Два слова о скверных историях

Открывшаяся нашему взору деревня, действительно походила на нормальное поселение. Залитая, поднявшимся к тому времени, утренним солнцем, деревенька радовала глаз и разительно отличалась от обиталища старика Дейва. Мы шли по хорошо укатанной, широкой дороге, и вглядывались в деревянные, зачастую однотипные постройки, ища дом Мартина Кривого. Впрочем, наш новый знакомый оказался прав — отыскать зажиточный и добротный дом, прятавшийся за высокой изгородью, оказалось несложно. Скоро стало понятно и то, отчего хозяина Дейв назвал Кривым. Когда на зов Рубена, к нам вышел здоровенный рыжий детина, нетрудно было догадаться, что это и есть Мартин, так как на его широком, покрытом загаром лице, не хватало одного глаза. Правого. — Чего надобно? — не слишком-то приветливо оглядел нас хозяин дома. Впрочем, его можно было понять, так как единственный серо-зелёный глаз рыжего, видел довольно странную компанию — хромого кэналлийца в испачканной засохшей кровью одежде, и грязного оборванца. Тут всякий насторожился бы. — Вы, если я не ошибаюсь, Мартин? — спросил рыжего Рубен совершенно игнорируя неучтивость Кривого, и дождавшись угрюмого кивка, продолжил: — Старик Дейв сказал, что мы, ничем не рискуя, можем обратиться к вам за помощью. На самом деле, ничего такого престарелый нищий нам не говорил, но, вмешиваться в переговоры я благоразумно не стал, понадеявшись, что мой многоопытный спутник (в опыте Рубена я, больше сомневаться не смел — куда уж мне до бывалого пирата?) знает что делает. Услышав имя старика, рыжий заметно расслабился и распахнул перед нами обитую железом калитку: — Ну раз такое дело, — проговорил он уже более миролюбиво, — тогда прошу вас, господа, проходите. — Благодарю, — улыбнулся хозяину Рубен, а я, не мешкая, посодействовал тому, чтобы мы оба в скорейшее время оказались во дворе, сделавшегося весьма обходительным, господина Кривого. Удивительно — Создатель свидетель! Не прошло и часа, как мы сидели за столом и я, призывая на помощь все привитое мне матушкой воспитание, старался не заглатывать еду огромными кусками и, как можно более походить на человека в жилах которого течет кровь Святого Алана. Не скажу, что Мартин кормил нас какими-то изысками — обычная крестьянская, но оттого не менее вкусная снедь — но мне, проведшему в плену кошки знает сколько времени впроголодь, все что попадало в рот, казалось пищей богов. Я сидел, уставившись в свою тарелку и ел, с особым рвением, изо всех сил стараясь не поднимать взгляд на Рубена. И дело было даже не в том, что Аррохадо, держался так, словно пирует не в доме простолюдина, твари знает где, а почтил своим присутствием великосветский прием, где-нибудь в далекой Олларии. Какой там пират или солдат — чистейшей воды герцог, не меньше! И я, герцог по крови, даже рядом сидеть с Рубенем постеснялся бы, если бы не был так голоден. И все же, сейчас меня смущало вовсе не это. Было еще кое-что, клянусь стариной Литом… Когда мы зашли на двор рыжего Мартина, и Рубен детально и обстоятельно объяснил хозяину суть наших проблем, заверив Кривого, что готов заплатить за помощь, тот, подтверждая мои подозрения в том, что среди предков его несомненно были гоганы, хлебосольно пригласил нас в свой дом, уговаривая остаться ненадолго, чтобы отдохнуть после наших непростых приключений и привести себя в надлежащий вид. Рубен недолго думая согласился. Он поблагодарил хозяина за прием, но прежде чем сесть за стол, спросил не имеется ли возможности вымыться и переодеться. Мне стало даже смешно. Откуда в крестьянской избе, пусть даже у зажиточных и не бедствующих хозяев, может быть купальня? Однако, я был неправ. Услышав просьбу кэналлийца, Мартин закивал, и с долей гордости представил своим гостям черную, лишенную нормальных окон избу, которую Кривой гордо называл — баня, где, по его словам, можно было отлично смыть грязь и освежить тело. Таким образом, я и моргнуть не успел, как оказался в пахнущей сыростью постройке, разделенной на две части, в большей из которых, кроме грубо сколоченных деревянных палатей, находился огромный чан с водой, в которую, спустя некоторое время, Мартин принес разогретые на огне камни. Я, плохо понимая суть процесса, наблюдал, как рыжий осторожно, опускал нагретые валуны в чан с водой, та же в свою очередь недовольно шипела и исходила паром. Бр-р-р… Все это выглядело странно… Но, несмотря на эту странность, Рубен, стоявший рядом со мной, выглядел удивительно довольным. Когда хозяин, наконец оставил нас одних, принеся в смежную с этой варварской купальней комнату, грубые полотенца и чистую одежду, Аррохадо, опустившись на лавку и стягивая с себя сапоги, произнес: — Ну, чего стоишь? Раздевайся. — Эм… — я все еще непонимал, что происходит. Но это его, произнесенное почти в приказном порядке — «раздевайся», произвело на меня очень сильное впечатление. — К несчастью, при растяжении не рекомендуют греть поврежденное место, но я все же не могу отказать себе в удовольствии вымыться, и отмыть, наконец, твою герцогскую… — Рубен, глядя на меня, очень неоднозначно усмехнулся, и видя как постепенно вытягивается мое лицо, поспешил добавить, — персону. Так что, не будем мешкать. Стягивай, уже свои лохмотья. — Что, прям вот так? — весь мой бравый запал иссяк, под напором трепетного и отвратительно-стыдливого юноши. Неужто во мне это действительно живет?! Блять! — Только так! — насмешливо заверил меня кэналлиец, уже стягивая с себя рубаху. Еще раз блять! — Не стоит на меня смотреть, словно благородная эреа, попавшая в портовый бордель. Ричард, снимай уже свои обноски! Уверяю, я не собираюсь тебя есть. — О, — нервно вякнул я, не в силах отвести взгляд от того, как его красивые пальцы, ловко распутывали завязки штанов. — Вот этого, я как раз не боюсь… — Ничего другого я тоже делать не собираюсь, Окделл, — Рубен слегка повысил голос, который зазвенел раздражением. — Раздевайся, живо! Обноски снимались непросто, в какой-то момент мне даже показалось, что они местами срослись с моей, целый Круг, немытой кожей. Может, оттого она и горела, во всех местах, стоило лишь несносному кэналлийскому извращенцу, кинуть в мою сторону взгляд? — Отлично, — мурлыкнул Рубен, когда я полностью освободился от того, что некогда было моим костюмом, — теперь пошли… Я, силясь чтобы не зажмуриться (в потемках бани, с ее низкими потолками и узкими проходами, лишиться зрения было более чем опасно), недоумевал по поводу своего смущения. Ведь, почти взрослый мужчина, гроза всех надорских красоток, и вдруг растерялся в присутствии этого кэналлийского павлина? Отчего бы это? Что это я? Словно никогда не видел голых мужчин? Пусть даже похожих на самого Леворукого во плоти, настолько, что глаз не отвести… Твари тебя задери, Окделл! Приди уже в себя. И только после этого внушения, я собрал свою герцогскую волю в кулак, и помог Аррохадо добраться до комнаты с чаном, которая уже полностью наполнилась паром. Мылись мы тоже интересно. Твари закатные… Отмывать нужно было меня, но отчего-то мыл он, осторожно растирая по моей коже вязкий отвар мыльного корня. Мылил спину, грудь, перебирал спутанные, и не желавшие разлипаться волосы, с которыми даже мыльный корень не мог сладить, поливал восхитительно-горячей водой, которую черпал из парящего чана, вызывал у меня жгучий озноб во всем теле, каждым своим прикосновением. Нужно ли говорить о том, насколько быстро и сильно возбудилось от всего происходящего мое естество? Туда, где темнела черная поросль в паху Рубена, я запретил себе даже опускать взгляд, даже думать о том, чтобы туда смотреть. Когда же он счел, что с меня довольно, я готов был взвыть от желания, пусть хоть и собственной рукой, избавиться от ненужного никому возбуждения. Стыдно, Ричард, и жуть как унизительно! Я двумя руками вцепился в грубое дерево лавки, на которой сидел. Еще мгновение, и… Однако унизиться окончательно, он мне не позволил. Улыбнулся, растрепал мокрые волосы и осторожно опустившись на колени, не говоря ни слова, просто накрыл мой вздыбленный и истекающий смазкой член, горячими, влажными губами… То был конец, во всех смыслах этого слова. Когда же отдышавшись, и отняв от лица, прокушенную в порыве наслаждения руку, я нашел в себе силы поднять на него взгляд, Рубен совершенно спокойно, словно все случившееся было порождением заколдованных испарений идущих от чана с водой, произнес: — И не надо на меня так смотреть, юноша. Это была всего лишь дружеская помощь, так сказать, дань отданная вашему усердию в помощи раненому товарищу. Заебись! И это все? Я на несколько секунд потерял дар речи. Посмотрите только на эту тварь закатную! Дружеская помощь! И что мне теперь со всем этим делать? Как быть с тем, что несколько секунд назад я пережил самый сильный оргазм в своей жизни? Дальше-то как? Я неосознанно провел пальцем по прокушенной ладони, и только неожиданная боль, помогла мне взять себя в руки, выдавить из себя улыбку и хрипло произнести: — Благодарю вас, господин Аррохадо, ваша помощь была весьма своевременна. И теперь, сидя уткнувшись в свою тарелку, по рабоче-крестьянски глотая не прожевав поданное рыжим хозяином мясо, я меньше всего на свете хотел думать о том, что меня ожидает дальше, точно зная, что вряд ли когда-нибудь смогу заставить себя забыть это купание.