Два слова о скверных историях

Как бы ни хотелось мне надеяться на счастливый случай, но время шло, а маленький, хоть и не слишком дружный отряд моих похитителей без каких-либо серьёзных препятствий уволакивал мою герцогскую персону прочь от родных земель. И с каждым прожитым в плену днём, с каждой отмеренной в сторону моря хорной, с каждой кочкой, на которую наезжала кошкина телега, я приобретал всё более твёрдые намерения не осторожничать особо, а дать от моих навязчивых ребят дёру, как только появится хотя бы малюсенькая возможность. Нет, не сочтите меня слишком притязательным, таких покладистых и сговорчивых герцогов вроде меня ещё надо поискать, но уж больно опостылело мне трястись в паршивой телеге, можно сказать, через всю оказавшуюся столь необъятной страну и смиренно ожидать своей не самой приятной участи. А потому дожидаться, пока меня погрузят, словно скотину, на какой-нибудь плывущий в Багряные земли корабль (вот откуда уже никуда не деться) не представлялось возможным. Нужно было бежать… Путешествуя таким некомфортным способом, я всё же успевал примечать дорогу, по которой трусила наша едва живая кляча, которой я, прости Создатель, не единожды желал отправиться прямиком в Закат. Несмотря на моё не слишком прилежное изучение землеописания, я смог понять, что тащились мы на юг… Поросшие вековыми лесами горные вершины постепенно сменялись небольшими рощами, а спустя твари лишь знают сколько времени, ибо я сбился со счёта после второй недели своего злосчастного путешествия, показались открытые солнечные равнины. О том, что мы держали путь в сторону Агариса, я узнал из болтовни моих караульщиков. Кагету всё было не по душе — я видел это так же хорошо, как и радость гогана… Но даже несмотря на небольшой раскол среди похитителей, положение моё и не думало улучшаться. Стерегли меня по-прежнему зорко. В дороге мне приходилось прятаться под ворохом вонючего и пыльного сена, а ночами, когда мои конвоиры останавливались на ночлег, меня переводили в убогие трактирные комнатушки, прижимая к спине нож, чтобы я не вздумал орать и звать на помощь… Хотя это было излишне; кажется, оборись я тут до грыжи, вряд ли в тех помойках, где мы ночевали, кто-нибудь кинулся бы на помощь похищенному вельможе. Да и что греха таить, я давно уже ничем не походил на человека высокого сословия: укравшие меня недоумки заботились лишь о том, чтобы моя тушка не сдохла от голода. Короче, мне, хозяину Надора, не помешало бы хорошенько отмыться и переодеться во что-нибудь более похожее на одежду, нежели мои изрядно воняющие уже лохмотья. В общем, так себе положение. Однако ж я не роптал на бросивших меня в беде матушку и дядюшку, а продолжал надеяться, что Леворукий, милостью которого я в такую задницу попал, не оставит свою новую игрушку на произвол жестокой судьбы. И, представьте себе, он не оставил, послав на выручку одну из своих тварей. Именно так я подумал, когда впервые увидел Рубена Аррохадо. Бешеный кэнналлиец с залитым кровью лицом выпрыгнул из окна второго этажа очередного занюханного и отстоящего от больших дорог трактира, попав прямиком на моего кагета, который деловито и привычно подталкивал меня к крыльцу. Кагет рухнул под тяжестью свалившегося на него тела, почти сразу вырубившись. Я же, внявший голосу инстинктов, шарахнулся в сторону, покатился по земле и, вскочив на ноги, врезался в моего спасителя. — В сторонку, юноша, — сквозь зубы прохрипел мужчина и, морщась от боли в ноге (вероятно, повреждённой при падении), сильно хромая, кинулся прочь. Я, долго ожидавший от судьбы чего-то в этом духе, раздумывать не стал: отскочил, как мне было велено, и рысью бросился в росший у ограды кустарник, даже не удосужившись посмотреть, что случилось с безумным прыгуном. И только затаившись и немного отдышавшись, я понял, что вывалившийся из окна окровавленный южанин тоже спасался от кого-то бегством. Через пару гулких ударов сердца я снова стал слышать то, что творилось вокруг. А происходило нечто неописуемое. Из трактира с рёвом выскочили вооружённые до зубов люди, мне совершенно незнакомые, среди которых метались и выли трое моих ненаглядных похитителей. Послышались выстрелы. Крики. Я, не находя в себе ни малейшего желания оставаться на месте, стараясь не шуметь, шустро продирался сквозь густой кустарник, удирая прочь от кошкиного трактира, практически позабыв о раненом кэналлийце. Да, в сущности, тогда я и не подозревал, что спасший меня прыгун был кэналлийцем. О том я узнал позже, когда, скрываясь от преследователей, сиганул в поросшую высокой крапивой канаву и, не обращая внимания на боль, упал на её неровное дно, столкнувшись с Рубеном лицом к лицу… — Откроешь рот — убью, — пообещали мне негромко, но уверенно. Твою же мать. И этот туда же! Ещё бы пригрозил язык вырвать. Однако я был не в том положении, чтобы препираться, тем более, трезво рассудив, я очень быстро пришёл к решению, что бежать вдвоём сподручнее. А у грозившего мне господина была повреждена нога и разбита голова, но зато имелось оружие. Остриё шпаги, прижатое к моему горлу, тускло поблёскивало в лунном свете. — Предлагаю сотрудничество, — нахально прошептал я. — Я помогаю вам сбежать от ваших преследователей, а вы, в свою очередь, поможете мне избавиться от моих. Но прежде, будьте любезны… Я развернулся, указав ему на связанные за моей спиной руки: — Буду вам очень признателен. — С чего ты взял, что я нуждаюсь в чьей-либо помощи? — спросил он насмешливо, но тем не менее перерезал таки проклятые верёвки, с которыми я практически сросся. Освобождение было болезненным. Я некуртуазно и как-то по-детски всхлипнул. Он пялился на меня, приподняв бровь, которая не была испачкана кровью, продолжающей сочиться из рассечённой головы, всё ещё ожидая ответа на свой вопрос. Несмотря на ночь и скрывающие нас ядовитые листья крапивы, разглядеть его труда не составляло: луна освещала мир издевательски ярко. — Вы ранены и повредили при падении ногу, — не стушевавшись, ответил я, блистая собственной наблюдательностью. — Возможно, — согласился он нехотя после недолгого раздумья, — а что с тобой? — Меня выкрали из дома и планируют продать какому-нибудь наршаду в гарем, — не теряясь и максимально честно ответил я. А что? Не в моей ситуации было юлить и лукавить. — Да что ты? — хмыкнул он, и я явственно услышал в его голосе скепсис. Вот прямо стало обидно, знаете ли, особенно после того, как он продолжил: — Уверен, что все наршады просто-таки выстроятся в очередь, чтобы прикупить себе в гарем такого красавца. — Можете зубоскалить, сколько вашей душе угодно, сударь, — я почти разозлился и с досадой фыркнул. — Однако надорские герцоги тоже на дороге не валяются. Уверяю вас, они все, кошкины шады эти, встанут-таки в очередь… Если, конечно, — я несколько умерил свой пыл и придал лицу полагающееся в такой ситуации скорбно-просящее выражение, — если вы не окажете мне услугу и не поможете вернуться домой. Сударь присмотрелся ко мне, даже для этого стёр кровь, застилающую левый глаз, и неожиданно серьёзно, не пытаясь больше язвить или насмешничать, уточнил: — Домой — это в Надор? Я поджал губы, дабы не сорваться на сочащиеся из меня сантименты, и молча кивнул. — Разрубленный змей, только не говори, что ты… —  что я, я так и не узнал, так как он неожиданно замолчал и, прислушиваясь, стал заваливаться на землю, утягивая меня за собой. Я хотел было дёрнуться и выяснить, каких тварей он творит, но услышал голоса. Кого-то из нас двоих искали. Я упал на землю и замер, слыша рядом с собой тихое дыхание своего товарища по несчастью. Преследователи рыскали совсем рядом, злясь и поливая грязью проклятых наёмников, из-за которых они упустили кэналлийца. Вот тут-то я и понял, с кем связался. Кэналлиец, значит. Что ж, сейчас я был не в том положении, чтобы отличаться разборчивостью — нужно было использовать то, что попалось под руку, пусть хоть кэналлийца, лишь бы он не оказался в итоге пиратом и работорговцем: хватит с меня подобного сброда. Мы лежали так с полчаса, а потом замерший рядом со мной мужчина пошевелился и, едва слышно простонав, сел, ощупывая пострадавшую ногу. Когда же он соизволил вспомнить о моём существовании, то протянул мне для рукопожатия удивительно изящную для мужчины ладонь и произнёс: — Если нам предстоит какое-то время путешествовать вместе, предлагаю представиться друг другу. Моё имя — Рубен Аррохадо, я родом из Алвасете. Я неловко пожал протянутую мне руку и решил, что врать по-прежнему смысла не было, тем более я уже успел достаточно наплести о надорских герцогах, не валяющихся на дороге: — Ричард Окделл, к вашим услугам Надор. — Очаровательно, — улыбнулся мне господин Аррохадо, — вы неплохо сохранились, Ричард, для человека, которого вот уже месяц почитают погибшим. — Пусть почитают, сколько им угодно, — раздражённо отозвался я, разозлившись от мысли, что он мог мне не поверить. — Самое главное сейчас — унести ноги от тех парней, которые меня сюда притащили, а дальше мы уж разберёмся, кто есть кто. Рубен ничего не ответил, вместо этого попытался подняться на ноги, хватаясь за мою руку. Удалось ему это, однако, только с третьей попытки.