Дорога, ведущая вдаль

      Цветы и конфеты Володя отдал Таниной маме. Мальчишки разувались.       Олежка ловил на себе удивлённые взгляды незнакомых и совершенно чужих ему людей. И в его душу закралась обида. Опять, как всегда. Ребёнок очень переживал из-за своей такой отличавшейся от всех внешности и непохожести на членов семьи.       — Вы не думайте, я папе не чужой, — поспешил объясниться мальчик, — это просто ошибка на генном уровне. Я альбинос, понимаете, альбинос! А так я родной — и папе, и Саше.       — Олежек, сынок, никто так не думает. Конечно, ты родной. И никто в этом не сомневается, — Володя обнял сына.       — Все всегда спрашивают. А я решил объяснить до вопросов. Ты не сердись, пап.       — Он комплексует, — развёл руками темноволосый Сашка.       — Проходите, Владимир Александрович, мальчикам мороженое можно?       — Можно, конечно.       — Ну, хорошо, мы с Танечкой будем их развлекать, а вы с мужем поговорите.       Володя с полковником устроились в кабинете.       — Смешные у вас мальчишки. Я сам сына когда-то хотел, а в результате одна дочка.       — Во-первых, вашей дочкой можно гордиться, а во-вторых, насколько я знаю, у вас внук на подходе.       — Да уж, внук. И радость, и горе.       — Дети горем не бывают.       — Вашим детям — так точно с отцом повезло. Особенно Олегу, как я понимаю, он не ваш сын?       — Мой, целиком и полностью, он мне не биологический сын, но сын, и я его единственный отец, понимаете?       — Вы чай пейте, торт Таня пекла, а пирожки супруга. Тут и с мясом, и с картошкой, и с капустой. А может быть, мороженое? Они там много накупили, мальчишек баловать.       — Да нет, спасибо.       — Таня души в вас не чает. А вы разговорчивостью не отличаетесь.       — Такой характер. Жена тоже всё удивлялась поначалу. Теперь привыкла.       — Жена? Я о вашей жене знаю всё. С её отцом беседовал, не далее, как вчера. Он всё сетует, что его мать квартиру внучке отписала. Его, разнесчастного, без наследства оставила. Послушал, внутри всё взыграло. А говорите, как можно детей не любить. Не любили. Ни он, ни мать её. Оксану вашу не любили. Нет у нас к ней претензий. Вот с бабушкой бы встретиться, но оно зачем, и так всё ясно, она помощи материальной ни от сына, ни от снохи не видела. О делах бывшей снохи вряд ли что-то знает. А отчим Оксаны обвиняется в хищении в особо крупных размерах. Связи его с взорвавшимся гражданином Муратовым не обнаружено. Разве что тот являлся мастером спорта по вольной борьбе. Но какое это отношение имеет к руководству спорткомитета? Да никакого. Нами рассматривается несколько версий произошедшего. Терроризм мы исключили. Да, напротив находится представительство израильской компании, но он к ней даже не подходил, камеры наблюдения его зафиксировали, он просто шёл мимо. По одной из версий, Муратов должен был кинуть в чью-то машину пакет с видеокассетой со встроенным взрывным устройством. Потом сесть в «Мерседес» и уехать в неизвестном направлении. На всякий случай ему был выдан пистолет и сделана предоплата. Есть мнение, что звонок на сотовый телефон Муратова выступил в качестве детонатора для кассеты, начинённой взрывчаткой. Поскольку охрана быстро среагировала и «операция» была на грани срыва, люди, сидящие в «Мерседесе», позвонили на сотку. Прогремел взрыв. Возможно, это было сделано для того, чтобы «убрать» исполнителя и, одновременно, свидетеля несостоявшегося убийства. По второй версии, это не заказное убийство, а разборки между бандитскими группировками, за которыми стоит некто Серафим. Вот он и был личным водителем отчима Оксаны. Именно он сидел в «Мерседесе», который чуть позже захватили полицейские. «Посланнику» Муратову нужно было передать «дулю», то есть денежный «откат», с закамуфлированной бомбой бандитам. Сейчас, по нашей информации, Серафим жив (полицейские стреляли только по колёсам машины) и находится в СИЗО города. Серафим не имеет никакого отношения к делам шефа. Два разных дела, одно из которых мы передали в отдел экономических преступлений. И кстати, Володя, вам повезло, что мать не помогала материально дочери. Так бы мы и вас шерстили. Такие вот дела. Я рассказываю это не для огласки, а для вашего личного спокойствия. Надеюсь, вы понимаете.       — У него не было пакета, была борсетка, пристёгнутая наручником к руке.       — В ней и находился пакет с взрывчаткой. Володя, вы дали прекрасное танатологическое заключение, а всё остальное к вам не имеет ни малейшего отношения.       — Спасибо, понял. Пирожки ваша супруга очень вкусные печёт, но моя жена печёт не хуже, так что следующее чаепитие — у нас.       Они говорили просто ни о чём. Володе стало удивительно легко. Его не волновали больше экономические преступления отчима жены и не трогали дела сбежавшей тёщи. Самое главное, что его Оксана больше даже свидетелем не была. Теперь можно жить спокойно. Спокойно обсуждать с полковником недостатки службы и даже поднять вопрос об отсутствии дивана в кабинете врачей. Отдых нужен всем, особенно после длительного стояния в секционном зале с больной спиной.       Теперь можно говорить о чём угодно. Пирожки почти закончились, и полковник собрался за мороженым, но тут прозвенел звонок телефона.       Семёныч просил выехать на освидетельствование живого лица, а именно — ребёнка, в связи с отказом родителей от госпитализации.       Сам он не мог. У него полным ходом шло сватовство и обсуждение свадьбы дочери.       Володя объяснил полковнику ситуацию и собрался ехать. Мальчишки, так и не доевшие мороженое, погрустнели. Уходить из гостей им совсем не хотелось. Полковник предложил оставить их у них дома, взять с собой Таню, для науки, а потом, по возвращении, забрать ребят. На том и порешили.        О том, что он ошибся, взяв с собой беременную Татьяну, Володя понял, как только подъехал к искомому дому. На улице стояла «скорая» и две машины полиции. Сам дом слабо напоминал нормальное жилище, выбитые окна затянуты плёнкой, покосившийся фасад и невероятная грязь.       — Тань, в машине останься. Я быстро гляну, напишу заключение и поедем. Тут и не входя всё ясно. Алкаши, наверно.       Но Татьяна заупрямилась. Одно дело — экспертиза живых лиц в бюро, и совсем другое — вот так, на выезде. Володя понимал, что движет ею в данном случае не желание познавать новое, а простое любопытство. Когда-то и у него оно присутствовало.       Давно, правда. Наверное, потому что асоциальные вещи очень слабо укладываются в мозгу нормального человека, понимающего, что такое «хорошо» и что такое «плохо», и вызывают любопытство с удивлением. Нормальный человек заботится о своих близких, не убивает за бутылку водки, не издевается над более слабым и беззащитным.        То, что ждало их в этом доме, превзошло все ожидания видевшего виды эксперта.       В доме, кроме трёх сотрудников полиции, инспектора по делам несовершеннолетних, беременной женщины двадцати двух лет и её мужа тридцати семи находилось трое детей. Старшей было шесть. Вот по поводу неё их с Татьяной и вызвали. Ребёнок не плакал и не говорил. На теле обнаружились множественные гематомы, по форме напоминающие следы от носка ботинка, мужского ботинка, судя по размеру, также множественные кровоподтёки от ударов ремнём различной степени давности, что говорило о систематических избиениях ребёнка. Правая рука была сломана и зафиксирована. На полу валялись окровавленные плоскогубцы. На телах двух других детей, мальчика трёх лет и девочки двух, следов побоев не было, определялась только крайняя степень истощения. Оба родителя в грубых выражениях пытались выгнать сотрудников опеки и внутренних органов из своего дома, утверждая, что вправе самим выбирать способы воспитания детей. А старшая дочь сама виновата. Она выкрала из холодильника маргарин и съела полпачки, за что, якобы, мать пыталась вырвать ей язык плоскогубцами.        Пришлось написать заключение и по причинению вреда здоровью сотруднице органов опеки, которую толкнул отчим девочки так, что она разбила голову об косяк двери.        Ребёнка уже увезла машина «Скорой», была вызвана ещё одна бригада для госпитализации матери, у которой от волнения начались схватки, а она беременна двойней. Уже взята кровь на определение алкоголя в крови отчима и матери детей. Выслушана печальная история об изнасиловании матери в пятнадцатилетнем возрасте в результате которого на свет появился ранний, ненавистный и ненужный ребёнок, разрушивший все планы на жизнь. Неземная любовь к бывшему зеку, ставшему отцом её двух детей и ещё двух, которых она ждёт, нежелание кормить и содержать падчерицу-воровку.        Она говорила так горячо, так эмоционально, что присутствующие только диву давались. Во всех бедах этой женщины была виновата шестилетняя дочь.        По лицу Татьяны катились слёзы.       То, что произошло в следующую минуту, не подчинялось никакой логике. Мужчина, которому пытались надеть наручники, вырвался, схватил нож, лежащий на столе, и бросился на плачущую Татьяну. Володя увидел, оттолкнул коллегу, и удар пришёлся ему в живот.