Два слова о скверных историях

На этот раз идти было немного легче. Не знаю, чем это было вызвано: тем ли, что я вполне прилично отдохнул, или же тем, что стянутая лодыжка Рубена позволяла ему более свободно и менее болезненно наступать на ногу, но тем не менее продвигались мы куда быстрее, чем прошлой ночью. Однако несмотря на это продираться сквозь лесное бездорожье, то и дело проваливаясь в попадавшиеся у нас на пути рытвины или же цепляясь за незаметные в темноте корни, было ещё той прогулкой. Но главное – мы двигались в одном лишь Рубену известном направлении, я же шагал за ним, полностью на него положившись. Когда мы были готовы двинуться в путь, у меня возник совершенно естественный вопрос: а куда идём-то? Признаться, оглядываясь по сторонам, я даже не мог толком вспомнить, с какой стороны мы пришли, а шататься по лесу без ориентира было глупо; это понимал даже такой заядлый искатель приключений на свой герцогский зад, как я. — Ну и в какую сторону двинемся? — спросил я у опирающегося на моё плечо Рубена. Тот с ответом не спешил, вместо этого Аррохадо запрокинул голову и надолго уставился в почти потемневшее небо, на котором уже начали проступать звезды. Мило так… Мои глаза невольно скользнули по белевшей, открывшейся моему взору шее кэналлийца. Зрелище это привело меня в лёгкий трепет, который пробежался по позвоночнику мелкой дрожью. Разрубленный змей… Он что, нарочно? Сознаёт ли, тварь закатная, каким образом на меня подобные картины действуют? Но главное, что мне было не ясно, так это отчего я так реагирую на подобные провокации? Или же никакая это не провокация, а просто я окончательно сдвинулся и тронулся головой от длительного недотраха. Проклятый кэналлиец растревожил во мне всё то, что почти атрофировалось во время плена; оно и понятно, укравшим меня ублюдкам и в голову не приходило позаботиться о половом здоровье своей жертвы. Наверное, именно поэтому думать о том, как мало расстояние от его кожи до моих губ, было почти больно. Размышлять, отчего у меня вдруг всё приподнимается от весьма условной близости с мужчиной, совершенно не хотелось. Проще было думать, что… Проще было вообще не думать. Да, именно так. И всё же в голове моей тревожно билось церковным колоколом: бежать! И срочно! Что угодно, лишь бы не стоять вот так столбом и не видеть, не думать, даже не мечтать. Я с трудом отвёл глаза от провокатора и, нетерпеливо перетаптываясь с ноги на ногу, бегло глянул на небо, которое, так же как и Рубен, не спешило с ответом. Хлопнул пару раз глазами и решил задать вопрос повторно, вдруг его услышат. И правда, каких кошек мы вылезли из нашей уютной и удобной ямы, если не торопимся в путь? А вот каких закатных тварей меня так волнует этот проклятый кэналлиец, спрашивать смысла не было. Хэх… — Рубен, — выдавил я почти жалобно, испытывая к самому себе стойкое презрение, — может, мы уже пойдём? — Погоди секунду, — не отрываясь от неба, пробормотал Аррохадо, — сейчас я только определюсь с направлением. Я удивился, надо сказать весьма правомерно: — Ты направление на небе ищешь? — фыркнул я. Небо было как небо, ничего интересного там я не заметил, даже луна ещё не взошла, а если мы промешкаем ещё немного, то придётся шагать в полной темноте. — Именно, — отозвался он, отпуская наконец голову. — Нам вон в ту сторону. — Откуда ты знаешь? — вопрос был чистой риторикой, просто чтобы отвлечься от парализующего меня влечения. — Вижу, — коротко и совершенно не ясно. Впрочем, я довольно скоро догадался, что он имеет в виду. — Ты умеешь определять дорогу по звёздам? — я удивился, но сейчас более живо и искренне. Разбирать дорогу по звездам – особое искусство, которым владеет не каждый. — Умею, — спокойно ответил Рубен, слегка улыбнувшись. — В моей жизни нашлось место для морских приключений, и, как любой моряк, я неплохо ориентируюсь по звёздным картам. Моряк… Надо же! Я обхватил его поудобнее, запретив себе даже думать о том, как моя рука, якобы по делу, вцепилась в его поджарое и стройное тело, не отпуская его ни на миг, пока мы шагали в указанную звёздами сторону. Я одновременно чувствовал себя истеричным ослом (или, как изволил выразиться Аррохадо, тем самым трепетным юношей) и долбанным извращенцем, которому действительно было самое место в каком-нибудь противном Создателю гайифском гареме или борделе. Какое-то время шли молча. Я полностью отдался размышлениям над новой информацией, благодаря которой Рубен Аррохадо открылся для меня совершенно с удивительной и неожиданной стороны. До этого момента я думал о нём, как о военном, с трудом накладывая образ, который видел, на собственные представления о том, как должен выглядеть понюхавший пороха солдат (впрочем, то, что Рубен имел чин не ниже полковника, для меня тоже было очевидно), но на деле вышло, что он ещё был и моряком. И надо признаться, образ моряка подходил этому человеку куда больше, нежели сухопутного полковника. Было в Рубене что-то такое, что позволяло его запросто представить на палубе какого-нибудь пиратского судна. Да, определённо господин Аррохадо мог бы быть прекраснейшим из пиратов, таким, какими этих страшных разбойников описывал в своих поэмах несравненный Дидерих. Да-да, несмотря на суровые взгляды матушки, я имел доступ к подобному чтиву, за что неоднократно был наказан, но это ни в коем разе мне не помешало с придыханием читать гениального поэта наравне с легкомысленными любовными опусами, где было мало благородства, но много… эм… впрочем, не стоит об этом. Определённо, черноволосый Рубен со своим насмешливым взглядом отлично смотрелся бы на мостике какой-нибудь шхуны. И это несмотря на то, что Аррохадо был кэналлийцем, а не марикьярэ. — Ты был пиратом? — вдруг невпопад ляпнул я, отпустив своё воображение и всё ещё любуясь нарисованными им картинами. — Почти, — легко рассмеялся Рубен, снова бросая взгляд, на совсем потемневшее небо, — я украл корабль и бороздил на нём пограничные воды Кэналлоа. — Украл?! — я почти верил ему. — Именно. Это был прекрасный корабль, носивший название «Каммориста», но вряд ли ты мог слышать о нём что-нибудь. — Не слышал… — я действительно почти ничего не знал о море и существующих в реальности кораблях, черпая свои знания только из книг, где по большей части описывались выдуманные авторами приключения и герои. Я ничего не знал о «Каммористе». — Не беда, — тихо проговорил Рубен, сильнее наваливаясь на моё плечо, — возможно, когда-нибудь я расскажу тебе о своём морском и бесшабашном прошлом, если, конечно, наше маленькое приключение закончится благополучно, и мы с тобой доберёмся до предместья Агариса. — Зачем ты идёшь в Агарис? — спросил я с некоторым волнением, отходя от забавной пиратско-морской темы. Из домашних разговоров я успел усвоить одну, в то время не очень касавшуюся меня вещь: Агарис – Святой город, в котором обосновался наследный принц Альдо Ракан, а также после того, как было подавлено восстание моего отца, туда сбежали все, кто имел глупость его поддерживать. Так вот, к чему это я… Ах да, мне никак не удавалось понять, что в таком месте мог позабыть человек, подобный Рубену. В Агарисе не слишком привечают кэналлийцев, так для чего туда стремится хромой и одинокий бывший моряк, к которому я, совершенно сбрендивший северный герцог, питал непонятную (или, напротив, слишком очевидную) слабость? — А вот этого, Ричард, я тебе сказать не могу, считай, что это военная тайна, за разглашение которой, мне Первый маршал оторвёт… кхм… в общем, голову, — произнёс Рубен таким тоном, что мне стало очевидно, что вести дальнейшие расспросы совершенно бессмысленно.