Дорога, ведущая вдаль

      О том, как орал Семёныч на Петра, узнав всю историю с перепутанным трупом, лучше и не говорить. Рассказал обо всём сам Пётр, прямо третьего января, на планёрке.       Досталось и Володе тоже. За невнимательность, за то, что ответственность лежала на нём, за то, что морг ни на один день без присмотра оставить нельзя. Так это морг, а если бы были живые люди…       Речь заведующего сочетала народный жаргон вперемешку с латынью. Но улыбок не было, все, опустив головы, выслушивали всё, что он скажет, вплоть до выговоров и лишения премий.       А он таки раздавал выговора и лишал премий. Володю лишил, а вот Петра отправил писать заявление на увольнение, но когда тот это заявление принёс, немного остыл и ограничился выговором с занесением в личное дело. Это автоматически лишало премий в ближайшие полгода, но Пётр особо не расстроился, он на карман получал больше своего оклада. Это эксперты на зарплату живут, а он прозектор, у него счета другие. И карманы в рабочей одежде есть, достаточно глубокие. И в похоронном бюро он подрабатывает по мелочи: забальзамировать труп, к похоронам подготовить. И пьёт он в меру. Под заборами не валяется, а только для поднятия иммунитета спирт принимает внутрь, не запивая и не закусывая. Типа, внутренности стерилизует. Работа вредная, мало ли что. Кто его знает, что от клиентов подцепить можно.       Володя, когда Даньку на работу устроил, строго настрого наказал Петру сыну спирт не наливать и в компанию не приглашать. Тот всё понял и следовал указаниям.       Так что с Петром всё было ясно. А вот лишение премии в январе — досадный факт. Но ничего не поделаешь.       — Вов, что загрустил? — Семёныч уже почти отошёл от утренних потрясений и почти улыбался.       — Всё нормально, шеф. У меня всё нормально.       — Расстроился из-за премии?       — Да нет, ты же понимаешь, что деньги — зло. А потом, зачем они мне?       — Вов, ну придумаем что-нибудь.       — Так, прекращай, я провинился, ты погорячился. Вопрос закрыт.       — А в душе обида.       — Ты хочешь услышать слова благодарности? Не дождёшься. Сегодня вечером скажу жене, что начальник у меня паразит и нелюдь.       — Вов, мы же друзья.       — Я заметил. Между прочим, ляп был твой. А я его исправил, и сделал всё по уму, больше сделал, чем можно было. Я столько нервов потратил, и вскрывал с родственниками, стоящими за дверями. Всё проехали, забудь. Лучше скажи, как Новый год встретили? А то на телефонные звонки не отвечали. Мы вас даже поздравить не смогли.       — Да у Машки проблемы.        — Что опять?       — Всё то же. Вова, прости, правда, одно на другое наложилось. А тут ещё эта новость с перепутанным трупом, меня и понесло. Ладно, ты бы меня предупредил, а тут Пётр и на планёрке.       — Про Машку рассказывай.       — А чего рассказывать. Дура баба. Живёт у нас, муж её приходит редко, ещё реже остаётся ночевать. Она ему верит. Он хороший и святой, понимаешь? Верка мне велела не вмешиваться, так что злюсь сам на сам. Ну, про девицу я тебе рассказывал, которая приходила. Я Павла спросил потом, что за дела? Ответил, что подшутила девица, на прочность Машку проверяла. Вов, вот сам подумай, это семья? Какая это семья? Трахнуться раз в неделю, а то и в две? Это в их-то годы. И так, он приходит, мы к себе внучку на ночь берём, чтобы они свободно себя чувствовали. Так вот, на Новый год я сам его позвал, семейный праздник, встретим семьёй. Отказал он мне, вроде как ему дежурство выпало. Поверили, и такое бывает. Часов в восемь, Мария моя говорит: «Всё готово, стол накрыт, матери я помогла, сложу поесть немного в контейнеры, да схожу к Паше на работу». Собрали её, иди. Вот пришла она в больницу, а Паша не дежурит, ни по приёмному покою, ни по хирургии. Машка такси поймала и отправилась к нему на квартиру. Своими ключами дверь открыла, в комнате стол накрыт. На кухне молодая женщина хлопочет. Но не та, что приходила, другая. Удивилась она, Машку увидев, руку обожгла. Пока ожог обрабатывали, пока та ревела, потом косметику смывала. Не до разговоров было.       Ну, а потом Мария её спрашивает, кто она и что в их квартире делает. Так вот, она невеста Павла, они уже месяц вместе живут. Машка говорит: «Интересное дело, как это он невесту в доме поселил, когда у него жена законная имеется?». А та отвечает: «Бывшая жена». Он и заявление на развод подал. Они вместе с ним ходили заявление на развод подавать. Причём, эта девица в толк не возьмёт, что перед ней жена-то и стоит.       Тут Павел со спиртным вернулся. Скандал случился знатный. Соседи полицию вызывали. Никого не забрали. Только Павел заявил, что жена должна жить при муже, а поскольку Машка свои супружеские обязанности не соблюдала, то он имел полное право вступать в другие отношения. И заявление на развод действительно подал.       Машка в спальню их вошла, хотела вещи свои забрать, а её одежда на антресоли в коробке лежит. Обещал завезти днями. Так знаешь, что гад удумал? Сказал, если она на алименты подаст, то он будет претендовать на дочь. И отсудит её, как более обеспеченный. А дальше речь толкнул, о том, как любил её, а она его любовь разбила. В каком состоянии Мария вернулась домой, я могу тебе не рассказывать. И какой у нас Новый год был, ты сам догадываешься.       Мария лежит в кровати, отвернувшись к стенке, от еды отказывается. И как ей втолковать, что всё к лучшему, я не знаю. В общем, Вова, вырастил я дочерей на свою голову. Счастье в старости!       — Рита в школу ходит?       — Ходит, в другом районе. За голову взялась, занимается, в институт готовится. Но погасла она. Нет в ней прежней живинки, чёртиков в глазах нет. К тебе в гости просится. Похоже, что ты её друг единственный.       — В любое время, Семёныч, что же ты творишь? Я всегда помогу.       — Тебе до них, что ли, было? До девчонок моих? У тебя две жены в одном доме проживали. Что, Лена, небось, перед отъездом в любви объяснилась?       — Именно что. А я слепец был, столько лет. Вроде твоей Машки.       — Так ты ей именно измену не простил?       — Три года. Семёныч, не один раз и не два. Три года, на глазах у ребёнка. Причём, не по любви, а за выгоду, за стремление к лучшей жизни. Способ уехать.       — Получила она свою жизнь лучшую? Вот ты мне скажи, получила? Я сам жене изменял, но не предавал её никогда. И нужна она тебе, такая её любовь? Мне обидно за тебя, Вова. Она и ты. Вы же разные, как небо и земля. Оксана твоя душой чистая, а эта... Самовлюблённая сука.       — Всё сказал?       — Нет, не всё, Вова. Я тоже сука, отца семейства премии лишил.       И Семёныч ускакал в неизвестном направлении. Его побег закончился внеочередной планёркой, на которой единогласно все премии всем вернули, а выговора сняли. Пообещали, что такого безобразия больше никогда, ну вот никогда — никогда не допустят.

***

      После работы, прихватив подарки, Володя с Оксаной отправились в гости к Семёнычу. Рита повисла у Володи на шее прямо у двери.       — Дядь Вова, я так по тебе скучала! Если бы ты только знал.       — Взрослая девочка, могла бы вечерком ко мне приехать. Или в выходные.       — Ну как-то неудобно, вы же там все.       — Ты кого-то не знаешь? А, красавица?       — Дядь, Вова, лучше ты к нам. Поговорим?       И она до самого ужина рассказывала про племянницу, новую школу, про то, что не верит больше никому, что к ней клеится парень из класса, и может быть, он вполне хороший, но так тяжело начинать жизнь заново.       — Это в твои-то годы тяжело? Рита, я ведь тоже начинал, с твоим отцом начинал работать на новом месте, по новой специальности. С Оксаной я вообще как заново родился. Не отталкивай людей, среди них могут быть хорошие, верные друзья. Ты их заметишь, через какое-то время.       — Ты уверен, дядь Вова? — в дверях стояла Мария. Осунувшаяся и такая несчастная.       — Уверен, девочки. Не дай бог вам пережить то, что мне выпало. И единственная опора — те, кто рядом. Потому что Бог, в которого я не верю, посылает в тяжёлые моменты очень нужных людей. Они становятся друзьями, а порой больше чем друзьями. Причём они нуждаются в тебе не меньше, чем ты в них. Эти связи порой покрепче, чем родственные, потому как основаны на доверии.       — Значит, нужно жить дальше?       — Нужно, необходимо.