своего заведения для «оказания первой помощи», заодно и отправил сообщение в областной штаб. Где-то в ходе осмотра выяснилось, что существо находится в сильном алкогольном опъянении, что хоть как-то объясняло неадекватное поведение. Однако после пробуждения и до прибытия конвоиров, чужак проявил необоснованную агрессию и впал в истерику, из-за чего его пришлось усыпить. - М-да. – принцесса ночи еще раз одарила лысого самца тяжелым взглядом. – Очень информативно. Что-то у меня пропало желание его будить и возиться с истерящим жеребцом. - Так в чем проблема? – не поняла старшая крылато-рогатая пони. – Он спит, а значит беззащитен для твоего вторжения. Разве нет? - В снах его сородичей я никогда не бывала, а потому могут возникнуть трудности. – неохотно призналась темно-синяя аликорн. - Не попробуешь – не узнаешь. – пожала плечами Темпест. – Конечно, мы можем его разбудить… Но у меня и без лысых горилл дел хватает. - Попробовать действительно стоит. – согласно кивнула Луна, после чего обошла кушетку и, встав у изголовья, положила ладони на виски жертвы. – Тия, подстрахуй. Принцесса дня кивнула, зашла за спину сестре и положила руки ей на плечи, словно бы невзначай прижавшись грудью к спине покровительницы снов. Покровительница снов никак на это не отреагировала и, закрыв глаза, заставила рог засиять тусклой темно-синей аурой, облачко которой появилось вокруг головы чужака. - Хм. – примерно через минуту открыв глаза, принцесса ночи убрала руки от висков самца и повела плечами. – У него в голове такая каша… Пожалуй, я не хочу знать, откуда это существо взялось. - Все так плохо? – переместив левую ладонь на правое плечо темно-синей пони, старшая правительница Эквестрии вышла у нее из-за спины и встала сбоку, обеспокоенным и заботливым взглядом заглядывая в мордочку. - Именно так мне всегда представлялся разум Дискорда. – призналась Луна, бесцеремонно облокотившись на старшую сестру, тут же оказываясь в ее крепких и нежных объятьях. – Мешанина из образов, звуков, воспоминаний… Это может быть последствием перемещения, но этот… человек сам не понимает, что из содержимого его головы — реальность, а что — вымысел. - Тогда, может быть… - Темпест многозначительно замолчала, устремив на чужака холодный взгляд. - Мы не будем его убивать. – отрезала принцесса дня. – По крайней мере пока не попытаемся вылечить и интегрировать в общество. Хотя по правде, есть у меня сомнения на этот счет: отсутствие собственной магии грозит гибелью от первого же легкого вируса, который у маленького жеребенка вызвал бы максимум слабый кашель. - Можно использовать браслеты с накопителями. – прикрыв глаза и нежась в руках белой аликорна, заметила принцесса ночи. – Только вот их придется регулярно заряжать, а на это пойдет не каждый единорог. О зельях, пожалуй, и думать не стоит: сложно предсказать, какой эффект они окажут на немагическое существо. В этот момент распахнулась входная дверь и в помещение вошли еще двое пони. - Я тоже тебя люблю, Шайни… Не переводи тему! – наигранно возмутилась Каденс. – М… Мы не опоздали? - Что ты, племянница. – Селестия многообещающе улыбнулась. – Вы как раз вовремя. - Какое-то у меня нехорошее предчувствие. – после секундного молчания, переведя взгляд на мирно спящего пленника, признался белый единорог. *** День для Эпплроуз выдался шумным и беспокойным: сперва с утра она едва не рассорилась с мамой Стронхарт, затем была отчитана мамой Алу, а после завтрака всей семьей они отправились к Понивильской начальной школе. Маленькая красная пегаска помнила, каким городок был еще два года назад и видела, как он менялся, когда старые дома сносились, а на их месте возводились многоэтажные башни из камня, металла и стекла. Многие знакомые пони предпочли уехать, из-за чего летунья рассталась с несколькими друзьями… Но хуже всего было то, что менялось и «Сладкое яблоко». Ферму, которую крылатая кобылка знала с самого рождения, словно стая хищников окружили стремительно возводимые здания, по кусочку отрывая землю у пашен и пастбищ, которые не всегда удавалось защитить даже тете Эпплджек. «Папа бы справился». Думала про себя Роуз, тайком от остальных Эпплов стирая с мордочки непрошенные слезы. Сперва от них ушла мама Сноу Лайт, потом папа Маки… И пусть тогда красная пегаска была совсем маленькой, но далеко не глупой, так что как бы родственники не старались оградить жеребят от правды, они обо всём все равно узнали. Литл Мун было легче смириться с переменами: все же она почти ничего не помнила, да и мама Алу проводила с ней много времени, не говоря уже о тетях Эпплджек и Эпплблум, заставляющих племянниц заниматься физкультурой. Маленькая летунья, как бы не было тяжело, научилась притворяться и делать вид, будто бы все в порядке, а она не замечает порой мелькающей тоски в глазах Джек, и не видит, как темно-серая сука сидит забравшись с ногами в кресло, обхватив колени руками, словно бы одинокий щенок, брошенный хозяином. Вероятно, постоянные ссоры со Стронхарт были вызваны именно тем, что бизониха, в отличие от остальных, не слишком-то и грустила по своему мужу, но при этом упорно старалась стать хорошей матерью для его жеребят. Это было неправильно, Эпплроуз сама все прекрасно понимала, но ничего с собой поделать не могла… Но все это были сторонние мысли, сопровождавшие красную пегаску, когда она стояла среди таких же первоклассников перед трибуной, где выступала с речью Твайлайт Спаркл, личная ученица принцессы Селестии, а так же подруга тети Джек. Жеребят собрали во внутреннем дворе школы, выглядящей как «П» образное четырехэтажное здание, имеющее четыре невысоких башенки, расположенные в углах на равном расстоянии друг от друга. После приветственной речи фиолетовая единорожка сделала несколько объявлений, рассказав о библиотеке (с жаром убеждая обязательно посетить ее в ближайшие дни), спортивных клубах и разных дополнительных кружках. Потом оркестр сыграл гимн Эквестрии и перед маленькими пони появилась сама принцесса дня, выкроившая в своем графике немного времени, чтобы лично посетить данное мероприятие. Стоило официальной части праздника закончиться, жеребчиков и кобылок повели в «Сахарный уголок», с рук на руки передавая еще одной подруге тети Джек, которую весь Понивиль знал под прозвищем «Вечериночная пони». Пинки Пай, словно концентрат позитивной энергии, тут же взяла посетителей в оборот и несколько часов к ряду устраивала игры, розыгрыши, соревнования, не забывая и о необходимости накормить подопечных. Не успела Эпплроуз и оглянуться, как день уже начал подходить к вечеру и ей пришлось расставаться с новыми друзьями, по крайней мере до завтрашнего утра. Вернувшись на ферму вместе с тетей Блум, она еще какое-то время играла с сестренкой Литл Мун и братиком Рэдом, а так же семейной питомицей Вайноной… - Спокойной ночи, Роуз. – мягко улыбнулась Стронхарт, заботливо поправляя одеяло, укрывающее маленькую пегаску. Ужин уже прошел, вещи, которые понадобятся в школе, были собраны и упакованы в сумку, форма висела на спинке стула у окна, закрытого шторами, скрывающими вечерние сумерки. Крылатая кобылка, умытая и одетая в белую пижаму с рисунками красных и зеленых яблок, утомленная шумным и насыщенным на события днем уже готовилась отойти в мир снов, но… «Нужно сделать это сейчас». Мысленно поторопила себя Эпплроуз и, словно бы бросаясь в воду с головой, зажмурилась, вдохнула, а затем очень тихо произнесла: - Спасибо… мама. Секунду ничего не происходило, а затем красную пегаску заключили в крепкие объятья, прижимая к груди и зарываясь носом в расчесанную гриву. Услышав всхлип, пони открыла глаза и подняла взгляд на бизониху, счастливо улыбающуюся и неуклюже вытирающую текущие по щекам слезы. В груди внезапно стало горько и тесно, а еще очень-очень стыдно… - Мам, прости… я… - Тшшш. – прижав указательный палец левой руки к губам летуньи, Стронхарт снова укутала ее одеялом и, поцеловав в лоб, произнесла. – Я все понимаю, моя хорошая. Спи и ни о чем не переживай. Когда дверь в спальню маленькой пони закрылась, старшая дочь Биг Макинтоша уже спокойно сопела в своей кроватке, слабо улыбаясь сквозь сон каким-то хорошим воспоминаниям. *** (Отступление) Несмотря на войну, которую Зебрика с переменным успехом вела против империи короля Шторма, тратя огромные деньги на наемников из грифоньих княжеств, чтобы нивелировать превосходство врага в воздухе и численности войск, торговые города-крепости, скрывающиеся за старинными каменными стенами, продолжали процветать. В былые времена, о которых у полосатых жеребцов и кобыл остались только легенды, их народ часто воевал, а потому и защищаться приходилось регулярно, вырабатывая все новые и новые методики. Высокие стены, укрепленные духами, призванными шаманами, магические письмена, выдавленные прямо в камне, кровавые жертвы (о которых в нынешнее время предпочитали не вспоминать, так как это была довольно темная страница в истории зебр). Более новые города, скрытые за менее надежными стенами, либо вообще стен не имеющие, уже были либо разгромлены и захвачены врагом, либо их специально забросили, посчитав защиту нерациональной тратой сил. Тактика Шторма, названная «ураганной атакой» или же «потопом», так прекрасно показавшая себя в противостоянии с верблюдами, на этот раз дала осечку: все же регулярные войска Зебрики знали, что ожидать и сумели выработать меры противодействия. Днем гориллы, кошки и примкнувшие к победителям верблюды могли захватить небольшой город или деревню без особого сопротивления, ночью же им приходилось отбиваться от точечных уколов зебр, появляющихся словно бы из-под земли то там, то тут… А ведь были еще и грифоны, из-за коих каждый караван с продуктами сопровождался полноценным военным эскортом. Дирижабли, днем дающие ощущение полного превосходства в воздушной стихии, с наступлением ночи превращались в лакомые мишени для крылатых диверсантов, от кончиков клювов до кисточек хвостов напоенных зельями (после того, как в алхимическом огне сгорел десятый небесный корабль, командирам армии вторжения пришлось отдать приказ о запрете полетов после захода солнца). Те части полосатого воинства, что все же вели «честную» войну, встречая противника лоб в лоб, кроме того, что были вооружены наилучшим оружием и напоены зельями, так же купались в составе, блокирующем воздействие окаменяющего кАрошка. Везде, где бы не появлялся единорог в алых бархатных одеждах и с серебряной маской на морде, его встречал круг из дюжины шаманов уровнем не ниже опытного мастера. И пусть каждого из них по одиночке герольд Шторма мог бы смять не слишком сильно напрягаясь, но вот уже против сработавшегося отряда возникали трудности. Таким образом получалось, что армия Шторма вроде бы и контролирует две трети территорий Зебрики, но особой пользы это не дает, так как армия и относительно мирное население полосатых жеребцов и кобыл регулярно наносят ответные уколы, безвредные по одиночке, но способные свалить колосса в совокупности. Осаждать города-крепости можно было месяцами, а затем, захватив, обнаружить, что вместо богатой добычи остались голые стены, а из горожан остались только старики и кобылы с жеребятами… Каждый раз читая отчеты своих генералов (редко решающихся лично предстать перед главнокомандующим), Шторм ощущал, как у него нервно дергается левый глаз. Он, конечно, понимал, что по плану идти абсолютно все не может, но Зебрика оказалась страной, где все шло совершенно не по плану. Сперва из-за шаманов, договорившихся с духами ветра, был утрачен эффект внезапности атаки, так что воздушный и наземный флоты наткнулись на полностью готовых к сражению грифонов и зебр. Но это еще укладывалось в рамки, а потому генералы продолжили наступление по заранее намеченным маршрутам, оставляя небольшие осадные части для того, чтобы запереть гарнизоны крепостей за высокими стенами (как показала практика, голод или обстрел из пушек делали солдат врага более сговорчивыми). Каково же было удивление офицеров, когда после использования окаменяющего состава в лучшем случае лишь каждый десятый защитник Зебрики превратился в неподвижного истукана! Шторм хорошо знал старинную мудрость, гласящую о том, что стрела, пробивающая любые доспехи, является абсолютным оружием только в первом сражении, так как уже во втором враг может создать непробиваемый щит. Это было неприятно, но не критично, так что всего-лишь нужно было выяснить причину осечки оружия и выработать новую методику воздействия. Даже от неудачи герольда, сцепившегося с группой сильных шаманов и вынужденного отступить, была своя польза, так как в последнее время единорог слишком уж зазнался. Поймать нескольких полосатых воинов и допросить их было несложно, но, к сожалению, все, что знали жеребцы – это то, что алхимики разработали зелье, после купания в котором на сутки окаменяющий состав становится неопасным. Поймать же хотя бы самого плохенького зельевара было не легче, чем найти иглу в стогу сена, так как внешность свою они старательно скрывали и могли затеряться среди мирного населения. Тут-то свою полезность показали союзники: проигравшие свою войну с Эквестрией чейнджлинги под руководством потерявшей магию королевы прибыли ко двору Шторма через два месяца после освобождения и исчезновения Дискорда. Признаться честно, король-завоеватель не понимал причину, почему перевертыши продолжают служить королеве, которая не только проиграла войну и потеряла свою твердыню, но «оглохла» и превратилась в откровенную обузу. Впрочем, мотивы вампиров его мало интересовали, а вот их способность маскироваться и проникать почти куда угодно выглядела достаточно полезной, чтобы оказать гостям самый теплый прием. Общаясь с Кризалис один на один (на что никогда не пошел бы, если бы кобыла сохранила свою магию), Шторм испытывал странные двойственные чувства: с одной стороны в нем боролись жалость и презрение к самке, приведшей своих подданных к состоянию беженцев, вынужденных просить покровительства и защиты, с другой же стороны он уважал королеву, невзирая на все сложности не потерявшую стержень характера и готовую раздавить свою гордость ради своих детей. Завоеватель практически не сомневался, что если бы было поставлено условие о том, что правительница перевертышей должна стать его наложницей, в ответ она лишь потребовала бы каких-либо благ для сородичей (к сожалению или счастью, но тащить в постель вампиршу, лишенную дара к маскировке, Шторм банально брезговал). Чейнджлинги нашли алхимиков, знающих состав защитного зелья и принципы его работы. Доставленные к палачам пленники упорно молчали, стойко перенося пытки тела и разума, но и против их упорства было найдено средство, способное развязать языки: заткнув взрослым жеребцам и кобылам рты, привязав их к деревянным щитам, пыточных дел мастера начали вводить в помещение жеребят из ближайшей деревни… Еще в самом начале вторжения Шторм запретил своим солдатам насилие над детенышами, стариками и кобылами. Причиной подобного решения было отнюдь не миролюбие короля, а желание наименее болезненно присоединить Зебрику к своей империи. В конце-концов, озлобленный народ готов сражаться даже тогда, когда шансов на победу уже нет, а вот если сопротивленцы будут видеть, что их сородичи вполне себе неплохо живут под властью нового правителя, то могут появиться те, кто добровольно сложат оружие и откроют ворота крепостей. Да и править разумными, способными приносить пользу гораздо лучше, нежели владеть выжженными землями и руинами. В те дни палачи и сам Шторм узнали о себе и своих предках много нового, а еще появилась необходимость приставить к каждому пленнику по личному стражнику, задачей которого было следить, чтобы алхимик не откусил себе язык и не захлебнулся собственной кровью. Однако во всех смыслах жестокая стратегия сработала: кобылы не могли смотреть на мучения жеребят, сперва страдающих от пыток, а затем умирающих от голода. Секрет зелья был раскрыт. «Состав, пропитывающий шерсть и впитывающийся в кожу, запирая магию хозяина внутри тела. Невероятно остроумное решение —использовать зелье, призванное лишать способностей плененных магов, для защиты рядовых солдат». Оставалось непонятно, почему пользующиеся тем же составом грифоны не теряют способность к полетам, но Шторм списал это на еще какое-нибудь зелье, частично нивелирующее блокировку. Пришлось тратить время на эксперименты дабы подобрать формулу, способную игнорировать эффект запираемой магии, но лучшее, что придумали собственные ученые – это заклинание окаменения, помещенное в кристаллическую сферу. «Недоумки! За что я им плачу?! Ах да… Я же им не плачу». Попытка привлечь к работе алхимиков-зебр провалилась чуть менее чем полностью: полосатые жеребцы и кобылы отказывались помогать захватчикам своей родины даже под угрозой здоровью и жизням заложников, а при первой же возможности убивали себя. Чейнджлинги, конечно, пробовали использовать магию разума, но находящиеся под достаточно сильным внушением жертвы полностью теряли способность к творческой деятельности. В итоге пришлось принять на вооружение ядра с заклинаниями, производство коих ударило и по без того не самой полной казне империи. «Чтобы ядра были эффективны, в цель нужно как минимум попасть. Грифоны слишком маневренны, зебры вступают в открытый бой только защищая стены крепостей и городов. А ведь их зельевары могут создать вещество, способное разрушать заклинание…». В какой-то мере Шторм восхищался своими жертвами: на каждый его ход спустя какое-то время они находили контраргумент, своей тактикой партизанской войны практически нивелировали превосходство многочисленной, обученной и лучше экипированной армии. В какой-то момент даже стало казаться, что контролировать уже захваченные земли слишком хлопотно и затратно, так как после разграбления всех немногочисленных ценностей, даже земледелием заниматься стало невозможно. Крайне велик был соблазн использовать принцип колеса, когда после захвата какого-либо поселения солдаты казнили всех взрослых, чей рост выше колеса телеги. Однако времена, когда подобное было допустимо, прошли, да и собственные подданные могли взбунтоваться. Вместо этого король-завоеватель приказал строить школы для жеребят (отдельно для жеребцов и кобылок), куда стали уводиться все детеныши, обитавшие на захваченных землях. Проводилась перепись населения, подтверждаемая перекрестным допросом и шпионажем перевертышей, а затем появились объявления о том, что за преступления родителей по всей строгости законов военного времени будут отвечать их дети. Шторм не рассчитывал, что зебры тут же начнут сдаваться, но надеялся на уменьшение активности партизанских отрядов, а так же готовил засады у стен лагерей подготовки, куда гориллы уводили детенышей своих противников. Он не сомневался, что попытки освобождения будут совершены… За всеми этими заботами, дальнейшее продвижение войск на север остановилось, а штурм столицы и иных центров сопротивления откладывался на неопределенный срок. Империи следовало «переварить» тот кусок, который она уже успела «откусить» и только после этого совершать новый рывок. *** Время неумолимо шло вперед и вот на смену сперва пожелтевшей, а затем и опавшей листве пришел первый снег. Андрей, поселившийся в небольшом деревянном доме с одной спальной, кухней и прихожей, долгими вечерами сидел у окна и смотрел на мир по ту сторону стекла, на первый взгляд так похожий, но при этом полностью отличающийся от привычного дома. Все началось с того, что молодой человек проснулся, лежа на кровати в какой-то тихой и теплой комнате, рассмотреть которую не получалось по той причине, что голова была перемотана какими-то повязками, надежно закрывающими глаза (свободными оставались только рот, нос и уши). Наверное, Андрею стоило бы испугаться, так как он совершенно не помнил того, что же с ним случилось и как он попал в больницу. Однако же, к собственному удивлению, в эмоциях царил полнейший штиль, разве что легкое беспокойство зудело где-то на краю сознания, да еще и голод подавал о себе знать. После непродолжительных размышлений был сделан вывод, что врачи накачали пациента успокоительными, чтобы, придя в себя, он не начал совершать глупости и не вредил себе еще больше. Осторожное ощупывание своего тела показало, что одет молодой человек в хлопковые штаны, такую же рубаху с короткими рукавами, а на запястьях и лодыжках находятся какие-то плотные браслеты. Учитывая, что цепочек, сковывающих конечности между собой и тянущихся проводов обнаружено не было, Андрей предположил, что это какие-то новые датчики, отслеживающие состояние больного (пульс, температуру, кровяное давление). Прежде чем в палату вошел врач, в голове еще успела промелькнуть мысль о том, что пусть он и не помнит, как сюда попал, но, по крайней мере, больница современная… А потом были сразу два допроса: сперва молодая женщина расспрашивала о самочувствии, жалобах на боли в голове, просила вспомнить историю болезней и есть ли родственники, которым можно было бы сообщить о случившемся (о том, что именно произошло, не сказано было не единого слова), а затем явился полицейский. Если первая посетительница была вежливой и внимательной, то незнакомый мужчина молодому человеку не понравился от слова «совсем»: создавалось впечатление, будто пострадавшего, лишившегося последних воспоминаний, подозревают, как минимум, в государственной измене и сотрудничестве с иностранными шпионами. Вопросы вроде «Год рождения?», «Место жительства?», «Имена родственников?», «Род деятельности?» и им подобные повторялись раз за разом с маленькими изменениями, заставляя вспоминать подробности из еще школьных лет. Когда служитель закона ушел, так и не объяснив ничего о сложившейся ситуации, ему на смену явился психолог, попросивший рассказать о себе… Способность испытывать эмоции вернулась, но далеко не в полном объеме: словно бы какая-то преграда их блокировала и до сознания Андрея доносились слабые отголоски. Некоторая слабость, вызванная то-ли лекарствами, то-ли скудной кормежкой (жидкая каша совершенно не утоляла голод), лучше всяких веревок привязывала человека к постели. На следующий день процедура с допросом повторилась, только теперь вопросы слегка отличались. Психолог, снова появившийся после полицейского, предложил представить ситуацию, при которой Андрей как в какой-то фантастической книге попадал в другой мир, похищался пришельцами, обнаруживал внеземную цивилизацию… Справлять нужду в больничное судно надоело уже на утро третьего дня, но работники больницы не спешили отпускать пациента из палаты даже в туалет. Знакомая врач с забавным именем Лилия Грин пообещала, что скоро повязку с головы снимут и тогда… «А вот что будет «тогда», никто не пояснял». Ни семья, ни друзья не давали о себе знать, из-за чего в голове начали роиться нехорошие мысли. К счастью или к худу, но накрутить себя свыше всякой меры молодому человеку не дали и когда в очередной раз явился полицейский, ситуация прояснилась… Сейчас, вспоминая те события, кажущиеся такими далекими, Андрей ощущал легкий стыд. Неизвестно, как бы он повел себя, если бы эмоции не были приглушены, но ясно, что испугом, истерическим хохотом и обвинениями во всех возможных грехах находящихся в комнате разумных дело бы не ограничилось. К счастью, Шайнинг Армор, оказавшийся кем-то вроде начальника королевской службы безопасности, с пониманием отнесся к подопечному и терпеливо переждал основную бурю. Андрею объяснили, что нашли его в одном из поселений Эквестрии, в совершенно неадекватном состоянии (сложно было не смутиться при заявлении о попытке облапать человекоподобную кобылку). Кроме всего прочего были расписаны и дальнейшие перспективы: знания человека пони были не нужны, да и не знал он ничего по-настоящему стоящего, так как в мире существовала магия, на которую частично опирается иммунитет местных жителей, а без постоянной защиты, обеспечиваемой браслетами, попаданец может умереть из-за простейшей простуды. «Вот так и получилось, что домой меня вернуть не могут, а, может быть, и не хотят, при этом, вроде бы, и не гонят, но возиться не собираются. Можно попытаться бежать, но благодаря браслетам меня легко найдут, а сняв их я долго не проживу». Стадии с неверием и злостью промелькнули как-то слишком уж быстро, затем наступила апатия. Еще через несколько дней, когда реальность всего происходящего окончательно дошла до разума молодого человека, принцесса Каденс (крылато-рогатая человекоподобная лошадка с нежно-розовой шерсткой, звонким голосом и позитивным характером) предложила поработать на Агенство Королевской Безопасности, попутно заработав денег для того, чтобы обустроить свою новую жизнь. Так как отказа не предполагалось, да и глупо было бы строить из себя гордую неприступность, Андрей ответил положительно. Вскоре его поселили в дом, построенный на поляне неподалеку от королевского замка, огородили участок забором и поставили какой-то магический барьер, предупредили о хищниках вроде древесных волков, мантикор, других магических монстрах и оставили обустраиваться. Кобылка, изначально принятая за доктора (зеленая единорожка с белой гривой) была назначена учителем истории, письменности, законов Эквестрии, а так же личным куратором попаданца. «А ведь я не сразу заметил, что говорю не на родном языке». (Конец отступления). *** Долгожданный день пылающего очага наконец-то наступил, ознаменовав начало каникул для жеребят и отпусков для их родителей. Эпплджек, пусть и не имела строго установленного графика своей работы, так же выкроила несколько дней для того, чтобы провести их с семьей (ну, а в случае непредвиденной ситуации заместители всегда могли найти ее на ферме). С раннего утра в доме Эпплов царили суета и радостное предвкушение: Эпплроуз и Литл Мун под присмотром Стронхарт и Эпплблум вешали бумажные фонарики и гирлянды, Джек, Дэш и Шай взяли на себя уличные украшения, Алу с Рэдом готовили обед… Во второй половине дня обитатели фермы сменили роли: Эпплджек и Стронхарт принялись за готовку праздничного ужина, жеребята и щенок под присмотром серой суки и Блум занялись созданием снеговиков, которых одевали в старые куртки, шляпы, шарфы и даже очки. Взрослые пегаски же отправились в город, докупить все необходимое и напомнить подругам о приглашении. Когда солнце уже склонилось над горизонтом, на ферме «Сладкое яблоко» начали собираться гости: первыми прибыли Шайнинг и Каденс вместе с дочкой Флери Харт (первая рожденная кобылка-аликорн хоть и была очень маленькой, но уже проявляла свой характер и не позволяла родителям надолго отлучаться, не взяв ее с собой). Причина, побудившая принцессу любви и капитана королевской гвардии отмечать праздник не в замке Двух Сестер, не вызывала вопросов: все же и Алу, и Стронхарт официально являлись частью их табуна, а, соответственно, Джек, Блум, Роуз, Мун и Рэд так же не считались чужими. Следующими к особняку Эпплов прибыли Рарити, Блю Блад и Свитибель (младшая единорожка приехала из Эпплвуда ранним утром, так что едва успела подготовиться и еще не всеми сплетнями обменялась с сестрой). Принц, являющийся официальным жеребцом хранительницы «элемента щедрости», в этом году предпочел замковой суете семейный праздник, ради чего отказался от ряда заманчивых предложений от аристократии. Рэйнбоу Дэш и Флаттершай, фактически поселившиеся в комнате Эпплджек, пришли вместе с Пинки Пай, помогая нести мешки с хлопушками, фейрверками, воздушными шариками и коробки со сладостями. Розовошерстая земная пони, одетая в белые штаны, синюю куртку и красную шапку с белым помпоном, украшенные блестками, одним своим появлением принесла шум и упорядоченную суету, тут же включившись в процесс накрывания установленного в гостиной большого стола. Последними из ожидаемых гостей были Твайлайт Спаркл и Спайк, из-за занятости единорожки делами школы едва не опоздавшие к тому моменту, когда все начали рассаживаться по местам. Хранительница «элемента магии», одетая в красную кофту с белыми штанами и фиолетовый молодой дракон, облаченный в слегка мешковатый красно-белый костюм с желтыми и золотыми блестками, принесли с собой кинопроектор и широкое полотно экрана, чтобы всей компанией посмотреть фильм о борьбе пони с виндиго и объединении трех рас в одно государство (с реальностью картина имела мало общего, зато прекрасно подходила для создания праздничной атмосферы). А в то время, пока Эпплы и их гости размещались за столом, Эльвира и ее подчиненные, среди которых были не только грифоны и пони, но так же алмазные псы, вынюхивающие замаскированных чейнджлингов, сидели в укрытиях среди деревьев яблочного сада, обеспечивая безопасность высокопоставленных пони. В этом нелегком деле им помогали оперативники КЭБ и АКБ, приставленные в качестве охраны для принцессы Каденс и ее дочери. С одной стороны, то, что столько важных для Эквестрии пони собрались в одном месте, сильно облегчало задачу по их охране, так как спецслужбам не требовалось распылять свои силы. С другой стороны, угроза из-за одной атаки вероятного врага лишиться сразу всех подопечных заставляла телохранителей ощущать себя крайне неуютно, ни на секунду не теряя бдительности. Радовало, что хотя бы старшие принцессы остались в Замке, хотя и им в головы в любой момент могла прийти мысль, что неплохо было бы навестить своих приближенных… … За праздничным столом хозяева и гости расселись в следующем порядке: место во главе занял Шайнинг Армор (как жеребец табуна хозяина дома), справа от него села Каденс, слева Алу и Стронхарт. Рядом с принцессой любви, в ряд устроились Рэйнбоу Дэш, Флаттершай, Пинки Пай, Свитибель и Рарити. Рядом с бизонихой же разместились Эпплроуз, Литл Мун, Рэд, Эпплджек и Эпплблум. Спайк и Твайлайт расселись справа и слева от Блю Блада, устроившегося напротив капитана королевской гвардии. После пары традиционных тостов, одетые в яркие свитера и штаны жеребцы и кобылы (а так же Алу, Спайк и Рэд) вышли на улицу под ночное небо и, шумно переговариваясь, стали запускать салюты. Младших Эпплов на руки подхватили серая сука, Джек и Блум, остальным же пришлось стоять на своих ногах… Когда последние ракеты рассыпались снопами разноцветных искр и на ферму опустилась тишина, утомленных жеребят и щенка было решено разнести по комнатам и уложить спать. Спустя еще четверть часа взрослые (и Спайк) снова собрались за столом, вернувшись к разговорам, еде и напиткам. - Оттанцевали гости очередной вальс — и тут на середину зала выходит Капа, одетый в строгий военный мундир. – круговыми движениями кисти заставляя сидр в бокале закручиваться водоворотом, Армор рассказывал о недавнем случае, произошедшем на бале, организованном для офицеров, интонациями пытаясь создать у слушателей ощущение интриги. – Когда на нем скрестились все взгляды, старик откашлялся и заявил: «Сэры и леди, я пойду поссать. Вернусь минут через пять». - Фу, Шайнинг, нашел, о чем рассказывать. – Каденс скривила мордочку, по-видимому вспомнив этот случай (все же, как принцесса и жена капитана королевской стражи, она должна была посещать подобные мероприятия). - Дорогая, там ведь не было ничего особенного. – смутился белый жеребец. - Ты рассказывай, не отвлекайся. – потребовал слегка захмелевшим голосом принц, краем глаза смотрящий на экран, растянутый на левой стене гостиной, где мелькали картинки уже забытого гостями фильма. - Тетушка Луна, которая и устроила этот бал, поправила Капу: «В приличном обществе нужно говорить не «пойду поссать», а «пойду посмотреть на звезды»». – печально вздохнув, нежно-розовая аликорн присоединилась к рассказу. - Старик поклонился принцессе, откашлялся и произнес: «Сэры, леди, я пойду посмотрю на звезды, а вернусь минут через пять». – продолжил историю капитан гвардии, сделав короткую паузу чтобы промочить горло. – В общем, когда он вернулся, в зал уже принесли большой торт. Капа, подойдя к десерту, не колеблясь ни секунды у всех на глазах запустил в него руку… - Нееет! – трагично воскликнула Пинки, ладошками схватившись за голову. – Бедный тортик… - У нас была примерно такая же, но более тихая реакция. – поднося бокал к мордочке, заметила крылато-рогатая пони. - Капа осмотрелся по сторонам, заметил на себе неодобрительное внимание собравшихся вокруг гостей, сделал вид, что смутился, и заявил: «Сэры, леди, не беспокойтесь, телескоп я держал в другой руке». – торжественным тоном закончил историю Шайнинг. За столом раздались смешки, только розовошерстая земная пони смахнула несуществующую слезу, пробормотав что-то вроде: «Бедный тортик». - А я слышала, что Капа умеет раздуваться не только полностью, но и отдельными… хм-м… органами. – подмигнув подругам, заговорщическим шепотом произнесла Рэйнбоу. - Дэш. – хмуро глянула на голубошерстую летунью Твайлайт. - У кого о чем болит… - многозначительно заметила Эпплджек. - Чего такого я сказала? – возмутилась радужногривая летунья. – Все свои же… - Шутки и разговоры на тему «ниже пояса» следует начинать только после третьей бутылки. – поучительно заметил Блю Блад. – Так что предлагаю выпить… за присутствующих здесь кобылок. За всех вместе и каждую по отдельности. - Ты ничего не забыл? – уточнила Рарити. Принц осмотрелся, встретился взглядом с алмазной сукой, виновато развел руками и заявил: - За вас, прекрасная госпожа, ради прощения моей бестактности, мы будем поднимать тост два… трижды. - Мы – пас. – сразу же заявила Твайлайт, многозначительно посмотрев на мигом поникшего дракончика. – Завтра с утра нужно идти в замок… - Я тоже обойдусь чем-нибудь безалкогольным. – поддержала воспитанницу Каденс. – Флери может проснуться в любую минуту, а подходить к ней сколько-нибудь пьяной я не хочу. … Примерно через час фиолетовые единорожка и дракончик распрощались с другими гостями и хозяевами, получили свои подарки и ушли домой. Принцесса любви задержалась еще на полчаса, но потом ушла в одну из комнат для гостей, где спала Флери Харт (помещение было накрыто барьером, так что внутри оставалось тихо вне зависимости от уровня шума снаружи). Остальные же продолжали веселиться, налегая на угощения, выпивку и делясь забавными историями. - Преподаватель по хореографии рассказывал ситуацию, которая случилась с ним в годы студенчества. – когда пришла ее очередь рассказывать, подала голос Свитибель. – Тогда он летом подрабатывал фокусником на круизном пароме, за пару месяцев зарабатывая на безбедную жизнь в течении года. В тот год у капитана появился говорящий попугай, очень умный и вредный. Птица, пару раз побывав на всех концертах, запомнила все фокусы и во время очередного рейса парома начала рассказывать, в чем заключаются все фокусы артиста, прежде чем он успевал их показать. Разумеется, зрители были разочарованы, ну а самому жеребцу оставалось скрипеть зубами и пытаться придумать что-то новое. Так они противостояли друг другу половину лета, пока в один из ничем непримечательных дней во время очередного представления судно не напоролось дном на камень и не начало идти ко дну. Пассажиров рассадили по лодкам и так получилось, что фокусник и капитан с попугаем оказались на одном борту. Когда уже до берега оставалось метров десять, птица произнесла: «Сдаюсь. В чем фокус?». - Ууу! – приподнявшись на своем месте, Пинки вскинула руку вверх. – Я знаю. - Ммм? – Джек недоуменно вскинула брови. - Говори уж. – хмыкнула Дэш. - А давайте во что-нибудь поиграем? – встав в полный рост и оперевшись ладонями о столешницу, радостно предложила розовошерстая земная пони. – На желание… или в карты на раздевание? *** Солнце медленно поднималось из-за горизонта, золотыми лучами освещая белые равнины северной границы Эквестрии, тем самым знаменуя начало первого дня нового года. Здесь, где снег не таял даже в разгар лета, не было больших постоянных поселений пони, и только несколько одноэтажных бревенчатых домиков жались к тупиковой станции железной дороги. Казалось бы, что для дежурящих на посту стражников и работников транспортной сети Эквестрии сегодня ничем не будет отличаться от вчера, так же как и вчера не отличалось от предшествовавшего ему дня. В конце-концов, новости сюда приходили с запозданием, а все потрясения, вроде возвращения Найтмер Мун и освобождения Дискорда, становились известны как уже свершившиеся факты. И пусть приставленные агенты КЭБ и остальные служащие знали, что стерегут место, где когда-то находился целый город-государство под названием Кристальная Империя, но по правде никто всерьез не верил, что именно в их смену может произойти нечто неординарное. Когда на месте снежной равнины начала закручиваться вьюга, а следящие приборы зафиксировали резкий скачок магического фона, в поселении поднялась паника: кто-то начал строчить отчеты, часть стражников и агентов спецслужбы отправились к источнику возмущений, работники железной дороги принялись готовить состав для эвакуации себя и своих семей. Вьюга тем временем превратилась в сплошную стену кружащегося снега, столбом упирающегося в самое небо, но невзирая на скопившуюся внутри аномалии мощь, ни единая снежинка не вылетела за пределы строго очерченной зоны. Пока пони решали, что же им делать, вьюга неожиданно успокоилась и более ничем не сдерживаемые хлопья снега, подчиняясь набранной инерции, разлетелись в стороны, накрыв с головой жеребцов и кобыл толстым, пушистым и холодным покрывалом. Откопавшимся же работникам станции предстал потрясающий вид на сияющий тысячами кристальных граней в лучах восходящего солнца огромный город, состоящий из башен и прямоугольных зданий размещенных в виде многолучевой звезды, в центре которой возвышался величественный замок, своими размерами превосходящий даже ныне разрушенный дворец Кантерлота. Пока шокированные эквестрийцы в торжественном молчании восхищенно любовались вернувшейся из небытия Кристальной Империей, где-то неподалеку осколками взорвался тысячелетний ледник, треском подобным грому оглашая возвращение чудовища, которое и послужило причиной пропажи поселения, когда-то давно бывшего средоточием культуры и науки. Взвившись в небеса черным вихрем, бесплотная тень обратилась грозовой тучей, в глубине коей сверкнули алые глаза с вертикальными зрачками, пылающими изумрудным огнем. Сфокусировав свой взгляд на Кристальной Империи, король Сомбра попытался протянуть дымное щупальце к замку, но тут же одернул его, наткнувшись на невидимую преграду в месте соприкосновения, вспыхнувшую яркими разрядами молний. Яростный, тоскливый, душераздирающий вой огласил снежную пустыню, заставляя дрожать сам воздух и болезненно сжиматься сердца случайных свидетелей. Казалось, даже кристальные здания и башни вздрогнули, но устояли и будто бы стали светиться чуть сильнее, пытаясь оградить своих обитателей от угрозы из вне. - Умбрум… - Король Сомбра… - Мамочки… - Что же делать? Сложно было сказать, кто же первый нарушил тишину и произнес страшное слово, но стоило ему прозвучать, как черное облако обратило свое внимание на маленьких пони, находящихся вблизи защитного купола. На долгую секунду все затихло, а жеребцы и кобылы замерли, в тщетной надежде на то, что страшное чудовище из сказок не посчитает их достойными жертвами. Однако низкий хриплый голос, рокочущий будто далекий гром, разрушил чаяния работников станции: - Ты говоришь, я – умбрум? Так и есть: со мною не видать тебе удачи. На веки мое дело – зло и месть: для умбрума не может быть иначе. - Бежим! – рявкнул предводитель группы пони, тут же срываясь на всей скорости к железнодорожной станции, уже не глядя, последовали ли подчиненные за ним. Сверкнули темно-фиолетовые молнии, раскаты грома стали складываться в своеобразную музыку, заглушающую крики пони, затем Сомбра запел: Чем я заслужил судьбу несчастного изгоя? Постоянно доставать себя вопросом «Кто я?». Мысли, что я – умбрум, часто выжить помогали, Пони же повсюду так меня и называли! Черная туча помчалась в погоню за беглецами, вытягивая вперед скрученные из дыма спиральные щупальца и ударяя в землю разрядами молний, из-за чего в воздух взметались облака белого снега. Ответные выстрелы из пневматического оружия, а так же заклинания единорогов проходили сквозь бесплотное тело, не нанося никакого вреда его хозяину. Ты – жестокая Луна, в мои муки влюблена, Отобрав души покой, что ты делаешь со мной? Может ты мне дашь ответ, почему весь белый свет, Обозлился на меня, для чего родился я. Буквально выстрелив в ноги одному из единорогов длинным щупальцем, Сомбра связал его конечности и заставил упасть. На глазах у товарищей молодого серо-стального жеребца, одетого в униформу работника железной дороги, он был утянут в самую середину тучи и воздух тут же пронзил истошный крик, полный животного ужаса. Коллегам пришлось перехватывать земную кобылку, со слезами на глазах готовую броситься на помощь своему особенному пони, после чего, невзирая на все просьбы, проклятья и угрозы утаскивать ее в сторону уже готового к отправке поезда. Помню, как толпа крестьян убить меня хотела, После маги света калечили мне тело. Все восстало против молодого тенеманта, Сделав меня мучеником моего таланта! Разом ужавшись, черная туча втянулась в тело жеребца, шерсть которого приобрела угольный цвет, а рог покраснел, изогнулся обзаводясь режущей кромкой на переднем крае, вместе с тем лишаясь нормальных для единорогов борозд, образованных спиральными витками. Ты – жестокая Луна, в мои муки влюблена, Отобрав души покой, что ты делаешь со мной? Может, ты мне дашь ответ, почему весь белый свет, Обозлился на меня, для чего родился я. Одежда несчастного единорога, ставшего сосудом для духа короля-тени, потеряла свои прежние очертания и превратилась в черные шелковую рубашку и грубые штаны, поверх которых был накинут длинный черный плащ с алой подкладкой, развевающийся на ветру подобно крыльям. Открыв свои новые глаза, Сомбра сверкнул рубиновыми радужками с пылающими изумрудным огнем щелевидными зрачками. Провожая взглядом начавший набирать скорость поезд, он лишь оскалил удлинившиеся клыки в самодовольной и предвкушающей улыбке… Наполовину жеребец, наполовину злая тень, Таким останусь я на век: я будто волк среди овец. Полна страданий жизнь моя, но выбор сделанный судьбой, Нет изменить не в силах я, веду войну с собой… Пони мне враги, а ведь когда-то были братья, Я на всю округу наложил свое проклятье. Умбрумы рожали, а вокруг чума и голод, И ветра залетные приносят жуткий холод! Приземлившись на снег, черный жеребец взмахнул полами плаща и шагом направился к краю барьера, скрывающего под собой Кристальную Империю. Несколько пони, которые по какой-то причине побежали не к станции, а к городу-государству, беспрепятственно преодолели преграду и теперь, прижимаясь к стенам крайних домов, со страхом смотрели на чудовище, захватившее тело их товарища. Ты – жестокая Луна, в мои муки влюблена, Отобрав души покой, что ты делаешь со мной? Может ты мне дашь ответ, почему весь белый свет, Обозлился на меня, для чего родился я. (КиШ). Остановившись в шаге от барьера, Сомбра протянул вперед раскрытую ладонь правой руки, но когда до соприкосновения оставалось меньше сантиметра, невидимая поверхность начала искриться разрядами, опаляя короткую шерстку. Нахмурившись, жеребец убрал руку от преграды и бросил недовольный взгляд на возвышающийся вдали замок, являющийся средоточием той силы, что не впускала короля в его королевство. - Еще слишком слаб… - пробормотал черный единорог. – Однако же, я не тороплюсь. Скоро мы встретимся, дорогая моя, и тогда я вволю отыграюсь за твое предательство. Зловеще расхохотавшись, король-тень обратился черным вихрем и унесся к брошенным домам, собираясь впервые за тысячу лет отдохнуть так, как положено пони. И пусть условия не совсем подходили царственной особе, в сравнении с заточением в леднике даже свинарник мог показаться королевскими палатами. *** (18+). Вечером первого дня нового года, когда последние гости разошлись, а щенята отправились по своим комнатам, Алу, одевшись в теплые шерстяные штаны, белую рубашку и теплую серую куртку, покинула дом Эпплов и поспешила в сторону Вечнодикого леса. В отличие от Эпплджек, открыто живущей с двумя пегасками, и Стронхарт, благосклонно принимающей знаки внимания от Шайнинга Армора, серая сука предпочитала не афишировать свою интимную жизнь, из-за чего многие считали, будто она вовсе никого к себе не подпускает (Каденс и Луна наверняка могли бы ее раскрыть, но не видели в этом нужды). Сейчас, когда капитан королевской гвардии и принцесса любви с дочерью вернулись в замок Двух Сестер, принц Блю Блад удалился вместе с Рарити и Свитибель в их дом-бутик, а Пинки Пай умчалась на свою работу, ничто не мешало хищнице отдохнуть душой и телом. Впрочем, слишком уж увлекаться и задерживаться свыше обыкновения явно не следовало… … Вечерние сумерки уже сгущались над лесом, когда Алу остановилась перед небольшим бревенчатым домом, укрытым в глубине чащи, куда вела единственная незаметная тропинка, петляющая между раскидистыми деревьями. Оглядевшись по сторонам, прислушавшись к звукам и принюхавшись к запахам, серая сука убедилась в отсутствии случайных (и неслучайных) свидетелей, после чего постучала в створку костяшками пальцев правой руки. Вскоре за дверью раздались шаги, затем щелкнул засов и проход приоткрылся. На улицу выглянула черно-белая полосатая мордашка зебры, грива которой была уложена в подобие драконьего гребня, в левом ухе поблескивали три маленьких золотых колечка, а шею обхватывало широкое золотое ожерелье, похожее на ошейник. Прищурившись и убедившись, что перед ней стоит Алу, Зекора распахнула створку и впустила гостью в дом со словами: - Я уже думала, подруга, что ты сдалась на уговоры друга. Фыркнув на это предположение, хищница поспешила войти внутрь жилья и закрыть за собой дверь, чтобы не выпускать тепло. В доме у зебры было жарко, все же она являлась существом крайне теплолюбивым и легко мерзла при низких температурах, а от того зимой топила печь, будто бы жила в бане. - Ужин для двоих устроим… или десерт тебя устроит? – отступив в комнату, середину которой занимал массивный деревянный стол, накрытый кружевной белой скатертью, Зекора провокационно провела ладонями по высокой груди, животу и бедрам, скрытым под платьем из тончайшего черного шелка, которое оставляло открытыми верх груди и плечи. Вместо ответа серая сука скинула на пол куртку, затем расстегнула пуговицы рубашки и бесцеремонно отбросила ее на стоящий у стены стул, после чего молча приблизилась к полосатой кобыле и, положив ладони на аппетитные верхние округлости, слегка сжала пальцы. Подруга широко улыбнулась и грудным голосом рассмеялась, отступая назад, тем самым увлекая скалящуюся хищницу за собой. Наконец почувствовав позади себя стол, она уселась на край столешницы и, мурлыча, словно кошка, произнесла: - Кушать подано. - Ррр… - наклонившись вперед, Алу впилась губами в пухлые губы полосатой кобылы, слегка покусывая их своими клыками и нагло обследуя ровные белые зубы своим языком. Заведя руки за спину партнерши, серая сука нащупала шнурок завязки, который и удерживал ткань платья на объемной груди зебры. Подцепив петлю когтем, хищница потянула шнурок и тут же ощутила, как шелк заскользил по полосатой черно-белой шерстке вниз, а Зекора, левой рукой уперевшись в стол позади себя, правой ладонью приобняла охотницу за затылок и крепче прижала ее голову к себе. В углах комнаты ровно горели восковые свечи в фигурных подсвечниках, отбрасывающие ровный желтый свет на тела разгоряченных самок, тяжелые шторы закрывали окна, не позволяя никому постороннему заглянуть в помещение, маленький хитрый артефакт, произведенный мастерами «Сладкого яблока» по заказу серой суки, надежно глушил звуки… А тем временем руки Алу уже во всю блуждали по спине, животу, груди Зекоры, время от времени спускаясь на бедра или поднимаясь на вершины грудей, чтобы стиснуть кончиками пальцев набухшие крупные соски. Оторвавшись от губ любовницы, взгляд которой сверкал похотью и азартом, охотница отступила назад и, наклонившись вперед, коготками подцепила ткань платья, складки коего лежали на ногах зебры. Полосатая кобыла, уперевшись обеими руками в столешницу позади своего крупа, напрягла плоский живот и ноги, чтобы приподнять бедра, тем самым давая подруге возможность стянуть наряд до уровня колен. Едва Зекора снова уселась на край стола, серая сука уже полностью стянула с нее шелковую ткань, резко выпрямилась в полный рост и в следующее мгновение толкнула партнершу ладонями в грудь, укладывая на кружевную скатерть. Жадно поцеловав приоткрытые влажные пухлые губы, Алу начала опускаться поцелуями ниже, миновав шею, скрытую под золотым украшением, и сразу же перейдя на верх груди. Руки зебры легли на плечи хищницы, она закусила нижнюю губу и, тяжело дыша, уставилась в потолок. Пальцы левой руки Алу обхватили правую грудь полосатой кобылы и начали настойчиво ее массировать, в то же время ее губы захватили в плен левый сосок подруги, чтобы начать сосать, словно бы она была голодным щенком. Время от времени хищница прикусывала нежную плоть клыками, заставляя партнершу вздрагивать и нервно задерживать дыхание. В то же время вторая рука охотницы ласкала собственную грудь, которой она то и дело водила по плоскому животу кобылы, дразня соски ощущением колючей шерстки. Наконец оторвавшись от игрушки, напоследок облизнув обе мягкие и упругие выпуклости длинным языком, Алу провела дорожку из поцелуев через живот к паху Зекоры. Сев на корточки перед столом, она закинула бедра полосатой кобылы себе на плечи и, возбужденно размахивая хвостом, уткнулась носом во влажную щелку подруги, на всю длину запуская язык в горячее лоно. Выгнув спину и стиснув пальцами собственные соски, Зекора застонала в голос. Она ощущала внутри себя язык подруги, извивающийся будто змея, ласкающий стенки влагалища и чувствительный клитор. Алу же, словно бы проведя весь день в жаркой пустыне и наконец-то добравшись до источника влаги, жадно вылизывала лоно подруги, время от времени прикусывая половые губы, когтистыми пальцами впиваясь в напряженные бедра, покрытые полосатой шерсткой. Наконец, когда Зекора зажмурив глаза, выгнулась особенно сильно, при этом издав протяжный срывающийся на крик стон, а затем обмякла на столе, оглашая комнату тяжелым дыханием, серая сука отстранилась от ее влагалища и, высвободившись из ослабшего захвата ног, выпрямилась в полный рост, потянувшись руками к потолку, изгибаясь всем телом и выпячивая тяжелую грудь. - Твоя очеррредь… - нетерпеливо прорычала хищница. - Есть идея у меня, но быть послушной ты должна. – приняв сидячее положение, хитро улыбающаяся полосатая кобыла соскользнула со стола, на чуть подрагивающих ногах обошла партнершу сзади и, положив ладони ей на бедра, кончиками пальцев подцепила край уже взмокших между ног штанов. – Для шалостей среди кобыл, придумала я эликсир… И Эпплблум, и Эпплджек составу дали «белый свет». - Я не против. – хлестнув хвостом по бедрам подруги, хищница нетерпеливо рыкнула. – Давай поиграем. Молча зебра села на корточки и медленно стянула последний элемент одежды с охотницы. Серая сука вышагнула из штанов, затем повернулась в полоборота и вопросительно посмотрела на полосатую черно-белую кобылу. Поднявшись в полный рост, Зекора, покачивая бедрами, медленно подошла к партнерше, лизнула ее в кончик носа и затем указательным пальцем правой руки подцепила полоску ошейника. Проказливо улыбаясь, она повела хищницу к столу и заставила взобраться на столешницу, встав на четвереньки. - Вот так и стой. – шепнула на ухо охотнице кобыла, демонстративно неспешно отходя к тумбочке в углу комнаты, из ящика которой достала веревки с браслетами и хрустальный флакончик с фиолетовым зельем, которое тут же откупорила и выпила одним махом. – Это для меня… А это для тебя. Не передумаешь, подруга? В ответ серая сука только фыркнула, нетерпеливо махнув хвостом. Зебра хихикнула, прикрывшись ладошкой, после чего поспешила начать приковывать свою жертву за руки и ноги к ножкам стола, заставляя ее широко разводить конечности, оставаясь в крайне уязвимой позе. Подойдя к подруге спереди, Зекора наклонилась над столом и крепко поцеловала охотницу, ладонями начав мять беззащитно свисающие груди. Ощутив же, что эликсир начал действовать, она выпрямила спину и, расставив ноги на ширину плечей, ладонями стала удерживать голову Алу, не позволяя отвести взгляд от своего паха. - Извррращенка. – то-ли обескураженно, то-ли восхищенно произнесла серая сука. - Коль не была бы я такой, то не была бы ты со мной. – резонно парировала полосатая кобыла, набухший и вытянувшийся клитор которой раздвинул половые губы и, продолжая увеличиваться в длину и толщину, словно жеребцовый член, стал выпирать вперед под углом в девяносто градусов, по всей длине поблескивая капельками влаги. – Тебе давала шанс уйти, теперь, подруга, извини. Тебе признаюсь я в любви… как жеребца меня прими. - Ррр. – дернувшись, хищница не смогла высвободиться из пут или даже пошатнуть тяжелый стол, так что оставалось беспомощно поджимать хвост и яростно сверкать глазами (впрочем, делала она это настолько наигранно, что не обманула бы и жеребенка). Мелодично рассмеявшись, зебра обошла стол с противоположной стороны и забралась на столешницу, встав на колени позади партнерши. Огладив руками напряженные бедра охотницы, она наклонилась вперед и проскользила ладонями по животу Алу, затем до боли стиснула ее грудь и игриво прикусила кончик уха. Поерзав сосками по спине серой суки и прижавшись животом к ягодицам, Зекора дала жертве ощутить себя самкой перед случкой с кобелем, затем отстранилась и левой рукой схватилась за основание хвоста партнерши, отводя его в сторону, а правой осторожно подвела кончик своего «члена» к половым губам приоткрытого влагалища. С выдохом двинув бедрами вперед, кобыла ощутила, как ее плоть погружается в жаркое влажное лоно, конвульсивно сжимающееся, стремясь то-ли не пропустить, то-ли, наоборот, обнять и не выпускать. Протяжный стон, вырвавшийся из горла зебры, слился со скулежом припавшей к столешнице хищницы, прижимающейся грудью к кружевной скатерти, зажмурив заслезившиеся глаза и прижав к голове уши. Несколько секунд любовницы не двигались, привыкая к новым ощущениям, а затем Зекора положила ладони на бедра Алу и двинулась назад, ощущая, как от этого движения ее саму пронзают электрические разряды, проходящие от клитора сквозь все тело до самого затылка, где они взрывались целым фейрверком ощущений. Второе погружение было ничуть не менее приятным, все же вся поверхность «ствола» была усеяна множеством нервных окончаний, что позволяло испытывать такие ощущения, о которых жеребцы не могли и мечтать… Постепенно движения зебры ускорялись и она все глубже и глубже погружалась в серую суку, жалобно поскуливающую при каждом толчке. Впрочем, стоны самой полосатой кобылы заглушали голос подруги и хлюпающие звуки, издаваемые их телами. А в какой-то момент любовницы задрожали и обмякли, при этом хозяйка дома растянулась сверху своей гостьи, тяжело дыша и даже не пытаясь подняться. - Знаешь… - повернув голову и скосив взгляд так, чтобы видеть мордочку Зекоры, Алу оскалила клыки в хищной усмешке. – Пожалуй, я хочу это попробовать. (Конец 18+). *** (Отступление). Второй по размеру город-крепость Зебрики готовился ко сну: на узких улочках загорались масляные лампы, шаманы проходили по стенам, будя сторожевых духов, горожане спешили по домам к своим семьям, чтобы завтра снова выйти на работу. На вершинах башен, возвышающихся по сторонам от ворот городской стены, в больших жаровнях вспыхнул яркий белый огонь, разгоняющий мрак на многие сотни метров вокруг, благодаря чему дозорные, находящиеся на верхних площадках, ощущали себя словно рядом с маленькими солнцами. Несмотря на то, что новая стратегия короля Шторма лишила их части помощников из числа простых граждан, проживающих в захваченных поселениях, детей которых увели в закрытые школы, зебры продолжали сопротивляться вторженцам, а грифоны вообще не ощутили перемен. Несколько попыток отбить жеребят провалились, многие добровольцы, пошедшие на эту операцию, погибли или попали в руки горилл, в плен попали так же и несколько опытных зельеваров, так что в ближайшее время у врага могло появиться средство, как разрушающее эффект защитных зелий, так и воздействующее на духов. Король Шторм уже показал, что охотно пользуется изобретениями своих врагов себе на пользу… … В одном из складов, куда на ночь были поставлены повозки, загруженные пузатыми глиняными кувшинами с различными маслами, прибывшие этим днем с небольшим торговым караваном под конвоем грифонов-наемников, царили тишина и темнота. Однако же в какой-то момент в замке боковой дверцы пару раз щелкнул ключ, а когда створка распахнулась, внутрь помещения ворвался дрожащий свет масляной лампы, находящейся в руках немолодого полосатого жеребца, одетого в дорогую, но порядком потертую желтую тунику. Глава каравана огляделся, внимательно прислушался и только убедившись в том, что рядом нет никого постороннего, зашел внутрь склада и плотно закрыл за собой дверь, не забыв на всякий случай провернуть ключ в замке. Сегодня днем ему, так же как и его подчиненным, пришлось пройти тщательную проверку на оборотничество: сперва их опрыскивали зельями, затем посыпали порошками, заставили выпить специальные эликсиры, «развязывающие языки», задавая провокационные вопросы… В кувшины стражники тоже заглянули, но увидели только розовое, желтое и зеленое масла, залитые под самые горлышки. «И все равно, все эти меры оказались бесполезны». Невесело усмехнулся немолодой зебриец, заклинание памяти на котором развеялось только час назад (до этого он был искренне уверен, что является всего-лишь удачливым торговцем). Впрочем, другим членам каравана повезло еще меньше, ведь их память так и осталась заблокирована, во избежание раскрытия и предательства, вызванного муками совести. Подойдя к ближайшей повозке, жеребец отстучал по краю кувшина условленный сигнал и двинулся дальше, раз за разом повторяя один и тот же незатейливый мотив. Сперва ничего не происходило, но спустя несколько секунд один из сосудов начал качаться, а затем и вовсе взорвался осколками, освобождая худощавое черное существо, покрытое гибким хитином, похожее на скелет пони с кривым рогом и стрекозиными крыльями. Сидевший свернувшись калачиком чейнджлинг, с тела которого струями стекало розовое масло, крупными каплями застывающее на поверхности хитина, в гриве и хвосте, хоть и был по меркам своей расы подростком, но уже прекрасно владел всеми магическими способностями, а так же мог ментально общаться с сородичами. Один за другим кувшины рассыпались, разливая масло по полу и засыпая повозки глиняными осколками. Четыре десятка перевертышей выпрямились в полный рост и расправили крылья, затем, продолжая сохранять молчание, распределились по периметру склада и стали вскрывать ящики, внутри которых лежали длинные кинжалы, метательные ножи, механические скорострельные арбалеты. Отряд «Разбойники» готовился к самой главной на сегодняшний день операции, мысленно прокручивая свои дальнейшие шаги. - Что будет с моей внучкой? – дрогнувший вопреки желанию голос выдал сильное волнение немолодого жеребца. Один из диверсантов отвлекся от закрепления оружия на своем теле и повернулся к зебрийцу, посмотрев на него таким взглядом, будто только что вспомнил о его существовании. Тонкие губы натянулись, обнажая игловидные зубы, фасеточные словно у насекомого глаза прищурились, а затем в помещении зазвучал тихий вибрирующий голос: - Королева мудра и благородна. Она никогда не нарушает данного ею слова: твоя семья будет освобождена и награждена за верную службу, так же как и семьи твоих соратников. Оставь сомнения, Али, теперь ты – один из нас. Закончив собираться, перевертыши один за другим выскользнули на улицу и растворились в тенях ночного города. Последний из насекомышей вытолкнул из склада жеребца, затем схватил масляную лампу и разбил ее об повозку, позволяя жадному огню начать пожирать дерево, распространяясь по луже из смеси дорогих масел… … Разгоревшийся в складском районе пожар поднял суету в городе, заставив защитников стен отвлечься на тушение огня и спасение горожан. В образовавшемся беспорядке группы убийц успешно вырезали командиров стражи, заменяя их собой, подбирались к важным оборонительным объектам и администрации поселения. Шестеро перевертышей, приняв облики направлявшихся на пост у южных ворот стражников, беспрепятственно добрались до механизма, открывающего створки… … В лучах рассветного солнца, едва пробивающихся сквозь столбы черного дыма, король Шторм, заложив руки за спину и гордо выпятив грудь, неспешно шагал по главной улице очередного города-крепости, взятого штурмом. Он был облачен в черный военный мундир с золотыми наплечниками и серебряными пуговицами, на поясе висели ножны с парными кривыми саблями, голову украшала железная корона, а свита из горилл, котов, верблюдов и чейнджлингов, красующихся алыми мантиями, накинутыми поверх стальных доспехов, служила своеобразной оправой для истинного алмаза. Его верные воины в это время дожимали сопротивление стражи, уводили пленников во временные лагеря (те, кому хватит ума присягнуть новому правителю, позже смогут вернуться в свои дома), ну и, разумеется, собирали трофеи… - Мой король! – благодушное настроение захватчика решил разрушить один из его солдат, бегущий между опаленными огнем домами с таким видом, будто бы за ним гнались все монстры Тартара. «Ну что за идиоты». Мысленно закатил глаза правитель все набирающей мощь империи, жестом давая личной охране приказ обезоружить и подвести недоумка. С некоторым удивлением он узнал в потрепанном солдате одного из капитанов воздушного флота… - Что у тебя? – нависнув над поставленным на колени монстром, Шторм изобразил на морде легкое недовольство. - Мой король. – горилл попытался согнуться в поклоне, но все, что ему позволили сделать — так это наклонить голову, чтобы упереть взгляд в землю. – Ваш первый герольд захватил небесный корабль и сбежал на север… «Опять? Да что им там, медом намазано, что ли?». Врать подчиненный не решился бы, да и незачем ему было этого делать. В том, что союзник способен выкинуть подобный финт ушами, великий полководец тоже не сомневался: все же их сотрудничество держалось исключительно на взаимной выгоде, которая, на взгляд мага, по всей видимости, себя исчерпала. Оставался только один вопрос: «чего такого могло произойти, что заставило первого герольда сбежать, да еще угнав дирижабль?». - Вы… не злитесь? – осторожно спросил гонец, принесший плохую весть, недоуменно подняв взгляд на своего повелителя. - Я в бешенстве. – без тени эмоций в голосе отозвался Шторм, не став добавлять того, что когда ожидаешь предательства от союзника, легче это принять и начать думать о шагах, которые следует предпринять для минимизации негативных последствий. – Кто еще об этом знает? - Только моя команда. – тут же отозвался горилл. - Хорошо. – король кивнул и повернулся к чейнджлингу. – Мне нужен самый сильный маг из ваших, который сможет какое-то время притворяться первым герольдом… «Нельзя позволить зебрам узнать, что мы лишились главной магической ударной силы. А то ведь полосатые могут решить, что это удачный момент для контратаки». (Конец отступления). *** - Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались. – деланно радостно улыбнувшись, во весь голос заявила Темпест. - Очень смешно. – фыркнула Севира. - Продолжите выяснение отношений после собрания. – отрезала Селестия, ставя точку в не успевшей начаться перепалке подчиненных. – Раз все в сборе, то, пожалуй, начнем: сегодня на повестке дня возвращение Кристальной Империи и короля Сомбры. - Ваше высочество. – Флаттершай осторожно привлекла к себе внимание. – А зачем тут мы? В смысле, вы могли бы все решить без нас, а нам хватило бы и объявления уже принятого решения… Простите. Под взглядами пони, рассевшихся вокруг круглого стола в малой гостиной замка Двух Сестер, пастельно-желтая пегаска смутилась и уперла взгляд в чашку чая, которую держала в руках. Сидящая на соседнем пуфике Рэйнбоу, желая оказать поддержку, прикрыла спину подруги крылом, но по выражению ее мордочки было понятно, что и она хотела бы узнать ответ на вопрос: «Зачем принцесса дня собрала всех хранительниц «элементов гармонии», хотя было бы достаточно пригласить одну только Твайлайт?». - Все просто, моя маленькая пони. – белая аликорн, одетая в длинную белую тунику, перехваченную на уровне пояса золотым шнурком, и черные бриджи, мягко улыбнулась пегаскам и, обведя присутствующих проникновенным взглядом, объявила. – В виду не таких уж и давних событий, стало очевидно то, что в любой момент с кем угодно из нас может произойти непредвиденная ситуация. Поэтому я бы хотела, чтобы у моей ученицы, которая по порядку наследования короны уже стоит на одной ступени с Блю Бладом, в тяжелый момент были рядом не только верные друзья, но и помощники, способные дать дельный совет и принять на свои плечи часть ответственности. Да, Рарити? - Прошу прощения за то, что мои слова могут показаться грубостью, но не могу не спросить: вы серьезно? – белая единорожка, одетая в бело-серебряный брючный костюм, совсем неаристократично выпучив глаза, уставилась на старшую крылато-рогатую пони. - Сестра, как обычно, сгущает краски. – вступила в разговор принцесса Луна, одежда которой сегодня ограничивалась плотным трико в цвет шерстки и иссиня-черной юбкой-гармошкой, надетой поверх. – Впрочем, этот вопрос мы обдумывали уже не первый месяц, так что успели прийти к определенному решению. Твайлайт Спаркл с ранних лет проходила довольно суровую программу обучения, так что в случае нужды на какое-то время сможет взять на себя роль помощника или даже соправителя. Эпплджек уже сейчас успешно руководит крупной компанией и примерно представляет, что требуется делать министру сельского хозяйства в рамках страны, что не отменяет необходимость в ближайшее время пройти повышение квалификации. Остальным же придется проходить курсы управленцев низшего, среднего и высшего звена с самого начала… Разумеется, если вы согласны взять на себя такую ответственность и готовы оправдать возлагаемые на вас надежды. - Эм… - у Рэйнбоу, одетой в мешковатую униформу небесного цвета, просто не было слов. - Я… - голос Флаттершай затих и желтая пегаска предпочла вовсе опустить голову, прячась за розовой челкой, упавшей на мордочку. - М-да. – находясь в состоянии прострации, протянула Джек, одетая в белую блузку и темно-зеленые, почти черные джинсы. Рарити культурно промолчала, пытаясь осмыслить, шутка ли это была, либо же принцесса говорила серьезно. Твайлайт, одетая в фиолетовые блузку, пиджак и юбку до колен, встретившись взглядом с наставницей, понятливо кивнула, отложив все свои вопросы для личного разговора, который обязательно произойдет после собрания. - По этому поводу нужно устроить суперсекретную вечеринку! - выразила свое воодушевление Пинки Пай, красующаяся в темно-синем джинсовом костюме, из-под которого выглядывала белая футболка. - Меня радует, что вы столь спокойно отреагировали на это предложение. – снова перехватила инициативу Селестия. – Однако же не стоит переживать: никто не требует от вас ответа прямо сейчас. Хорошо подумайте, взвесьте все «за» и «против», а где-нибудь через месяц мы вернемся к этому разговору. Пока же, давайте вернемся к первоначальной теме сегодняшнего собрания. Хув, вам слово. - Благодарю вас, ваше высочество. – единорог, который сидел в одном из углов гостиной, буквально сливаясь с окружающей его обстановкой, поднялся на ноги и, оправив отворот серого пиджака, заговорил. – Два дня назад, на северной границе Эквестрии произошел сильнейший магический выброс, спустя двенадцать часов до главного офиса КЭБ дошла информация о том, что из более чем тысячелетнего заточения во льдах освободился король Сомбра… … - И какой у нас план на самом деле? – поинтересовалась Каденс, одетая в малиновое свободное платье с длинным подолом. – Отправиться на север без дочери я не могу, а брать ее с собой на миссию, грозящую если не мучительной смертью, то мучительными пытками в руках сошедшего с ума темного мага, даже не собираюсь. Когда поучавствовавшие в собрании и получившие задание хранительницы «элементов гармонии» удалились из гостиной, разговор приобрел несколько иные нотки. Все же как бы Селестия не относилась к ученице, и как бы принцессы не доверяли шестерым подругам, но раскрывать им все свои планы пока что было рано, да и шанс на раскрытие становился несколько меньшим. - Насколько мне удалось узнать, благодаря старым связям, сохранившимся еще с тех времен ,когда я служила королю Шторму, на севере нас будет ожидать не только Сомбра. – подала голос Темпест. – Сильный маг, преимущественно использующий магию тьмы, нейтральную магию и магию крови, в войсках получивший прозвище «первый герольд», угнал дирижабль и, избавившись от команды, повел его в обход наших границ в северном направлении. Конечно, есть шанс того, что ему просто надоело служить Шторму, или же столь неожиданное дезертирство связано с какой-то иной причиной, но в такие совпадения я не верю. - Это может быть дезинформацией, вброшенной с целью нашей провокации? – сосредоточенно осведомилась Луна. - Вероятность мала, но она есть. – вместо рогатой кобылы ответил единорог, тут же пояснив. – Сведения об угнанном дирижабле подтверждены источниками КЭБ как в Зебрике, так и на границах Эквестрии. - Другого столь же удобного шанса для точечного удара может и не быть. – заметила Темпест. - Шторм сам по себе опасен и осторожен, пусть его репутация часто и утверждает об обратном. Однако, вся его империя держится исключительно на одном лидере, без которого захваченные страны скорее всего взбунтуются и подавить их восстание будет уже некому. Я предлагаю отправить отряд для ликвидации главной угрозы с южного направления, согласовав свои действия с зебрами, чтобы они предприняли отвлекающую контратаку. - Кто возглавит данную авантюру и кого ты хочешь взять с собой? – принцесса дня не сомневалась, что единорожка захочет лично отправиться на это задание (все же некоторая сентиментальность была ей не чужда). - В группу будем входить я, Севира, если удастся привлечь, то мастер Капа… Принцесса Луна? – исполняющая обязанности главы АКБ вопросительно посмотрела на темно-синюю аликорна. - Я не против. – пожала плечами покровительница снов. - Кроме того, АКБ использует свой особый мобилизационный резерв, а также привлечет к заданию одного стороннего специалиста, доказавшего свою способность проникать куда угодно. – закончила единорожка короткий монолог. - Не слишком ли большие силы для обычного тирана? – Хув скептично покосился на конкурентку по шпионажу. - Я неплохо знаю нашу цель, а потому не сомневаюсь, что нас ждут сюрпризы. – Темпест хмыкнула на недоверие жеребца. – Если бы первый герольд не сбежал на север, я бы вовсе не предложила этот план. - К слову о севере: я ни под каким видом не собираюсь туда ехать, пока Флери не исполнится хотя бы два года. – категорично заявила нежно-розовая аликорн. - Принцесса Каденс отправится в Кристальную Империю вместе с Шайнингом Армором и хранительницами «элементов гармонии», так или иначе. – одарив названную племянницу заговорщическим взглядом, констатировала Селестия. – Ну, а на случай непредвиденной ситуации, пожалуй, я привлеку к операции, кроме гвардии, еще одну «стороннюю специалистку»… А лучше даже двух. *** Мельтешение картинок, среди которых смешивались образы прошлого, настоящего, вариантов будущего, наконец-то, удалось усмирить. От безумия его отделяла тонкая грань из упрямства, злости и алчного нежелания терять все то, что удалось получить за долгие годы упорной работы. Сейчас, стоя на мраморной плите в форме шестиугольника, которая парила в бесконечной тьме внутреннего мира уже не вестника Бога Пороков, а кого-то большего и одновременно меньшего, темно-красный жеребец с белоснежной гривой и ярко-изумрудными глазами с зрачками в форме песочных часов перебирал варианты своего освобождения из каменного плена и возвращения в реальный мир. Пока что одновременно он мог рассматривать только один вариант настоящего (в котором находился сам), а так же три варианта ближайшего будущего, но в будущем по мере привыкания к новым возможностям это должно было измениться. Биг Макинтош (а именно так он предпочитал себя звать в этом мире, несмотря ни на что) не получил от обращения в Волю Хаоса никакой огромной магической мощи, зато потерял одно очень важное преимущество: система управляемого развития не пережила всех метаморфоз и более не ощущалась. Связь с покровителем все еще существовала, но была передавлена, словно садовый шланг… «Все получилось как-то нелепо». Поморщившись, крылато-рогатый жеребец потянулся своей волей к одной из нитей, связывающих его с инициированными в этом мире жрецами. Пришлось ждать, пока нужный разумный не окажется один, а затем не ляжет спать, чтобы из-за потери сознания подчиненный не свернул себе шею или не разбил голову… «И ведь в нескольких вариантах будущего было именно так». Спустя секунды субъективного и часы объективного ожидания, на краю платформы появился пегас, одетый в темно-зеленый деловой костюм. Сперва он начал обеспокоенно озираться, но когда увидел хозяина этого места, постарался изобразить сосредоточенное спокойствие. Впрочем, опаской от духа любопытства веяло ощутимо, но все это перебивалось его основным аспектом личности. - Босс, я чем-то могу вам помочь? – нарушил тишину летун. - Можешь. – согласно кивнул Биг Макинтош. – Мне нужно, чтобы кто-то сломал одну статую и… предоставил тело для вселения. Сам понимаешь, абы кто не подойдет, да и сделать все нужно так, чтобы венценосные аликорны не заподозрили подвоха, пока все не будет завершено. Справишься? - Задача не совсем по моему профилю. – признался пегас. – Но давайте обсудим оплату? *** Эпплджек сидела в удобном кресле открытой небесной повозки, восемь пассажирских мест которой размещались в два ряда друг напротив друга вдоль боковых бортиков. На одной стороне с ней сидели Пинки и Твайлайт, напротив них устроились Рарити, Рэйнбоу и Флаттершай. Все кобылки были одеты в теплые темно-синие комбинезоны с белыми жилетами, в карманах которых находились зелья и защитные амулеты на разные случаи жизни. Хранительниц «элементов гармонии» сопровождали двое неразговорчивых жеребцов-единорогов из королевской дневной гвардии, а их транспортное средство тянули пятеро пегасов в бело-голубой униформе. Благодаря магическому барьеру, генерируемому артефактом, встроенным в днище повозки, морозный утренний ветер не достигал подруг и их спутников, позволяя насладиться видом оранжевого солнца, поднимающегося над восточным краем неба, яркими лучами освещая снежные равнины, запорошенные леса, холмы, крыши домов небольших поселков. Только факт того, что они летели вовсе не на отдых, мешал пони расслабиться и выкинуть из головы тревожные мысли. «И чего я волнуюсь? Все равно от нас там будет мало что зависеть». Мысленно исполняющая обязанности генерального директора «Сладкого яблока» вернулась к своему дому, где остались сестра, племянник с племянницами, жены брата. Только Алу она рассказала, куда и для чего улетает, чтобы в случае неблагоприятного стечения обстоятельств хоть кто-то знал, что нужно делать. Остальным пришлось поведать полуправду об экспедиции на север вместе с подругами, куда их пригласила принцесса… «Правда, поданная под удобным углом, гораздо страшнее прямой лжи». Поморщившись, земная пони посмотрела вперед, туда, где виднелись еще две аналогичные повозки. Обманывать близких ей было неприятно, пусть умом она и понимала то, что в данной ситуации неведение – это лучший из вариантов (Эпплблум точно измотала бы себя страхом за сестру, боясь потерять еще и ее). За делами «Сладкого яблока» остались следить Эльвира и Чери, за которыми обещала присмотреть серая сука, держащая в когтистых лапках свою стаю алмазных псов. Беспокоиться о том, что за несколько дней, самое большее – декаду с этой стороны произойдет что-то непоправимое, не следовало… В первой повозке, так же запряженной пятеркой пегасов в бело-голубой униформе, летели нежно-розовая аликорн в легкой фиолетовой броне с изображением кристального сердца на груди, а так же капитан королевской гвардии, красующийся массивными бело-золотыми доспехами. Принцесса любви была вооружена изящной тонкой шпагой, клинок которой в лучах солнечного света переливался холодными цветами радуги, Шайнинг Армор же предпочел тяжелую позолоченную алебарду, а за спиной у него виднелась рукоять меча с сегментированным лезвием (взятый в качестве трофея у чейнджлинга, во время нападения на Кантерлот). Каденс и Армора сопровождали еще четверо гвардейцев-земнопони, закованных в ослепительно-белый металл, вооруженных прямыми полуторными мечами из магического серебра, а так же ростовыми щитами, комбинирующими в себе технологии по созданию артефактов как пони, так и минотавров. Задача у них была простая: в случае появления врага принять на себя первый удар и выиграть время для контратаки. В третьей повозке летели еще две единорожки, одетые в темно-синие комбинезоны, сопровождаемые четверкой ночных пегасов. Старлайт, окончательно подмявшая под себя Семью и теперь почти безраздельно правящая в Мэйнхэттене, а так же Лира, ставшая личным порученцем принцессы Селестии еще в годы учебы в школе для одаренных единорогов, сами по себе представляли немалую силу в магическом плане, но сегодня их роль состояла только в поддержке союзников и ослаблении противника при помощи личных талантов. Заточение Биг Макинтоша в камень никак не сказалось на силах инициированных им пороков: дух зависти по-прежнему могла временно присваивать себе талант жертвы, тренируя эту свою способность при любой подходящей возможности, увеличивая как время воздействия, так и количество целей. Зеленая единорожка же и без постороннего вмешательства могла очень многое: через музыку ощущая струны души разумных и неразумных существ, ей было под силу воздействовать на эмоции, желания… К сожалению собственные силы музыкантки были ограничены, так что на сколь-нибудь продолжительный эффект рассчитывать не приходилось (в свое время она помогала Твайлайт справляться с депрессией, а так же искать вдохновение, разумеется, с согласия самой ученицы Селестии). Собирать против Сомбры целую армию, по крайней мере пока он не захватил Кристальную Империю и не обзавелся собственным воинством, было нерационально: рядовые солдаты совершенно ничего не смогли бы предпринять против короля-тени, а сами бы стали легкими мишенями для магических атак, заставляя магов отвлекаться на свою защиту. Отправить на север слишком большую силу, к примеру сразу троих аликорнов, так же было нельзя по той простой причине, что противник мог просто сбежать. В результате пришлось идти на компромисс между качеством и количеством. Кроме всего прочего, принцесса Луна, Темпест Шэдоу и многие другие пони в это же время направлялись на юг, чтобы нанести удар по королю Шторму. В результате в самой Эквестрии, в замке Двух Сестер осталась только одна аликорн (не считая маленькую Флери Харт). … Стоя на крыльце здания депо железнодорожной станции, Сомбра вглядывался в далекий горизонт южной стороны небосвода. Его алые глаза с вертикальными щелевидными зрачками, пылающими изумрудным огнем, хищно прищурились, сфокусировав внимание на едва заметных маленьких точках. Губы угольно-черного единорога, рог коего напоминал своей формой клинок изогнутого кинжала, изгибались в самодовольной предвкушающей и одновременно насмешливой улыбке… - Селестия, это глупость или страх? – король-тень шевельнул широкими плечами и коснулся пальцами правой руки гладкой поверхности белого амулета с выгравированным изображением головы рогатого пони. – Отправить против меня ребенка и кучку кобыл – это почти оскорбление. Впрочем, буду надеяться, что ты все же не потеряла свою хватку за прошедшую тысячу лет, а то моя победа будет слишком легкой. Отвернувшись от небесных повозок, жеребец посмотрел на потрепанный дирижабль, приземленный на снежную равнину чуть в стороне от железной дороги. Образцы новых технологий и вооружения, доставленные королю-тени частицей его души, давным-давно помещенной в магический артефакт в попытке обрести бессмертие, на самом деле впечатляли и заставляли пересмотреть старые принципы ведения войны. «Когда-то Кристальная Империя была самым развитым городом-государством Эквуса, своими блеском и могуществом вызывая зависть и трепет у соседей… Скоро я верну себе трон и начну модернизацию армии. Но пока что пусть предатели сидят под куполом и дрожат в страхе, ожидая своей неминуемой кары, а мне нужно оказать достойный прием дорогим гостям». Благодаря ментальной связи с частицей собственной сущности из амулета, черный единорог неплохо представлял сложившуюся в мире ситуацию. Многое ему оставалось непонятным (к примеру то, куда делся Дискорд, внезапно сбежавший с поля боя прямо перед своей окончательной победой), иные вещи вызывали зависть или негодование. С уверенностью он мог сказать только одно: на Эквусе наступили времена перемен, заставившие всплыть на поверхность все скопившиеся неприятности. Разведя руки в стороны, Сомбра затянул низким голосом одну единственную ноту. Его черный плащ с алой подкладкой начал колыхаться на неощутимом ветру, воздух задрожал, а тени, отбрасываемые домами, вытянулись и обрели объем, после чего из них начали выбираться десятки антрацитового цвета существ, похожих на грубые, угловатые, карикатурные рисунки крылатых и рогатых пони, глаза коих сияли ярко-красными огоньками без зрачков и белков. В первые секунды умбрумы двигались неуверенно, дерганно, сонно, но постепенно к ним возвращались стремительность и хищная грация. Десятки, сотни порождений плана теней выстраивались перед своим повелителем, преклоняя колени прямо на снегу или же зависая в воздухе полукругом, концентрируя свои взгляды на силуэте короля-чародея. Словно верные псы, они ожидали приказа и разве что хвостами не виляли, выражая свою готовность служить. Страх разрушения, голод, страдания, Тьма, истребление света – вот цель моя. Перед собою хочу видеть пустоту, В ней я построю мой город, – мою мечту. Умбрумы вскинули правые руки, сжали когтистые пальцы в кулаки и ударили себя в грудь, пространство же заполнил хор рычащих, голодных голосов: Войска готовы, господин! Мы будем биться, как один! Тот, кто сердца и души лишен… С милосердием незнаком! Тот, кто сердца и души лишен… Не испытывает боль! Движут их желаниями голод и расчет, Огонь не греет и не охлаждает лед! Спустившись с крыльца, Сомбра направился к дирижаблю. Умбрумы, продолжающие выбираться из теней и вставать в ряды своих более шустрых сородичей, расступились перед своим господином, образовав колышущийся коридор. Долго я ждал среди снежных стен, Час мой настал отомстить за позорный плен. Черной тропою вернусь из небытия, Следом за мною умбрумов армия! Сотни кулаков взметнулись к небу, рокочущие голоса громогласно проревели: Войска готовы, господин! Мы будем биться, как один! Дирижабль встретил нового владельца суетой умбрумов, мысленным посылом назначенных на места команды. Благодаря памяти своего осколка и ментальной связи со слугами, король-тень был способен управлять летательным аппаратом с такой точностью, которую могли бы продемонстрировать только чейнджлинги и их королева… если бы последняя не потеряла своих сил. Тот, кто сердца и души лишен… С милосердием не знаком! Тот, кто сердца и души лишен… Не испытывает боль! Движут их желаниями голод и расчет, Огонь не греет и не охлаждает лед! Медленно летающий корабль поднялся в небо и его тут же окружила свита из десятков крылатых живых теней. По палубе бегали умбрумы-маги, на земле же остались самые крупные воины. Сомбра встал на носу дирижабля, заложил руки за спину и замер статуей, наблюдая за тремя небесными повозками, которые уже можно было рассмотреть в подробностях и без всяких магических ухищрений. «Не впечатляет». Промелькнула мысль в голове чародея… … Стоя у переднего бортика повозки, Шайнинг и Каденс напряженно взирали на целую тучу черных теней, взметнувшихся от станции железной дороги, которые окружали одинокий дирижабль, угнанный темным магом из армии короля Шторма. Умбрумов было столь много, что они могли бы заслонить собой всю Кристальную Империю… - Есть перед нами два пути: со злом сразившись можем смерть найти. – сами собой вырвались слова из уст белого единорога. – Или бесславно отступить. - Но как мы будем с этим жить. – одними губами отозвалась нежно-розовая аликорн, решительно сжимая пальцы на рукояти шпаги. Пегасы, тянущие небесный транспорт, другие пони, находящиеся в отряде, отправленном чтобы остановить короля-тень, молча готовились к тяжелой схватке, которая должна была оказаться намного более сложной, нежели казалось изначально. «Мы ошиблись: Сомбра слишком быстро восстановил силы, даже без «кристального сердца»». … - В атаку. – приказал своему воинству темный маг. Крылатые тени, кружившие вокруг летающего корабля, словно пчелы вокруг улья, единой волной устремились к своим жертвам, стремясь исполнить волю господина и утолить свой вечный голод. Тот, кто сердца и души лишен… С милосердием не знаком! Тот, кто сердца и души лишен… Не испытывает боль! Движут их желаниями голод и расчет, Огонь не греет и не охлаждает лед… (Эпидемия). Небесные повозки замедлились и выстроились клином, наконечником коего выступал транспорт принцессы любви и ее мужа. Нежно-розовая аликорн поспешила окружить себя и союзников сферой защитного барьера, похожего на невесомую полупрозрачную дымку, так что умбрумы, словно приливная волна об несокрушимый утес, разбились на два потока. Однако же крылатые тени не спешили отступать и, окружив своих жертв сплошной стеной, преградили дальнейший путь к Кристальной Империи… Установившийся было паритет, при котором ни одна, ни другая сторона не могла нанести заметного вреда противнику, был нарушен в момент, когда пони из Эквестрии выложили один из своих главных козырей: в повозке с шестью кобылами, являющимися хранительницами «элементов гармонии», вспыхнуло радужное сияние, окутавшее летающий артефакт своеобразным коконом, а затем луч из шести цветов концентрическими кругами разошелся в разные стороны, словно огонь, сжигающий обрывки бумаги, испаряя черные силуэты с кроваво-красными глазами. Основной удар был сконцентрирован на дирижабле: сила элементов за доли секунды пробила защитные чары короля-тени и обрушилась на черного единорога, начав обращать его в камень. «Вот уж дудки». Злорадно подумал маг, когда из амулета, висящего у него на шее, начал струиться темно-фиолетовый дым, защитным покровом окутывающий тело владельца, разрушая магическую структуру каменной тюрьмы. Когда же сияние, созданное артефактами, угасло, на палубе летающего корабля остался стоять невредимый Сомбра, глаза коего пылали яростным изумрудным огнем вертикальных зрачков. Новые и новые умбрумы начали появляться из всех теней, заново занимая места членов экипажа судна, а так же восполняя численность крылатой свиты. Однако же происходило это критически медленно, так что ускорившиеся небесные повозки получили все шансы на то, чтобы успеть достигнуть барьера, окружающего Кристальную Империю. - Повернуться правым бортом! – вслух приказал король-чародей, заставляя своих слуг быстрее выполнять свою работу. – Открыть огонь из всех пушек! … Хранительницы «элементов гармонии» бессильно осели на свои сидения, израсходовав на удар слишком много энергии. И пусть артефакты почти не требовали затрат от своих носительниц, однако же проводить через себя столь огромную мощь было крайне непросто. Убедившись, что шестерке кобылок ничего не угрожает и приставленные для защиты гвардейцы вполне справляются со своей задачей, Каденс приказала двум из трех небесных транспортов лететь прямиком к Кристальной Империи, а сама же направилась навстречу летающему кораблю. Метнувшиеся наперерез небесной повозке крылатые тени были отброшены градом магических стрел, а ядра, вылетающие из жерл пушек, отводились в сторону при помощи телекинеза нежно-розовой аликорна и белого единорога. Ответные атакующие заклинания бессильно растекались по магическому щиту в виде розоватой дымки. - Ты готов, Шайнинг? – спросила принцесса у своего спутника. - Нет, но разве это что-то меняет? – попытался пошутить капитан королевской гвардии. - Не смешно. – поморщилась крылато-рогатая кобыла. - Прошу прощения, мое чувство юмора на ремонте. – хмыкнул Армор, крепче перехватывая золотую алебарду двумя руками. Когда до дирижабля оставалось не больше пяти метров, аликорн и единорог, а так же их свита, использовав край бортика своего транспорта в качестве трамплина, перепрыгнули на палубу летающего судна. Умбрумы-маги и пехотинцы попытались было им помешать, но были разметены в стороны взрывной волной, созданной энергетической сферой, брошенной нежно-розовой пони. - Какой неожиданный визит, моя венценосная сестра. – придержав своих слуг от новой попытки напасть на аликорна и ее спутников, Сомбра сам вышел вперед и изобразил галантный поклон. – Однако же мы друг другу не представлены: король-чародей Сомбра, правитель Кристальной Империи, повелитель народа умбр и хозяин всех прилегающих земель. - А еще — очень скромный пони. – фыркнула крылато-рогатая кобыла. – Шайнинг! Белый единорог без дальнейших пояснений кинул алебарду своей спутнице и единым движением выхватил меч с клинком, состоящим из множества сегментов. Лезвие оружия в его руках вспыхнуло зеленым огнем, превращаясь в прямой полуторник. Перехватив древко алебарды, принцесса ускорилась, бросаясь в атаку, превратившись в едва различимый смазанный силуэт. Однако же удар, который должен был снести голову черному единорогу, в последний момент был остановлен двумя перекрещенными мечами из черных кристаллов. - Как это грубо и подло… Селестия. – губы Сомбры расползлись в хищной улыбке, обнажая оскаленные белоснежные клыки. Плотная иллюзия рассеялась и на месте принцессы любви появилась более высокая крылато-рогатая пони, шерстка которой сияла чистым белым цветом, огненно-золотая грива развевалась на неощутимом ветру, а позолоченная броня красовалась изображением солнечного диска на груди. - К бою. – скомандовал своим подчиненным Шайнинг, совершая рывок к черному единорогу, пытаясь зайти с правого фланга. *** Переместившись в Понивиль при помощи кристаллов с заключенными в них одноразовыми заклинаниями телепортации, что было удовольствием не из дешевых и сильно било по кошельку жеребца, Стил Шторм воспользовался своими связями среди аристократов и чиновников, а так же подключил ресурсы «Сладкого яблока», чтобы в кратчайший срок попасть на аудиенцию к принцессе в замок Двух Сестер. К счастью для пегаса, в расписании белой аликорна как раз наметилось окно в целых тридцать минут, куда его и впихнули… - Приветствую вас, ваше высочество. – «рыцарь порока» поклонился крылато-рогатой пони, одетой в белоснежное строгое платье, сидящей за низким чайным столиком в небольшой уютной гостиной. - Добрый день, Стил. – улыбнулась уголками губ Селестия, жестом приглашая гостя сесть в кресло напротив. – Опустим церемонии: расшаркиваний мне хватает и на официальных мероприятиях. Какая причина заставила тебя столь активно искать нашей встречи? - Это можно считать личным интересом, ваше высочество. – жеребец помедлил, но все же опустился на предложенное место и в свою очередь спросил. – Принцесса… Каденс? В помещении повисла напряженная тишина, затем белая аликорн откинулась на спинку кресла и, шумно выдохнув, накрыла комнату барьером от подслушивания. Придавив собеседника тяжелым и требовательным взглядом, она спросила: - Что меня выдало? - Совокупность факторов, ваше высочество. – развел руками пегас, одетый в темно-зеленый деловой костюм. – Во-первых: ощущение вашей силы более мягкое, чем у принцессы Селестии. Во-вторых: вы бы не стали покидать замок на сколь-нибудь долгий срок, оставив дочь без личного присмотра. Ну и в-третьих: прошу прощения за откровенность, только образ строгой, но справедливой правительницы у вас получается несколько слабо. Слишком вы для этого… заботливая. - Даже не знаю, обидеться или поблагодарить за комплимент. – проворчала себе под нос Каденс, по-прежнему скрывающаяся под личиной своей названной тетушки. – Так зачем ты хотел встретиться с принцессой Селестией? - Не обязательно с ней. – покачал головой Стил Шторм. – Я бы хотел посетить статую моего босса, а разрешение на это может дать любая из принцесс. - Зачем? – крылато-рогатая пони нахмурилась. - Можете считать меня сентиментальным, ваше высочество, но я несколько задолжал Биг Макинтошу, а потому хочу хотя бы так выразить свое уважение. – крылатый жеребец сделал паузу, после которой поинтересовался. – Так могу я посетить камеру хранения? … Сама Каденс не могла отвлечься от государственных дел на слишком большой срок, так что в подземелья замка Двух Сестер Стил Шторма сопроводили двое гвардейцев (один из них даже пошутил, что за дополнительную плату они могут оттащить посетителя к камерам для заключенных, чтобы он лучше проникся атмосферой). Статуя первого аликорна-жеребца, мутировавшего в уродливую химеру под действием силы хаоса, находилась в маленькой комнатке на минус первом этаже. Стены, пол и потолок там были обшиты листами металла, экранирующего магию, входная дверь вообще представляла из себя сейфовую створку. - Вот и он – принц тайн. – с тенью торжественности объявил гвардеец-единорог, входя в камеру хранения с магическим фонарем в руках. - Не могли бы вы меня оставить на пару минут? – перешагнув порог, попросил своих сопровождающих «рыцарь порока». – Все же это несколько интимное дело… - Хм… Это, конечно, не по правилам, но если ты не собираешься надругаться над статуей, то, думаю, вреда точно не будет. – произнес земной пони в позолоченной броне. – Ладно, только если что-то случится, ты можешь поселиться в соседней камере. Я понятно выражаюсь? - Понятнее не бывает. – заверил собеседника крылатый жеребец. - Захочешь выйти — стучи. – хлопнув Стил Шторма по плечу, единорог вручил ему лампу и вышел в коридор. – И не задерживайся тут: у нас смена закончилась час назад, так что сейчас мы тратим личное свободное время. Дождавшись, пока металлическая створка закроется, летун повернулся к статуе и нахмурился. Пронести с собой в замок какое-либо оружие он не мог, а разбить каменную глыбу голыми руками было задачей нетривиальной. - Ну да ладно. – поставив светильник на пол, крылатый жеребец прикрыл глаза и сосредоточился, всей своей сущностью потянувшись к внутренней силе. Вскоре тело пегаса покрыла алая дымка, глаза под веками вспыхнули оранжевым, мышцы налились небывалой силой. Вложив всю скопленную мощь в единственный удар раскрытой ладонью в грудь каменному аликорну, «рыцарь порока» с удивлением уставился на растрескавшееся изваяние, начавшее большими кусками осыпаться на пол. - Ты что наделал, идиот?! – в камеру влетели оба гвардейца, тут же замершие, глядя на осколки, ранее являвшиеся телом окаменевшего аликорна. – Принцессы нас убьют… Однако же, прежде чем кто-то успел хоть что-то предпринять, от булыжников поднялась багровая дымка, превратившаяся в небольшое облако, окутавшее тело Стил Шторма, в считанные секунды впитавшись под шкуру пегаса. - Подвинься-ка. – бодрым голосом произнес летун, тут же резко крутанувшись на левом копыте и схватив двух гвардейцев за гривы. – Простите, парни, но сейчас у меня слишком мало времени, чтобы распинаться перед каждым служакой. Поспите пока. Произнеся последние слова, Биг Макинтош (он же принц тайн и Воля Хаоса) стукнул гвардейцев головами. «Нужно поторопиться, а то этот ископаемый король-чародей может до сестренки добраться, а она еще не готова к перерождению. Но сперва загляну к Каденс: пусть прикроет мои художества». *** Со свистом клинки мечей разрезали воздух, с гудением в руках белой аликорна вращалось древко золотой алебарды, с монотонностью отлаженного часового механизма умбрумы бросались на щиты и мечи гвардейцев. Сомбра, вроде бы зажатый между Шайнингом Армором и Селестией, непринужденными танцующими движениями уклонялся от атак полуторного меча и блокировал или отводил в сторону лезвие алебарды. Попытки применить магию со стороны единорога и крылато-рогатой кобылы не принесли особенного успеха из-за постоянных всплесков магии тени. Повелитель умбр окружал себя коконом из черного магического дыма, а изредка и сам превращался в дым, чтобы пропустить сквозь себя атаку и попытаться пронзить противников протуберанцами щупалец. Раз за разом ломались мечи из черных кристаллов, разлетаясь на большие и малые осколки после очередного жесткого блока. Впрочем, король-чародей тут же создавал себе новое оружие, продолжая свой завораживающий танец… Один за другим верные гвардейцы, элита из элит личной армии принцессы дня, падали на палубу, будучи пронзенными оружием живых теней. Когда их оставалось только двое, умбрумы могли ударить в спину белой аликорну, но по какой-то причине не стали даже пытаться этого сделать, предпочтя добить собственных противников. - Все кончено, Селестия. – в очередной раз зарастив рану, нанесенную острым наконечником алебарды на левом плече, темный маг ухмыльнулся. – Вы не в состоянии мне навредить. - Только не нужно голословных речей в стиле сказочных злодеев. – поморщилась принцесса дня. – Нас ты тоже не можешь одолеть. - Что ты. – черный единорог с кинжаловидным рогом отступил и, присев под проносящимся над головой мечом Армора, правой ногой совершил подсечку, заставляя капитана гвардии подпрыгнуть. – И в мыслях не было. Отброшенный телекинетическим выбросом Шайнинг со всего маху врезался спиной в стенку палубной надстройки, заставляя ее покрыться трещинами. Сам Сомбра поспешно разорвал дистанцию с крылато-рогатой пони, а затем сверкнул рогом. По всему телу Селестии, в том числе и на роге, начали расти черные кристаллы, поглощающие и блокирующие магию. Это были те самые маленькие осколки, разлетавшиеся во все стороны невесомой пылью, стоило лишь очередному удару сломать мечи. Дабы избавиться от кристаллов, Селестия приняла свою нематериальную форму в виде света и кружащего вокруг него пламени. Шансом попытались воспользоваться умбрумы, бросившиеся на воплощение двух стихий, будто мотыльки, спешащие к языкам костра. Новые щупальца, вытянувшиеся из тела короля-тени, так же были развеяны, словно дым, под порывами ураганного ветра. К сожалению, Шайнинг стать нематериальным не мог, а потому черные кристаллы беспрепятственно стали разрастаться по его телу, блокируя (рассеивая) магию и затрудняя движения. Снова ставшая материальной старшая правительница Эквестрии оказалась лишенной брони и алебарды, которые в отличие от хозяйки оставались плотными и успешно обросли черными камнями. Новый меч из черного кристалла возник в правой руке Сомбры и жеребец, красующийся алыми глазами с вертикальными зрачками, пылающими изумрудным огнем, тут же провел колющий выпад, стремясь пронзить грудь крылато-рогатой кобылы. Принцесса дня, в свою очередь, поймала клинок кончиками пальцев, совершила волнообразное движение кистью и кристалл рассыпался осколками. Тут же два белоснежных крыла метнулись вперед и кромки маховых перьев рассекли тело темного мага. Обратившись в дым, король-чародей снова стал материальным уже в полудюжине шагов от своей противницы. С его вскинутых рук потоками сорвались темно-фиолетовые молнии, которые наткнулись на золотистую пленку магического щита, по которой словно бы стекли на дощатый настил палубы. В воздухе отчетливо запахло дымом… Селестия метнулась к Шайнингу, едва поднявшемуся на ноги и теперь пытающемуся избавиться от кристаллов, наросших на разные участки брони, а так же рог. Бросив виноватый взгляд на последнего из щитоносцев, яростно отбивающегося от наседающих умбрумов, она использовала заклинание телепортации. … - Беги, принцесса, беги. – проводив взглядом яркую золотую вспышку, черный единорог обратил свое внимание на последнего противника. – Ты можешь сдаться и присягнуть мне на верность. В отличие от твоей нынешней госпожи, я не бросаю своих слуг на верную гибель. - Ха… Ха… Ха… - отбросив щит, пони удобнее перехватил рукоять меча правой рукой, левую руку он запустил в карман поясной сумки. – Хорошее предложение, ваше величество, но, пожалуй, я откажусь. С этими словами на палубу были брошены два хрустальных флакончика, которые, разбившись, высвободили ярчайшую вспышку света и алхимический огонь. Пока умбрумы ошеломленно отступили, а их повелитель прикрыл глаза ладонью, гвардеец со всех ног бросился к бортику и тут же перевалился через край, начав стремительно набирать скорость свободного падения. Ему наперерез бросились несколько крылатых теней, самая шустрая из которых была разрублена клинком меча и истаяла словно дым. Пережить столкновение с землей, даже припорошенной толстым слоем снега, шансов у бескрылого пони было откровенно мало. Найти кристалл телепортации, чтобы переместиться в заранее указанную точку, не получалось (вместо флаконов он искал именно этот артефакт). Так бы и закончилась история незадачливого гвардейца, но на высоте десятка метров от снежного покрова ему в бок врезалась летящая на полной скорости пегаска. Сцепившись клубком, они пролетели еще полсотни метров в сторону и, наконец-то упав, кувырком прокатились по сугробам, разметая своими телами снег. - Смерть – мой коварный враг: я провел тебя! – нервно хихикая, вскинув к небу кулак, торжественным голосом заявил жеребец. - Слезь с меня, недоумок. – зло прошипела летунья, придавленная к земле тушей спасенного гвардейца. Поднявшись на ноги, отдуваясь и отплевываясь от снега, они обнаружили, что находятся в окружении крупных красноглазых умбр, не имеющих ни рогов, ни крыльев. - Не повезло. – философски заметил жеребец, готовясь подороже продать свою жизнь. – Летела бы ты, подруга… - Держи. – пегаска сунула гвардейцу в ладонь кристалл телепортации и, не дожидаясь вопроса, добавила. – У меня еще один есть. Живые тени прыгнули вперед, стремясь когтями и клыками вцепиться в плоть жертв, но за миг до столкновения добыча исчезла в магических вспышках, заставив монстров взвыть в бессильной ярости. … Появившись в золотой вспышке в пяти метрах от барьера Кристальной Империи, Селестия первым делом разрушила черные кристаллы. К сожалению, доспехи не пережили эту процедуру, да и Армор, сцепивший зубы от боли, едва не повалился с ног из-за ощущения снимаемой с рога струшки. Не теряя ни единой лишней секунды, белая аликорн подхватила под руку оставшегося в поддоспешнике единорога и протащила его под магический купол, скрывающий под собой город-государство. - Приветствую вас в Кристальной Империи, ваше высочество. – с почтением и явным облегчением в молодом и звонком голосе произнесла кобылка, возглавляющая встречающую делегацию. – Прошу прощения за то, что мы не можем оказать вам достойный прием: ситуация не располагает к длительным церемониям. *** Настойчивое желание отправиться вглубь Вечнодикого леса, к одному из небольших озер, расположенных вдали от поселений пони, после того, как Биг Макинтош, находящийся в теле пегаса, покинул замок Двух Сестер, стало попросту непреодолимо. Скользнув на изнанку мира, встретившую крылатого жеребца тишиной и угрюмыми оголенными стволами деревьев, он полетел в том направлении, куда его тянула невидимая сила. По пути теперь уже бывшему вестнику Бога Пороков не встретилось никаких монстров, что уже само по себе было подозрительно, все же лес всегда кипел искаженной пародией на жизнь. Но вот наконец впереди показалось мутное белесое озеро, вместо воды состоящее словно бы из какой-то слизи. Приземлившись в чаще неподалеку от опушки, Макинтош собрался с мыслями и вышел в материальный мир. По ушам тут же ударили десятки звуков, от шелеста ветра и скрипа ветвей до приглушенного голоса, напевающего причудливую песню: Дискорд – одинокий ребенок, брошенный всеми, В пустом магазине игрушек. Бродя среди полок, убивающий время, Понимая, что взрослым не нужен. Он собрал уже сотни конструкторов разных, Он распечатал всех кукол… Но он все еще ищет детали от пазлов, Он все еще ходит по кругу. Выглянув из-за деревьев, аликорн в теле пегаса увидел причудливую картину: на середине озера, прямо перед воронкой, пробитой в толстом слое льда, на пеньке с обычной деревянной удочкой в руках сидел дух хаоса, одетый в серую шубу, шапку-ушанку, ватные штаны и сапоги. Рядом с красноглазым ископаемым монстром стояло ведро с несколькими рыбежками, а так же горел бездымный костер, сложенный из сухих веток. - Мой юный протеже! – подняв взгляд и встретившись с глазами принца тайн, обрадованно воскликнул Дискорд, ощерившись в клыкастой улыбке. – Что ты как не родной? Уваж старика: дай на тебя взглянуть. «…». Колебался крылатый пони недолго, в конце-концов противопоставить духу хаоса ему было совершенно нечего, ведь даже те преимущества, которые имелись при предыдущей их встрече, оказались недостаточными даже для ничьей. Мысль о трусливом побеге тоже пришлось задвинуть подальше, так как были у Макинтоша обоснованные сомнения в том, что Дискорд не сможет последовать за ним на изнанку мира. Тем временем драконикус щелкнул пальцами левой руки и перед летуном появился пень, на котором лежала такая же удочка, как и у него самого. Взяв рыболовный инструмент в руки, бывший вестник Бога Пороков уселся на предложенное ему место и стал ждать. - Какой-то ты скучный. – вздохнул дух хаоса. – Как там было? Холодно ли тебе, девица… Нет, это из другой оперы. Ладно, будем говорить проще: чего надулся, словно мышь на крупу, мой юный протеже? Макинтош скрипнул зубами, а затем все же ответил (испытывать терпение собеседника молчанием было не лучшей тактикой выживания): - Больше двух лет я простоял каменной статуей, борясь за собственный рассудок с накатывающими видениями… - А ты бы предпочел все это время разносить Эквестрию, разрушая свою хорошую репутацию и рискуя причинить вред своим родственникам и друзьям? – перебил пегаса драконикус. - Я бы предпочел вовсе не получать этот «дар». – позволил себе каплю язвительности Макинтош. - Великая сила несет за собой великую инерцию. – невпопад отозвался Дискорд. – Если же серьезно: я просто не мог не подгадить своему коллеге-конкуренту, который посчитал себя самым-самым… Ты просто оказался не в то время, не в том мире. Ничего личного, мой юный протеже. - И что значит это «протеже»? – хмуро осведомился принц тайн. - На Эквусе должен быть Дискорд – это закон мироздания. – возвышенно заявил дух хаоса, тут же становясь серьезным. – Чтобы я мог свободно покинуть этот мир и отправиться по своим делам, мне следует оставить своего преемника, которому не стыдно будет передать все текущие дела. Если бы твой бывший босс пришел ко мне с предложением меня сменить, передав мой мир под его руку, я бы даже, наверное, согласился… Но ведь он попытался отобрать мою собственность силой! И даже более того, этот упорядоченный хаосит посмел предложить мне противоестественный союз… «На мой взгляд, все твое существование – это ошибка мироздания. Куда уж противоестественнее?». - Не будем о печальном. – небрежно отмахнулся драконикус, одежда которого тут же сменилась на черный деловой костюм с галстуком-пианино и лакированными туфлями, а вместо удочки в руках появился бокал с белым вином. – Я пригласил тебя, мой юный протеже, для одной-единственной цели: ты должен научиться быть Дискордом, даже если собираешься носить свое прежнее имя. Я же приложу все свои силы, чтобы мой ученик соответствовал титулу Воли Хаоса! Переложив бокал в левую руку, пальцами правой руки Дух Хаоса извлек из ведра еще живую рыбину, которая тут же превратилась в рыбный рулет с хвостом и демонстративно откусил большой кусок, с удовольствием пригубив белое вино. - Как понимаю, отказаться я не могу? – с тенью надежды спросил бывший вестник Бога Пороков, но получил в ответ лишь ироничный взгляд. – Тогда… Может быть, отложим обучение? В Кристальной Империи скоро должны произойти события, без моего вмешательства могущие закончиться крайне неприятным для меня образом. - Это же великолепно! – драконикус вскочил с пня, щелчком пальцев заставляя появиться на себе тренировочный костюм и боксерские перчатки. – Лучшего стимула для обучения я и сам бы не придумал. Вставай, мой юный протеже, к закату нынешнего дня ты станешь настоящим Дискордом… или погибнешь, пытаясь. Меня устроят оба варианта. *** Передернув плечами и поправив теплую пуховую накидку снежно-белого цвета, Эпплджек в очередной раз обвела взглядом своих подруг, каждая из которых была погружена в собственные мысли и сомнения. Все они сидели на коленях вокруг невысокого постамента, где был закреплен прозрачный, розовый многогранный кристалл в виде сердца, в глубине коего то и дело вспыхивали всполохи фиолетовой, золотой, синей, зеленой или красной энергии. Этот артефакт не только поддерживал барьер над Кристальной Империей, не пропуская в ее пределы тьму, но так же служил единственным источником света в комнате, находящейся на верхнем этаже самой высокой башни замка. «Раньше я была хорошей, а теперь какая? И, вроде бы, никому ничем не обязана, но чувствую себя разбитой и грязной. А это Сердце, будто визуальное подтверждение, что я – добрая». Губы земной пони дрогнули в улыбке. Она отчетливо представила себе шок подруг, если бы артефакт, почуявший в ее душе стороннее вмешательство, решил бы не впускать под барьер хранительницу «элемента честности», уже не первый год по совместительству являющуюся духом обмана. «Пожалуй, объяснить им, что со мной не так, было бы крайне трудно. Ну, а учитывая наступающего на копыта Сомбру, то и вовсе невозможно. Рэйнбоу и Флатти… Как бы они поступили в таком случае? А Пинки? Твайлайт? Рарити? Смогли бы они принять «оступившуюся» меня такой, какая я есть?». Взгляд Джек переместился на мордочку фиолетовой единорожки, которая, сидя на коленях на мягком коврике, смотрела на кристальное сердце, закусив нижнюю губу. Благодаря своей сущности «рыцаря порока», которая только усилила природную эмпатию, доступную едва ли не с рождения, земная пони прекрасно ощущала сомнения, клубящиеся в душе подруги и отражающиеся в глубине ее глаз. «Вряд ли Селестия это планировала, но как говорится: «Хочешь рассмешить Дискорда — расскажи ему о своих планах»». Пальцы Эпплджек сжались на переговорном амулете, словно бы пытаясь из него выдавить немного уверенности. Именно сейчас им нельзя было сомневаться, но единственный разговор с нынешней правительницей Кристальной Империи походя разрушил все те стены, которые кобылы возводили вокруг своих «я», защищаясь от потрясений и жестокости внешнего мира. Даже белая аликорн не избежала этой участи, но в виду богатого жизненного опыта быстро оправилась и постаралась смягчить эффект… За барьером, накрывающим Кристальную Империю, группу спасения, членам коей самим нужна была помощь, встретили кристальные пони. Среди них были единороги, даже несколько пегасов, но преобладали земные жеребцы и кобылки, шерстка каждого и каждой из которых сверкала кристаллическим блеском, да еще была полупрозрачной (впрочем, благодаря одежде это не так сильно бросалось в глаза). В сопровождении десяти кристальных гвардейцев, закованных в сверкающую угловатую броню, словно бы сошедшую со страниц истории, их встретила Рэдиант Хоуп – земная пони, одетая в свободную белую робу с глубоким капюшоном, оставляющим открытой для взглядов только нижнюю половину мордочки, красующуюся мягкой и теплой улыбкой. Звонкий, молодой голос этой кобылы мог заставить душу трепетать, согревал и вселял надежду, но в то же время за ним ощущались усталость и глубокая тоска, появляющаяся под грузом вины. Кристальные пони проводили эквестрийцев в замок, выделили гостевые покои, дали время привести себя в порядок после дороги и накормили (удивительно было обнаружить фрукты и овощи, которые уже несколько сотен лет не встречаются в Эквестрии, так как либо были вытеснены, либо при помощи селекции превратились в нечто совершенно иное). Хоуп, обладающая даром к целительству, лично привела Шайнинга в боеспособное состояние, а после этого в тронном зале Империи произошел тяжелый разговор. Рэдиант рассказала вновь прибывшим историю короля-чародея Сомбры, который с жеребячьего возраста был очень необычным пони, что выражалось как во внешности и силе, так и незаурядном уме. Принцесса Селестия, что странно, сперва хотела вмешаться в повествование, но затем все же передумала и присоединилась к слушателям. Эпплджек на своем опыте знала, что жеребята могут быть жестокими без какой-либо на то причины, а когда эта причина есть, да еще и не одна, ситуация может стать критичной. Будущий тиран с малых лет ощутил на себе зависть за свои успехи в освоении магии, так как был первым из своего класса, кто освоил созидание кристаллов и получил соответствующую метку (практически сливающуюся с шерсткой и постоянно скрытую под одеждой). Если бы не его рог, похожий скорее на кинжал, нежели привычный концентратор единорога, то, вероятно, одногодки могли бы даже начать восхищаться сильным одноклассником… С Хоуп Сомбра познакомился в начальной школе во время перемены, когда жеребята из разных классов, разделенных по расовому признаку, могли играть все вместе. Что привлекло земную пони в мрачном, ехидном, язвительном единороге, который, словно ощетинившийся иголками еж, не давал приблизиться к себе другим школьникам? Скорее всего, ей понравился таинственный и «крутой» образ, изредка встречавшийся в жеребячьих сказках и романах для домохозяек. Какое-то время Рэдиант ходила за своим новым другом как хвостик, постоянно пыталась разговорить и даже делилась сладостями, приготовленными мамой. Постепенно своей навязчивостью, наивностью и упрямством она продавила ту стену отчуждения, которую единорог упорно вокруг себя возводил. Переломным же моментом в их отношениях стал случай, когда группа молодых волшебников решила отыграться на глупой земной пони, которая водится с «высокомерным уродцем». Придя в школу на следующий день, так ничего и не рассказав маме, Хоуп узнала, что троица единорогов попала в госпиталь. Догадаться, кто именно виноват в этом происшествии было совсем несложно, а вот доказать причастность Сомбры не могли ни учителя, ни родители будущих чародеев. Впрочем, Рэдиант хватило и того, что вокруг нее как-то незаметно тоже возникла стена отчуждения: подруги старались быстрее распрощаться, друзья прекращали игры и уходили по домам, взрослые жеребцы и кобылы смотрели неодобрительно или сочувственно. Сомбра не был белым принцем, о котором мечтают молодые кобылки. Однако же, стоило узнать его чуть ближе, как становились видны упорство, живой острый ум, а еще отчетливо проглядывалось собственническое отношение к вещам и даже пони. Саму Хоуп, пусть она этого и не понимала, единорог причислил к своим… вещам. «Жадный эгоист, который может беречь старую треснувшую кружку будто величайшее из сокровищ только из-за того, что она – его собственность». Рэдиант будущий король-чародей тоже берег, за косой взгляд в ее сторону сурово наказывая любого. Но следовало отдать единорогу должное в том, что определенных рамок он не переходил, да и старался действовать так, чтобы его невозможно было обвинить. Именно в те годы их дружба была наиболее крепкой, только вот земная пони из-за своей неопытности воспринимала действия жеребца как доказательства если не любви, то близких к ней чувств. Благодаря мрачному другу и его поистине энциклопедичным знаниям, кобылка смогла освоить целительство, хоть и не была единорогом. После этого старые друзья снова начали с ней общаться, приглашали в свои компании и вообще разными путями отвлекали от пугающего жеребца. В один далеко непрекрасный день (при звуке этих слов из уст Хоуп, Селестия слегка дернулась, будто бы от пощечины) в Кристальную Империю прибыли принцессы-аликорны. Выяснилось, что Сомбра обладает потенциалом тоже стать аликорном, что тут же вознесло его в глазах окружающих на почти недосягаемую высоту. Сам же чародей стал проявлять вполне определенный интерес к одной из крылато-рогатых кобыл. Чувствуя себя преданной, Рэдиант в отместку за обиду разорвала со своим другом детства все отношения, желая, чтобы он пришел и попросил прощения. Ну, а чтобы не терять времени и показать, что и без него способна на многое, стала ходить на разные приемы, встречалась с аристократами, в какой-то момент даже получила свободный доступ к замковой библиотеке… Далеко не сразу земная пони осознала, что ждать извинений от Сомбры даже более наивно, чем пытаться допрыгнуть до луны. Жеребец был слишком горделив и эгоистичен, чтобы в его голове возникла сама мысль о том, что в разрыве дружбы виноват именно он. Хоуп же, демонстрируя свою обиду, успела совершить достаточно для того, чтобы самой чувствовать себя виноватой. «Наверное, если бы в то время я была рядом, то сумела бы его убедить не идти на рискованный шаг. Все же Сомбра прислушивался к моему мнению, хоть и делал в большинстве случаев так, как сам считал правильным». Когда Рэдиант произносила эти слова, ее голос впервые за весь рассказ дрогнул, демонстрируя бушующие в душе эмоции. Но уже в следующую секунду земная пони продолжила свою историю прежним ровным тоном… Прибытие в Кристальную Империю придворного мага Эквестрии Старсвирла пусть и не было столь же знаменательным событием, как визит принцесс, но все же разнообразило обыденную жизнь города-государства. Никого не удивило то, что немолодой уже единорог захотел встретиться с кандидатом на становление аликорном, дабы поделиться своей мудростью, научить паре новых трюков, дать совет и, возможно, даже самому что-нибудь перенять у юного дарования. Это и стало своеобразной точкой падения, а, может быть, и восхождения короля-чародея… Из воспоминаний Эпплджек выдернула яркая вспышка кристального сердца, начавшего пульсировать на порядки быстрее и ярче прежнего. Это могло означать только одно: щит над городом отключен и начато накопление силы заряда. - Мы справимся. – упрямо мотнув головой, заставив гриву разметаться по плечам и спине, заявила Твайлайт. - Иначе и быть не может. – поддержала подругу Рарити. – И не сомневайся, дорогуша: какому-то самовлюбленному психу нас не победить. - Отправим его туда, откуда он выполз. – воинственно вскинулась Рэйнбоу. - Главное – чтобы и Империя не отправилась туда, откуда появилась. – скромно заметила Флаттершай. – Животные тысячу лет без присмотра и ухода никак не протянут. От кобылок раздались чуть нервные смешки. Неуклюжая шутка постельно-желтой пегаски помогла разрядить обстановку. - А в честь победы, устроим глобальную кристальную вечеринку! – восторженно и мечтательно воскликнула Пинки. – Это будет умопомрачительно… - Эпплджек? – радужногривая летунья устремила на земную пони обеспокоенный взгляд. - Так уж и быть, прикрою ваши крупы, чтобы над ними никто не надругался. – чуть криво усмехнулась хранительница «элемента честности» и дух обмана. - Угу. – Рэйнбоу хмыкнула и весело прищурилась. – Я верю в то, что ты приложишь к этому все усилия… чтобы потом надругаться над ними самостоятельно. - Дорогуша, оставь подробности вашей интимной жизни при себе. – взмолилась белая единорожка. – Я не хочу этого слышать. Эти слова развеяли последние сомнения и Джек открыто улыбнулась подругам, мысленно костеря себя за беспочвенные беспокойства. Продолжая сжимать амулет связи пальцами левой руки, она вслед за подругами положила ладонь правой руки на кристальное сердце и приготовилась ждать сигнала. «Все пройдет так, как и было задумано: иначе и быть не может». - Девчонки, я вас люблю. – внезапно шмыгнула носом розовая кобыла, тем самым разрушая весь пафос момента. … Над Кристальной Империей клубились черные тучи, но состояли они не из воды, а из постоянно мельтешащих в черном дыму крылатых теней с ярко-красными глазами-угольками. Едва солнечный диск скрылся за горизонтом, как доселе бездействовавшие умбрумы и их владыка нанесли свой первый удар, заставив магическую преграду вспыхнуть радужными разводами в виде пересекающихся концентрических кругов. Мирные жители города-государства еще днем спустились в подземные катакомбы, взяв с собой минимум необходимых вещей и продукты питания, а на поверхности остались только стражники и солдаты из замковой гвардии, облаченные в кристаллическую броню, вооруженные мечами и копьями с наконечниками из кристаллов (эти артефакты были способны выпускать взрывающие или парализующие сгустки магической энергии, пусть и с крайне низкой скорострельностью). О том, чтобы оборонять весь город, не могло идти и речи: слишком большая площадь приходилась на критически малое количество солдат. Рэдиант Хоуп, после совещания, в котором участвовали Селестия с ученицей и члены городского совета, приняла решение о том, что врага они встретят под самыми стенами замка, окружив его дополнительным защитным куполом, созданным принцессой дня и поддерживаемым самой земной кобылкой. Враг был многочисленным, не знал сомнений, жалости и страха, а рассчитывать на помощь от союзников не приходилось: яки вряд ли вообще знали о возвращении Кристальной Империи, да и вряд ли они согласились бы отправить свою армию без предварительных переговоров и торга, а связаться с Эквестрией из-за помех, создаваемых Сомброй, не получалось даже у аликорна. Оставалось уповать на то, что в спешке составленный план сработает как надо, противник не заподозрит подвоха и потери среди защитников не окажутся катастрофичными. … Магический купол, защищавший город-государство от темных сил, лопнул, словно бы являлся мыльным пузырем. Спустя долгую секунду замешательства наземные силы живых теней безмолвными потоками устремились вглубь Кристальной Империи, заполоняя улочки и переулки, врываясь в дома и все ближе подбираясь к замку и окружающим его баррикадам. «Ползут умбрумы полупрозрачной волной, их невозможно повергнуть мечом и стрелой; лишь яркий и чистый свет тени развоплощает: назад в небытие, их отправляет он». Стоя на носу дирижабля, Сомбра наблюдал за продвижением своего воинства немигающим взглядом. Мысли текли в его голове неспешно и как-то торжественно, будто бы вот-вот должно было свершиться нечто величественное, что войдет в историю наравне с такими событиями, как основание Эквестрии и победа сестер-аликорнов над Дискордом. Крылатые умбрумы не спешили спускаться к земле из черных туч, ожидая приказов короля-чародея, который, в свою очередь, собирался дождаться подхода наземных сил к рубежу обороны кристальных пони. Со снежных равнин начал дуть сильнейший ветер, несущий с собой холод и целые облака из снега, среди живых теней стали видны высокие силуэты големов, состоящих из черных, как сама тьма, кристаллов. Однако, когда первые воины владыки теней оказались на расстоянии полета стрелы от замковой площади, мглу ночи разрезало яркое золотое сияние восьмигранного столба света, похожего на колонну с обрезанной вершиной. «А я уже начал беспокоиться из-за того, что Селестия бездействует». Изогнув губы в кривой усмешке, подумал черный единорог, наконец-то давая крылатым умбрумам команду к атаке. В следующую секунду из черных туч посыпался дождь из живых теней… … - Сегодня вы сражаетесь не за королей, принцесс или чьи-то идеалы; сегодня в ваших руках находится оружие для того, чтобы с его помощью защитить себя, своих близких и будущее жеребят, а так же жеребят ваших жеребят. – белая аликорн, закованная в броню с изображением солнца на груди, говорила спокойно, но ее голос разносился над головами рядов жеребцов и кобыл, раскаленными иглами вонзаясь в уши и отпечатываясь в сознании каждого услышавшего пылающими пламенем звезды буквами. – Отступать нам некуда: позади те, кто надеются на нас и нашу защиту… Но мы не побежим, враг не увидит наших спин, а в миг, когда Кристальную Империю вновь озарит свет солнца, тиран будет повержен! Вперед, за Империю; за победу; за наше будущее! … В небо над магическим барьером взмыли десятки крылатых пони в кристаллической броне, которые были вооружены короткими копьями или парными мечами. Всех их в бой вела белая аликорн, словно пушинкой орудующая алебардой из цельного кристалла, сияющей бело-золотым светом, каждым взмахом создающей волну энергии, заставляющую живые тени разлетаться будто опавшие листья под порывом ураганного ветра. - Бесполезно, Селестия. – следя за ходом боя с почтительного расстояния, ни к кому конкретно не обращаясь, произнес король-тень. – Неужели ты сама этого не понимаешь: это всего-лишь трепыхания рыбы, выброшенной на берег. Будто бы в ответ на эти слова, новая вспышка магического света заставила истаять еще полсотни умбр. Это практически не сказалось на расстановке сил, все же численное превосходство нападающих было неоспоримо, но все же неприятный осадок остался. «Что же… Поиграем в ваши игры». Разведя руки в стороны, черный единорог согнул пальцы так, будто зацепился за невидимые нити и начал ими перебирать. Ветер закрутился вокруг фигуры чародея, заставляя колыхаться его гриву и трепетать полы плаща. Глубоко вдохнув, он начал свою песню, наполняя скопленной мощью каждое слово: В себе свято хранит – кристалла монолит, Великих судьб, единый путь. И как ветра порыв, понячьих эмоций взрыв, Питает их – детей моих! Вся жизнь словно миг, я многолик, Пока со мною вы, пока вы рядом. Повелитель Умбр жив, тени распустив, В магическом искусства алтаре… Рад судьбе вполне. Живые тени от звуков песни своего «отца» словно бы ощутили прилив сил и стали двигаться куда быстрее, усиливая свой напор. Пегасам и возглавляющей их принцессе дня все чаще приходилось отступать под защитный барьер из света, а залпы артефактов, заклинания единорогов и даже удары мечей земных пони практически перестали причинять вред красноглазым монстрам. Схватка, ведущаяся на земле, вовсе вот-вот грозила перерасти в бойню. Храните свой талант, но есть другой вариант, Азартный бой – дуэль со мной. До капли выпью вас и даже в смертный час, Отринув боль, играйте роль. Вся жизнь словно миг, я многолик, Пока со мною вы, пока вы рядом. Повелитель умбр жив, тени распустив, В магическом искусства алтаре… Рад судьбе вполне. (КиШ). Тучи из черного дыма опустились на Кристальную Империю, погружая ее в густую непроглядную тьму, в которой мерцали тысячи красных угольков глаз. Защитники города-государства не видели ничего дальше пары метров от себя и даже барьер из света начал тускнеть, словно бы из него вытягивали силу. Рэдиант Хоуп, одинокой фигурой, кутающейся в белую робу виднеющаяся на вершине самой высокой башни замка, до боли закусила нижнюю губу, но все же продолжала подпитывать чары своей силой. «И снова ты предпочла встать против меня. Это даже забавно: ведь это я помог тебе получить твою силу». … Лира стояла в центре большого концертного зала, держа в руках свой любимый музыкальный инструмент. Пальцы бездумно перебирали струны, сердце в груди шумно стучало от волнения, свет прожекторов заливал пространство вокруг. Неестественная тишина заставляла пробуждаться сомнения в глубине души, что колебало уверенность в собственных силах… Но вот переговорный амулет, висевший на шее единорожки, нагрелся и прозвучал голос принцессы Селестии: - Пора. Тряхнув гривой, молодая кобыла выпрямила спину, расправила плечи и, глубоко вдохнув, начала петь. Звуки музыки, извлекаемые из струн, распространялись по залу, сталкивались со стенами кристального замка и вместо того чтобы отразиться от них, словно бы впитывались в кристалл, заставляя его дрожать. В один миг монументальное сооружение превратилось в сильнейший усилитель, заставляющий магию дрожать и бурлить. Здесь – у третьего порога, И отсюда строго к небу, пони с золотою саблей, в травы густо сеет звезды. Слышишь, гроздьями роняют с неба, Из прорех зерно стальное, крылатые лихие войны, покрывая ровным слоем. Судьбы сплелись в тугой клубок влюбленных змей, Пусть от дыхания вьюги немеет крыло. Царь умбрум смирись – мы все равно тебя сильней И в небесах Империи сегодня будет светло! Голос зеленой единорожки и звуки музыки, в которые кроме струнного инструмента гармонично вплелись ударные, клавишные и духовые, расходясь во все стороны от замка сталкивались с кристальными зданиями, заставляя их резонировать и усиливать эффект. Пони, уже почти прижатые спинами к стенам твердыни, ощутили, как усталость и страх отступают, руки наливаются силой, а черный дым, изорванный в клочья, буквально на глазах истаивал, будто утренний туман под лучами солнца. В едином порыве перейдя в контратаку, защитники Кристальной Империи отбросили живые тени за все расширяющийся круг света. Казалось, что еще чуть-чуть, малое усилие — и враг позорно побежит… Там, у третьего порога, Пони, единороги и пегасы, делят небо от начала, до рассвета рваной раной. Слышишь, ветер обдувает шрамы, засыпая белым снегом пятна цвета бурой крови, словно память древней боли. Судьбы сплелись, в тугой клубок влюбленных змей, И отдыхания вьюги немеет крыло. Царь умбрум смирись – мы все равно тебя сильней, И в небесах Империи сегодня будет светло! (Мельница). Магия, срывающаяся с наконечников копий, разносила кристальных големов на мелкие осколки, светящиеся от вложенной в них силы клинки мечей без сопротивления рассекали плоть живых теней, тут же развоплощая их и отправляя в небытие. Пегасы и возглавляющая их аликорн прорвали завесу черных облаков и замок залил столб серебряного света, падающий от луны, тут же разошедшийся тысячами лучей во все стороны, отражаясь от сверкающих стен городских построек. Казавшееся ранее нескончаемым море умбрум заволновалось, а затем, словно волна прилива, накатившая на каменистый берег, бессильно отхлынуло назад, оставляя за собой своеобразную пену в виде растворяющихся тел чудовищь. Командирам огромных усилий стоило удержать своих подчиненных от порыва кинуться в погоню дабы закрепить успех. Всё же живые тени были не обычными врагами и противостоять им как простым пони или другим жителям Эквуса было бы неправильно и опрометчиво. … - Довольно шуток. – зло прошипел черный единорог, в ту же секунду рассыпаясь клубами черного тумана, в котором ярким огнем горели алые радужки глаз с вертикальными зрачками, пылающими изумрудным огнем. – Опять все приходится делать самому. Великая тень устремилась от дирижабля вниз и вперед, к площади, на которой столпились защитники Кристальной Империи. Вновь Воспрявшие умбрумы начали очередную атаку, не обращая внимания на множественные потери своих сородичей, бессильно падающих под лучами чистого лунного света. - Я ненавижу белый свет… Мне лучше в полной темноте. – из черной тучи начали бить темно-фиолетовые молнии, притягивающиеся к вершинам кристальных зданий. – Я очень много лет, мечтал лишь только о еде… От мест, куда попадали молнии, по чистым и блестящим кристаллам начали разрастаться уродливые матово-черные наросты, похожие на плесень, пожирающую свет. С каждой секундой черных камней становилось все больше и мгла постепенно стала возвращаться в город-государство, попутно заглушая звуки музыки, исходящей от замка. - Мне было тесно взаперти и я мечтал лишь об одном: скорей свободу обрести и отомстить за старый дом. – с последними словами великая тень приобрела очертания огромного мускулистого жеребца с кривым рогом и дымчатыми крыльями, вместо ног у которого был длинный змеиный хвост. – Селестия!!! Белая аликорн не смогла не принять вызов своего врага: жестом велев пегасам возвращаться к накрывающему площадь барьеру, она удобнее перехватила древко алебарды и, наконец, отпустила всю свою силу, позволяя гриве и хвосту вспыхнуть яркими языками золотого пламени, крыльям превратиться в полотна белого света, а телу окутаться дополнительным покровом необузданной стихии. Секунда — и стремительная комета врезалась в подставленную под удар широкую черную ладонь, одним ударом отсекая два пальца, в тот же миг распавшиеся дымом. Второй рукой Сомбра попытался сбить крылато-рогатую кобылу на землю, но принцесса дня вовремя увернулась, так что сокрушительный удар ушел в пустоту. Впрочем, и успех Селестии был временным, ибо отрубленные ее атакой пальцы вскоре восстановились и король-чародей продолжил попытки прихлопнуть более быструю противницу. Темно-фиолетовые молнии снова и снова били из торса темного мага в землю, заставляя разрастаться черные непрозрачные кристаллы. Меньшие тени кружились вблизи своего повелителя, то сливаясь в монолитный покров, то рассыпаясь тысячами отдельных лоскутов. Принцесса дня металась вокруг огромного силуэта, раз за разом нанося болезненные уколы и уклоняясь от ответных ударов, но причинить серьезного вреда у нее не получалось. Наконец, устав пытаться поймать белую аликорна, Сомбра сконцентрировал свое внимание на барьере из света. Его чудовищный кулак взметнулся вверх, достав до самых облаков, а затем обрушился вниз на преграду, которая не позволяла умбрумам навалиться на защитников Кристальной Империи всесокрушающей волной. Яркая вспышка озарила город-государство, отбросила руку короля-тени от магического барьера, но при этом тонкая пленка заметно потускнела и поблекла. Сцепив руки в замок, темный маг занес их над головой для нового удара, чтобы не только разрушить препятствие, но еще и снести часть башни. - Нет! – испуганно воскликнула принцесса дня, правильно разгадав задумку противника, бросаясь наперерез уже начавшим опускаться сцепленным в замок кистям. Алебарда, напитанная мощью крылато-рогатой кобылы, засияла ярче любой звезды, ее древко увеличилось в размерах, а за рассекающим воздух лезвием оставался туманный светящийся шлейф. В момент столкновения двух атак над Кристальной Империей разнесся оглушительный раскат грома, а от места соприкосновения тьмы и света стали расходиться концентрические круги магии. - Попалась. – самодовольно усмехнулся Сомбра, дымные крылья которого, превратившись в две дополнительные руки, уже приближались к жертве справа и слева, готовясь раздавить белую аликорна хлопком широких ладоней. Уйти из-под атаки Селестия не могла, так как тогда сцепленные в замок кисти короля-тени обрушились бы на и без того истощенный барьер и наверняка снесли бы верхние этажи башни, где находились хранительницы «элементов гармонии» и Рэдиант Хоуп. Но и в том, что выдержит удар с боков, она была совершенно не уверена, из-за чего пришлось надеяться на свою скорость и помощь еще одной волшебницы. … Старлайт была вовсе не рада той чести, которую ей оказала старшая из диархов Эквестрии: слишком большой риск и тяжелая ответственность для пусть необычной, но всего-лишь единорожки. Однако же отказываться она не собиралась, прекрасно понимая последствия их общего поражения. С момента начала сражения дух зависти стояла в маленькой одноместной колеснице, похожей на декоративный балкон с резными бортиками, к которому приделали два небольших колеса. Пара запряженных пегасов, из числа тех самых пони, кто тащили небесные повозки от самого Понивиля, старательно отмалчивались и время от времени проделывали какие-то упражнения для разогрева мышц… И вот, наконец, время ожидания истекло, а амулет связи пискнул, давая сигнал к началу действий. Летуны тут же сорвались с места и колесница дернулась вперед, заставляя волшебницу лихорадочно вцепиться в поручень, чтобы не упасть назад. «Это был бы самый нелепый провал операции, если бы в момент взлета я выпала из транспортного средства. Идиоты крылатые: хоть бы предупредили сперва». Во время планирования боя невозможно было сказать, в какой именно момент и как решит вступить в сражение Сомбра. Принцесса Селестия и Рэдиант Хоуп, как единственные, кто имели хотя бы общее понимание сил врага, составили несколько наиболее вероятных схем действий, каждая из коих сводилась к одному: нужно подобраться поближе и активировать свою способность, после чего бежать обратно под защиту барьера, чтобы ослабленный противник не успел опомниться. … Когда из замка вылетела малая небесная колесница, запряженная двумя пегасами, король-тень насторожился. Хоть он и был самоуверенным, да и находился в откровенно выигрышной ситуации, но своих противников не недооценивал. В конце-концов, против него была принцесса дня, тысячу лет назад уже одержавшая победу, а с тех пор ее силы пусть и уменьшились (за что следует благодарить Дискорда), но вот мастерство и жизненный опыт только возросли. Две дополнительные руки из черного дыма уже ударили белую аликорна с боков, но наткнулись на магический барьер. Темный маг продолжал давить сверху, угрожая разрушить преграду вокруг замка и раздавить земную пони в белой робе, которая ее поддерживала, что не позволяло правительнице Эквестрии отступить. Тем временем удары с боков истощали ее силы, приближая момент окончательной победы… - Остановить. – приказал владыка умбрумов своим слугам, взглядом указав на наглую троицу приближающихся пони. Живые крылатые тени стаей стервятников бросились наперерез пегасам, но в их ряды врезались залпы магии, выпущенные из копий летунов Кристальной Империи. Защитники города-государства, из числа тех, кто обладали крыльями, самоотверженно ринулись на прорыв, собственными телами прокладывая путь для единорожки. Они теряли оружие, получали тяжелые раны, падали со сломанными и изорванными крыльями, но все же добились желаемого. Старлайт, ощутив, что враг находится в зоне воздействия, потянулась к сущности короля-тени и на бесконечно-долгое мгновение обомлела: черный единорог имел не один, а, как минимум, два аспекта силы. Первым аспектом была магия кристаллов, вторым – магия теней. Через эти два элемента он применял иные чары, вроде той же магии песен, а ведь за кажущимся бесконечным потоком тьмы, скрывалось нечто третье: что-то совсем слабое и почти не развитое… «Не время размышлять, нужно действовать: магию теней заблокировать у меня не получится, слишком уж сильна связь и широк канал, а вот дар к магии кристаллов мне вполне по силам». Рог единорожки вспыхнул, по пространству пробежала едва заметная волна ряби, а затем бедра кобылки обожгла острая боль, знаменующая смену меток. В голове духа зависти тут же появились украденные знания, пусть и обрывочные, но зато интуитивно понятные, что позволило сразу же применить их в сражении. Усилие воли, хлопок в ладоши, импульс магии, направленный в готовое заклинание — и вот высокий звон разливается в воздухе над Кристальной Империей, знаменуя разрушение черной «плесени», расползавшейся по улицам и зданиям города-государства. Сияние, источаемое замком, тут же усилилось и вокруг стало заметно светлее, что, в свою очередь, сильно не понравилось умбрумам. - Воровка! – бешено взревел Сомбра, забыв обо всем и вытягивая руки вслед за ускользающей колесницей. … - Не так быстро. – прошипела Селестия, взмахом удлинившейся алебарды обрубая все четыре руки короля-тени. – Ты ничего не забыл? - Нет, принцесса дня. – мигом успокоившийся гигант устремил ненавидящий взор на белую аликорна. – Это ты кое что забыла… Силуэт великой тени размылся, обращаясь облаком, а затем закрутился огромным вихрем, начав втягивать в себя тучи, умбрумов, все еще летающих пегасов, осколки кристаллов и обломки оружия, а так же снег и ледяной воздух. В считанные секунды воронка протянулась от небес и до самой земли, будто бы огромный черный палец, указывающий сверху вниз. В глубине смерча открылись алые глаза с изумрудными вертикальными зрачками, следом за этим прозвучал искаженный воем голос: - Я – король-чародей: моя воля – закон! Во все стороны стали бить хаотичные и абсолютно непредсказуемые разряды молний, в местах столкновения с твердыми препятствиями взрывающиеся яркими искрами, разбрасывая осколки разрушенного монолита. Пони стали терять равновесие, скользя по земле, пегасы вовсе соперничали с колибри дабы не быть втянутыми в воронку. - Все в замок! – усиливая голос магией, стараясь сохранять хотя бы видимость спокойствия, приказала воинам Кристальной Империи принцесса дня, при помощи своей магии создавая защитную пленку перед площадью. - Это… бесполезно! – раскатами грома пророкотал владыка умбрумов, в очередной раз меняя тактику. Смерч резко остановился, оглушительный гул ветра сменился ничуть не менее оглушительной тишиной, а затем поток тьмы, а так же втянутый в него мусор обрушились на преграду, сотворенную белой аликорном. Со стеклянным звоном пленка лопнула и крылато-рогатую кобылу, порядком истощенную за время схватки, попросту смело таранным ударом необузданной мощи. Кто-то из пегасов Кристальной Империи попытался подхватить принцессу, но его так же сбило неудержимым потоком, с влажным хрустом впечатывая в площадь перед твердыней. Барьер золотого света продержался под напором агрессивной силы еще полторы секунды, чего оказалось достаточно многим пони дабы оказаться внутри замка. А затем дым окутал цитадель, заглушая исходящее от нее сияние. … Потратив последние капли магии, Хоуп упала на колени, уперевшись руками в площадку башни, чтобы вовсе не растянуться плашмя. Ее белая роба с глубоким капюшоном пропиталась потом и теперь липла к телу, обрисовывая фигуру, на груди красовались пятна алой крови, натекшей из прокушенной от напряжения нижней губы. Только упрямство, свойственное всем земным пони, а в Рэдиант проявившееся особенно сильно, не давало потерять сознания в тот же миг. - Вот мы и встретились, дорогая подруга. – прозвучал словно бы отовсюду надменный и самоуверенный голос. – Неужели ты не рада мне? - Сомбра… зачем все это? – с трудом подняв голову, истощенная кобылка повернула голову в направлении силуэта, сформировавшегося из черного дыма на самом краю площадки. – Ты ведь мог стать аликорном… - Зачем? – черный единорог, одетый в черную рубашку, того же цвета штаны и черный плащ с алой подкладкой, театральным движением поставил локоть левой руки на ладонь правой, а пальцами левой кисти стал массировать подбородок. – Дай-ка подумать: может быть, я хочу вернуть королевство, которое однажды уже принадлежало мне, а вы у меня его отняли? Может быть, потому, что та, которую я считал своим единственным другом, в решающий момент вонзила мне нож в спину? Может быть, потому, что мне это нравится и я это могу? - Прости, я действительно была плохим другом. – рваный смешок вырвался из груди земной пони. – Просто… - Ты хотела быть больше, нежели просто друзья. – понимающе кивнул король-тень, начав медленно приближаться к Рэдиант. – Не беспокойся, я тебя прощаю. Мы – темные, вообще существа жутко эгоистичные, на любовь фактически не способные. Даже наша дружба – это скорее желание собственника обладать, быть рядом, хвастаться перед завистниками… Разве я могу обижаться на свою собственность? - Ты… чудовище. – одними губами произнесла кобыла. Остановившись рядом с подругой, черный единорог схватил ее за плечи и рывком поставил на ноги, затем левой рукой обхватил за талию, придерживая, чтобы она не упала, а пальцами правой руки подцепил подбородок, заставляя поднять мордочку, все еще скрытую капюшоном наполовину. - Нет, Хоуп, я не чудовище. – Сомбра широко усмехнулся, оскаливая острые ровные зубы. – Я – король всех чудовищ. - Тебя остановят. – земная пони не пыталась вырваться, прекрасно понимая всю бессмысленность этих действий. - И кто же? – искренне изумился король-тень. – Кристальные пони? Они склонились предо мной тысячу лет назад, склонятся и теперь. Та воровка, которая сумела отобрать часть моих сил? Скоро я ее найду и заставлю пожалеть о том, что она не погибла вместе с защищавшими ее пегасами. Что же до аликорнов: я стал существом более могущественным и менее зависимым от смертной оболочки, нежели эти недобоги. Возможно, Дискорд смог бы одолеть меня в открытом бою и на моей территории, но где он и какое ему дело до разборок смертных? Рэдиант слабо улыбнулась, с усилием подняла левую руку и, подцепив край капюшона, скинула его с головы, открывая взгляду собеседника вид на слепые глаза. Короткая белая грива начала трепетать на порывах ветра, тонкая морщинка, пролегшая между бровями, пересекла бледный шрам, проходящий через переносицу, задевая оба глаза и обрывающийся на висках земной пони. Несколько секунд она щурилась, силясь увидеть морду своего собеседника, но в конце-концов бросила это бесперспективное дело, грустно заявив: - Ты сейчас похож на классического книжного злодея. - А ведь верно. – хмыкнул в ответ Сомбра, голос которого прозвучал чуть иронично, без напускных надменности и высокомерия, как когда-то давно, в кажущиеся забытым сном годы жеребячества. – Сейчас еще свои планы коварные выдавать начну… - Прости. – рука кобылы легла на широкое плечо жеребца. – Я – плохой друг. Прежде, чем черный единорог успел отреагировать, столб радужной магии ударил из крыши башни, на которой они стояли, и устремился ввысь, чтобы, добравшись до облаков, начать расходиться во все стороны концентрическими кругами, попутно разгоняя тьму, изгоняя умбрумов, заставляя истаивать осколки черных кристаллов. Король-тень попытался стать нематериальным, но у него не получилось, копыта же уже окаменели и прилипли к крыше, в то время как сковывающая корка стремительно поднималась выше и выше. Вместе с ним, крепко обнимая и прижимаясь к груди единственного друга, превращалась в статую и Рэдиант Хоуп, по мордочке которой, вытекая из-под зажмуренных век, непрерывно текли крупные слезы. - Зачем…? – хриплым из-за попыток сопротивляться объединенной магии «элементов гармонии» и кристального сердца голосом спросил у земной пони черный единорог. - Я… Я больше никогда не хочу терять тебя. – всхлипнула кобыла. – Прости… - Глупая маленькая эгоистка. – опустив голову и зарывшись носом в короткую гриву, необычно тепло ответил король-тень. – Разве я могу сердиться на свою собственность? - Я люблю тебя, Сомбра. – прежде чем окончательно окаменеть, успела произнести Рэдиант Хоуп. Черный единорог, который был выше подруги, еще несколько долгих секунд боролся с чарами, но в конце-концов и его сил оказалось недостаточно. Однако, стоило только радужному лучу погаснуть, как белый амулет с головой черного единорога начал источать фиолетовый дым, который проникал в статую короля-тени, начав разрушать оковы своего создателя. - А вот это вряд ли. – хмыкнув, весело (с легкой безуминкой в голосе) произнес красный аликорн с белой гривой, одетый в зеленый жилет-разгрузку и камуфляжные штаны, одним движением срывая артефакт с шеи владельца. – Плохой медальон: разве можно портить такую красивую композицию? Повинен смерти! Щелчок пальцев — и артефакт превратился в грецкий орех, который Воля Хаоса подкинул вверх, поймал зубами и раздавил, сжав челюсти. На грани слышимости раздался болезненный вой, а затем все затихло. Повернувшись к лестнице, которая вела с верхнего этажа башни на крышу, Биг Макинтош помахал рукой сестре и ее подругам, в шоке замеревшим на полушаге. - Маки…? – Эпплджек едва устояла на ногах и, недоверчиво прищурившись, осмотрела брата с ног до головы. – Что ты здесь делаешь? И как вообще сюда попал? - Переместился через изнанку. – развел руками и крыльями красный жеребец, насмешливо сверкая изумрудными глазами из-под полуприкрытых век. – А что делаю: герой всегда приходит в самый последний момент, разве не так? «Если бы я не успел, пришлось бы вам столкнуться с королем умбрумов, окончательно слетевшим с нарезки». - Ей, Маки! – радостно воскликнула Пинки, находящаяся за спинами подруг, а потому вынужденная подпрыгивать, чтобы хоть что-то увидеть. – А каково это – быть статуей? Тебе не было скучно? А Хоуп и Сомбра что-нибудь чувствуют? Может быть, видят и слышат? Если так, то их нужно перенести куда-нибудь, где будет много интересных пони, или откуда открывается красивый вид… Пока розовая земная пони непрерывно говорила, напряженная атмосфера отпустила всех участников минувшего сражения. Эпплджек преодолела последние ступеньки лестницы и, разбежавшись, словно живой снаряд врезалась в грудь старшего брата, тут же заключая его в крепкие объятья. Остальные кобылки тоже поднялись наверх, но не спешили подходить близко или начинать разговор. - Я рада, что ты вернулся. – подняв мордочку, счастливо улыбающаяся Джек встретилась взглядом с красным аликорном. – Мы все по тебе очень скучали. - Вот еще. – фыркнула голубошерстая пегаска. - Дэш. – укоризненно шикнула на нее Флаттершай. - Что? – радужногривая летунья искренне возмутилась. – Пусть говорит за себя… - И я по вам скучал. – потерся носом о нос сестры Воля Хаоса. - Надеюсь, и по работе ты соскучился? – хитро прищурившись, спросила дух обмана. – Раз уж ты вернулся, я ухожу в бессрочный отпуск. - Так! – крепче стиснув захихикавшую кобылу, принц тайн окинул хмурым взглядом остальных хранительниц «элементов гармонии». – Кто посмел учить Эпплджек плохому? Испортили мне сестру. В ответ раздались смешки и фырканье, а Рэйнбоу проворчала нечто вроде: «Она сама кого хочешь испортит». - Ладно. – отстранив разочарованно вздохнувшую земную пони, Биг Макинтош напустил на себя серьезный вид. – Отдыхайте пока, а мне нужно приниматься за дела: раненых подлечить, город отремонтировать, кое-куда слетать… Вечно так: герои творят все, что им вздумается, а простым работягам потом за ними прибирай. - Принцесса Селестия! – вскрикнула опомнившаяся Твайлайт. - Жива она. – успокоил ее белогривый жеребец, прежде чем исчезнуть в телепортации. «А вот если Шайнинга не подремонтировать в ближайшие пять минут, то у меня появится море головной боли». Далеко на востоке осторожными золотыми лучами забрезжил рассвет. *** Ворвавшись в тайный кабинет короля Шторма, принцесса Луна, мастер Капа, Севира и Дерпи Хувс (которая провела их через установленные на базе ловушки и помогла миновать посты охраны) замерли перед массивным дубовым столом, позади которого стояло кресло с высокой спинкой, обшитое черным бархатом. На столешнице стоял кристалл-пирамидка, мерно мерцающий белым светом в полумраке комнаты, и более ни единого живого существа не ощущалось в пределах металлических стен. В следующую секунду раздался щелчок — и дверной проем перекрыла железная плита, отсекая вторженцам путь к отступлению, а артефакт-пирамидка вспыхнул и начал проецировать в воздухе над собой записанную иллюзию. - «Вот вы и добрались до моего тайного убежища, о, мои настойчивые недруги!». – разведя в стороны мускулистые руки, радостно и как-то торжественно провозгласил крупный горилл, одетый в черный военный мундир с минимумом украшений. – «Признаю, вы проделали сложный путь, проявили упорство, смекалку, силу и мастерство, но… любой удаче рано или поздно приходит конец. В тот час, когда силы Эквестрии вторглись на территорию Зебрики, я понял, что имеющимися силами эту компанию не выиграть, а потому предпочел предпринять тактическое отступление, предварительно подготовив ловушку для посланных убийц. Не беспокойтесь о солдатах, которые должны были задержать вас минуты на две-три, все они – смертники, которым я великодушно разрешил отдать свой долг родине, в последний раз искупив вину за свои преступления. Ну да это уже неважно: ровно через две минуты тридцать секунд вас не станет на этом свете, а я вернусь в свой замок в землях монстров, чтобы подготовить новый план захвата мира. Не пытайтесь сбежать: стены состоят из металла, блокирующего магию, а их толщина достаточна, чтобы удержать взрослого дракона. А теперь…». Запись неожиданно прервалась, а над кристаллом появилась табличка === Если вы хотите узнать подробности своей гибели, то нажмите «1». Если вы хотите послушать безумный злодейский хохот, нажмите «2». === - Ну и чего тут выбирать? – фыркнул Капа, тыча пальцем в один из вариантов. - «Мухахахахахаха! Му-хаха-хаха-хаха! Му-ха-ха-ха-ха!». - Действительно, безумный смех. – поморщился земной пони. - Идиот. – вздохнула принцесса ночи. - Зато сильный. – утешила свою госпожу ночная пегаска. - Не теряйте времени: у нас меньше двух минут, чтобы спастись. – вставила свою реплику дух любопытства. – Капа, попробуй поднять или пробить дверь. Севира — ищи что-нибудь подозрительное… - Металлическая бочка под столом с таймером обратного отсчета – это достаточно подозрительно? – осведомилась темно-синяя аликорн, при помощи телекинеза убирая мешающий элемент мебели. - Кто-нибудь умеет обезвреживать бомбы? – оценив объем резервуара литров на пятьдесят, нервно сглотнув, спросила Дерпи. Со стороны двери послышался удар, обернувшись на звук которого кобылы увидели «раздувшегося» до двух с половиной метров роста жеребца, усиленно пытающегося проломить оказавшуюся слишком толстой преграду. - Магия на стены не действует. – оповестила напарников Луна, померцав рогом, пытаясь использовать разные заклинания. – Телепортация тоже не сработает. - А барьеры? – деловым тоном поинтересовалась ночная пегаска. - Есть идея получше. – усмехнулась искательница приключений. – Принцесса, сможете уменьшить бомбу? Немного подумав, темно-синяя аликорн кивнула и с ее рога сорвался луч магии, врезавшийся в середину бочки. Резервуар тут же съежился, став не больше фаланги пальца пони. Сверху покровительница снов накрыла его защитным барьером. Прошли последние секунды отсчета и под магическим куполом произошел маленький взрыв, который развеял защитное заклинание будто бы его и не было. - Иии! – радостно закричала серая пегаска, в следующую секунду прыгая на принцессу и обхватывая руками ее шею, а ногами – талию, чтобы тут же впиться поцелуем в губы ошеломленной крылато-рогатой кобылы. - Гхм… Мы вам не мешаем? – недовольно спросила Севира, после того, как спустя десять секунд поцелуй не прервался, а, казалось, только стал глубже (да и руки летуньи, начавшие блуждать по телу аликорна, стали все более нагло забираться под одежду). - Мне, в общем-то, не мешают. – заявил Капа, вытирая струйку слюны, выступившую из уголка рта. – Я тут дверь открыл… *** - Похоже, твой замысел с ловушкой не сработал. – заметила Кризалис, убирая от мордочки мощную подзорную трубу, при помощи которой наблюдала за покинутой военной базой. - Я не слишком сильно рассчитывал на успех. – небрежно помахал рукой в воздухе Шторм. – Вряд ли принцессы отправили бы на мое устранение каких-нибудь дилетантов. - Зачем вообще устраивать ловушку, которая не должна была сработать? – повернувшись к своему союзнику, недоуменно спросила королева чейнджлингов. - Всякое случается: даже мастер фехтования может погибнуть, если споткнется и упадет на выставленный меч противника. – крупный горилл, одетый в черный военный мундир, заложив руки за спину, пожал плечами. – Здорово Темпест разнесла передовые части верблюдов: она заметно выросла за последние годы. - Она тебя предала. – напомнила правительница перевертышей, натягивая на голову скрывающую ее внешность вуаль. - Это не повод не признавать чужих достижений. – хмыкнул Шторм. – Ладно, нам пора возвращаться в королевство монстров, чтобы подготовиться к следующему вторжению на север. Вообще: поспешил я с захватом Зебрики… но хотя бы алхимиков толковых нашел, так что в следующий раз противников ждут новые сюрпризы. Му-ха-ха-ха-ха! - Дурацкий у тебя смех. – дождавшись, пока союзник замолчит, холодно заявила Кризалис. - Много ты понимаешь в злодейском хохоте. – проворчал горилл, отворачиваясь от собеседницы и направляясь в палубную надстройку флагманского дирижабля. ЭПИЛОГ. В песочнице, на заднем дворе дома для жеребят-сирот, одетая в белую футболку и синие шорты, лепила куличики маленькая пегасочка лет двух на вид, а помогала ей молодая воспитательница, земная пони с желтой шерсткой и зеленой гривой, одетая в зеленый же сарафан до колен. Более старшие жеребята, под присмотром пожилой единорожки, гоняли мяч, бросали друг-другу тарелочку, лазали по старой, но все еще крепкой горке. А по синему небу плыли пятна белых облаков, подгоняемые порывами теплого летнего ветра. В эту идиллию внезапно вмешался чужак: широкая тень накрыла собой песочницу, заставляя молодую земную пони и ее воспитанницу поднять головы чтобы увидеть… - В-ваше высочество? – шокированно и недоуменно произнесла старшая кобыла. - Плинц! – радостно воскликнула пегасочка, бросая лопатку и ведерко. Биг Макинтош, одетый в белую рубашку с короткими рукавами и серые брюки, широко и добродушно улыбнулся, прищурив глаза, будто большой кот, и слегка расправив крылья. После секундной неловкой паузы он спросил: - Можно к вам присоединиться? … Ближе к вечеру, покидая дом для жеребят-сирот, неся на руках маленькую белую пегаску с синей гривой, а так же документы, подтверждающие права приемного родителя, красный аликорн задумчиво улыбался, провожая взглядом заходящее солнце. На пороге государственного заведения, расположенного в маленьком провинциальном городке, стояли пожилая и молодая кобылы, провожающие задумчивыми взглядами спину самого неожиданного из возможных посетителей. - Папа? – осторожно позвала белая летунья. - Ммм? – вопросительно изогнув брови, Воля Хаоса посмотрел в глаза приемной дочери. - Почему ты заблал меня? – с жеребячьей непосредственностью спросила пегасочка. – У тебя нет своих желебят? - Есть, конечно. – улыбнулся в ответ Макинтош, ласково растрепав гриву малышки. – Но тебя я искал очень долго. - Лазве ты меня телял? – удивилась летунья. - Однажды – потерял. – улыбка на губах принца тайн стала грустной. – Но больше я этого не допущу. Обещаю, Сноу Лайт, больше я тебя никогда не потеряю. Широко и открыто улыбнувшись, кобылка зажмурила рубиновые глаза и обвила маленькими ручками толстую мускулистую шею жеребца. В следующую секунду раздался щелчок пальцев и они оба исчезли, а закатные лучи все продолжали светить жителям маленького тихого городка, для которого внезапный визит принца-аликорна станет темой для сплетен еще на долгие месяцы… В этот мир приходит время, Без страдания и бед, Где насилию и войнам места больше нет! Только этот день наступит, Через много-много лет, А пока да воссияет солнца свет! (Эпидемия).