Дорога, ведущая вдаль

      Сегодня Володя опять задержался на работе. Писал статью. Он не рассказывал дома, думал, что ни Оксане, ни тем более Марии Юрьевне это не интересно. Но исследование, начатое много лет назад, ещё на кафедре усовершенствования, он продолжал. Не сильно напрягаясь и никуда не торопясь, он набрал большое количество материала и теперь его систематизировал. Конечно, не в рабочее время, а только после, но маленькими шажками работа шла.        Знал ли Семёныч? Знал, и был только «за».       Так вот, подъехал Володя к дому, припарковал машину, вылез из комфортного салона с кондиционером на вечернюю июльскую жару. Подумал, что скоро август, а с ним и ночная прохлада прийти должна, и направился в сторону подъезда.       На скамейке сидел Олежка. Грустный такой сидел, печальный, опустив худенькие плечики и уронив белобрысую голову на грудь.        — Привет, сын, — Володя сел рядом и обнял мальчика за плечи.        Тот тут же прижался к нему и поднял голову, внимательно глядя в глаза.       — Папа, меня из дома выгнали.       — Тебя? Не может быть!        Володя серьёзно смотрел в глаза ребёнка. Конечно, он давно заметил у него на коленях свернувшегося клубочком спящего котёнка, явно больного, худющего, с тусклой шёрсткой и проплешинами.       — Вернее, не так, мне сказали, что если мой друг мне дороже семьи, то я могу вместе с ним жить на улице.       — Кто сказал?       — Бабуля, а мама ругалась, что заразу в дом принёс, что о малышах не подумал, что мой друг всё равно сдохнет, а дети заболеют, что меня самого теперь стерилизовать надо.        По лицу Олежки текли горькие слёзы. А Володя еле сдерживался, чтобы не рассмеяться, особенно от того, что бедного ребёнка теперь стерилизовать нужно. Вот артистки его женщины, неужели, правда, такое сказанули?       — И что теперь?       — Вот, живу на улице. Папа, скоро наступят холода, и я умру вместе с ним, — мальчик показал на котёнка. — Он не бегает, он совсем несчастный и голодный.       — И мама ему еды не дала?       — Дала кусок колбасы, но я тоже есть хотел, и мы поделились.       — Так. Всё, хватит ныть и жалеть себя тоже хватит, а то ты у меня совсем расклеился, ты же мужик, Олежа.       — Я его не брошу.       — Отца не перебивай. Вставай и пошли в аптеку.       — Думаешь, его можно вылечить? Мама сказала, что поздно.       — Кто у нас врач, я или мама?       — Ты, папа.       В глазах мальчика зажглись счастливые огоньки. Он вскочил с лавочки, подхватив котёнка, тот недовольно пискнул, а Володя рассмотрел слезящиеся слипшиеся глазки и совсем облезшую мордочку.       — Сын, твой друг не в лучшей форме, но мы попытаемся его вылечить. Я ничего не обещаю, но очень постараюсь.       — Ради меня?       — Ради тебя.       — А жить я буду в подвале? — Слёзы опять навернулись на глаза мальчика.       — Жить ты будешь дома вместе с твоим другом. Я решу все вопросы с мамой и бабушкой.       — Папа, а ещё я потерял очки.       — Закажем новые, это не так страшно. Хотя неприятно, ты несколько дней не сможешь читать. Давай ещё в зоомагазин зайдём, нужно купить твоему другу лоток с наполнителем и воронку на шейку. Чтобы он не вылизывался, когда мы его мазью намажем. И имя дать надо.       — Я назову его Васей.       — Олег, Вася — не очень хорошее имя для девочки.       — Это кошка?       — Кошка.       — Как ты узнал?       — По окрасу. У кошачьих чёрный и рыжий сочетаются только у кошек. Их несут разные гены. Дело в том, что у котов обычно присутствует только одна икс-хромосома в ДНК, а это означает, что их окрас может сочетать максимум два цвета.       — Тогда Машка. Папа, а мои гены исправить нельзя?       — Нет, а зачем?       — Ну, чтобы не быть альбиносом.       — Ты красивый мальчик, немного особенный, я не вижу проблемы.       — Да, только всё эти кремы от загара, очки, мальчишки, которые не хотят дружить.       — Открою тебе одну тайну: когда ты вырастешь, тебя будут обожать женщины. Блондин с голубыми глазами — это просто мечта.        Во двор они возвращались с кучей всяких разных покупок и приспособлений для кошки Маши.       Оксана была на улице. Она набирал номер сотового снова и снова. Потом, увидев их, бросилась к сыну.       — Олежа, где тебя черти носят? Вова, куда ты его забрал? Ты позвонить мог? Я волновалась!       — Ксю, мы поговорим дома. Познакомься, это кошка Маша, теперь она живёт у нас, мы с сыном ей всё необходимое купили, теперь будем её лечить.       — А если заразятся дети? Вова, и ты туда же?       — Мы поговорим дома. Я не ясно выразился? Кошка уже живёт у нас. Я был не прав, что не предупредил тебя, когда мы с Олегом пошли за покупками, извини.       — Вова, я против!       — Оксана, — она насторожилась. То, что муж назвал её полным именем, ничего хорошего не предвещало. — Я тоже против некоторых твоих поступков и решений. И я последний раз говорю, мы поговорим дома в спальне без свидетелей!       Олег опять прижался к нему всем телом.       — Всё хорошо, сын, просто родителям надо иногда обсуждать то, в чём они не согласны друг с другом и принимать общие решения.       — А Маша?       — Маша останется у нас.       Мария Юрьевна только пожала плечами при виде Володи, внучки и Олега с кошкой, и сразу удалилась к себе в комнату. В отношения внучки с мужем она встревать не хотела.        Володя отправил сына обустраивать кошку в его комнате, а сам с женой остался в спальне.       — Как ты могла выгнать ребёнка? Чем ты думала?       — Вова, котёнок заразный.       — Речь не о котёнке. Я говорю о тебе. Как ты могла выгнать сына на улицу? Хорошо, что он сидел у подъезда и ждал меня. Мало ли что могло прийти ему в голову. Оксана!       — Вова, я выглядывала, я смотрела, что он делает и где он. А потом глянула — его нет, я так испугалась.       — Ты не была ребёнком, тебе жалко котят не было?       — Бабуля никогда не разрешала животных в дом приносить. Я ему даже колбасу для кошки этой дала. Кормил бы её в подвале. Она же паршивая.       — Грибковое заболевание, лечится. Ты так поступила в последний раз!       — А как я должна была? Дождаться тебя?       — Да.       — Тебя никогда нет дома. Я понимаю, я всё понимаю, но весь быт лежит на мне. И эта кошка тоже на мою шею. Я устала, понимаешь? У меня трое детей, я как белка в колесе, я больше так не могу.       — У нас трое детей, это мои дети. У тебя есть решение проблемы твоей усталости? Так ты подумай и сообщи. Ты сейчас на нервах, я тоже. Поговорим потом. И да, я жду твоего решения.       Он вышел из комнаты и, взяв Олежку с Сашкой, отправился мыть котёнка, потом они мазали его мазью, надевали воронку-воротник, кормили.        Детей уложили в десять.        — Вова, иди ужинать.       — Я не хочу.       — Вова, так нельзя.       — Ты устала, отдыхай.       — Вова, я не хочу ссориться.       — Ты уже это сделала. От чего ты устала? Я пью? Я гуляю? Я не приношу домой денег? Я плохо отношусь к тебе или к детям? От чего ты устала? И что ты хочешь? Мы мешаем тебе жить — так вон дверь.       — Ты меня выгоняешь?       — Ты выгнала ребёнка, собственного сына. Как ты могла? У меня в голове не укладывается.       — Я люблю тебя. Что мы сейчас делаем? Вова, прости меня и остановись. Я поняла. Мне стало страшно. Давай прекратим. Прошу тебя. Я не идеальная, я такая как есть. Я поняла и осознала, я была не права по отношению к Олежке. Он ещё и очки потерял.       — И что? Ну потерял, ему десяти лет ещё нет. Он ребёнок. Его любить надо. Меня мать любила, и никогда не выгоняла, мы разговаривали, понимаешь? Она мне примеры приводила, объясняла на пальцах, что такое «плохо», варианты обрисовывала. Но ей в голову не приходило упрекнуть меня в чём-то, не то что выгнать.       — У меня не было такой матери. Меня выгнали. А я ждала, у окна бабулиной квартиры, родителей ждала. Если бы ты только знал, как ждала. Я любила их.       — Ты их и сейчас любишь. Прости.       — Вова, давай не ссориться больше никогда.       — Да я не против! Пошли спать. У меня был трудный день.       — Пошли, только поешь сначала.