Never leave

Стоя в полосатой пижаме и в домашних тапочках, шляпник находился в озадаченном состоянии от моей просьбы. — Что? Кучики-сан, мне не послышалось? — Зевая протянул Урахара. Его глаза злобно блеснули, что безумно настораживает. Что-то мне стрёмно. — Эх, грех чайку не попить. Заодно расскажешь, что заставило тебя просить такой отважной и опасной операции. Ароматный и вкуснейший чай, который так любит делать этот шляпник, уже давно стоит на столе, а я всё никак не решусь начать свою околесицу оглашать. Поборов все страхи внутри себя, всё-таки я рассказала ему про этот бред сумасшедшего, но тем не менее именно это сидит у меня глубоко в душе, с огромной болью пожирая изнутри. Не успела я закончить, как Урахара начал громко ржать, даже не прикрывая свою рожу веером, как обычно делает в подобных ситуациях. Это безумно раздражает, от чего я невольно закатываю глаза. Успокоившись, он, сделав нормальное лицо, с некой иронией сказал: — Из этого нелепого рассказа я понял абсолютно ничего. Знаешь, а ведь я не вижу смысла запечатывать твою реяцу, ведь можно всего-навсего… — Но я не дам ему договорить, перебив Урахару, скажу, что передумала. Ох уж эти выпученные глаза, которые пытаются проникнуть мне в душу и понять, что это за твари такие, сожравшие моих тараканов. Я нервно цокну, прямо как это всегда делает Ичиго, и примусь за заваривание ещё одной чашки чая. Внезапно, с кавардаком на голове, в широких штанах и поношенном топе выше пупа, в магазинчик, а затем еще пробежав по длинному коридору, в кухню вламывается Карин, громко стукая босыми ногами. — Не смей, — сквозь зубы процедила Карин, отдышавшись, она стремительно направилась в мою сторону. Хлесткий удар руки о щеку эхом разнесся по комнате. На деревянный пол просыпались гранулы чая. Я, дотрагиваясь кончиками пальцев до обжигающей щеки, вопросительно посмотрела на Карин. Она взяла меня за запястье свободной руки и вымолвила, проглатывая слова: — Ведение. Твоя смерть. Я не хочу потерять тебя. Как тебе в голову пришло это? Ты же капитан! Запечатать твою силу — смертельно! — Какое ещё ведение, какая смерть? Она матюкнулась на мою попытку вырвать руку из её хватки и буркнула Урахаре про его «безалаберность». Киске хватает Куросаки за руку и прижимает к себе, на что та, ни проронив не слова, что крайне на неё не похоже, утыкается ему в грудь. Он гладит её по голове и что-то бормочет. Что тут происходит, твою налево? Протяжное «А~а» с моей стороны пролилось в комнате. — У Карин-тян часто во сне бывают видения, некоторые из них ложные с элементами настоящих предстоящих событий, а иногда наоборот — в точности отображают действительность последующих действий, — ладно, с этим разобрались, а чего ж он её по голове-то гладит? — Из-за этой сверхспособности её кидает в дрожь, иногда это переходит в истерику, но это только тогда, когда она осознаёт, что ведение оказалось ложным, и, если вовремя её не успокоить, то она может отключиться, — спокойненько так пояснил шляпник. Мда, и как на полном расслабоне можно говорить о таком… Ещё где-то с минуту все стояли в обездвиженном и молчаливом состоянии, но вот, эту идиллию нарушил Урахара: — Она частенько спасала жизнь людям в Токио… Да и капитанов из Готея тоже… Но больше всего капитана десятого отря… — ему договорить не дала Карин, оттолкнув шляпника и буркнув на него «отвянь». Тот заулыбался, но говорить ничего больше не стал. Так, а теперь другой вопрос — почему, собственно говоря, я об этом ничего не знаю? Обиженка схватила меня за запястье и потащила домой. Святой Ками, будто бы никто не знает про её шуры-муры с Хитсугаей, правда, я не пойму, почему они не начнут как нормальные встречаться? Делают всех окружающих идиотами. По дороге она воодушевлённо рассказывала, что этой ночью мы будем спать вместе, но перед этим обязательно посмотрим очередную серию «дохликов». Я, правда, так и не поняла, как и где мы будем спать вместе, но меня это сильно не волновало, намного интереснее мне было то, откуда у Карин силы квинси, так как она запросто убила пустого, вставшего нам преградой посреди дороги. Я, конечно, попыталась расспросить у неё про из ниоткуда взявшуюся силу, но та попросила просто никому ничего не говорить об этом, мол, об этом знает только Урахара. Мы пришли к дому, и Куросаки уже собиралась помахать двери ручкой и идти в клинику, ночевать на лавочке, так как дверь в хату захлопнулась, но к счастью я оставила открытой форточку в ванной. Обходя дом, я наткнулась на какого-то странного пустого. Сам он был очень маленький, по сравнению с остальными, рост едва составлял два метра, длинные щупальца вместо ног и рук, крайне похож он на осьминога, только вот вместо присосок было по пять когтей на одной конечности. Не успела я выйти из гигая, как щеку пронзила резкая боль, но уже через мгновение этой самой боли как и не было и пустого тоже. Я пролезла идеально в узенькую форточку, благополучно нащупав ногами бачок унитаза, стала на него. Пробежав к входной двери, открыла её и впустила в дом опять чем-то недовольную Карин. Она сразу же побежала на второй этаж за ноутбуком. После, спустившись за мной, потащила в свою комнату. До полночи мы смотрели очередную серию «дохликов» и продолжили бы это делать до рассвета, как я решила смыться будто бы в туалет. *** Башка трещит, руки и ноги ломят. Проснулась я, почему-то не в своей кровати. Мало того, что не в своей кровати, так и не с тем мужчиной, и не в том мире. Проснулась я не в Готее 13, не в Обществе душ и даже не в кровати Карин, даже не в шкафу Ичиго, а в его кровати и рядом с ним. Так делать нельзя, это неправильно, но чёрт, он такой тёплый, даже не тёплый, а горячий, и обнажённый. Почему же я сейчас прижимаюсь к нему всем телом, почему обнимаю за торс? Стоп. Обнаженный. Чёрт. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Нужно немедленно подниматься и уходить, пока он не заметил, что я здесь. Хм, а эта комната мне нравится даже больше, чем та, в которой теперь вроде как живёт Казуи. Она такая просторная, окно по правую сторону от кровати, белого цвета шкафы до потолка на всю стену. Наверняка они наполовину пустые, или, может, загромождены хламом Иноуэ. Стол в углу комнаты такого же белого цвета. Комната практически вся выполнена в самых светлых тонах, что вообще существуют, выделяется на их фоне огромная картина с подсолнухами, висящая над кроватью. Только я начала подниматься, как он так сильно сдавил моё запястье, что я и двинуться больше не смогла, оставаясь в полусогнутом положении, одной ногой стоя на полу. От боли закусила нижнюю губу. Открыв глаза, посмотрела на его лицо. Кажется, что и боль в руке уже пропала, но от увиденного защемило в груди. Та самая царапина, вчера которая показалась мне очень маленькой, превратилась в огромный и глубокий порез на половину лица. С верхней части его тела сползло одеяло и я могла лицезреть на окровавленные кубики пресса и руки с большим количеством незначительных царапин. Что случилось, чёрт тебя дери? Но не успела я оглянуть всего Ичиго, как на глаза мне попалась и моя рука. На ней красовались точно такие же порезы, как и у Ичиго. — Ру… кия… — Томно и тихо вымолвил рыжий. С его губ срывалось ещё огромное количество звуков, которые ни разу не похожи на слова. Он бредит, да ещё и руку мою не отпускает. Пришлось лечь на место. Уткнувшись ему в грудь, я растоптала всю гордость клана Кучики внутри себя. Блин! Так нельзя! Насрать уже на то, что я спала в одной кровати с Ичиго (хотя, это уже случалось, когда он в шкаф кучу всякого хлама накидал), но он же ранен! Ему нужно обработать раны, но он по-прежнему крепко держит мою руку и отпускать её, по всей видимости, не намерен. Эх, прости, но так надо. Со всей дури я ударяю лбом его кубышку. Он вскакивает и хрипло кричит протяжное «ай». Через секунд двадцать дверь открывается, и в дверном проёме появляется Карин с ноутбуком и Казуи с открытым тюбиком зубной пасты в руках. — Оу, — Выдавила Карин, моментально закрывая глаза племяннику и смотря на нас как-то крайне странно. Ей Богу, только бы об этом не узнал Нии-сама…