Люблю сильнее, чем Он

Мелифаро       Я не отдам тебя, Макс. Не отдам, даже если ты захочешь уйти. Ты мой и только мой! Стер мои метки? Я поставлю новые, еще ярче, еще грубее, поставлю их так, чтобы Он слышал твои стоны! И сделаю тебя своим так, чтобы Он услышал. И, может, даже увидел… может, сделать это с тобой на площади Гурига, чтобы НИКТО даже не подумал заявить на тебя свои права?       — Я не отдам тебя, Макс. Ты будешь моим, хочешь того или нет, — ласково шепнул я, срывая с тебя лоохи и скабу, с удовлетворением отмечая, что на ключицах, груди, животе и бедрах еще алеют совсем свежие метки. Переведя взгляд на шею, я вновь помрачнел. Несмотря на грубые укусы, следы не появились. Кожа оставалась восхитительно белой и нежной, манящей…       Склониться, нежно провести языком по коже возле бьющейся жилки, одновременно погладить поясницу, ямочку чуть ниже — я знаю, как ты это любишь. Знаю, как уговорить тебя сдаться. Знаю, что где-то в глубине души ты хочешь подчиниться — иначе разве реагировал бы так? Разве выгибался бы со стоном? Разве прижимался бы? Разве…       Мощный, хлесткий удар по щеке, затем в живот, отчего я едва не задохнулся.       — Я сказал нет!       Какой резкий крик и… отказ? Все равно! Встать, схватить за волосы, оттянуть голову назад, впиться поцелуем в кадык, настойчиво вылизать его, в то же время проникая кончиками пальцев в колечко мыщц — и ты уже не можешь сопротивляться, так ведь?       — Мелифаро… пожалуйста, не надо…       Какой сладкий шепот. Как мне нравится то, что ты просишь, выгибаешься, стонешь в моих руках. Нет, не отдам тебя, не отдам…       Не отдам, несмотря на то, что дверь, сдерживаемая чарами, на какие я только был способен, вылетела из петель от мощного удара. Не отдам, несмотря на резкий, гортанный вскрик. Не отдам, потому что ты сам в испуге прижался ко мне. Не отдам, потому что ты веришь мне даже после всего, что я натворил. Как я мог сделать с тобой все то, что было?..       Шурф молча ударил меня в висок, и наступила темнота.

***

Недавнее прошлое

      — Ну ты влип, конечно! — Макс сострадательно похлопал меня по плечу, допил свою камру и задумался.       Я вздохнул и сделал глоток какой-то дряни, очень крепкой, напрочь убивающей логику и здравое мышление, что и требовалось. Напивался я в последнее время все чаще, а все по избитой, надоевшей причине.       — Угораздило же тебя влюбиться. Да еще и в Джуффина, — покачал головой Макс, вежливо, но твердо отбирая у меня бокал, аргументируя это тем, что мне, видите ли, хватит. Я так не считал.       — Тогда напивайся в одиночку, герой. Мне, в отличие от тебя, давно пора быть на службе, — проворчал Ночной Кошмар и ушел, предварительно еще раз одобряюще сжав мое плечо.       Я остался один, но ненадолго.       — Убиваешься из-за несчастной любви? — вкрадчиво спросил некто, садясь рядом и делая глоток из высокого стакана.       Какая нелегкая дернула меня все рассказать этому незнакомцу? Хорошо еще, без имен и фамилий! Тогда бы я мог на следующее утро на работу даже не приходить, чтобы не наткнуться лишний раз на своего блистательного шефа.       — Давай угощу тебя? У меня с собой прекрасное вино. Совсем мало, правда, но уж намного лучше той дряни, что ты пьешь, — предложил незнакомец, а я, дурак, согласился с условием, что там не окажется дряни, из-за которой я полезу к нему в кровать.       — Не беспокойся. Ты меня мало интересуешь, — холодно осадил меня тогда собутыльник.       Я еще подумал, что вкус у вина странный, и голова почему-то закружилась слишком быстро.       — Беги к своему симпатичному другу, мой тебе совет. Неужели не хочешь сделать его своим? — вкрадчиво спросила расплывающаяся фигура.       Последнее, что я помню из того вечера — испуганно-изумленный взгляд Макса, то, как я силой втянул его в поцелуй, и его неожиданно пылкий ответ спустя пару секунд. Ах да, еще кое-что. Первая фраза моей «половины» после нескольких часов стонов, жара и страсти.       «У твоих губ странный вкус. Мне нравится, но… ты выпил что-то еще после моего ухода?»