Король Хогвартса

      Питер Пэн хотел громко и радостно рассмеяться, чтобы все узнали, какой он умный и догадливый. Он разгадал секрет чаши Дюбуа, и теперь его уже никто и ничего не остановит. Ни Снейп с его подозрениями, ни даже Дамблдор, которого Питер совсем не боялся. Он мог бы прямо сейчас подтвердить свою теорию, лишив кого-нибудь магии, но пока не закончились каникулы делать это опасно. Поэтому Питер собрал книги, лежавшие перед ним на столе, и покинул библиотеку.       Замок казался пустым. В коридорах было абсолютно тихо – только гулкие шаги Питера нарушали мрачное безмолвие. Через пару дней студенты вернутся, и Хогвартс вновь наполнится гомоном голосов и смеха.       – Питер Пэн! Мистер Питер Пэн! – Он обернулся на голос и увидел спешащего к нему кудрявого темноволосого мальчишку лет одиннадцати. – Ох, наконец я вас догнал! Вот, вам сова принесла.       Питер выгнул бровь и взял из рук мальчишки небольшой свёрток из коричневой обёрточной бумаги, к которому был прикреплён конверт.       – Сова прилетала несколько раз, но вас не было. Я забрал посылку у бедной птицы и решил сам вам передать. – Мальчишка улыбнулся, покраснев до самых ушей.       – Спасибо…       – Николас, – улыбнулся он ещё шире.       – Да, спасибо, Николас. Но никогда так больше не делай.       Улыбка исчезла с лицо Николаса. Он кивнул, резко развернулся и побежал туда, откуда пришёл.       Письмо? Но кто мог написать ему, Питеру Пэну, письмо? Неужели, Грейнджер всерьёз поверила, что ему есть дело до глупых переписок? Любопытство Питера было таким сильным, что он решил прочесть послание прямо сейчас, а не ждать до возвращения в гостиную. В конверте был сложенный листок, исписанный ровными красивыми буквами. «Дорогой Питер, Я долго не решалась написать тебе – не знала, как ты отреагируешь. Пусть ты и обещал писать мне, но я понимаю, почему ты этого не делаешь. Мы встречаемся совсем недолго, и я не хочу показаться навязчивой. Но и поздравить тебя с Рождеством я тоже не могла. Так что, с Рождеством, Питер. Надеюсь, ты не сильно заскучал там, в замке, и тебе есть чем заняться. Я уже очень хочу вернуться обратно. К тебе. Проводить каникулы с родственниками не так весело, особенно, когда они заваливают вопросами о школе, а ты ничего не можешь рассказать. Не знаю, зачем вообще всё это написала. Просто хочу, чтобы ты знал, что я по тебе скучаю. С любовью, Гермиона. P.S. В свёртке рождественский подарок. Надеюсь, тебе понравится».       Питер не смог не рассмеяться. Иногда его слишком забавляло, что Гермиона влюбилась так сильно. Интересно, а как далеко она сможет зайти ради него?       Смяв глупое письмо, Питер бросил его через плечо на пол и пошёл дальше, продолжая смеяться. Но в его груди что-то ёкнуло и заставило остановиться. Он обернулся на смятый комок пергамента и, проклиная себя, вернулся за злосчастным посланием.       Питер Пэн никогда не получал писем. О его самочувствие, делах никто никогда не волновался. Ему просто некому было писать. Потерянные Мальчишки, в большинстве своём, даже собственное имя написать не могли, что уж о целых письмах говорить. Да и все эти посылки, письма – отголоски прошлой жизни, к которой они не должны были возвращаться. Осознание того, что это его первое письмо, разлилось внутри Питера каким-то приятным теплом. В его груди что-то затрепетало, а губы растянулись в улыбке. Спрятав письмо и свёрток в карман, юноша направился в подземелья.       В гостиной Слизерина, как и многие дни, было пусто. Так пусто и тихо, что Питер слышал, как где-то капает вода, а треск огня в камине был почти оглушающим. Юноша сел на диван и положил на стол перед собой свёрток, почему-то не решаясь открыть. Питер волновался, но не мог признаться в этом даже самому себе. Впервые ему дали что-то, не требуя ничего взамен, впервые он получил самый настоящий подарок. Конечно это было волнительно.       Наконец, он решился разорвать коричневую бумагу, в которой обнаружил тёмно-зелёную коробочку, перевязанную серебристой лентой. Питер повертел коробку в руке, рассматривая, потряс её – там что-то загромыхало. Закусив губу, он развязал ленточку, открыл крышку и достал из коробочки широкий, будто плетёный, кожаный браслет, с серебряными вставками в виде листочков и веточек. Широко улыбаясь, Питер рассматривал подарок в свете огня. Он по-всякому вертел украшение, то подносил ближе к глазам, то отводил руку подальше. Ему безумно понравился подарок Гермионы. Так понравился, что он сразу надел его и, вытянув руку, начал рассматривать придирчивым взглядом. Питеру Пэну подарили подарок. Настоящий. Эта мысль грела его сердце и заставляла улыбаться. Улыбаться так искренне, как он только мог.       Каникулы неумолимо приближались к своему концу. Кто-то, наверное, расстраивался, но только не Гермиона Грейнджер. Девушка с самого начала каникул буквально считала дни до своего отправления в Хогвартс. Лучше бы она осталась в замке на праздники, не пришлось бы ехать к кузине её матери и выслушивать разглагольствования тёти Хелен о том, какая Элисон молодец, что вышла замуж на банкира, и о том, что Мейсон – самый лучший в своей престижной дорогой частной школе. Иногда Гермионе так сильно хотелось запустить в разжиревшую тетушку Хелен и её напыщенных детишек фурункулюсом, чтобы их мерзкие лица покрылись гадкими гнойниками. Вот она бы посмеялась!       Гермиона с самого начала знала, что эта поездка не принесёт ей никакого удовольствия. Она хотела закрыться в своей комнате с какой-нибудь книгой и не выходить оттуда до самого окончания каникул. Но её родители решили, что встреча с родственниками – хорошая идея. Гермиона не могла винить ни их, ни их любовь к, пусть и дальним, членам семьи. Пусть даже к таким противным, как тётя Хелен. Раньше она была не такая. Да и Гермиона любила приезжать к тёте и кузенам, никогда не замечая за собой мысли, что она их терпеть не может. «Что изменилось? – спрашивала она себя. – Неужели, – я?»       И действительно, Гермиона замечала за собой некоторые изменения. Взгляд её глаз иногда был таким холодным, что родителям девушки становилось несколько не по себе. Она чувствовала себя более уверенной, сильной. Гермиона больше не боялась обсуждений, слухов. Если повторится нечто подобное, что случилось перед её отъездом из Хогвартса, она сможет дать отпор, и никакая МакГонагалл её не остановит.       Гермиона понимала, что это Питер на неё так влияет. Его сила, мощь, уверенность были почти ощутимы, но уже не пугали, как раньше, а завораживали. Питер весь будто искрился и светился этой силой – тронь и обожжёшь пальцы. Рядом с ним просто нельзя быть слабой, жалкой. Нужно стараться соответствовать.       Все каникулы девушка думала только о Питере. Даже если старалась отвлечь себя чем-то, всё равно возвращалась к нему. Ей было интересно, как он проводит свои дни, чем занимается, думает ли он о ней, но Грейнджер никак не решалась написать ему. Только под самый Новый Год она отправила письмо вместе с рождественским подарком, который купила ещё в начале каникул. Отправив письмо, Гермиона тут же захотела написать новое, но уже с извинениями за свою навязчивость.       Да, больше всего Гермиона боялась показаться Питеру навязчивой. Она боялась, что ему надоедят её разговоры, прикосновения, но Гермиона хотела касаться его, держать за руку. Только так она могла поверить, что Питер Пэн абсолютно реален, а не плод её воображения.       В последний день каникул Гермиона была готова отправиться в Хогвартс уже утром. Вещи она даже не разбирала, так что чемодан все десять дней пылился под кроватью. Девушка только уложила туда книги, а потом спустилась завтракать, уже полностью готовая отправиться в школу.       – Солнышко, ты рано, – сказала миссис Грейнджер, готовя завтрак.       – Выспалась, – улыбнулась Гермиона и села за стол.       Миссис Грейнджер поставила перед дочерью чашку дымящегося кофе и тарелку с омлетом и тостами.       – Пап, я тут подумала, что вам совсем необязательно ехать со мной.       Мистер Грейнджер выглянул из-за газеты и, нахмурившись, посмотрел на Гермиону.       – Это почему же? – спросил он.       – Тут недалеко, – сказала Гермиона, отпив кофе. – К тому же, мне легче будет попрощаться с вами здесь. Пап, я уже взрослая. Мне семнадцать и я смогу постоять за себя.       – Я всё равно не доверяю этой твоей магии, – заявил мистер Грейнджер. – Тем более, у тебя очень тяжёлый чемодан.       Он никак не хотел отпускать дочь совсем одну, но Гермиона уже всё решила.       – Не такой уж он и тяжёлый.       – Дорогая, мне совершенно не нравится эта идея, – мягко сказала миссис Грейнджер, сев за стол рядом с дочерью. – Ты же сама говорила, что сейчас всё… неспокойно. Но мы, наверное, тебя уже не переубедим.       – Нет, мам, – покачала головой Гермиона.       Через пару часов после завтрака она спустилась на первый этаж со своим чемоданом и клеткой с котом. Попрощавшись с родителями, Гермиона вышла на улицу. Было морозно и солнечно, крупные снежинки медленно кружили в воздухе, искрясь в лучах зимнего солнца, и спокойно, не потревоженные и малейшим дуновением ветра, опускались на землю. Гермиона вдохнула полной грудью свежий январский воздух, на мгновение прикрыв от удовольствия глаза, и направилась на поиски тёмного безлюдного переулка.       – Спасибо, Стэн! – сказала Гермиона на прощанье, сойдя с трёхэтажного фиолетового автобуса. Тот, закрыв дверь, сорвался с места и с громким хлопком растворился в воздухе.       Зайдя в «Дырявый котёл», Гермиона огляделась – мрачное заведение было как никогда пустым и ещё более мрачным и затхлым. Только хозяин и бармен по совместительству Том – достаточной старый волшебник – стоял за стойкой и протирал стаканы, да и несколько волшебников в тёмных мантиях сидели за столом, что-то очень тихо обсуждая.       – Добрый день, мисс, – поздоровался Том.       – Здравствуйте, мне нужен камин – возвращаюсь в Хогвартс.       Том оглядел Гермиону, задержав взгляд на фирменной эмблеме, вышитой на её мантии.       – Какие-то проблемы? – поинтересовалась она.       – Нет, никаких, мисс, – улыбнулся Том. – Просто не думал, что кто-то появится так рано. Прошу за мной.       Волшебник вышел из-за стойки и повёл Гермиону в конец зала, где и располагался камин, который всего на один день подключили к сети летучего пороха, чтобы студенты безопасно вернулись в школу.       – Спасибо, – улыбнулась Гермиона и вместе с чемоданом шагнула в камин. Набрав в руку летучего пороза, она громко сказала: – Хогвартс! – и кинула порох себе под ноги. Её поглотило изумрудное пламя, унося всё дальше и дальше от Лондона.       Драко Малфой терпеть не мог путешествовать с помощью камина. Он считал этот вид волшебного транспорта слишком грязным и мерзким. После него он был весь покрыт отвратительной сажей, и не хотелось ничего, кроме как помыться. Но сейчас просто не было другого выбора.       Обняв на прощанье мать, которая была готова расплакаться, он зашёл в камин и отправился в Хогвартс.       – Добрый день, мистер Малфой, – сказала профессор МакГонагалл, оторвав взгляд от бумаг. – Мерлин, что с вашим лицом?       – Свалился с метлы, профессор, – ответил Драко и вышел из камина.       Но разбитая губа, рассечённая бровь и другие мелкие ссадины не выглядели как последствия неудачного полёта на метле. И МакГонагалл это прекрасно поняла – за столько лет работы в школе она повидала достаточно ссадин и ран, что последствия драки вычисляла просто блестяще.       – Советую вам показаться мадам Помфри, Малфой, – сказала МакГонагалл.       – Так и сделаю. Профессор.       Драко уже собирался уходить, как позади него, в камине, появилась Гермиона.       – Добрый день, мисс Грейнджер.       – Здравствуйте, профессор.       Юноша посмотрел на гриффиндорку, чье лицо было перепачкано сажей, хмыкнул и направился к выходу из кабинета.       – Эй, Малфой!       – Чего тебе, Грейнджер?       – Кто это тебя так? – спросила она, разглядывая лицо слизеринца.       – Не твоё дело, – процедил он.       – Ты бы в Больничное крыло сходил, а то…       – Я не нуждаюсь в советах, Грейнджер. Особенно от тебя. Если это всё, что ты хотела сказать, – проваливай и не трать моё время.       – Не смей так разговаривать со мной, Малфой, - сказала она, сжимая в кармане волшебную палочку.       – И что ты мне сделаешь, вонючая…       Резко вытащив из кармана палочку, Гермиона приставила её к горлу Малфоя.       – Только рискни продолжить, – процедила она, недобро сверкнув глазами, – и сам узнаешь, что будет.       Малфой сжал зубы от злости и, ничего не ответив, пошёл дальше по коридору. Его распирало от гнева. Он сжимал ручку чемодана так сильно, что ногти впивались в ладонь. Желание вернуться и проучить девчонку было таким сильным, что он чуть это не сделал. Но Драко продолжил идти быстрым шагом, громко стуча подошвами ботинок о каменный пол. Грейнджер теперь с Пэном, и, он был уверен, что Питеру совершенно не понравится, если он подпортит симпатичную мордашку гриффиндорки. Сотрудничество обычно начинают не с этого.       – Ну наконец! – воскликнул Питер, когда Драко вошёл в гостиную. Пэн лежал на диване перед камином, его голова свисала с подлокотника, и всё в его глазах было перевёрнуто с ног на голову. – Я тут почти умер со скуки!       – Какая жалость, – сказал Драко и направился в комнату.       – Кто-то явно не в духе, – заметил Питер, следуя за Малфоем.       – Ты такой догадливый. – Драко положил чемодан на кровать и принялся разбирать вещи.       Ему необходимо было успокоиться. Но, так называемые, воспитательные беседы от Пожирателей и самого Тёмного Лорда, в ходе которых и подпортили его красивое лицо, были ещё слишком свежи в памяти Драко.       – Грубо, – с ухмылкой сказал Питер. Он плюхнулся на свою кровать и уставил на Драко взгляд прищуренных глаз. – Что, Тёмный Лорд оказался не таким уж гостеприимным?       – Как видишь.       – И за что это он тебя так? Кофе принёс не той температуры? Или ему рождественский подарок не понравился?       Драко сжал зубы так, что те заскрипели, но сдержался и никак не отреагировал на слова Пэна.       – Нет. – Он захлопнул крышку чемодана. – За то, что всё ещё не убил тебя.       – Что? Ты? Убить меня? – Питер звонко рассмеялся. – Ну, он либо идиот. Либо ему совсем не жалко своих последователей.       – Я склоняюсь к обоим вариантам. – Малфой попытался выдавить из себя подобие ухмылки.       – И что ты будешь делать? Как ты убьёшь меня?       – Я не собираюсь тебя убивать, – сказал Драко, сев на край тумбочки.       – О, ещё бы ты попытался меня убить, – закатил глаза Пэн.       – Я хочу присоединиться к тебе, – заявил Драко, сам не веря, что сказал это.       – Ты что? – удивлённо выгнул бровь Питер. – Присоединиться ко мне? Серьёзно?       Пэна, похоже, это забавляло. Такой поворот событий он, сказать честно, не ожидал. Юноша был уверен, что Малфой слишком глуп, чтобы выбрать более сильную сторону, но он оказался умнее.       – С чего ты вообще это решил?       – Мне всё осточертело, ясно? – сказал Драко громко. – Мне надоело терпеть побои, пытки. Я устал быть беспомощным. Устал терпеть его присутствие в своём доме. Это мой дом! Почему должен быть там, как в гостях? Я ненавижу всё это! Ненавижу его!       Питер с наслаждением слушал, как Малфой чуть ли не захлёбывается собственной ненавистью. Давай, Драко, говори, как ты его ненавидишь.       – Я хочу убить его, – процедил он со злобным, решительным блеском в серых глазах.       – Ну это ты замахнулся, – рассмеялся Питер. – А с чего ты взял, что ты мне нужен?       Этот вопрос ввёл Драко в ступор. Он не думал, что ему придётся что-то доказывать.       Питер усмехнулся, встал с кровати и почти вплотную подошёл к Малфою.       – Я – самое ужасное существо во всех чёртовых мирах, – произнёс Пэн, отделяя каждое слово паузой. Драко чувствовал дыхание Питера на своей коже, так близко тот стоял. Малфой шумно сглотнул. – Но, – развернулся он, – ты можешь быть мне полезен. Когда этот мир будет моим, я, наверное, не убью тебя.       – Это, – сказал Малфой дрогнувшим голосом, – радует. Кстати, я искал информацию об этой чаше в библиотеке и…       – О, забудь о ней, – отмахнулся Питер, развалившись на кровати. – Я уже всё нашёл.       – Хорошо, – кивнул Драко, не решившись спросить, что именно он нашёл. – А, и ещё – Грейнджер приехала.       – Ты её видел? – спросил Питер.       – Ага, – усмехнулся Драко. – Ты бы успокоил её, а то она меня чуть не прикончила прямо в коридоре.       – Ты уверен, что это была Гермиона?       – Абсолютно. Не знаю, что ты с ней сделал, но она изменилась.       Взяв полотенце и чистую одежду, Драко скрылся в ванной – ему не терпелось смыть с себя каминную сажу и грязь.       Наверное, нужно пойти к ней – раз они пара. Наверное, так поступают все, когда встречаются. Но Питер встал с кровати и отправился ко входу в гриффиндорскую гостиную не потому, что так надо, а потому, что он сам этого хотел.       – Такое чувство, будто мы вечность не виделись, – смущённо проговорила Гермиона, оторвавшись от губ Питера.       – О да, я уж думал, что эти чёртовы каникулы никогда не закончатся.       – Так плохо всё было?       – Вообще-то да. Я тут чуть со скуки не повесился.        – Уверена, ты драматизируешь, – улыбнулась Гермиона.       – Это я ещё приуменьшаю.       Они бродили по замку, взявшись за руки, разговаривали и много обнимались. Гермиона рассказала Питеру про её поездку к родственникам и как она хотела наслать на них мерзкие фурункулы. Питер громко рассмеялся и сказал, что она зря этого не сделала. Но почему-то такие беспечные разговоры его не расслабляли. Он постоянно поглядывал на свою руку, на которой красовался кожаный браслет – подарок Гермионы – и понимал, что что-то не так, но вот что именно? Питер слышал, что на Рождество принято обмениваться подарками. Сначала он воспринял это как очередную глупость, но сейчас понял, что ему хочется тоже что-то подарить Гермионе.       А Гермиона совершенно не думала о подарке – ей было достаточно, что Питеру понравился браслет, а остальное неважно. Он с ней, вот он, рядом. Смотрит на неё большими зелёными глазами с неким любопытством и интересом. Она могла в любой момент прикоснуться к нему, поцеловать. Разве что-то ещё нужно?       Питер обнимал Гермиону, зарывшись пальцами в её волосы, и целовал, умело сочетая нежность и властность. Этим невозможно насладиться, устать целовать гриффиндорку, чью крышу просто сносило каждый раз, как язык Питера касался её языка. Питер забывал обо всём всякий раз, как тонкие пальцы обхватывали его шею, как в нос ударял запах яблок с корицей. Он мог бы целовать Гермиону до скончания века, но что-то всегда будет мешать.       – Ах, какая жалость прерывать сей интимный момент.       Гермиона отстранилась от Питера и в секунду стала красной как помидор, но юноша не смутился, а посмотрел на профессора Снейпа с неким раздражением.       – Я надеюсь, профессор, что у вас что-то важное, – сказал Питер.       – Иначе и быть не может, мистер Пэн. Следуйте за мной.       И Снейп, развернувшись, пошёл к лестницам.       – Прости, – сказал Питер. Поцеловав Гермиону, он заспешил за Северусом. – И что такого срочного вы хотите мне сказать? – Но волшебник не отвечал, пока они не пришли в его кабинет. – Я слушаю, – сказал Питера, скрестив на груди руки.       – Пару дней назад между мной и Тёмным Лордом состоялся очень занятный разговор, – начал Снейп, сев за свой стол. – Он поручил Драко убить тебя.       – Эта информация уже не актуальна, – раздражённо сказал Питер. – Что-то ещё? Или я…       – Драко этого не сделает. И Тёмный Лорд знает это. Он специально дал такое задание, чтобы Драко провалился, и он смог убить его. Но теперь это… задание – моя забота.       – И вы всерьёз верите, что сможете убить меня? – Питер подошёл к столу, за которым сидел Снейп, и, уперевшись в него руками, наклонился к волшебнику. – Зачем вы мне это рассказываете?       – Только самоубийца согласится выполнить подобное задание, – сказал Северус, глядя Питер прямо в глаза. – Тем более – у нас сделка.       – Верно, – согласился Питер, ухмыльнувшись. Он сел на стул, стоявший напротив Снейпа, и, откинувшись на спинку, закинул ноги на стол профессора. Северус посмотрел на Пэна с еле скрываемой злостью. Одним взмахом палочки он бросил ноги слизеринца со стола. – Можно было и попросить, – с усмешкой сказал Питер. – Ваш этот горе волшебник, – начал, усаживаясь на стуле, – настроен серьёзно. И мне ничего не остаётся кроме как убить его.       – Убить Тёмного Лорда? – переспросил Северус. – Но это…       – Что? Невозможно? – Питер рассмеялся. – Да ладно вам, профессор, даже меня можно убить. Уверен, и здесь всё не так сложно, как все думают.       – Хочешь, чтобы я убил его? – осторожно спросил Снейп.       – Нет, конечно нет. Вы, профессор, не вынесете такой славы. Я просто хочу, чтобы вы узнали, как убить его. Если бы всё было действительно просто, этот ваш Вольдиморди погиб бы ещё тогда, в нашу первую встречу. Он достаточно силён, и мне интересно, можно ли это как-то исправить.       Долгую минуту Северус смотрел на свои руки, лежащие на столе, обдумывая, сможет ли он сделать то, о чём просит Пэн, и стоит ли озвучивать своё желание сейчас.       – Я подумаю, как сделать это, – заговорил он. – Но сначала я назову то, что хочу получить взамен. – Питер выгнул бровь, ожидая продолжения, но без какого-либо интереса. – Я хочу, чтобы ты воскресил человека.       Питер даже потерял дар речи и несколько долгих мгновений смотрел на волшебника, хлопая глазами.       – Это… неожиданно, – сказал он, потерев подбородок. – И сложно. Очень сложно. Признаюсь, мне никогда не приходилось делать что-то подобное.       – Но ты сможешь? – Снейп недоверчиво прищурился.       – Конечно! Я же Питер Пэн. У меня есть кое-какие связи в Подземном Мире. – Он встал на ноги и собрался уходить. – Но я сделаю это только после того, как убью Волдеморта.       И Питер вышел из кабинета.       Ох, бедный профессор Снейп! Теперь он будет жить лишь мыслями о предстоящей встрече с той, – а Питер не сомневался, что это была женщина – кого он так любит. Жаль, что она никогда не произойдёт. Только не в этом мире, но Снейпу, естественно, знать об этом не обязательно.       Когда юноша вернулся на то место, где оставил Гермиону, её там не оказалось. По правде говоря, это было ожидаемо, но Питер всё равно немного расстроился.       – Как-то ты быстро. Что, выносить заучку Грейнджер слишком тяжело? – с ухмылкой сказал Малфой, когда Питер вошёл в комнату.       – Намного легче и приятней, чем тебя Малфой, – ответил Пэн со сладкой улыбкой на губах. Драко сделал вид, что его сейчас стошнит. – Тебе бы тоже не помешало найти себе развлечение. Сидеть здесь целыми днями… сдохнуть можно.       – Вообще-то, – сказал слизеринец, закрывая книгу, – я специально тебя ждал. Мне всё-таки интересно, что такого ты нашёл про чашу? Может, расскажешь, раз уж мы теперь союзники?       – А, это. Ну, всё оказалось куда проще, чем я думал. Где-то там, – Питер указал на грудь Малфоя, – есть сгусток магии. Источник всего твоего волшебства. Он-то как раз и нужен.       – И… как его вытащить?       – Думаю, не сложнее, чем сердце. Потренироваться бы, – сказал Питер, многозначительно посмотрев на Драко.       – Что? Нет! Иди вон на Грейнджер тренируйся!       – О нет, будет очень досадно, если она лишиться магии. Ведь может произойти вообще что угодно. Мы должны быть осторожны.       – Мы? – выгнул брови Драко.       – Ну да, ты же теперь на моей стороне, забыл?       Разве Драко мог подумать, что станет помогать Пэну совершенно осмысленно и добровольно? После того, как он вырвал его сердце, превратив в безвольную куклу? Но лучше с Пэном, чем бояться каждого шороха, ожидая смерти. Лучше так, чем бояться возвращаться в собственный дом. Несомненно, Питер Пэн – расчётливый, жестокий манипулятор, но Драко хотя бы не боялся смотреть ему в глаза. Его хотя бы не трясло от одного присутствия Пэна. Его не обволакивал и не душил необъяснимый ужас, когда Питер заговаривал с ним. От него хоть и можно ожидать всего, что угодно, но Драко больше не боялся.       Гермионе не терпелось узнать, о чём Снейп разговаривал с Питером. Это, она не сомневалось, было очень важно, но девушка была всё равно несколько обижена. Питер не должен был так бросать её, и о неправильности его поступка она собиралась сказать ему сегодня же.       Спустившись утром в гостиную, Гермиона увидела группу студентов, столпившихся возле доски объявлений. Девушка присоединилась к ним и прочитала надпись на большом листе: «УРОКИ ТРАНСГРЕССИИ Если вам уже исполнилось семнадцать лет или исполнится до 31 августа, вы вправе пройти двенадцати недельный курс обучения трансгрессии, который будет вести назначенный Министерством Магии инструктор. Желающих принять участие просим расписаться ниже. Плата за обучение: 12 галеонов».       Вынув из сумки перо, Гермиона поставила своё имя на листе и вышла из гостиной. Когда она спустилась в Большой зал, Питер уже был здесь. Увидев её, он улыбнулся, но не подошёл. И правильно – она не хотела выяснять отношения на глазах у половины школы.       – Доброе утро. – Рядом с Гермионой на скамью опустился Гарри. Напротив него сел Рон. – Видела объявление?       – Конечно, – кивнула она. – Думаю, это будет интересно. Как провели каникулы?       – Нормально, – ответил Гарри, накладывая себе яичницу. – Твои как?       – О, лучше не спрашивай. Иногда родственники бывают слишком отвратительны.       – Да, это точно, – улыбнулся Гарри.       После того разговора в поезде между ними чувствовалась неловкость и напряжение. Гарри с особой тщательностью подбирал слова, Рон же предпочитал вообще молчать, дабы не спровоцировать новую ссору. Гермиона вела себя так, будто ничего и не произошло, вот только тон её голоса, движения, взгляд как-то изменились, и от этого было не по себе.       – Кстати, – начала Гермиона, – как твои занятия с Дамблдором?       Вообще, встречи Гарри с директором было далеко не учебные. Во время них Дамблдор показывал Гарри воспоминания о молодом Волдеморте, о его жизни, только Гарри пока не совсем понимал, зачем это нужно.       – Он поручил мне вытянуть у Слизнорта одно очень важное воспоминание. Но я совершенно не представляю, как это сделать, – вздохнул Гарри.       – Да ладно тебе, Гарри, – начал Рон. – Он же тебя обожает. Просто задержись после урока и спроси прямо.       – Это не сработает, – сказала Гермиона. – Если даже Дамблдор не смог его получить, значит, у Слизнорта есть причина его скрывать.       – Волдеморт говорил о крестражах, – сказал Гарри. – Что это вообще такое?       – Должно быть, какая-то особо тёмная магия. Иначе, узнать о них было бы не так сложно. Ты должен быть осторожен, Гарри. – Гермиона увидела, как Питер встал из-за стола и кивнул ей в сторону выхода, призывая идти с ним. – Ладно, увидимся позже. – Она встала из-за стола и последовала за Питером.       – Почему ты вчера ушла? – спросил Пэн, когда они вышли в холл.       – Потому что я сидела там одна, как какая-то дура, – заявила Гермиона, сведя брови у переносицы.       – Но я же вернулся, – сказал Питер, совершенно не понимая, почему гриффиндорка злится.       – Ты вообще не должен был вчера уходить. Уверена, профессор Снейп мог немного подождать.       Питер вздохнул и взъерошил волосы. Он терпеть не может ссоры, а особенно, когда пытаются сделать его виноватым. Он не хотел ругаться с Гермионой, но она вообще не имеет права обижаться или злиться.       – Это не могло ждать, – сказал Питер. – Видишь ли, Снейп помогает мне в одном деле, – тихо проговорил он. – Так что, это действительно было очень важно. Но, – он взял Гермиону за руку и повёл вверх по мраморной лестнице, – да, я не должен был так бросать тебя. Прости.       Гермиона вздёрнула подбородок, улыбнулась уголками губ и покосилась на Питера, смотревшего на него в ожидании ответа.       – Хорошо, – сказала она. – На этот раз ты легко отделался.       Питер рассмеялся.        – О, я в этом уверен. Но надеюсь, – сказал он, останавливаясь, – это загладит мою вину.       Развернувшись к Питеру, Гермиона увидела в его руках небольшую тёмно-синюю коробочку.       – Это мне? – сказала девушка.       Питер кивнул:       – Рождественский подарок. Прости, что опозданием – я не особо силён в ваших праздниках. Открой.       Гермиона осторожно взяла из руки Питера коробочку и открыла её.       – Оно прекрасно, – произнесла Гермиона, рассматривая витиеватое серебряное ожерелье, похожее на виноградную лозу. – Мне очень нравится.       – Я рад, – улыбнулся Питер. Возможно, он потратил на подарок для Гермионы куда меньше времени, чем она на его, сотворив ожерелье из обычной нитки, торчавшей из покрывала, но ему было приятно видеть радость в глазах гриффиндорки. – Давай застегну.       Гермиона повернулась к Питеру спиной и подняла волосы. Холодные пальцы слизеринца коснулись её кожи, она невольно вздрогнула и ахнула. Питер быстро управился с застёжкой, но продолжал нежно поглаживать шею Гермиону. Один единственный поцелуй в чувствительно место под ухом, и она буквально забыла как дышать.       – Думаю, нам пора на урок. – Голос Питера был тихим и низким, прямо возле её уха.       – Да, – с трудом вымолвила Гермиона и последовала за Питером, с большим трудом переставляя ноги.